Анжелично-Пейраковский челендж

Глава I. Жил да был во французской сторонушке, В Тулуз-Граде весёлом и розовом Один муж по фамильи Пейракович, И Жофреем его величали все. Был он с титулом «графа» выпендристым (Это как богатырь древнерусичный). Был он страшен, как чудище черное, С жутким ликом, мечами изрубленным, И с ногою одною длиннющею, А вторую, как черт, подволакивал. Но за этой жутчайшей картинкою Уместилась натура ранимая — Был он чутким, внимательным молодцем, И селяне души в нем не чаяли. А особенно разные дЕвицы: Потемней, посветлей, и китайские Так и млели и прям там и падали, Чтоб потом в штабеля уложитися. И была в нем мощА несусветная, Но не в теле его, а в головушке, Был он грамоте разной обученный, Потому что всегда слыл отличником. И во всем он хотел быть разумницей, В математике иль в удовольствиях, В песнях, плясках, пирах, даже в опытах Был из всех наумнейшею умницей. А ещё был богатым до ужаса, С золотыми пещерами, схронами, И всегда занимал строчки первые В списке Forbes богачей-знаменитостей. И жена его — бела лебедушка, Красотой была необычайною С золотыми власами пушистыми Да с глазами как зелень весенняя. И съезжалися к дому Пейраковича Со станицы вознИцы с каретами, И гуляли с утра и до вечера, Нарушая режим и спокойствие. Трюфеля поедали с шапманЬскими, Песни пели застольно-потешные, И заслушав полезные лекции, Все любви прямо там предавалися. В общем, жили как все мы хотели бы, Да вот только зарплата-обломщица. Глава II. Ох, не всем был по нраву Пейракович — Зависть людям глаза слепо зАстила. Понесли люди злые, недобрые Слухи гадкие, сплетни ужасные. И дошло слово злостное, вредное До ушей короля там живущего, Что, мол, хочет Пейракович властвовать И поддержку имеет огромную, Обещает он людям пособия, Отпуска и другие гарантии, Соцпакеты, страховки и пенсии — В общем то, чего не было отроду. А король-то — Луи четырнАдцатый, Был завистливым, вредным соколиком, И хоть звали его нашим «Солнышком», Был он мутным правителем Франции. Был он телом хорош с ликом ладненьким, Да душа была полная зависти, И решил он Жоффрея Пейраковича Извести прямиком на тот свет. Подключил он своих чёрных воронов, Компромат по земле собирающих, И состряпали те проклятущие На Жоффрея досье уголовное, Что колдун он, преступник последнейший, Сему обществу нафиг не сдавшийся. Ох, забрали дома у Пейраковича, И сады, и леса, и угодия, И жену его — белу-лебёдушку, И детей оторвали от батеньки. Все спалило тогда Луи-Солнышко, Будто и никогда их и не было, Вот такая у графа судьбинушка, Вот такА у него се ля вишенка… Глава III. Пролетали года и летА росли, А Луи Мутно Солнце все властвовал, Версаль-град на налоги отгрохал он, (Намутил что-то там с бухгалтерией). Там он дЕвиц спаплюживал ладненьких И балет танцевал днями целыми. В общем, вёл он себя очень скверненько, Но перечить ему не осмелятся, Помятуя как быстро расправился С головою Жоффрея Пейраковича. А жену его, белу лебедушку, В злату клетку спешил посадитити, Чтоб скорее, дуреха, одумалась, И ему отдалАся б, прекрасная. Билась в клетке лебёдушка бедная, А король потешался над девицей, И она притворилась покорною, Чтоб однажды с вечерней зарницею Прям из рук его в форточку вылететь, На прощанье махнув рыжим хвостиком. Разозлился Луи Мутно Солнышко, И отправил за нею с погонею Своих псов злющих стаю огромную, Чтоб беглянку нашли непременнейше. Но летела лебедка бесстрашная За моря, за поля, за окраины, Будто кто-то вдали песней звал ее — Песней сладкою, песней любовною. Много бед натерпелась лебёдушка На пути этом долгом, мучительном. Помогали в пути славны голуби, А вот коршун клевал до беспамятства. И вот нету у ней уже силушки, И вот пёрышки все порастеряны, Полетела она наземь кАменем, И на кустики роз приземлилася… Глава IV. Жил за морем пират интереснейший, Чёрну маску носил прям по бОроду, Был он храбрым морей покорителем, Уваженье снискавший глубокое. Был богатым, известным в краях своих, Величали его Рескаторищем. Все враги его жутко боялися, Одалиски любви его жаждали, А он был весь с такою харизмою, Что сох рот и коленки трусилися. Он топил корабли королевские, Чем Луи-Мутно Солнце нервировал, Раздавал потом злато Луишное Люду бедному, люду несчастному. И однажды домой возвращающись Увидал он лебедушку бледную. Распласталась она, горемычная, Прям у роз его, нежно посеянных. Как зашлось-то сердечко евонное, Как глазищи наполнились нежностью, Подхватил он тогда белу девицу, Закружил в танце страстном, волнующем. Сорвал маску он резко, неистово, И предстал перед нею Пейракович, Ее муж, что сожжен был на площади, Многи лета и зимы назад. Избежал наказанья смертельного, Убежал не живой и не мертвенький, Вот буквально вчерашнею ноченькой Память полностью к графу вернулася. Ох и вскрикнула бела-лебёдушка, Целовала его, причитаючи, Что любила всегда, вечно помнила, (Меж ночами с другими соколиками). Отыскали друг друга влюблённые, Полюбились на шкуре медвежией, Обрели снова силу семейную, Обещав никогда не расстатися. Не пропала любовь их взаимная, Не прошла страсть их бурная, смелая, Только крепче меж ними привязанность, Только жарче меж ними любовь… Основали свой город в Америках, Стали там королем с королевою, Продолжая Луи Мутно солнышку Портить карму и светлую ауру. А он жил себе мирно во Франциях, О лебёдушке тихо мечтаючи, Чтоб вернулась она под крыло его, В свою клетку из чистого золота. Написал ему смело Пейракович: «Тебе хватит вопеть по-Луишному, Тебе хватит кричать по-мужицкому, На-ка, Солнышко, тутачки выкуси, Что лебедка тебе не досталася. И моря, и Америки — нашенски! Ты танцуй там спокойно балетики, Ты не сдюжишь вовек разлучити нас. Не вернётся она, брось надеяться. Век стояли Пейраковичи — не шаталися, И века простоят — не шелОхнутся». И совсем загрустил Луи-Солнышко: Не плясал, не гулял, не надеялся, Лишь грехи свои рьяно замаливал. А лебёдушка вместе с супружником, Словно феникс с золы возродившимся, Жили любяще долго и счастливо С регулярной интимною практикой. И устроили славну пирушечку, Пригласили весь люд на вечернюю, Даже автор былины там гОстевал, И чтоб в рот там хоть что-то попалося, Он запасся пакетом и тарою, Что ж добру пропадать по усам его. В общем, все зло там было наказано, Все влюблённые вместе помиряны, И пришёл сказу нашему славному Наконец без купюр happy end.