Корона.
— Это не логично, Ваше Величество! — воскликнул министр обороны. — Мы потеряем часть военных ресурсов, а взамен получим солдат с сомнительной подготовкой! — Посмотрите на меня и скажите это ещё раз, — твердо потребовал Андреас, крепко обхватив рукой закругленный край деревянного подлокотника. Эрендор не выбирал ничью сторону. Он лишь собрал совет, чтобы Андреас самостоятельно внес свою лепту в политику Эраклиона, и ему было совершенно безразлично, сколько должностных лиц пытались заклевать наследного принца. У некоторых из них уже проклюнулись перья, превращая их скорее в стервятников, чем в советников. — Вы понимаете, что наша армия с каждым днем становится меньше? — демонстративно спросил Андреас. — Что союз с Алфеей — реальный шанс пополнить наши ряды квалифицированными военными? — Моё предложение о закрытии границ для военнообязанных по-прежнему остаётся открытым, — упрекнул министр. Андреас шумно выдохнул, обведя взглядом каждого сидящего в зале совета. Каждого, кто шёл против него. Каждого, кто больше не зайдёт в этот зал, когда он станет королем. — Это ваша проблема, что армия рассматривается, как опасность, — Андреас бросил этот упрёк в лицо министру, отбив его атаку. — Продолжайте в том же духе, и нас будет некому защищать. Неозвученное уточнение о наигранности благих намерений принца Тредора осталось витать в воздухе. Никто из старшей ветви Эраклионских не приносил присягу Андреасу, чтобы зарекаться о мирном соглашении и слепо верить в то, что войны не будет. — Это неравный обмен, — подал голос министр экономики. — Алфея получит оружие, которое будет полезно в любом случае, а мы молодых солдат, часть из которых может оказаться непригодной для армии. — Алфея выпускает только лучших, — ответил Андреас. — Непригодные вылетают после первого курса. — Лучшие имеют обыкновение опускать руки, когда оказываются в непривычной среде. Андреас невольно обратился боковым взглядом к человеку, которого меньше всего хотел слышать. Будто она была единственной, кто не участвовал в споре, потому что имела точку зрения, противоположную министрам. Каждый их аргумент отбрасывал Андреаса всё дальше от заветной цели. Он не мог вернуться в Алфею без новостей. Он не мог подвести Розалинду. Андреас крепко сжал в руке подлокотник, отчего лакированное дерево захрустело, и кожа покрылась белыми пятнами. Андреас ощутил настолько мягкое прикосновение к своей руке, что не сразу обратил на это внимание. Лишь когда хватка усилилась, он смог это ощутить. — Вы слишком избирательны, — изрекла Миффея, одернув руку от принца и обведя взглядом стол, от края до края. — В нашей армии серьёзные пробелы, которые Эраклион самостоятельно заполнить не сможет. Это щедрое предложение, и только глупец от него откажется. — Мы потеряем ресурсы, — упорно настаивал министр обороны. — Оружие — возобновляемый ресурс. Мы военная держава, но оружие у нас лежит без дела, потому что владеть им некому. Кузнецы каждый день изготавливают эти мечи, только толку от них нет. Андреас сдержал усмешку, но в мыслях обернулся вправо, одарив обладательницу этих слов улыбкой. В ней хватало уверенности в утверждениях, чем не мог похвастаться он сам, из-за отсутствия опыта в дебатах с упрямцами. Миффея могла поставить министров на место без упрёков и обвинений в упущениях. Андреаса удивляли не ее меткие слова, а тот факт, что она в принципе нарушила молчание, которое длилось с начала совета. Что она не встала на сторону напыщенных советников, которые исчерпывали аргументы из упрямства и жажды перечить принцу. — Мы можем посетить Алфею дипломатическим визитом и дать… — Андреас невзначай для всех остальных покачал головой, призывая Миффею прервать это предложение. — ответ. — Среди нас только один дипломат, — фыркнул министр экономики. — Это вы. — Верно, — кивнула Миффея. — Поэтому я предлагаю не принимать предложение сразу, а приглядется к Алфее. Собрание подошло к своему завершению. Никто из сидящих в зале не спешил спорить, только Андреасу хотелось встать и объявить предложение полной чушью. Специалисты не смогут достойно предстать перед оценкой, потому что Саладин не сможет достойно их подготовить. Они так и будут ломать посохи, пока не найдётся достойная замена директору. — На этом предлагаю закончить, — Эрендор тяжело поднялся с места и, шаркая по алому ковру, зашагал в сторону двери. Объявление об окончании. Никто больше не скажет ни слова за и ни слова против. Министры выскользнули вслед за королем один за другим, шурша отчётами, которые он не стал изучать, и мыслями, которые не стал выслушивать. Миффея держалась так же спокойно, как десятилетие до этого. Изумрудные глаза блестели, будто в них таилась какая-то тайна. Взгляд обводил каждый угол комнаты, словно проникая сквозь стены. Взмах руки, которым она оторвала карандаш от стола, напоминал плавные движения ветра, милостиво играющего с листвой. — Что? — Миффея выжидающе расправила плечи, и изумруд её глаз блеснул ещё ярче. Андреас привычно стиснул зубы, в попытке избежать грубости, рвущейся наружу от одного её взгляда. Коронация закончилась ещё вчера, быть с ней милым больше ни к чему. Но несмотря на глубокое недовольство её персоной, Андреас не мог не заметить странный магнетизм, исходящий от нее словно загадочный, манящий мрак. Когда ему самому стало тяжело сопротивляться, он понял, почему к Миффее на коронации лип даже Торен. В ней было нечто эфемерно обольстительное, будто сокрытое внутри. Принц более не собирался задерживаться в ее обществе, когда от совета остался лишь отдаляющийся стук каблуков по коридору. Андреас последний раз окинул Миффею взглядом, который можно было принять за заинтересованный, если бы не предубеждение, оставляющее неизгладимый след на общем впечатлении. Хотел бы он быть дарованным не силой, а магией разума, чтобы оказаться в её голове и понять, что скрыто внутри. Сколько тьмы в этом светлом образе добродетеля? Пока Андреас царственной походкой пересекал кровавый ковёр, он спиной ощущал цепкий взгляд, но не был уверен, смотрела ли она на самом деле или ему просто этого хотелось. Ей в любом случае больше не на кого было смотреть. — Ваше Высочество, — высокий мужской голос донесся до слуха, и Андреасу даже не пришлось тратить время, чтобы понять, кто к нему обратился. — Не хочу показаться идиотом, но как прошли переговоры? — Дерьмовый вопрос, — коротко бросил Андреас, не став останавливаться, чтобы поговорить. Чароплет был бы просто Эдрианом, если бы навязчиво не последовал за принцем. У Андреаса был свой расчёт на этот разговор и упускать его он не собирался, а Миффея, ушедшая в протиположную сторону, только сыграла на руку. — Признайся, Эдриан, у тебя есть своя Кейтилин Старк? — саркастично усмехнулся Андреас. Чароплет поднял на принца не понимающий взгляд лишь на мгновение, прежде чем обнажить золотые зубы в улыбке. — Я к любви равнодушен, — заверил Эдриан. — Не имею представления, что это такое. А незнание очень часто убивает, не так ли? Андреас коротко прыснул смешком, безмолвно ведя Эдриана по коридору к секретарскому логову. Туда, где хранится столько правды об окружающих людях, что она может поглотить любого, кто к ней прикоснется. Чароплет действовал тихо, но все о нем знали, как о человеке на чистую воду выводящем. Возможно, он больше Паук, плетущий паутины под носом короля, чем Мизинец, страдающий от неразделенной любви. Эдриан выделялся из толпы низкорослой фигурой, словно природа нарочно создала его компактным для незаметного проникновения в чужие секреты. Но самое удивительное в нем не тело, а голос. Приторно женский, он обволакивал, словно мягкий шелковый платок, и заставлял обращать внимание на каждое произнесенное слово. Не мудрено, почему он знает больше, чем все дворцовые крысы вместе взятые. Эдриан заранее знал, что принц чего-то хотел и не имел дерзости спросить, пока дверь не открылась и не оставила разговор за пределами слышимости. Андреас прошёл в тесную каморку, с которой Чароплет по каким-то причинам не хотел расставаться, несмотря на бесконечные предложения сменить рабочее место на более просторное. В комнате кружил запах духоты, похожий на кожаный салон автомобиля в пекло. На секунду голова пошла кругом, а в следующее мгновение захотелось чихнуть от пыли, оседающей в легких. Андреас в единочасье передумал выводить Миффею на чистую воду, если придётся заниматься этим в окружении пыльных картотек и запечатанных окон. — Поэтому у тебя и нет никакой Кейтилин Старк, — прокашлялся Андреас, отгоняя рукой плывущую по воздуху пыль. — Дышать невозможно. — Вы свою уже нашли, верно? — Эдриан прочистил горло, выдохнув предложение одним звуком. — Что вы хотите узнать о советнице? Андреас уставился на летящую перед глазами муху, которая предусмотрительно помешала испепелить Эдриана взглядом. Ни один здравомыслящий человек даже думать о таком не станет, а у Чароплета хватило смелости вслух сказать. — Побойся Авридиана, — мрачно протянул Андреас, кивнув на лик святого над дверью. — Мне нужно о ней всё, что тебе известно. И не смей надумывать. Она мне неинтересна. «Да, неинтересна. Зачем ты тогда явился в этот пылесборник?» — упрекнул Андреас самого себя и застыл в ожидании чего-то таинственного, мысленно додумав это. Может быть она ведьма? Ей несколько веков? Чем она так приворожила? Магией? Андреас в упор не видел естественных причин, чтобы его взгляд задерживался на Миффее дольше, чем на секунду, а со вчерашнего дня он только и пытался оказаться поближе. — Хотите сказать, что вчера я не стал свидетелем зарождения любви? Не портите мне настроение, Ваше Высочество. Вы с неё глаз не сводили. Андреас узнавал эти расспросы без усилий. Чароплет либо уже разнес неправдивые слухи, либо только собирался это сделать и теперь ему просто нечего было разносить. — Потому что она общалась с моим кузеном, — усмехнулся Андреас. — Это повод, чтобы не сводить глаз даже с тебя. Эдриан прищурил голубые глаза и потерялся в рядах картотек, шурша бумажными папками, в поисках нужной. Неужели все сплетни он хранит на бумаге? В комнате, которую и без магии можно вскрыть отмычкой или грубой силой? Андреас не успел даже усмехнуться этой непредусмотрительности, когда Эдриан протянул ему папку с короткой подписью «Миффея». В Эраклионе не найти человека, с таким же именем, отсутствие уточнения «Графиня» никому не казалось бы уместным. — Брось. Мне нужно не это, а то, что знаешь о ней лично ты, — Андреас указал костяшкой указательного пальца на Чароплета, но папку возвращать не стал. В официальных документах ни за что не сыскать того, что она из себя представляет. В этой папке разве что фотографии можно найти. Все остальное могло быть правдой лишь частично. — Здесь всё, что мне о ней известно. Где родилась, училась, кто родители, братья, сестры, ну там… — Сколько ей лет? — бесцеремонно прервал Андреас. Он больше не знал кому верить. Отцу или собственному убеждению. Миффея могла быть моложе возраста, который знали все вокруг, ведь никто не дал бы ей тридцать восемь, но к чему это скрывать? — Тридцать восемь, — как ни в чем ни бывало ответил Эдриан, будто вопрос был самым глупым в его жизни. Андреас в это больше не верил. После неосторожных слов Эрендора, которые могли оказаться лишь королевской забывчивостью, принц решительно настроил самого себя на то, что никакой ошибки не было. Миффея скрывала свой возраст, но не уменьшала его, а прибавляла, что делало её мотивы ещё более расплывчатыми. — Ты уверен? — призывно уточнил Андреас, неопределенно дернув подбородком. — У меня другая информация. «Незнание очень часто убивает». Андреас не был готов бросать вызов способностям Чароплета, но и отрекаться от собственного мнения не собирался. Миффея не так проста, как кажется. Она расчетлива, коварна и до неприличия красива. Сложить всё это, умножить на протяжённость границ ее влияния на корону и получится исчерпывающая картина. — Ваше Высочество, при всем желании, я не провидец, не ясновидящий и не гадалка. Я не знаю больше, чем великий Авридиан. Если вы хотите получить прямой ответ на вопрос, задайте его тому, кто имеет к этому более прямое отношение. Андреас сжал край папки, вспыхнув от попытки нравоучения, как спичка. В иной раз жилка на шее начала бы остервенело биться, а челюсть свело от напряжения, но принц подавил это в себе, догадавшись, что Чароплет неспроста заговаривает зубы. — У любой информации есть своя цена, — вкрадчиво протянул принц, почти шепотом, будто кто-то посторонний мог услышать. — Назови ее. — Знаете, у советницы иммунитет на мои происки, — Эдриан скрестил руки на груди и вскинул голову к потолку, провожая взглядом пролетающую муху. — Она не так проста, это уж точно, но сказать больше я не могу. Андреас с усилием подавил физические реакции на нервное напряжение, подозревая, что Чароплет лишь подогревает интерес и ему давным-давно известно о советнице то, что даже она сама о себе не знает. — Врёшь и не краснеешь, — презрительно фыркнул принц. Эдриан нахмурился, его губы исказились в недовольной улыбке. — Вы действительно считаете, что я стану беспокоиться о мелочах вроде правды или лжи? Вы меня знаете, Ваше Высочество. Андреас слегка прикусил губу, затаив недовольство. Он знал, что общение с Чароплетом — это как тонкая игра, где каждое слово имеет свою поворотную роль. — Ты меня за идиота держишь? Ты искусный лжец, но я не такой уж наивный. Эдриану не удалось скрыть некоторое беспокойство в глазах, но он быстро натянул свою непроницаемую маску обратно. — Вы можете попытаться, но это вам вряд ли поможет. Ничто не останется скрытым навсегда. Рано или поздно, правда выйдет наружу. Андреас поднял брови, глядя на Эдриана со скрываемой заинтересованностью. Предлагал подождать? Когда Миффея сама чистосердечно откроет всё, что скрыла? У Эрендора осталось не так много времени, чтобы обеспечить Эраклиону стабильное будущее. Даже если Андреаса перспектива приносить ей брачную клятву не привлекала, он не спорил с тем, что это самый выгодный вариант из всех. Уж лучше советница, чем заносчивая принцесса. Андреас потянулся к дверной ручке, когда мысли с молниеносной скоростью пронеслись в голове. Будто ускоренная картинка, демонстрирующая воспоминания в фильмах Первого Мира. Сначала она. Потом громкое столкновение плечом с хлипким дверным косяком. Скрип каблуков по мраморной плитке. Ощущение, будто в него врезалась надоедливая муха. Появилась, как гром среди ясного неба. Андреас резко остановился, ладонь осталась лежать на ручке, не пропуская Миффею в комнату, но и не слишком явно запрещая войти. Секунды казались вечностью, пока Андреас не пришел к выводу, что все мысли до этого момента были поспешны. Никто не лучше. Ни советница. Ни принцесса. — Дорогая, мы как раз о тебе говорили, — пришёл на помощь Эдриан, вероятно специально толкнув принца ближе к пропасти. — Боюсь представить в каком ключе, — Миффея улыбнулась, до тошноты спокойно восприняв столкновение. Она протянула руку и положила ладонь на предплечье Андреаса, вынудив перевести взгляд. — Вы не ударились? — Главное, чтобы вы не ударились, — огрызнулся Андреас, разминая ушибленное плечо, но справедливости ради, дверному косяку досталось больше. Миффея смерила принца тем же взглядом, которым упрекала в отчужденности от королевского двора. Пропитанным ядом. — Спасибо за заботу, Ваше Высочество, — почти пропела она. Андреас не желал больше оставаться в обществе двух подхалимов, которые похоже спелись сразу, как только Миффея переступила порог дворца. Он окинул советницу ледяным взглядом и зашагал по коридору, прижимая к себе папку. Невероятная удача заключалась в том, что наклейка с именем в эту секунду терлась о кашемировый свитер и не попалась ей на глаза. Убеждение в том, что Миффея и Эдриан — соучастники одного преступления, лишь крепло оттого, что Андреас не получил никакой информации, кроме самой очевидной. Было что-то загадочное в том, как Чароплет настаивал на любви, а Миффея без конца нарушала личные границы принца. За время своего отсутствия, Андреас успел отвыкнуть он её случайных прикосновений. Что-то в них изменилось. Раньше Миффея одергивала принца за запястье, если он забывал вступать в бессмысленный диалог с каким-нибудь лордом, нервно теребила предплечье, когда разговор тёк не в то русло, накрывала тыльную сторону ладони рукой, когда принц начинал закипать. Те прикосновения были вынужденными и неуверенным, сокращенными до абсурда. То, что Андреас наблюдал теперь, разительно отличалось. Она тянула за руку, вцепляясь ногтями, будто хотела поцарапать, подталкивала к разговору толчком локтя в предплечье, пальцами стискивала запястье с невиданной ранее решимостью. Её прикосновения не были угрожающими, скорее, выражали явное намерение контролировать ситуацию. Её глаза, ранее полные нежности, теперь искрились провокацией. Будто она пыталась что-то сказать, но ждала, когда Андреас догадается сам. Возможно, об этом знал и Эдриан, но делиться не стал, и, зная его, никакие угрозы не помогли бы ситуации решиться. Если и были подводные камни, то они утонули в мокром песке настолько, что уже не могли всплыть на поверхность. Андреас решил бы, что король окончательно свихнулся, если бы Миффея осталась прежней. Она стала совершенно иной, и принц солгал бы сам себе, сказав, что ему это не нравилось. Иногда он и сам не находил козыря, чтобы отбить её дерзость, раз за разом забирая эту карту.Роза.
Роуз не сводила взгляда с опустевшего подноса. Она была почти уверена, что вычурный красный цвет пластика, мог каким-то образом успокоить. Это совсем не помогало. Лишь начинало зудеть в глазах, усугубляя ситуацию ещё больше. Её раздражало спокойствие Бена и Сола, но насчёт второго, нельзя было с уверенностью сказать, как он к этому относился. Он ничего не сказал с того момента, как Фара объявила умопомрачительную новость о воссоединении с Кенни. Во всяком случае, эта новость никого не обрадовала, но все тактично об этом умолчали. — Ты идёшь? — послышался голос, будто из глубины сознание, и Роуз подняла глаза, столкнувшись с протянутой рукой Бена. Она моргнула, заметив удаляющуюся фигуру Фары в обнимку с Кенни, и Сола, стоящего в кругу специалистов в другой стороне оживленного холла. Девушка вложила руку в теплую ладонь Бена и встала из-за стола. — Идиотизм, — презрительно выругалась Роуз, застегнув куртку, перед тем, как выйти из школы. — Ты посмотри на них. Меня тошнит. Бен присмотрелся к Фаре, стоящей недалеко от площадки специалистов. Он видел то же самое, что видела Роуз, но относился к этому в разы спокойнее. Кенни пропускал сквозь пальцы полотно русых волос, непривычно свободных от резинки, и что-то увлечённо рассказывал, заставляя Фару улыбаться. Ничего странного. Но Роуз знала больше. Оставалось лишь дождаться Андреаса и встретиться раньше, чем он плюнет Кенни в лицо. — Фара — большая девочка, — заверил Бен, потянув Роуз в сторону Каменного Круга. — Сама разберётся. Нет! Не разберётся! Она по-прежнему думает, что отношения закончились из-за беспочвенной ревности. У Роуз за завтраком колени сводило от желания вскочить с места и сказать правду. Что Фаре нельзя снова доверять Кенни, что он разобьёт ей сердце, что не могут другие люди смягчать её падения и скрывать это. Роуз мысленно вела диалог с Беном, время от времени сжимая его руку покрепче. Она нутром чуяла, что доверие Фары разобьется вдребезги, если выяснится, что лучшая подруга действовала за её спиной, с идейным врагом в лице Андреаса. Она даже Бену не могла это доверить, на тысячу замков запирая этот секрет внутри и ожидая, когда вернётся принц с запасным ключом. — На тебе лица нет, — задумчиво уведомил Харви, будто говорил это не Роуз, а кому-то другому. — Ты не заболела? Возможно, помогать другим, а потом страдать из-за этого — действительно болезнь. Как бы сильно Роуз не пыталась найти лекарство, его ещё попросту не изобрели. — Все в порядке, — отмахнулась Роуз, усевшись на холодный камень. Ничего не в порядке. Фара медленно переломает ей все кости, сожжет заживо и похоронит на ближайшем кладбище, но сначала упрекнет в предательстве и заставит чувствовать обжигающее чувство вины. Роуз опустила глаза, глядя на безжизненную траву под ногами. Она чувствовала, как страх и вина сжимают сердце, словно холодные когти, не желая отпускать. Все это было как непреодолимый узел, который затянулся настолько, что найти тот самый конец больше не представлялось возможным. Она чувствовала себя предателем, несмотря на то, что грех Кенни перед Фарой был намного серьёзнее. Он предпочел ей увлечения на одну ночь, а теперь делал вид, будто этого не было. Будто он не спал со всеми окружающими его феями и слёзно не пообещал Андреасу больше не дурить Фаре голову. Роуз чувствовала себя так, будто стояла на грани душевного разрыва, когда тяжелый покров вины окутал внутренности, будто желая задушить. В отголосках её сознания стучала мысль, что может быть Фара не такая сильная фея разума, как думает Розалинда. Ведь за всё это время, она ни разу не почувствовала, что ей открыто лгут. Независимо от того, лгала ей фея или специалист. Блестящий образ Фары, стоящий перед глазами, переплелся с тёмной дымкой, появившейся из неоткуда. Словно зеркало, перед Роуз начали проходить её собственные мысли, отражаясь вновь и вновь, искажаясь под потусторонним влиянием. С каждым мгновением она погружалась всё глубже в магический водоворот, ощущая, как мысли начали переплетаться между собой. Роуз крепко зажмурила глаза, пытаясь подавить в себе это ощущение, когда оно резко исчезло и вернуло её к реальности. Каменный Круг перед глазами слился в единую картинку, будто небеса ударились о землю и стали одним целым. Розалинда стояла прямо перед глазами, загораживая собой противоположную сторону Круга. В голубых глазах светились последние остатки магии, которая в два счета выбила фею из равновесия. Бен подтолкнул Роуз локтем, но какую цель он преследовал ещё только предстояло понять. Каждая фея, окружающая Каменный Круг, смотрела на неё, будто чего-то ожидая. Будто Роуз была обезьяной в вольере, которую попросили обхватить банан хвостом. — Я жду, — холодно уведомила Розалинда, неопределенно проведя рукой по направлению к чаше. Роуз не стала спрашивать. Всеобщее внимание слишком подорвало её спокойствие, и тело начало бить крупной дрожью, когда девушка встречалась взглядом с очередной феей. Роуз положила ладони на холодный камень по бокам от чаши и оглянулась, ища объяснение в лице Розалинды, которое не тронула ни единая эмоция. Миллионы мыслей успели с бешеной скоростью пронестись в голове, прежде чем Розалинда сцепила руки за спиной и сделала шаг в сторону. — Структура магии воды базируется на молекулярной связи, — голос Розалинды отрекошетил в воздухе, будто эхом раздавшись далеко за пределами Круга. — Вода состоит из трех ключевых аспектов: состояние, поток и форма. Состояние может быть жидким, твердым или газообразным, и каждое имеет свои особенности и возможности. Роуз старалась вдуматься в суть, но мысли о том, зачем она стоит посреди Каменного Круга, не отпускали её. — Поток, — вновь послышался командный голос директрисы. — Магия воды тесно связана с энергией движения. Вы можете контролировать поток, создавая водные струи или водовороты. Это позволяет управлять направлением и скоростью элементов. И, наконец, — форма. Вы можете изменять форму воды, создавая разнообразные структуры, от капель до ледяных скульптур. Розалинда очертила круг короткими шагами, придающими её словам серьезность. Роуз изучила воду ещё в прошлом году, чётко следуя указаниям библиотечного учебника. Даже если директриса намеревалась устроить демонстрацию, Роуз не сомневалась, что справится. — Феи земли — наиболее благоприятные проводники магии воды. Роуз опустила взгляд на чашу, которая медленно наполнялась неспокойной водой, разбрызгивающейся на камень. Водная гладь была похожа на бушующее море, заключенное в пределах замкнутого пространства. Розалинда обошла постамент с чашей по кругу и остановилась за спиной феи. Роуз постаралась покрепче прижать ладони к камню, чтобы руки перестали дрожать от волнения, а ноги подгибаться и вязнуть во влажной земле. В конце концов, что могло пойти не так? — Каждая фея воды знает, что основа — это контроль, — раздалось так близко над ухом, что Роуз невольно замерла. — Чтобы его достичь, нужно привести мысли в порядок и выбросить из головы всё лишнее. Справишься или помочь? Роуз не стала отвечать. Она знала, что сарказм Розалинды должен либо остаться без ответа, либо превратиться в словесную перепалку. Когда девушка опустила взгляд на поверхность успокоившейся воды, она почувствовала, как сухость охватила горло, создавая ощущение дискомфорта, который в последствии обязательно выльется в хрипоту. — Вы должны научиться контролировать энергию движения, — продолжила Розалинда, не дождавшись ответа. — Вы контролируете магию, а не магия вас. Самое простое, чему вы научитесь — это созданию ровной глади. Только идиот с этим не справится. Ладонь Розалинды легла Роуз на плечо и сжала, призывая к спокойствию, но от этого девушка только глубже погрузилась в липкое волнение. — Сосредоточься на энергии и визуализируй её поток. Направь в нужное русло и придай форму. Рука соскользнула с плеча и Розалинда сделала несколько шагов назад, покинув тревожное поле Роуз. Девушка сжала в руках чашу, пристально глядя на воду, которой должна была придать единую форму. Главное — контроль. Роуз читала об этом в книгах и успешно пользовалась для полива растений в домашней оранжерее. Форма не представляла никакой опасности. Глаза Роуз загорелись неоновым свечением, и магия прошла сквозь неё, подчиняясь контролю. Вода шумно закружилась в чаше и медленно выплыла из неё, собравшись в единую каплю, отражающую плывущие по небу облака. Роуз не была уверена, что действительно услышала восторженные вздохи, пробежавшие по толпе фей, будучи сосредоточенной на удержании воды в воздухе. — Хорошо, — одобрение слетело с уст Розалинды так же легко, как и колкость до этого. — Заморозь её. Пропусти энергию внутрь себя. Роуз не имела представления, что это значило, но лучше провалиться сквозь землю, чем задать вопрос. Она судорожно вздохнула, закрыла глаза, и попыталась пропустить это сквозь себя, чтобы обрести контроль, создать глыбу льда и, наконец, сесть на свое место, сделав вид, что её не существует. Когда по телу разлилось приятное тепло, Роуз открыла глаза, и замороженная вода рухнула в чашу, раскрошившись на мелкие осколки, полетевшие ей в лицо. Едкие смешки она услышала намного правдоподобнее, чем восторженные возгласы. Девушка смахнула лёд с щеки и попыталась сосредоточиться хотя бы на том, чтобы не впасть в тревожность. Розалинда, держа лицо, заключенным в почти каменную маску, вернула лёд в прежнее жидкое состояние и усмехнулась. — Неплохо. Но в следующий раз постарайся не засыпать на ходу, — Розалинда отвернулась, выбирая следующую жертву. — Ты свободна. Линда, задание то же самое. Роуз бросила последний взгляд на девушку с полотном медных волос, спускающихся до поясницы, и вернулась на свое место между Фарой и Беном. Бывать между двумя друзьями ей не в первый раз, особенно когда перед глазами причина разбитого сердца Фары. — Роуз, у меня от твоего волнения голова скоро взорвется, — Фара слегка подтолкнула Роуз локтем, заставив отвести взгляд от Линды. — Ты не заболела? — Я то же самое спросил, — подхватил Бен, подтолкнув Роуз с другой стороны. — Идите вы, — усмехнулась Роуз, уперевшись локтями в колени. — Оба. Всё со мной нормально. Не считая каши, что она так долго варила, так и было. Медальон в кармане джинс был ничем, по сравнению с грузом вины перед Фарой. Роуз играло на руку только то, что волноваться по пустякам — её обычное состояние, и ни одна фея разума не могла бы выяснить, что что-то не так. — Мы же твои друзья, — наигранно нежно сказала Фара. — Ты можешь всё нам рассказать. Роуз фыркнула и хитро прищурилась, глядя ей в глаза с отражением ответа, который все знали без слов. Розалинда одним взглядом могла довести до сердечного приступа, а с восприимчивостью Роуз ей даже не приходилось стараться. — Я от неё отвыкла, — вздохнула Роуз, выпрямившись. — По-моему ты и не привыкала, — поправил Бен, приобняв девушку за плечо. Фара отвела взгляд на Розалинду у постамента и задержала его дольше, чем позволяло приличие, пока директриса не ответила на этот взгляд, заставив тут же отвести его. — Расслабься, — посоветовала Фара. — Я два года занималась с ней индивидуально. И даже не думай говорить про иммунитет. Роуз бросила ещё один взгляд на Линду, сжимающую в руках ледяную глыбу и вернула его вязкой земле. Хуже, чем индивидуальные занятия ничего быть не могло, но Фара обычно не жаловалась, перенося их с поразительной легкостью. Это едва ли можно было назвать манящей перспективой. Хоть занятия с Розалиндой и были полезны, но, скорее, для фей разума, чем земли. — Ты ещё не говорила с ней? — спросил Бен, посмотрев на Фару за спиной Роуз, чтобы установить зрительный контакт и не говорить в пустоту. — Нет, — Фара покачала головой, заправив за ухо прядь волос. — Сегодня собиралась. Хотя не думаю, что будет толк. Роуз её разозлила. Роуз резко выпрямила спину, отбросив руку Бена со своего плеча. — Я?! — Я пошутила. Что с тобой такое? Ты дерганее, чем обычно. — Просто не выспалась, — почти прошептала Роуз, зациклившись на травинке. — У меня бессонница, ты же знаешь. Фара саркастично хмыкнула, обхватив скрещенными руками колено. Она не была настроена на учёбу в первый день занятий, как это обычно бывало. Розалинда успела привыкнуть к общей неспособности Даулинг мгновенно приспосабливаться, но идентичная проблема Роуз её мало интересовала. — Ты теперь его так называешь? — рассмеялась Фара. — Я просто предупреждаю, что ты не можешь исчезать каждую ночь и не появляться в нашей комнате. — Фара, Фара, — вмешался Бен, раньше, чем Роуз успела осмыслить ответ. — Ты же не хотела, чтобы Роуз посреди ночи наткнулась на твоего плейбоя? Слова Бена ударили Роуз в голову со скоростью летящей мухи. Она так спешила, что разрешила Кенни подождать Фару в комнате. Она так спешила, что из-за этой оплошности они снова сошлись. — Он ночует у себя. Роуз изо всех сил держалась, чтобы не встрять и не рассказать, где именно он ночует и с кем. — Выходить из зоны комфорта очень полезно, — заверил Бен. — Подумай об этом. Фара лишь закатила глаза, как всегда делала, когда кто-то кроме Роуз пытался ночевать с ней в одной комнате. Из этой зоны комфорта она не вышла бы даже за благое дело. Роуз подумала, и вышла из зоны комфорта в прошлом году. Она чувствовала незримый намек в каждом слове, будто кто-то что-то знал и намекал об этом знании. Может быть Фара знала? Или Бен? Мысли сами проскальзывали в голову, ища выход из ситуации, которую она никогда не смогла бы решить самостоятельно.Меч.
Сол потер ладонью ушибленное предплечье, глядя в обвиняющие глаза Саладина, безмолвно критикующие за проигрыш. Если бы не чёртов приём против правил, Макколли в жизни не одержал бы победу. Он мнил себя победителем трехминутного боя, будто в этом была заслуга его боевых способностей, а не обманки. — Ты за лето так сдулся? — усмехнулся Кенни, спрыгнув с платформы. — Хотя нет, ты всегда был слабаком. Сол подавил в себе желание запустить рукоятью меча ему в висок, и избавить все человечество от неумелого сарказма. По кругу друзей Макколли прошёлся хохот, будто где-то летела стая чаек, и Сильва за секунду пожалел, что пообещал Фаре не конфликтовать. — Говорят, что размер не имеет значения, — демонстративно фыркнул Сол, остановившись за спиной Кенни. — Как ты с этим справляешься? Кенни бросил презрительный взгляд, прежде чем повернуться лицом и сжать руки в кулаки. С выдержкой у него слишком плохо для специалиста. — Как ты… — Не комплексуешь? — Сол сделал шаг вперед, подойдя ближе, чтобы провокация стала ещё более удушающий. Кенни грубо толкнул Сола в плечи, вернув дистанцию на прежнее место, будто это было единственным выходом. Сильва готов был поспорить, что скоро у Макколли покраснеют уши, вырастет хвост и рога. Вернуть себе прежний облик никогда не поздно. — Тут нечего стыдиться, — наигранно мягко успокоил Сол. — Много у кого такая проблема. За твоей спиной яркие примеры. Двое специалистов, которых Сол знал исключительно, как шестерок Кенни, двинулись вперед, но Макколли жестом остановил их, сократив дистанцию самостоятельно. Голубые глаза схлестнулись в напряженной схватке за первые отвод, но никто не собирался даже моргать. Сол видел в этих глазах не отражение неба или моря, а олицетворение дерьма, которого в одном только Кенни было больше, чем во всей Алфее вместе взятой. — Что происходит? — послышался решительный голос за спиной Макколли, и тот тут же отпрянул. Фара, Бен и Роуз излучали три в корне разные эмоции. Даулинг готова была накричать, Харви держался, чтобы не расхохотаться, а Меил находилась где-то в своём мире и её совершенно не интересовала эта стычка. — Ничего, — как ни в чем не бывало ответил Кенни. — Кто-то не умеет проигрывать. Сол отошёл подальше от соблазна врезать ему в челюсть, остановившись между Роуз и Беном. К горлу подступала тошнота от одной мысли, что Фара с этим придурком ещё и целуется. — А кто-то принимать неприкрытую правду, — заявил Сол. — Видишь ли, это у тебя комплексы, — усмехнулся Кенни. — Бегаешь, как привязанный, то за Фарой, то за Андреасом. Слуга двух господ получается. Сол сдвинулся с места, но Фара остановила его. Не рукой, а взглядом, метнувшимся в такт движению вперёд. — Вы — два придурка, — процедила Фара, растягивая слова настолько, что они успевали доходить до подкорки и складываться в суть. — И ни у одного из вас не хватает мозгов, чтобы повзрослеть. Сол замер, не сдвинувшись ни назад, ни в перед, и единственное, что он ощутил — это недоверие. Недоверие к ситуации, в которую Даулинг его поставила. Он чувствовал не желание воспротивиться, взбунтоваться и вспыхнуть, а полное спокойствие от её воинственности. Фара была неподражаема во всем, что касалось умения ставить людей на место. Даже если она не делала ничего особенного, хотелось подчиниться: слепо и не раздумывая. — Я спрашиваю ещё раз, что происходит? — твердо повторила Фара. Сол почувствовал слабый толчок указательного пальца в спину, исходящий от Роуз, и стиснул зубы. Пусть этот недоумок только посмеет открыть рот, и совесть Сильвы будет чиста, как роса на ромашке. Кенни, в отличие от своих прошлых выпадов, молчал, будто разом забыл все буквы и слова, а Сол демонстративно смотрел ему в затылок, ожидая проигрыша. Он не будет первым устраивать скандал, но как только Макколли откроет рот, всё начнётся само собой. Фара бросила взгляды на обоих, выжидающе вздернула подбородок, развернулась, неразборчиво бросила: «Идиоты», и ушла. И это всё? Сол ни при каких обстоятельствах не пошёл бы за ней следом. На то она и Даулинг. Её лучше не трогать, дать время подумать, но у Кенни всегда были провальные планы. Он, не раздумывая, поспешил следом, будто у него девять жизней, как у блохастой дворовой кошки.Разум.
Возможно, просто уйти было плохой идеей. Нужно было переломать им обоим кости, повторяя одни и те же слова, как заклинание. Когда близкие люди не могут найти общий язык, обычно приходиться выбирать. Может быть, это я в их отношениях третья лишняя? — Фара, — послышался голос, который я меньше всего хотела слышать, и его обладатель вцепился в моё предплечье. — Он первый начал, я просто ответил. — Ты что, ребёнок? — вспыхнула я. — Вы лопатку в песочнице не поделили? Я тебя просила прекратить это, и что ты делаешь спустя час? Кенни заикнулся, как будто смысл моих слов, наконец, посетил его голову, но это так же маловероятно, как доброе слово Розалинды. В обоих случаях надежда на просветление обещала жить вечно. — Я ничего не делаю! Дело в нём. Я пытался быть дружелюбным, но это невозможно. — Повзрослей, — бросила я и одернула руку. Я посмотрела на Сола, внимательно слушающего Бена, и в мгновение осознала, что выбор между ним и Кенни оказался невозможным. Кенни многого не понимает, но какая-то странная часть меня привязалась к нему, а Сол… это просто Сол. Он никуда не денется, даже если я попрошу оставить меня в покое. Когда наши взгляды случайно встретились, я развернулась и поспешила уйти подальше, надеясь, что больше не почувствую ничью руку на своей. Когда-нибудь эти два придурка дойдут до крайности и я пойму, что совершенно бесполезно призывать их к перемирию, но сейчас эти мысли притуплялись чем-то другим. Часть меня надеялась, что все еще можно исправить, нужно лишь время и терпение. — Даулинг. Я вздрогнула, когда вся жизнь, начиная от рождения и заканчивая этим моментом, пронеслась перед глазами, и тело бросило в жар. Я обернулась, чётко зная, кто ко мне обращается. — Твой идиотизм бьет все рекорды, — хмыкнула Розалинда. — Когда я думаю, что хуже уже быть не может. — О чём это вы? Розалинда прищурила голубые глаза и опустила руки на бессменное кожаное пальто. В её позе читалось неприкрытое издевательство, но я давно научилась не принимать близко к сердцу её слова, действия и позу. — О спектакле, который устроила ты и два неумелых актера, — не без колкости в голосе пояснила Розалинда. — Очень жаль, что у тебя не хватает выдержки молча наблюдать, а не встревать в это из раза в раз. — Не хочу, чтобы они поубивали друг друга, — я постаралась отразить на лице такую же язвительность, но вряд ли получилось. — И я бы не стала так категорично говорить, что они неумелые. Может быть, просто испытывают трудности в этом жанре, — уверенно заявила я, глядя на Розалинду с улыбкой. — А по поводу выдержки, у каждого свои методы участия в событиях. Розалинда скривила губы и взглянула на меня со смесью чувств, имеющих один корень, но совершенно разные проявление. Презрение. Как будто она всю жизнь ненавидела меня, но старалась мириться с вынужденным обществом. — Ты всегда слишком оптимистична. Не представляю, как тебя ещё не тошнит. Я улыбнулась — это всё, на что я способна, когда Розалинда своими словами не позволяет подобрать ответ. Когда все мысли вылетают из головы, и ответ просто не приходит в голову. — Я тебе предлагаю поискать наш прошлый график, потому что за лето твои навыки атрофировались настолько, что ты вернулась к тому, с чего начала, — Розалинда на мгновение подошла ближе, вцепившись в меня взглядом, и обошла кругом, направившись к площадке специалистов. Вопрос вынужденного общения с Розалиндой на тему индивидуальных занятий, решился сам собой, что не могло не радовать. Проблема только в том, что прошлое расписание вылетело из моей головы, а где его искать я не представляла.