Волчья кровь. История истинного вожака.

Я совершенно неожиданно нашла этот текст у себя в черновиках. Абсолютно не представляю, когда и как он написался, но коли уж я его написала, то пусть лежит опубликованный. Зарисовка в середину этого фика. Или просто так, для ознакомления. Не отбечен, не вычитан, и очень вероятно не имеет сюжетной связи с Историей вожака ^___^ Может я была пьяна, когда писала? Или это мое альтер-эго? В подарок для Freaky_Moreau ________________________________________________________________________________ "Ты можешь быть серьезным?!" - отец страшно щелкнул зубами перед самым моим носом. Я покосился на ощеренную пасть, пришлось даже собрать глаза в кучку, чтобы не двоился впечатляющий вид, и задумчиво поскреб задней лапой за ухом. Рейга хихикнула где-то сбоку, но, под яростным взглядом тети Неринги, быстро стухла. Я был намерен держаться до конца, а поэтому плюхнулся на хвост и воинственно навострил уши. "Думаю, нет". Отец зарычал, обнажая клыки, плотно прижал уши и опустил голову. Я сразу понял, что мне "крышка", как точно выражалась тетя Неринга, но с места не двинулся и с самоубийственной наглостью зевнул. Это было весьма рискованно, без шуток, я даже сам собой восхитился. Рейга, замершая у самого края волчьего охотничьего кольца, восторженно свистнула и, я понадеялся, попросила помощи этих ее человеческих богов. Она бы нам весьма пригодилась. Отец медленно наклонил голову, приседая на передние лапы. Я автоматически прикинул, как бы извернуться так, чтобы трепка получилась менее болезненной, и напрягся. Заискивающе прижимать уши я был не намерен. Даже перед вожаком. Даже перед отцом. От дырок в шкуре и неизбежной драки, из которой я бы точно не вышел победителем, меня спас пронзительный вопль. - Не рычи на ребенка, ты, псина блохастая! Отец обернулся, оценил моего спасителя и досадливо щелкнул клыками. Волки взявшей нас в кольцо стаи предусмотрительно расступались, пропуская взбешенную тетю Нерингу. Я заискивающе повилял ей хвостом, но на меня зашипели так злобно, что я предпочел отступить поближе к Рейге, растягивая губы в волчьей улыбке. Пожалуй, тетю Нерингу я... опасался сильнее, чем своего непобедимого отца. - Дети ошиблись! С кем не бывает! Рейга активно закивала головой и подмигнула мне. Я пару раз прянул ушами, а потом игриво их навострил. Сестренка хихикнула в ладошку, но когда на нас обернулась тетя Неринга, мы резво состроили невинные морды. Проходящий мимо нас Маркус укоризненно вздохнул, но я его проигнорировал, с живым интересом наблюдая за развивающимся противостоянием. Тетя Неринга разорялась не на шутку, припоминая отцу каких-то извращенцев и мужеложцев, размахивала руками и, по-моему, окончательно себя убедила в нашей с Рейгой невиновности. Отец, неподвижно стоящий и буравящий ее тяжелым взглядом, точно знал, из-за кого дражайшие гости Общины свалились в яму с болотной жижей. Но если доказать то, что яму на охотничьей тропе вырыли мы - а точнее я, Рейга опять все скинула на чужие волчьи плечи! - он не мог, то белый пух лесных глухарей высыпался из заплечных мешков - совершенно случайно, между прочим! - на его глазах. Совсем не понимаю, как он мог попасть на мокрых и липких чужаков? И в чем, собственно, виноваты мы? Попали, как весело, но дрожащим голосом выдала Рейга, вцепляясь в шерсть у меня на загривке, когда мы со всех лап улепетывали от яростно воющих гостей и не менее яростно, зато обещающе молчащего отца. Пересечь городскую черту и спастись в двуногом обличье нам не дала стая, по короткому вою отца взявшая нас в движущееся, хищное кольцо. Не то чтобы я боялся своего вожака, вовсе нет… Просто я предпочел бы душеспасительную и обвиняющую беседу от тети Неринги хорошей драке, которую Рейга совсем несправедливо называла «избиение младенцев». Мне, да простят меня Великие Духи, уже двадцать Кругов, я взрослый волк, альфа, я… - Неринга, прекрати! Тетя поперхнулась на середине неприличной фразы и обернулась на своего брата. Рейга рядом со мной восторженно засопела, увидев любимого дядю, я с трудом подавил желание закатить глаза. - Что происходит? - Ольтар, твоя псина опять орет на Висвальда! - Небезосновательно, я думаю. – Я оскалился на косой взгляд и нервно дернул ушами, когда отец яростно на меня рыкнул. «Не смей!» «Больно надо», - откликнулся я, отворачиваясь. - Висвальд, иди домой, жди меня там, - я видел краем глаза, как укладывается шерсть на холке отца под успокаивающей рукой папы, и как независимо складывает руки на груди тетя Неринга. Я фыркнул, не собираясь уходить. - Висвальд, Рейга, домой! – рявкнула тетя Неринга. - Мама! Я уже взрослая и ты не можешь… - сестренка подалась вперед, вплетая пальцы в шерсть на моем плече. - Рейга, иди с Висвальдом. И, конечно же, она послушалась любимого дядюшку и поплелась в сторону города! Да еще и меня с собой потянула, так и не потрудившись выпустить шкуру из пальцев. Несмотря на предстоящий разговор, мое настроение все же поднялось, когда мы прошли мимо измазанных в тине, облепленных перьями волков. Чужаки, по какому-то недоразумению принятые Советом, как гости Общины, скалились на меня, но ничего сделать или сказать на земле моего отца не могли. Яростный зеленый взгляд рыжего степного омеги я поймал просто с нескрываемым удовольствием. А похожие на куропаток в линьке альфа и еще четверо волков окончательно вознесли меня до небес, в которых резвятся Духи Южных Ветров. *** - Висвальд, ты меня слышишь? Я зевнул, подпер щеку кулаком и с трудом сфокусировал взгляд на папе. Он стоял, скрестив руки на груди и, привалившись к стене у окна, смотрел на нас с Рейгой. Сестренка, как и всегда проникнувшаяся укоризненной речью, сидела на столе, покачивая ногами в воздухе, и виновато сопела. Ее рука почти касалась моего локтя, и я чувствовал, какие горячие у нее ладони. - Ты все равно ничего нового мне не сказал, - лениво протянул я, перекрещивая вытянутые ноги. Папа вздохнул, взъерошил длинные волосы. - Висвальд, эта выходка… - он покачал головой. – Ладно еще, когда вы подшучивали над Общиной. Но они гости и… - Конечно, - разозлено перебил я. – Значит, стоило им только принести свои облезшие хвосты на наши земли, как мы тут же расстелились перед ними, как… - Твой отец!.. – Рейга вздрогнула от резкого удара по подоконнику. Я быстро покосился на нее, но она спрятала лицо за густыми кудряшками. - Я знаю! Вечно мой отец! Отец сказал – все сделали! Конечно! – я расслабленно откинулся на спинку стула. – Знаешь, папа, твои угрозы просто смешны! Помнится мне, что время, когда я возносил своего отца до уровня Великих Духов, почитал его и безгранично слушался, давно прошло. - Да. Теперь ты никого ни во что не ставишь. - Что за горечь в голосе, папа? – я усмехнулся. - Я взрослый волк… - Ты щенок, который возомнил себя волком! – папа порывисто оторвался от стены, сделал пару резких шагов и снова обернулся на меня. – И Виктору давно пора задать тебе хорошую трепку! Он никогда не рычал, когда ругался, не перекидывался, как делали все разозленные омеги города. Порой мне казалось, что он родился не в волчьем теле, как мы, а в человеческом, как сестренка. Но все же мой папа был омегой, самым уважаемым омегой в стае после Арвена, и я не мог не считаться с его злостью и поэтому тоже поднялся. Я был выше него на полголовы человеческого тела и на добрые полметра тела волчьего, но все равно в глубине души чувствовал себя рядом с ним неразумным волчонком. Ощущение, которое возникало только рядом с ним и с тетей Нерингой – и оно мне не нравилось. - Висвальд! Ваши детские шалости простительны, когда вы проворачиваете их с волками Общины! Но, черт возьми! Пора прекратить это ребячество! Ты должен повзрослеть… - Стать взрослым, самостоятельным, начать искать пару, драться весной за омег, водить волков на охоту, - я качал головой в такт своим словам, - быть настоящим альфой: занудливым, драчливым и похотливым волком с единственной целью нарожать море волчат! Круг за Кругом одно и то же! Я просто в восторге от будущей жизни! Папа опасно сузил глаза, до боли напоминая тетю Нерингу, и не ответил мне. - Похотливость есть и так… - пробурчала себе под нос Рейга, разрывая повисшую тишину. Я фыркнул, оглядываясь на нее. Я и в самом деле был зол, но сестренка всегда умудрялась разбить сгущающееся напряжение. - Это не то, чего я хочу от жизни, пап, - уже дружелюбнее протянул я и потянул Рейгу за руку, стягивая ее со стола. Уже когда закрывалась входная дверь, я услышал, как папа грустно произнес: - А чего ты хочешь, Висвальд? *** - Ты не должен был так разговаривать с дядей Ольтаром, - Рейга дернула Линаса за пушистое ухо. Он согласно посопел носом и неодобрительно на меня покосился. Советчики! - Вы-то хоть молчите оба, а? – я растянулся на весеннем снегу. – Рейга, вот зачем ты лезешь в наши с отцом отношения? Линас прогудел низко и утробно, как олень во время гона – охотничье обозначение неправильно выбранной добычи. - Линас! – Рейга улыбнулась, обхватывая его за песочную шею. – Твой брат просто чудовище! И я не вмешиваюсь в твои отношения с Виктором – делай с ним что хочешь! - просто веди себя с дядей Ольтаром по-человечески! - Я красавец и ты меня любишь, - лениво протянул я. – Так и веду. Беру пример с тебя и тети Неринги. Рейга согласно вздохнула, пряча озябшие руки в волчью шерсть. Я усмехнулся, выстукивая пальцами парный щелчок челюстями, который обозначал победу в охотничьей игре молодых волков. Линас побеждено повел ухом. - Мальчики, а о чем это вы общаетесь? – тоном тети Неринги осведомилась Рейга. Мы с Линасом переглянулись и дружно фыркнули. Сестренка, выросшая вместе с нами, хоть и не была волком, но понимала порой больше, чем мой папа. А то и все волки Общины. Я очень ее любил. - И все же, Вис. Это, конечно, славная забава была, - Рейга хихикнула в ладошку, тряхнула густыми кудряшками. – Они такие смешные в перьях этих несчастных глухарей! А воняло от них… Я удовлетворенно потянулся, не желая продолжать разговор. Жутко правильный Линас покачал головой. Этой весной он ждал свое первое превращение, и в его движениях уже проскальзывали смутные отголоски человеческого тела. Мы старались не оставлять его в одиночестве, что довольно сильно раздражало и его и нас. Но первое превращение – самое опасное время для молодых волчат. Я помню, как трещали и ломались мои кости, рвались мышцы, помню страх, почти ужас, беспомощность и неуверенность, дикую боль и жар по всему телу. Если бы отец не помог мне тогда, я бы не справился. Застрял бы полуизменившимся уродом и погиб, не пережив и первого дня. Я любил своего раздражающего братишку, но собирался избавиться от его общества сразу же, как он перекинется. - Вис, братик, - Рейга хрустнула суставами пальцев. Я передернулся от мерзкого звука. – Чем они тебе так не нравятся? - О! Они всего лишь приперлись на нашу землю!.. - На их все выгорело к чертям… - Вошли в нашу стаю!.. - Твой отец их принял… - Охотятся на наших территориях!.. - Стая согласна… - Еще и нарываются!.. - Висвальд! А мы с тобой прямо ангелы! - Кто такие? – я приоткрыл один глаз. - Не знаю, мама сказала, - Рейга пожала плечами. – Братик, ты придираешься. Этот альфа сын Арвена, он в любом случае имеет право вернуться в Общину. - Не имеет, - буркнул я. – Сестренка, альфа, конечно, может попросить помощи в Общине его отца, но это совсем не значит, что это дерьмо росомахи имеет право строить из себя победителя по жизни в моей стае. - Бра-а-атик! – Рейга удивленно присвистнула, а затем заливисто хохотнула. – Великие Духи, да ты ревнуешь! - Что? – я встрепенулся и недовольно на нее глянул. Их с Линасом мордашки светились ехидством. - «Моей стае»? С каких пор стая Виктора стала твоей стаей? Висвальд, а как же твоя цель в жизни: беззаботность, полное отсутствие ответственности и я? – Рейга подмигнула. Я промолчал, разглядывая синее весеннее небо. Линас заливистым, коротким воем обозначил загнанную в угол добычу, и они бессовестно расхохотались, кучей повалившись в снег. Я рывком поднялся на ноги, отряхнул штаны и пошел от этих оболтусов подальше. - Висвальд, братик! Ты подумай над словами дяди Ольтара! Мне не над чем было думать. Я точно знал, как хочу провести свою жизнь: весело и беззаботно, альфой, чтобы любить симпатичных омег не только весной, но не вожаком, потому что я не чувствовал в себе желания и стремления вести за собой, защищать, указывать путь. Я не был своим отцом. Я даже не был похож на него, как казалось мне в детстве. Я даже этого не хотел, полностью разобравшись с горящими мечтами влюбленного в отца волчонка. Я был готов защищать омег – мой долг, как альфы, но не был готов брать на себя ответственность за стаю. Да и к Великим Духам ее, эту ответственность! Меня в полной мере устраивал мой отец в роли вожака. Я не испытывал желания оспаривать его право прокладывать наш Путь, потому что он делал это уже много Кругов и делал хорошо. Но эта чертова стая, приведенная сыном Арвена! Альфа-вожак, его пара, с которым он ушел из нашей Общины, четверо бет и рыжий омега – почти волчонок моего возраста из распавшейся стаи равнинных волков. Тонкий, почти светящийся, поджарый, длинноногий и оборзевший. Спасибо тете Неринге за определение. Альфа наглел. Он провоцировал отца, а тот делал вид, что ничего не замечает. Он вел себя на нашей земле – моей земле! – как хозяин! И я не знаю, что вдруг случилось, и куда делись мои тщательно лелеемые в течении восьми Кругов принципы. Но я не был намерен ему этого позволять. *** *** Я сидел на ветке молодого дуба, растущего довольно далеко за городской чертой. С земли, которая, к слову, была в паре метров от меня, еще не сошел снег, и она пахла слабо и мягко: грязью, молодой травой и зимней лежкой барсука. Отца я почуял давно, когда он был километра за полтора от меня. Он не скрывался, неспешно бежал с наветренной стороны, и если бы я перекинулся, то услышал бы топот больших лап. Но мне как-то не хотелось приближать нашу встречу, да еще и в волчьем обличии. Он подбежал к дереву так неожиданно, что я и опомниться толком не успел. А уж речь подготовить и подавно. Отец остановился у самых корней, задрал морду вверх и замер в неподвижности. Он был хорошим охотником. Не таким, как Маркус, конечно, но отец все же мог пролежать в засаде не один день. Или простоять под деревом, карауля непутевого сына. Я очень старался, но не нашел смысла откладывать неизбежное, так что мягко спрыгнул на выпирающий из земли корень. Облокотился спиной на шершавую кору, в которой тихо копошились жуки-короеды, уперся макушкой в дерево и посмотрел на небо между ушей отца. Я обожал его. Еще в те времена, когда не поменял черную детскую шкурку на взрослую шерсть. Мы были близки: несмотря на то, что я очень много времени проводил с Рейгой, она не могла понять меня до конца. Потому что не была волком, и языком тела я мог передать ей далеко не все. Отец был моим вожаком, олицетворенной вершиной того, чем я хотел стать в будущем. Сильный, величественный, благородный, непобедимый, уверенный в себе и своем Праве. Уверенный в стае, он делал уверенными нас. Я гордился им до безумия, пытался подражать - глупо, дерзко, неразумным волчонком скалился на любого, в ком горела кровь альфы. Я, конечно, никогда не был особо спокойным, тут взыграла далеко не холодная кровь тети Неринги, но пытаясь подражать силе отца я становился просто невыносимым. Но я подчинялся ему во всем, покорно склонял голову и подставлял обнаженные брюхо и шею. Но все изменилось в ту весну, когда родился Линас. Я обрел человеческое тело, и, к слову, все его неудобства с лихвой уничтожались возможностью говорить с Рейгой так, как мы не могли говорить раньше. А отец отдалился от меня, потому что был поглощен заботой о стае, папе и братишке. И я понял, что Путь отца - не мой Путь. Мне не нравилось сидеть на месте, не нравилось размеренное течение жизни, не нравилась фаталистическая вера Общины в Великих Духов. Я собирался бороться за свою жизнь, и я это делал. Мы с Рейгой, собственная маленькая стая. Тогда мне, собственно, не хватило мозгов прикусить свой язык, как говорит тетя Неринга, и я открыто продемонстрировал свое недовольство. И стал получать совершенно заслуженные, но от этого не менее болезненные и обидные трепки. Шкура заживала, самолюбие росло, и получилось то, что получилось. Я был хорошим волком, отличным охотником, прекрасно представлял себе обязанности альфы. Уж тут отец не мог меня упрекнуть. Ну а то, что не собирался становиться вожаком? Ну так тут ничего не попишешь, как повторяла за матерью Рейга, что бы это ни значило. В любом случае, последние Круга два мы общались с отцом не больше, чем почти взрослый альфа (не будем себе льстить) с вожаком стаи. До того, как в наши земли не пришли чужаки. И мы с Рейгой, а точнее Рейга под моим началом, не пустились во все тяжкие, переключившись с привыкшей ко всему Общины на "гостей". Я даже осознавал, что веду себя, как волчонок-омега в первую весну, но ничего поделать с собой не мог. Да и не собирался. Мне были чужды ценности моего отца, плохо это или же нет пусть решают Великие Духи. Отец громко рыкнул, привлекая мое внимание и вырывая из размышлений. Я вздохнул, не преминул скорчить недовольную рожу и подался вперед, перекидываясь. Я должен был опустить голову, чтобы она не была выше головы отца, и поджать хвост, показывая, что не претендую на его место в стае. Но я, разумеется, ничего этого делать не стал, с трудом подавив негодующие инстинкты. Навострил уши, чуть разведя их в сторону: жест непокорности, но не вызов; приподнял морду выше головы отца, хвост опустил ниже его хвоста: не подкопаешься, Рейга бы мной гордилась; шерсть вздыбил, ничего не смог с собой поделать, разом став в полтора раза крупнее, не так, чтобы спровоцировать вожака стаи на драку, но чтобы стало понятно, что я не подчиняюсь ему в полной мере. Я прямо был на высоте и в ударе, но холодный взгляд желтых глаз не изменился. Отец все еще видел во мне неразумного волчонка, которого надо оберегать и любить, но считаться с мнением которого не стоит. Вот только раньше в его глазах была надежда, а теперь там осталась только безразличное участие. Надо же. Серьезный разговор на тему того, какой я отвратно нехороший, незрелый и человекоподобный. Снова. Я не выдержал, прижал уши, подбирая хвост к брюху, оскалился, собираясь в напряженный комок, но отец не стал нападать, молча приподнял верхнюю губу, обнажая клыки. Получилось у него внушительнее, чем любой из моих оскалов. "Ты что-то хотел?" - максимально пренебрежительно спросил я, приготовившись увернуться и дать деру. Драться с отцом я не собирался. Бессмысленно и болезненно, еще и Рейга будет недовольна, обрабатывая быстро заживающие раны. Эй, эй, Висвальд, не думать о сестренке при отце, ты помнишь? "Я хочу, чтобы ты оставил в покое наших гостей. Чтобы ни ты, ни Рейга и близко не приближались к ним". "Да? - я независимо махнул хвостом, с трудом оторвав его от брюха. Хвост - это такая часть, которая не желает подчиняться голове в критические моменты. - С чего бы?" Отец рванулся вперед так быстро, что я успел только подставить плечо под укус. Он рванул меня клыками, сбил с ног, подминая под себя. Я оскалился, прижимая уши к голове, чтобы они не попали под раздачу, схлопнул челюсти у отца перед ощеренной мордой и замер, бессильно рыча. "Знай свое место, щенок!" Я с рычанием подался вперед. Отец схватил меня за прижатое к голове ухо, я взвизгнул, упираясь задней лапой в его брюхо, и вцепился в его шею. Мне в рот забилась густая шерсть, я даже до кожи не добрался, а он тряхнул головой, словно я был щенком которого трепали за холку, и отпустил, нависая сверху. "Прекрасно представляю, где оно находится! - огрызнулся я. - Что, хочешь, чтобы я оставил чужаков спокойно разгуливать по нашей земле?" "Они гости. Я принял их, и ты станешь оспаривать мои решения тогда, когда станешь вожаком!" "Никогда, я понял," - ехидно отозвался я, с трудом поводя разорванным ухом. Отец отпустил меня так же внезапно, как и накинулся. Я рывком поднялся на слегка дрожащие лапы и помотал оглушенной головой. Отец смотрел на меня исподлобья, низко опустив лобастую башку и навострив уши. В его глазах плескалось раздражение, перебиваемое обычной уверенностью в себе. "Висвальд". "Не начинай," - я независимо лег, положил голову на скрещенные передние лапы. Не поза подчинения, но и не вызов. Отец подошел ко мне, сел рядом. Я не стал смотреть в его глаза и стерпел демонстрацию превосходства, хотя инстинкты и требовали начать драку. "Твое странное для волка поведение, и то, что ты постоянно общаешься с Рейгой..." "Не трогай ее," - я не поднял головы и не зарычал, но отец фыркнул, отступая на шаг. "Защищал бы ты так омег, как защищаешь Рейгу". "Я защищаю", - оскалился я на лживое обвинение. "Да, - признал отец, ложась на землю рядом со мной. Его морда оказалась параллельно моей, как в детстве, когда мы точно так же лежали после хорошей охоты. - Только не желаешь этого". "Ну извини! Не получилось из меня альфы, что уж тут". "Ты ошибаешься, Висвальд. - Отец ткнулся носом в краешек моих губ. - Ты хороший волк, славный охотник. Я люблю Рейгу, сын, мы все ее любим. Но она не нашего племени, и никогда не станет, как бы сильно ты не хотел". "Я не хочу, - честно ответил я. - И обсуждать это не хочу. Отец, что тебе от меня надо?" "Перестань огрызаться на наших гостей. Начини выполнять свои обязанности. Прекрати убегать из города каждую весну. Будь волком, а не человеком". "Я волк!" - я попытался встать, но отец положил голову мне на шею, слизнул кровь с уха. "Ты любишь Рейгу, я это понимаю. Ты ценишь ее больше, чем стаю - это понимает Ольтар, и он пытался объяснить мне. Но проживая свою жизнь ей на благо, не перекидываясь, потому что она не способна тебя понять, делая из себя человека, а не волка, ты ничего не получишь в итоге. Они живут недолго, Висвальд, и..." "Да! - я встряхнулся, выворачиваясь из-под отца, встал на лапы и воинственно задрал хвост, ощериваясь. - Именно в этом дело. Сколько она проживет? Как много времени пройдет, прежде чем она постареет, как тетя Неринга? Или погибнет, потому что ее тело слишком хрупкое, а вокруг нее наши земли, в которых даже мы не появляемся в человеческом обличии! А ищет себе неприятности она получше, чем я! Она погибнет без меня!" "Нет, - отец поднялся, двинулся вперед, обходя меня по кругу. Я следил за ним взглядом, чуть видно скалясь. - Ты ошибаешься, Висвальд. Ты пытаешься защищать ее, как защищал бы Пару, но тебя сбивает с толку мысль о хрупкости ее человеческого тела. Но ты ошибаешься, сын. Она много сильнее, чем ты думаешь. Все они, люди - у них нет сильного волчьего тела для сражений и защиты, но у них великие Души. Их сила в их слабости, а ты не можешь этого разглядеть. Малышка Рейга давно уже не волчонок, и она способна за себя постоять. Подумай над этим". Он скрылся в густых зарослях барбариса, не покачнув ни единой шипастой ветки. Я долго стоял, всматриваясь в спускающуюся темноту, а когда на юге раздался короткий охотничий вой, развернулся и потрусил к городу. На полпути я перекинулся и дальше пошел в человеческом облике. Я не хотел думать о том, что сказал мне отец.