Шесть лет назад. Воспоминания Йо.
Посвежевший после недавно прошедшего дождя воздух напитался влагой, и вдыхать его было особенно легко и вкусно. От сырой почвы исходил крепкий и приятный тёплый запах земли, и Йо жадно и часто дышал полной грудью. Да, всё-таки, Хао здорово придумал — выйти на конную прогулку по окрестному Булонскому лесу близ замка. Копыта почти бесшумно ступали, проваливаясь в мягкую и податливую после дождя, почву, напитавшуюся живительной влагой. Йо очень любил конные прогулки, потому как любил животных в общем и целом, но собак и лошадей в особенности. Вот и тогда он пытался высмотреть юрких сереньких бельчат, которые, ловко цепляясь за массивные и не очень, выступы коры, перепрыгивали с одного дерева на другое, а Йо с интересом следил за прытким грызуном, пока… — Что высматриваешь, брат? — без особенного интереса спросил наследный принц, приблизившись на вороном арабском грациозном в своей силе и крепости, мускулистом коне так неожиданно, что Йо даже вздрогнул, когда голос близнеца разрезал сосредоточенное безмолвие леса. Человеческая речь звучала слишком чуждо и непозволительно громко, и потому Йо постарался ответить как можно тише: — Наблюдаю за белками. Ты только посмотри, какие они ловкие!.. — восхищённо выдохнул дофин, но наследный принц не разделил его восторг и ответил, пожимая плечами, скучающим тоном: — Белки как белки. Ничего примечательного… Но ты всегда восхищаешься самыми обычными вещами, так что я даже больше не удивляюсь твоей детской впечатлительности. — Ай! — вдруг вскрикнул звонко Йо, и от громкого голоса молодого человека в воздух разом взмыли несколько оставшихся пока в этих холодных краях, птиц. — Что случилось? — непонимающе-обеспокоенно спросил Хао. Но Йо вместо ответа просто спешился со своего белого скакуна по кличке Шарль, и принялся осматривать его длинные изящные ноги, надеясь, что мрачное предположение не подтвердится, но… — Чёрт… Кажется, мой Шарль подвернул ногу… Придётся как-то возвращаться назад к замку, — на выдохе огорчённо проговорил Йо. Идти пешком совсем не было желания, хотя, с другой стороны, прогуляться до замка по такому вкусному воздуху — наслаждение, а не пытка. — Ну так садись ко мне, какие препятствия? — предложил Хао, пожимая плечами. — Правда можно?.. А твоему Герцогу не будет тяжело от нас двоих?.. — спросил Йо отстранённо-заторможенно. — Это крепкий арабский скакун, а не какая-нибудь деревенская безродная кляча, конечно, он выдержит! — уверенно агитировал Хао так убедительно и настойчиво, что Йо посчитал, что отказ прозвучит грубо и оскорбительно, и потому покорно спешился с Шарля и направился к Герцогу брата. Хао уже стоял в стороне, с по-кошачьи довольной улыбкой наблюдая за действиями дофина. Принц помог близнецу оседлать своего и обычно непокорного вороного коня и сам ловко запрыгнул позади Йо, крепко обхватив близнеца за пояс. — Не дёргай за удила, Герцог не такой смирный и послушный, как твой Шарль, — предостерёг Хао. — Не переживай, думаю, мы с ним как-нибудь поладим, — улыбнулся Йо, похлопав Герцога по крепкой мускулистой шее, и повёл коня уверенно и мягко, так, что принцу оставалось лишь в очередной раз удивиться этой удивительной способности близнеца находить общий язык со всеми живыми существами, которые его окружали. Путь продолжали в том же спокойном настроении и темпе. Герцог, действительно, словно под действием чар, не арканился, так, что Хао не переставал удивляться своему обычно очень резвому и непослушному скакуну. — Что ты с ним сделал?.. Герцога словно подменили… — непонимающе выдохнул Хао. — Хе-хе… Да ничего я с ним не делал… Просто пытаюсь обращаться с ним ласково, вот он, наверное, и ведёт себя так спокойно… — смутившись от похвалы брата, ответил Йо, чувствуя, как жаром обдало щёки, когда сидящий позади Хао придвинулся непозволительно близко, настолько, что дофин совершенно явственно ощутил, как сзади в него упёрлось что-то твёрдое. Сознание младшего близнеца пронзила неприятная догадка, проверять которую не было никакого желания. Дофин просто отодвинулся вперёд, подальше от брата, но понимал, что долго использовать эту тактику побега не сможет, потому что двигаться дальше было некуда, а значит, неизбежный неприятный разговор по-прежнему неизбежен… — Хао… — не оборачиваясь, позвал Йо, стараясь сохранить ровный спокойный тон. — М?.. — лениво-сонно отозвался принц. — Зачем ты взял мушкет?.. Мы же не на охоте, а просто гуляем! Он больно упирается в меня, а отодвигаться от тебя я уже не могу… — спросил Йо, умоляя Провидение не услышать то, о чём думал. Хао только как-то грустно усмехнулся на выдохе и ответил тоном, который насильно пытался взять как можно более весёлым и уверенным, однако искусственность и фальшь за нарочито-беззаботной интонацией скрыть всё же не удалось. Хао ответил: — Я не брал мушкет, Йо. Ты уже не маленький, должен сам понимать такие вещи. Дофин непроизвольно дёрнулся вперёд, чуть ли не наскакивая на голову Герцогу, что явно не понравилось скакуну. В мыслях младшего близнеца воцарилась паника, объявшая всё сознание, словно лихорадочное пламя, от которого не укрыться. Мысли беспорядочно сменяли одна другую, и каждая хуже предыдущей. О, как же Йо жалел, что не может просто заглушить этот бесконечный поток мыслей, который начала одна, казалось бы, безобидная, но тем не менее не самая приятная, — «неужели я привлекал Хао всегда?..» и заканчивая отравленной неприязнью и ненавистью к себе, — «как же я мог быть таким дураком и не замечать?.. Должно быть, брат очень мучался от этих запретных желаний, которыми воспылал ко мне, а я… А я даже в упор не замечал и просто бросил его одного справляться с собой…» Никто не считал нужным что-либо говорить после этого неприятного для Йо невольного и неконтролируемого откровенного выражения тела брата. Вообще, младшему близнецу в один момент стало очень неуютно находиться в таком тесном положении с принцем, но выбора у Йо особо не было. Либо так, либо пешком до замка. Но последнее не представлялось возможным, потому как обидело бы брата, а Йо по природе своей стремился никому не доставлять беспокойств и вообще как мог старался избегать конфликтов. — Да, ты всегда был очень милым и красивым ребёнком, Йо… Мадам Пернель часто называла тебя воплощённым ангелом из Священного Писания. И ты, действительно, им был. Невинным ангелом, готовым всегда приласкать и утешить, ангелом, совершенной добродетелью, милосердной и чистой до наивности… Такой, которую хочется запятнать и уронить… Йо, позволь мне утолить свою греховную жажду тебя… Спаси меня, ангел мой, не дай мне упасть. Ты же не позволишь мне сорваться на ком-то другом, когда я желаю только тебя?.. О, нет-нет, это не в твоей природе… Просто позволь мне один раз ощутить вкус твоих мягких и таких запретно-желанных губ, за поцелуй которых я готов отдать всё, вплоть до собственной души… — прошептал Хао, неосознанно крепче сжимая дофина в своих объятиях. Если бы Йо отважился отвести взгляд от дороги и обернуться на принца, увидел бы, как устрашающе помутился взор близнеца тёмной поволокой неконтролируемого желания. Хорошо, что дофин предпочитал пристально следить за дорогой. После услышанного по коже Йо прошёл табун мурашек. Отвечать не хотелось, но не ответить было уже невозможно. В груди младшего клокотало непонимание, и вопило желание спасти брата от этих грешных мыслей, и пусть даже придётся ранить Хао грубым словом. Собрав волю в кулак, Йо негодующе, со слезами в голосе и на шоколадных глазах, воскликнул: — Хао! Ты себя слышишь вообще?! Разум твой, должно быть, захватило безумие, если ты можешь говорить такие больные речи! Я никогда не стану потакать твоим грехам, не стану губить и пятнать грехом сладострастия твою душу! Бедный-бедный несчастный мой брат… О, как бы я хотел спасти твою душу! Я не хочу больше видеть тебя, не трогай меня никогда боле! Я пешком дойду до замка, и, как только королевский конюх излечит моего Шарля, уеду в свою резиденцию, чтобы не искушать тебя! А ты… Я буду молиться о тебе, брат мой. Прости меня. Мне больно видеть тебя таким, Хао… И вот, минули в одно мгновение шесть лет, проведённых Йо в добровольном изгнании-затворничестве в своей резиденции Прованса, где задумчиво бродил по полям ароматной лаванды, которая щекотала лодыжки, а мягкий сиреневый цвет успокаивал душу и приводил в порядок разрозненные взволнованные мысли. Йо очень любил свой регион на юге Франции, где ласковое солнце всегда дарило своё спокойное и нежное тепло добрым людям и сиреневым цветам лаванды, но в гармоничный контраст с этой нежностью вступали крепкие вершины и острые скалы Прованских Альп, которые величаво возвышались над бескрайними полями лаванды на горизонте, упираясь своими белыми вершинами в такие же белые, словно сахарная вата, облака.Конец воспоминания.