узлы утрат

мы сидели на лестничной площадке чужого подъезда, находящегося в доме не самого богатого района в городе, лёгкое постукивание моей ноги по бетонным ступеням отдавалось пещерным эхом, отскакивая от исписанных стен, словно новый попрыгунчик, купленный за десять рублей в игрушечном автомате магазина. плечо саши прижималось к моему, он сидел, уронив голову на грудь, белые волосы упали на его лицо, полностью закрывая его, а холодные костлявые пальцы были переплетены с моими. где-то в районе моей груди разрасталась отвратительная дыра, словно частичку меня вырвали из моего же тела и выкинули куда подальше, дабы я не нашёл потерянную вещицу. я повернул голову, посмотрев на друга, он словно был поставлен на паузу, на мгновение мне показалось, что он в своём трансе: находится в своих тягущих мыслях совершенно один-одинёшенек, самостоятельно утопая в своём собственном бездонном болоте, брошенный без помощи.       — саш... — это единственное, что смогло сорваться с моих губ. это был тихий, едва уловимый шёпот и на несколько мгновений я подумал, что мой друг не услышал его, но он медленно поднял голову, подавая признаки жизни, он посмотрел мне в глаза туманным взглядом: то ли ото сна, то ли от своих погасающих надежду мыслей. внутри меня всё болезненно сжалось, стало тяжело дышать, словно эта пустота накрыла и мои лёгкие, забрала их себе, оставляя меня ни с чем. захотелось обнять друга, прижать к себе, сказать, что всё будет хорошо, но я лишь крепче сжал его тонкие пальцы, надеясь, что ему не так больно. когда-то ты громко смеялся, идя по торговому центру, а я проклинал тебя, потому что на нас смотрели все, но тебе было глубоко плевать, что подумают о тебе. тогда мне хотелось провалиться сквозь землю. мы сидели на пустой кухне в моём доме, за окном уже было четыре часа утра, а ты жадно уплетал бутерброд, словно пленный из конц.лагеря, но потом ты резко рассмеялся, вспомнив очередную шутку, крошки полетели из твоего рта на белоснежную скатерть стала, которую тщательно постоянно вытерала моя мама.       — антош. — доуплетав бутерброд, сказал саша, побарабавнив по столу двумя пальцами, он перевёл взгляд на меня. — поехали в геленджик. я прыснул со смеху.       — прямо сейчас? — я подавился сразу же, как только увидел серьезный взгляд друга.       — можно и сейчас. — он кивнул, подперев рукой щёку, всё так же не сводя взгляда с меня. мы бежали на край города, от разъярённому бездомного, которому саша не дал поспать, крикнув рядом с ним что-то на немецком. наконец остановившись, я упёрся ладонями в колени, стараясь восстановить дыхание, грудная клетка тяжело поднималась и опускалась.       — саш... — сказал я, это далось мне с огромным трудом. — я тебя ненавижу. — я закашлял, поднёс тыльную сторону ладони к мокрому лбу, смахивая выступивший пот. он хлопнул меня по плечу, учитывая то, что эта «лёгкая» пробежка высосала из меня последние силы, этот хлопок вышел, для моего тела, безумно тяжёлым и я едва не потерял опору, позволяющую мне держаться на ногах.       — я тебя тоже люблю. — сказал мой неугомонный друг и захохотал на всю затихшую улицу, его смех отскакивал от стен домов и деревьев, несколько людей, проходящих мимо, обернулись, в поисках ненормального в их глазах.       — пошли давай отсюда. — я схватил его за запястье и потащил в противоложную сторону. руки саши сомкнулись на моей талии, тёплое, едва слышное дыхание, колышило мои волосы. мне было уютно и тепло находиться в его объятиях, я находил в них успокоение после тяжёлых снов, я чувствовал себя комфортно, находясь рядом с ним. где-то в животе связался тугой узел и расползалось непонятное греющее чувство. мне снилось тёмное нечто, что тянет меня вниз, я в отчаянии машу руками, надеясь ухватиться за что-то, за чью-нибудь руку, за любой выпирающий косяк, тёмная жижа поглощает меня с головой, я машу руками уже в этой трясине, воздуха катастрофически не хватает, я закрываю глаза и в смирении выпускаю из лёгких последний воздух. когда я проснулся, я не почувствовал тёплых рук. мне было безумно холодно, словно я спал на морозе без всяких источников тепла и защиты от холода. я дрогнул, панически обхватывая себя руками, представляя, что это не мои руки, согнулся клубочком на узкой кровати. я сижу один на лестничной площадке чужого подъезда. мне безумно холодно и одиноко. больше никто не успокоит меня из-за кошмара, больше ничьи руки не сомкнутся на моей талии, кажется, что я больше не переплету ни с кем свои пальцы. да и не нужны мне другие люди, мне нужен только один человек. мои плечи дрогнули, тело судорожно вздохнуло, я всхлипнул, а слёзы медленно потекли по моим щекам, оставляя тонкие дорожки слёз.       — ну как же так, саш? — шепчу я и громко всхлипываю, эхо отвратительным и раздрадающим звуком проносится по уже знакомому подъезду, отражаясь от стен, на одной из них выведено белым перманентным маркером: «саша + тоша = навсегда». я слышу тихие, но знакомые шаги за спиной, мне в нос ударяет запах знакомого парфюма, который я чувствовал каждый раз в школе. подошедшая девушка садится рядом со мной на ступеньку, положив руку мне на плечо. я не вижу её лица, но знаю, что она тоже плачет, её плечо прижимается к моему, оно судорожно дёргается, тёплая маленькая ладошка пропала с моего плеча, сейчас она лежит сжатой в кулачок коленках. я роняю голову на грудь, закрывая глаза. на секунду мне кажется, что саша рядом, сейчас он выпрыгнет из чьей-нибудь квартиры, крепко обнимет меня, прижмёт к себе, скажет что всё хорошо, а потом скажет, что я дурачок и этот день — очередной глупый сон и что мне пора просыпаться, что он будет ждать меня при пробуждении. но, кажется, я забыл, что его больше нет.