Ретичелла

Зонтопия - прекрасная страна, где под властью пяти министров нет секретов и тайн. Человек, живущий здесь, утопает в безграничной любви и поддержке в любое время, а приветливые взгляды будут встречать вас каждое утро, день, вечер... Конечно. Всё это преувеличенно. Как и у каждой нормальной страны есть люди победнее, побогаче, с разными мнениями (а этим оделены абсолютно всё), моралью, но их объединяла в первую очередь страна и вера. Вера в Великого Зонтика. Очень мало осталось тех, кто ещё помнил старую систему правления, когда по грамофону можно было услышать нежный, наполненный лаской голос самого верховного лидера. Он был очень скромен и любого контакта со своими жителями пытался избегать. До поры, до времени. Если всё же вернуться к первенцам, то следует заметить, что те не были слишком стары, но уже и не молоды, как дети, которым сходит с рук любой проказ и шалость. С появлением Алебарда весь город и жители перевернулись с ног на голову. Перестрой правил и всего народа в целом длился не долго, а вот верховный лидер пропал. Ну конечно, всё не так уж и плохо, ведь Алебард сам лично "передавал" жителям его "послания", и всегда упоминал: Зонтик велик и могуч, а его глаза следят за всеми. Вера на то, что Зонтик Велик и за всеми следит осталась, а вся страна приобрела вместе с этим некий стержень, укрепляющий все её раннее слабые места: экономику, духовность и прочие отрасли социума. Стены возросли быстро и изящно, так, что в конце вид Зонтопии был прекрасен с какого бы ракурса не посмотреть. Сидишь себе тихим, светлым утром на крыше и видишь, как облака облегают вершины зданий, сливаясь с ними, делая их невесомыми. И жизнь твоя тоже становится простым голубым облаком, медленно плывущим по улицам, уже давно понявшим своё место, свои мысли, значение, ценность. Но ценность нашей жизни всегда велика, именно своя собственная. Чужие мысли подсознательно мы не ценим, только если мы не ангелы. Зато свою не оценим и в триллионы алмазов и изумрудов, так как и этого будет мало для нас. А чего на самом деле мы стоим и зависят ли наши действия от этого? О, да сама Фортуна, боюсь, не знает этого, как и не знает, кому же завтра посчастливится. А дело не в удачи, дело в жизни. И как бы пристрастна и сладка не была ягода, всегда найдется кислое семя, из которого вырастет настоящий яд, смертоносность которого будет хуже укуса Тайпан Маккоя. Может лишь только истинный свет остановит его, а может только подтолкнет совершить преступление. В обоих случаях самыми коварными окажутся простые люди, а противостоять им придется обвинённым. Не имеют смысла прошлые слова, если нет совершенных действий. Но такие есть. – Братья и сестры! Великий Зонтик предвидел и послал мудрую речь павшим людям, отдав им второй шанс и подарив радость и новую жизнь! Право, может многие из нас и не рады уходу чёрных папах, но всему свое время, ведь не бывает плохих решений нашего славного Алебарда, как и не может быть неверных мыслей у каждого из нас! Позвольте этот день мы начнем с еженедельной отдаче душ своих на сохранение, и мир в теле нашем, и пускай мысли наши будут чисты, а хранить будут любовь и свет. В зале каждый кто сидел встал и начал пение. Мужчины дотягивали тенор, а женщины сопрано, но даже бас или баритон сливались с другими в одну огромную певчую картину. Сами голоса, уже пропевая знакомые слова молитвы, превращались в путеводитель душ пришедших и тех, кого здесь не было. Всё переходило от одного к другому, но этого уже не заметишь, так как сам уже стал некой мелодией, которая когда-нибудь и закончится, но не сейчас, нет. Сейчас должны все хотя бы на пару минут забыть себя, работу и остаться наедине с ничем, и это ничто будет свободным и любящим. Голоса смолкли не сразу, а поочередно, оставляя в здании звонкий, но такой приятный гул. Само это место не отпускало зонтопийцев, пытаясь уговорить остаться здесь, в безопасности. Но есть что-то, что держало их как стержень из стали, крепило каждый день и сохраняло им жизнь, волю, право, место. Честь! Вот что двигало если не всеми, то большинством. Возможно, это было вложено еще с появления самых первых: от Щита до других верных жителей. – Стойте, стойте! Подождите! – За одним из ушедших людей побежал кто-то в светлом плаще, протянув руку. – Сегодня вечером... – одышка от бега давала знать о себе. Человек, к которому обратились, обернулся, молча смотря, выпучив глаза на незнакомца. – Есть объявление, совсем недавнее о приглашении на н-улицу ровно в н-время. Я прошу прощения, джентльмен, но может хотя бы вы знаете что-нибудь об этом. Я, честно, джентльмен, совсем не думаю, что это приведёт к чему-либо хорошему, но если на публику вешают подобное... При этих словах незнакомец протянул уже мятый, но целый плакат в руки собеседнику, внимательно того рассматривая. После, собеседник улыбнулся, явно показывая, что это скорее забавляет его, а не интересует. Его руки преподнесли плакат к лицу, глаза забегали по строчкам, но при этом всё равно его вид не источал настоящей вовлеченности. – М-да, м-да, ситуация сюр, джентльмен, не так ли? – Он приподнял одну из своих бровей и посмотрел на незнакомца через лист, всё ещё улыбаясь. – А Вы не думали, что данный призыв, если так можно выразиться, настоящее историческое сокровище нашей страны? Должен Вас сделать поклон, не будь Вас, мой дорогой, я думаю я бы и не смог найти данный артефакт жизни. Значит в н-время на н-улице... Я обязательно там буду. – Неужели Вы осмелитесь сходить на неизвестное собрание, при этом не опасаясь всего того, что может там произойти? – Будем надеяться, что я останусь зрителем, наблюдавшим как приходит почти вся наша страна Зонтопия. Вы закончили, и я, полагаю, могу идти, но, разумеется, с Вашего позволения. На этих словах Пикадиль сделал небольшой поклон и, развернувшись, ушел как ни бывало. Словом, больше они и не встречались и скорее всего это была случайная встреча из-за слепости одного. В храме Великого Зонтика Пикадиль бывал не часто и не редко, но единственная причина пребывания его там - монологи Мориона. Ему нравилось слушать мысли людей (особенно если они касались политики), но в любых случаях он готов высказать лишь своё прелестное мнение, которое зачастую могло быть резким и противоречивым или сладким и мягким, как вата. И в том и другом случае его речь была изящна и умна, но что там! Люди, и женщины в особенности, не любят если их прелестные, но глупые слова высмеивали или опровергали, что только пошатывало их достоинство. Смысл был не важен, так как уже в самом начале есть отказ их глупостям. Поэтому, Пикадиля принимали, приобщали, уважали и понимали больше мужчины или же, проще говоря, умные или люди, умеющие воспринимать вещи по-разному. К сожалению сейчас таких было очень мало. Поднимая глаза выше, переходя со ступени на ступень, мы подойдем к Первому министру – Алебарду. Он не мягок, не жесток и держит всю страну крепко ради своего правителя. Для того Алебард делает всё самое лучшее, избирает из своих идей и мыслей самые ценные и выгодные. Пускай сейчас он не поспит день-два, зато результат его выборов и решений перед народом будет блестящий. Пускай его вид последнее время всё хуже и хуже, а дела и работа иногда доводят его до паранойи и излишнего беспокойства! Всё это во благо, да, либо во благо и ничего более. Алебард сидел у стола с зеркалом с полной тишине, и лишь только треск огня свечей был едва уловим. Впрочем, сейчас его внимание всецело было уделено постоянной монотонной речи, тихо звучавшей прямо сейчас самому себе. Слова часто повторялись из-за усталости министра, но буквально через пару минут он, словно вновь очнувшись от тысячелетнего сна, принимался вновь и вновь повторять будущий монолог. Руки, обхватив голову, всё больше и больше сжимали её, причиняя боль. Но именно эта боль должна быть на пользу его организму, не во вред. Ох... Нет. – На сегодня вечного безумия хватит, следует перейти ко второй волне кошмара правления. Я для чего всё это? Я не считаю, что например Зонтик был в... Сознании, распуская чёрных папах, но и мы перегнули палку. С этими дружками стоило бы попотеть. Хотя, в прочем, всё это мои ошибки, которое стоило бы начинать учитывать на 8 шагов вперед. Или 24? 36? Голова. Мне нужна новая доза. Какой чёрт решил, что таблетки принимаются в определенной мере? – С этими словами Алебард тихо, но холодно посмеялся, рукой протирая горячий лоб. – Что это? На столе лежала маленькая листовка, совсем не та, что была дана Пикадилю. Алебард приподнëс её к себе уже дрожащей рукой и бегло прочитал небольшое оглавление. Сразу после он сильно нахмурился и кинул бумажку куда-то в угол, чтобы больше её не видеть. Настроение сразу поменялось, а состояние не ухудшилось, не улучшилось. Министр встал, смотря уже вдаль туманным взглядом и резко ни с того, ни с сего ударил руками по столу. Измученное тело потратило последние силы на этот удар, а потому в тот же момент упало на пол, теряя сознание, так как ничего уж тут нельзя сделать, как и нельзя принять и понять. Что же, Вы думаете, всё уходит и лишь с годами возвращается? Нет, уже если конец и близок, то начало от него давно уже прошло. Или наоборот? Видим мы конец, начало чего-то более ужасного впереди. Ох, эта память! Память сведёт всех в могилу, а гордость будет рыдать, говоря, что не её вина в этом. Ну, и кто же виноват?