*
Поминальный обед прошел в молчании. Астория уже выплакала все слезы и только судорожно вздыхала над тарелкой, пара близких друзей покойного ныне наследника тоже предпочли сохранять тишину. Спустя три перемены блюд стихло даже звяканье приборов о фарфор. Каждый из них думал о своем, пока Огюст, коллега Драко по работе, тихо не поднялся, чтобы попрощаться. Следом потянулись и остальные. Закрыв камин, Люциус удалился в кабинет, уговорив мать ненадолго прилечь. Он сам устроился в кресле у камина, чтобы утихомирить волны тошнотворной горечи в душе и еще раз обдумать то, на что они решились. Окассия пришла к нему пять лет назад…*
Потеря младшего из троих сыновей, Ригиса, и Нарциссы далась семье особенно тяжело, и Люциус, забросив все дела, неделю напивался, запершись в кабинете. Волей главы он закрыл свое крыло дома, на требования выйти не реагировал, и матери пришлось пробиваться в его комнаты силой. Любовник изводил Патронусами, нынешняя леди Малфой билась с зачарованной дверью, а вусмерть пьяный лорд Малфой каялся в своих ошибках пустоте. Когда защитный контур сдался, взору упрямой родительницы предстала разруха: разбитая в щепки мебель, обрывки портьер, батарея пустых бутылок и невменяемый от пьянства, горюющий глава семьи. Громко и гневно высказав любимому ребенку все, что накипело за период осады его покоев, она влила в сына протрезвляющее и, велев эльфам прибраться, устроилась в единственном уцелевшем кресле, ожидая превращения убогого оборванца обратно в сиятельного лорда. Спустя час, накачанный под горлышко разномастными зельями и оттого посвежевший, Люциус приносил извинения. Однако его мать, Окассия Малфой, по смерти жены Люциуса вернувшая себе титул леди рода Малфой, нуждалась не в заверениях, что больше такое не повторится, а в помощи. Внимательно выслушав ее — совершенно дикий — план по спасению семьи, он решил, что его гордая мать, пропустив этап жалости к себе, от тоски сразу окунулась в безумие. О чем и сообщил ей. Увы, твердая в своем стремлении, она не отступилась, пока не заставила сына прочесть ее выкладки. Измученный похмельем разум с трудом продирался через слова древних наречий, но постепенно нереалистичная идея обретала детали. Трактат на мертвом языке вещал о возможности переместиться из собственного опостылевшего тела в другое и прижиться в нем как в родном. Вся хитрость была в том, что истинный владелец оболочки должен был умирать в момент перехода, и тогда одна душа могла сменить другую, прирастая к свежепокинутому телу. Новый жилец будто переключал на себя только что разорванные связи между плотью и духом. Люциус отложил первую из книг. — И что ты предлагаешь? Переселить меня в одного из бастардов, зачатых едва ли не в борделе, и за счет этого слабосилка попытаться возродить род? Но план Окассии предполагал совершенно иное сумасшествие, она протянула следующий фолиант. — Ты уйдешь в собственное тело в прошлом. — Ни один Маховик не способен переместить душу отдельно от тела. Или ты нашла способ его заклясть? — Люциус пролистал до заложенной полоской пергамента страницы, вчитался в витиеватый слог. — Я нашла проклятье, что запирает разум в прошлом. — Ты хочешь использовать дар Ходящего… — он нервно постучал пальцами по набалдашнику трости. — То есть нужно проклясть меня, скажем, на возраст лет четырнадцати, потом отправить в транс, и найти умирающего себя, чтобы вселиться? Окассия спокойно кивнула. — Первое, — он принялся показательно загибать пальцы, — даже проклятому мне останется шестьдесят один год, а не четырнадцать. Второе, даже если ты права, и я осилю в таком состоянии поиски себя в другой ветви, то, вселившись, я забуду все пережитое и просто наделаю других ошибок. Третье, если снять проклятье во время транса, меня может просто уничтожить из-за несоответствия между моим настоящим возрастом и тем, в котором будет хозяин тела. Четвертое, даже если все это сработает, ветвь — это не реальность, а просто вероятность происходящего. Она нематериальна и сбывается только из-за моих реальных действий, а не существует где-то в абстрактной вселенной. И наконец, пятое, сколько крови и магии потребуется на такой переход? Если я правильно понимаю, придется собрать не меньше двадцати жертв только для самого ритуала, да еще и желательно иметь с ними родственную связь. Это не считая платы судьбе за изменения в чужих жизнях. Мы собственными руками выкосим почти любой намек на кровь Малфоев в Британии. Останутся носители таких крох родовой магии, что алтарь их даже близко не подпустит. Это самоубийство, мама. Окассия на протяжении речи сына становилась все бледнее. Вначале она слушала его, судорожно вцепившись в полы своей домашней мантии, а после и вовсе сгорбилась, закрыв лицо руками. Раздались тихие всхлипы, а через пару минут она зашептала: — Милый, я знаю, что это отдает безумием, но мы ведь не раз меняли события нужным для нас образом, и тоже порой платили за это высокую цену. Люциус тяжело вздохнул и мягко перебил мать: — В настоящем, мама. Мы все делали в тот миг, который проживали сами, а не возвращались на полвека назад, ломая уже существующую картину мира. Да и комбинация дара и проклятия не выглядит реалистичной. Окассия упрямо продолжила: — Я проверила действие проклятья на себе, и все получилось! Целый день я провела в своем же в теле, вернувшись на год назад, даже откат был не столь серьезным, как я ожидала. Люциус побелел от гнева и заорал, теряя остатки манер. — Как ты вообще посмела пойти на такой риск? Тебе мало похорон? Мы всего неделю назад запечатали склеп с парой свежих покойников! Решила добавить еще одну ношу на плечи последних из рода? Чтобы я, заодно с Драко, окончательно сломался? У нас и так почти никого не осталось!.. Горе внука и сына значат для тебя настолько мало? — на последних словах голос его упал до хриплого сипения, он тяжело сглотнул, прикрыв покрасневшие глаза. Несколько минут сгустившуюся тишину нарушали только тяжелое дыхание и задушенные всхлипы. — Люци, я не могу просто сидеть сложа руки, когда семья умирает, — она отняла ладони от лица и утерла сухими тонкими пальцами слезы. — Вы с Драконом — все, что у меня осталось, — она нежно погладила чужое колено. — Увы, жизнь скоротечна, и я проживу еще лет двадцать-тридцать. Это так немного, да и прежних сил уже нет, но если я хоть как-то смогу уберечь вас, то хочу сделать это. Окассия замолчала, вновь стирая соленые капли со щек. Он поднялся из кресла и опустился перед женщиной на колени. — Мама, пожалуйста… Я прошу тебя, больше не экспериментируй. Или хотя бы зови меня. Он еще долго успокаивал ее, одинокую в своем горе. Погрузившись в тоску и жалость к самому себе, Люциус забыл, что он не единственный, кто потерял близких. Сейчас следовало сплотиться и поддержать друг друга. — А как Драко? — Да такой же, как ты. Заперся после похорон в спальне и рыдает с бутылкой в обнимку. В семье одни алкоголики, — она ворчливо передернулась. — Ну думаю, что прорваться к нему будет проще, чем ко мне, — он иронично усмехнулся. — Пойдем, вытащим нашу королеву драмы из постели. — Я думала, только ты такой уродился, но нет. Видимо, Блэки лишь раскрыли мою дурную кровь, и теперь у нас в доме целая труппа грошовых артистов. — Ну знаешь ли, я приличный бизнесмен, сумевший порядочно восстановить семейные активы. Так что я дорогой артист, и выступаю бесплатно только перед близкими. Люциус всегда умел поднять матери настроение. Она чуть гнусаво рассмеялась и тяжело поднялась, опираясь на подставленный локоть. С того дня последние из Малфоев планомерно прорабатывали план по перемещению в прошлое. Глава рода по большей части просто дарил уставшей от потерь леди рода надежду, но иногда задумывался, что однажды может не остаться иного выбора, и он пройдет по этому пути в никуда.*
— Как ты планируешь провернуть претворение в жизнь вероятности, да еще настолько далекой? Они пили чай в одной из гостиных. Окассия отрешенно размешивала сахар в чашке и смотрела вдаль. — Я рассуждаю следующим образом. Поскольку в рамках Британии, не говоря уже о целом мире, твоя жизнь не играет значительной роли, то ее изменения не так чтобы имеют вес. А поскольку путь ты собираешься пройти условно тот же, то есть не сбежишь в пятнадцать лет на континент и не начнешь плодиться там, как сумасшедший, то для мироздания это будет капля в море. Это облегчит нашу задачу. — Путь наименьшего сопротивления. Что ж, логично. Полагаю, что и ветвь стоит выбирать наиболее близкую по составу к нашей. — Именно. Я уже начала просматривать хроники 1968 года, по этим выпискам и твоим воспоминаниям будем составлять параметры для подбора вероятности. Дальше обсуждение свелось к деталям, завершая их, по большей части теоретические, изыскания и расчеты. К тому моменту, три года назад, Люциус, несмотря на недовольство Окассии, уже несколько раз входил в транс под действием темной магии, тщательно запоминая ощущения и засекая время для переноса и адаптации. Леди Малфой, в свою очередь, предоставила скрупулезно рассчитанную смету жертв «с собой». Через неделю окончательно подтвердилось полное бесплодие и болезнь Драко. Глава рода уже знал, что у молодой семьи не все гладко в столь деликатном вопросе, потому как сын не единожды переносился с супругой на континент для обследований. Но Астория, несмотря на родовое проклятие, была вполне здорова и готова к беременности, а вот его наследник до последнего скрывал некоторые проблемы. Кто и когда смог достать кровь и плоть наследника рода Малфой, чтобы проклясть, Дракон не знал и сам, но вот шансов снять наведенное угасание уже не было. Теперь план матери казался единственной надеждой восстановить род, но даже так Люциус отказывался рисковать — ведь Драко пока был жив — и бросил все силы на то, чтобы отсрочить гибель сына. Пока в один из дней тот его просто не остановил. — Отец, позволь мне прожить столько, сколько отмерено. Я не хочу растягивать агонию на годы. Пока магия еще слушается меня, мы с Асти прокатимся по миру и получим от жизни удовольствие, а потом я вернусь домой, и буду рядом с вами до самого конца. Мужчины тогда молча обнялись и расстались почти на два года. Драко слал письма и колдографии, а лорд и леди Малфой готовились к пути в один конец. В те годы единственным местом, где Люциус хоть ненадолго мог почувствовать себя счастливым, был их маленький коттедж для встреч.*
Ноябрь выдался промозглым. За окном самозабвенно лило, и они решили провести вечер у камина. Люциус лежал головой на коленях любимого и жмурился от удовольствия. Ласковые пальцы поглаживали голову, легко касались шеи и плеч, пуская стаи мурашек по телу. — Нет, ты совершенно точно не змей, каким тебя считают. Ты низл, самый настоящий, — сверху рассмеялись. Люциус приоткрыл один глаз, посмотрел на собеседника и хрипло заурчал. Смех повторился, чужая горячая ладонь легла ему на грудь, пробираясь под рубашку. Он сладко выдохнул и перевернулся на спину, длинные ноги свесились с подлокотника. — Подставляешь живот для почесушек? — любовник состроил довольную мину. Он повернул голову и укусил голую ногу под собой. Сверху зашипели. — Как есть низл, характер такой же вредный, — в отместку, недовольного лорда ущипнули за бок. — Душа моя, прекрати. Так хорошо просто лежать. Своенравная конечность снова вернулась к поглаживаниям. — Ты ведь знаешь, что бесподобен? — Что-то такое слышал вчера на приеме у Уоррингтонов. Кажется, было сказано «бесподобный наглец». А нет, это было о тебе. Тот улыбнулся. — Спасибо, что остался вчера. — Если бы это было возможно, я бы остался навсегда. Но увы, дела не отпускают ни тебя, ни меня. Его любимый вздохнул. — Старший решил перебраться в Америку. — Разве это плохо? С его тягой к изучению проклятий в Англии нечего делать, разве что в Гринготтс податься, но там не учеба, а конвейер. Пусть едет. — Согласен, но отпускать тяжело. — Понимаю. Когда уезжали Ригис и Драко, я на них повесил наверное все артефакты, которые нашел дома и в сейфах. — Я тоже, но это другой материк, и если что-то случится, я даже не узнаю. — Давай проведу для вас кровный ритуал. В случае серьезной опасности для его жизни или разума ты почувствуешь, а он получит подпитку магией. В критической ситуации подобная связь может спасти. — Хорошо, спасибо. Я предупрежу заранее и приведу его в мэнор за пару дней до отъезда. — Рад, что ты не отказываешься от помощи. — Ты же знаешь, я не поддерживаю всю эту муть с запретами. — Мое дурное влияние уже почти превратило тебя в аристократа: хорошие манеры, кровные ритуалы, темная магия, «в министерстве работают тупицы». — Увы, Ваше Сиятельство, это всего лишь трезвый взгляд на мир, — тот невесело усмехнулся, — но отношения с Вами, однозначно, привили мне вкус к отличному сексу, алкоголю и любви. Люциус прикрыл глаза и томно облизнул губы. — Вино мы уже сегодня пили, так может быть, господин аврор продемонстрирует мне свое знание остальных двух удовольствий? Лорда Малфоя — без дальнейших уговоров — перекинули через спинку дивана. Домой он в тот день и вовсе решил не возвращаться. Следующим утром благоверный за завтраком передал ему клочок пергамента с каминным адресом. — Ты интересовался драконами, насколько я помню. Это контакты начальника экспедиции, что отправляется для зачистки разросшейся стаи змеезубов в Перу. — Это очень вовремя. Поговорю с ним сегодня же. — Ты так и не рассказал, для чего тебе эти твари, — тот соединил кисти лежащих на столе рук в замок и пристально оглядел Люциуса. — Хочу собрать немного сил, напитать родовой камень, — легкомысленный тон прозвучал естественно, несмотря на внутреннее напряжение. Полученный кусочек бумаги стал последней деталью, которая позволит запустить план по сбору магии и крови, которые он возьмет с собой. — Будь осторожен в своей новой интриге. Мое аврорское чутье просто воет об опасности. — Душа моя, после Азкабана я не попадался ни разу, этот случай не станет исключением. Его собеседник только тяжело вздохнул и поднялся, накидывая на плечи алую форменную мантию. Люциус догадывался, что внутренности у того сводило от тоскливого предчувствия неизбежных перемен, но еще он знал, что у его любовника уже много лет не было никаких сил оставить сиятельного лорда, а потому тот просто будет готов прикрыть его, свою беспокойную занозу. Они ушли одновременно, но разными путями. Старший аврор исчез в зеленом пламени камина, а лорд Малфой покинул дом через главный вход, аппарировав сразу за калиткой.*
— Все готово, — Люциус стремительно вошел в кабинет, на ходу скидывая плащ на руки эльфа. — Через два месяца отправляется экспедиция в Перу, я оплатил услуги нескольких отрядов. Они распотрошат все гнезда, до которых доберутся. Даже с поправками на незаметность все приготовления к ритуалу займут не более двух лет. Окассия отложила перо, отвлекшись от записей. Длинный свиток, более не удерживаемый, быстро скрутился и покатился по столу, намереваясь упасть. Она легко подхватила его за край и передала сыну. — Я пошепталась кое с кем в Мунго, там есть залежавшиеся пациенты без шансов прийти в себя, жизни которых тоже готовы отдать нам. — Хорошо, я включу их в общую схему, — он быстро пробежался по предоставленному тексту глазами, кивнул сам себе и вдруг усмехнулся, глядя на мать. — Вот Малфои и докатились до эвтаназии. До геноцида, думаю, не снизойдем? — Я бы воздержалась, до определенного момента, — Окассия улыбнулась почти шутке, а Люциуса охватило лихорадочное волнение. Он впервые в жизни сам отрезал себе все пути для отступлений: никаких обходных маневров лично для него, никаких тройных запасных планов и всего один шанс пережить ритуал.