Раздели со мной вечность

С блаженным выражением на лице Сасори опустился в горячую булькающую джакузи. Он мечтал об этом целые сутки, еще два часа назад они сидели в кабинете у Мадары и отчитывались о проделанной работе. Шеф изъявил желание знать все в мельчайших подробностях. В десятый раз они пересказывали ему одно и то же, но он снова цеплялся к какой-либо детали, и приходилось либо повторяться, либо придумывать что-то на ходу. Рассказывал в основном Сасори, Дейдара же, сидя в кресле, томно разглядывал свои ногти. Такие отчеты его мало волновали, он выполнил свою работу — это было для него главным. Он краем уха слушал, как Акасуна в сотый раз разжевывал Мадаре одно и то же, и поражался его выдержке. Ни мимикой, ни словом тот не дал понять шефу, что тот его достал со своими подробностями. Недаром у Сасори было прозвище «Аристократ», в нем остались те же аристократические привычки и замашки. Он всегда был спокоен и выдержан в любой ситуации. И всегда поражал своим хладнокровием и дворянским высокомерием. Даже в самых опасных ситуациях он сохранял холодный ум и был расчетлив и спокоен. В обществе он никогда не позволял себе повышать голос, всегда выражался культурным языком, хотя дома у него иногда проскальзывали крепкие словечки и выражения в адрес Дейдары. Этот мальчишка продолжал выводить его из себя уже больше четырехсот лет и, если бы Сасори не любил его так сильно, как в самом начале, то давно бы уже вышвырнул, да подальше. В те моменты, когда Дей начинал его бесить, он просто вспоминал далекий семнадцатый век и самое начало их любви. Что говорить, мальчишка уже тогда был невыносим, а сколько кровушки он попортил ему за эти четыре столетия, и все равно, Сасори продолжал его любить и никогда бы не променял этого упрямого, взбалмошного мальчишку на тихое, покорное существо. Иногда Дейдара напоминал ему стервозную девицу, без конца треплющую ему нервы, но именно этого Сасори и не хватало — постоянной встряски. Очень часто за внешним спокойствием скрывались целые бури эмоций в адрес Дейдары. Он любил его за то, что он такой и есть. Именно Дейдара тогда и прекратил всю эту глупую болтовню и объяснения в кабинете Мадары. Резко поднявшись с кресла, он подошел к столу главного вампира и, уперевшись на него руками, склонился над шефом: — Слушай, дед, мы тебе твои бабки вернули, — он треснул ладонью по лежавшему на столе чемоданчику, — Так какая тебе нахер разница, как мы это сделали?! Мадара откинулся на спинку кресла и, выдохнув в лицо Дейдаре сигарный дым, произнес: — Дей, тебе уже четыреста с лишним лет, а ты все не научился себя вести в обществе. — Оставьте свои лекции для Итачи или, вообще, для этого полудурка Зетсу, мы свое задание выполнили, можно нам теперь поехать домой и отдохнуть?! Ваши бабки у вас, так что, я думаю, мы заслужили право на отдых. Мадара расплылся в сладчайшей улыбке. Да, мальчишку иногда заносило, но Мадара ни за какие бы деньги не расстался бы с ним, свое дело парень знал хорошо и, что касается их пары с Сасори, у них не было пока ни одного провала. — Конечно, конечно, Милашка, — елейным голоском проворковал шеф. — Идите, отдыхайте! — говоря это, Мадара раскрыл свой чемоданчик, лежащий перед ним, и лицо его засветилось от удовольствия. — О, мои денежки! — перебирая пачки зеленых купюр, забормотал шеф. — Деньжулечки мои…. Стоявшие у его стола Дейдара и Сасори переглянулись, по их мнению, последнее время Мадара совсем помешался на деньгах. Главный Вампир достал несколько внушительных пачек и, разделив на одинаковые части, отдал подчиненным. — Ваша премия, — резко сказал он и громко захлопнул чемоданчик. Даже не поблагодарив Мадару, парни рассовали деньги по карманам и, попрощавшись, вышли из кабинета. — Дед что-то совсем спятил, — заметил Дейдара. — Поехали домой, — равнодушно произнес Сасори. И сейчас, лежа в джакузи, Сасори мечтал только об одном — чтобы Мадара их не беспокоил хотя бы несколько дней. — Эй, Данна! Тебе разморозить кровь? — в ванную комнату заглянул сияющий Дейдара. Глядя на его довольную мордашку, Сасори едва заметно улыбнулся: — Да, будь так любезен. — Тебе ее прямо сюда притащить? — Да, налей в два фужера и присоединяйся ко мне. — О-о… — усмехнулся Дей, — никак, господин захотел «десерта»? — Поговори мне еще, — не остался в долгу Сасори. На кухне Дейдара достал из морозилки один пластиковый пакет с замороженной кровью и бросил его в микроволновку, поставив ее на разморозку. Через пять минут он уже поставил два, наполненных до краев, бокала на край джакузи. Сасори лениво приоткрыл глаза. Дейдара стоял перед ним абсолютно голый и, уже в который раз, Акасуна залюбовался его стройным, гибким телом. Нет, этот блондин определенно когда-нибудь сведет его с ума. В его памяти сплыла их первая ночь в далеком семнадцатом веке, когда он впервые увидел Дейдару обнаженным, и каждый раз его не переставала покидать чувство новизны, словно он видел его в первый раз. — Иди ко мне, Барби. Дейдара, любивший дать полюбоваться Сасори своим телом, откинул длинные волосы за спину и уселся рядом с партнером. Недолго думая, Акасуна притянул его к себе за шею и впился в его губы крепким, жарким поцелуем. Все время, пока они были на задание, секса у них не было. И поэтому сейчас любовники наверстывали упущенное, принимаясь за откровенные ласки снова и снова. Через пару часов Дейдара буквально выполз из джакузи: — О, Данна, у меня подкашиваются ноги, как я буду танцевать вечером в клубе? — закутываясь в махровый халат небесно-голубого цвета, жаловался Дей. — Тебе там обязательно плясать? Тогда уж признайся, что тебе просто охота, чтобы тебя полапали за твой роскошный зад. Без малейшей усталости Сасори вылез из джакузи и обмотал полотенце вокруг бедер. — Ты ревнуешь… — довольным тоном произнес Дейдара. — Может быть. Тебя опасно отпускать одного в такие заведения, пойду-ка я с тобой, понаблюдаю, как ты вертишь задницей перед носом у каждого первого встречного гомика на танцполе. Дей выжимал свои длинные волосы, закручивая их в крепкий жгут: — Ты ревнуешь, — с еще большим утверждением констатировал он. — А ты себе льстишь, — легко и просто отозвался Сасори, проходя мимо Дейдары и легонько касаясь указательным пальцем его хорошенького носика. — Я красивый! — возмущенно крикнул ему в след Дей, — И ты это знаешь лучше меня, да! — Да красивый, красивый, — отозвался уже из спальни Акасуна. — Иди, отдохнем немного, а то и вправду не сможешь дрыгать ногами на танцполе. Дейдара на действительно подгибающихся ногах зашел в спальню, и, не говоря ни слова, улегся рядом с Сасори на шелковые простыни, свернувшись калачиком и положив голову тому на грудь. — Данна… — Послышалось через пять минут после мерного сонного дыхания. — Ты же все равно меня любишь, да? Сасори повернул голову и поцеловал парня в золотистую макушку. — Конечно, спи, златовласка.

***

«Nоsferatum» блестел, сверкал и переливался неоновыми огнями, словно рождественская елка. Это был любимый ночной гей-клуб Дейдары, тусовались в нем исключительно вампиры. Дей был здесь частым гостем, у него была даже клубная карточка, но охранники знали в лицо его и Сасори, который частенько выгуливал здесь своего блондина, опасаясь отпускать сюда ветреного мальчишку одного. Среди гомосексуальной вампирской братии Дей пользовался большим успехом. Многие из них откровенно завидовали Акасуне, но были и такие, которые хотели бы быть и на месте Дейдары. Сасори тоже был красив, но какой-то аристократичной и надменной красотой, к тому же он был еще и однолюб и не подпускал к себе кого попало. Поэтому его чаще сторонились и где-то даже побаивались. В этом клубе он всегда вел себя высокомерно и относился холодно даже к симпатичным вампирам, предпочитая сидеть на диванчике за столиком, потягивая вино и охраняя разгулявшегося парнишку, словно заправский Цербер. — Обалдеть! — восторженно прошептал Дейдара, когда их машина остановилась у входа в клуб. — Я не был здесь больше недели, ну, сегодня я оторвусь! Если ты мне, конечно, опять не помешаешь. Сасори проигнорировал это высказывание. Пара вылезла из машины и направилась внутрь здания. Внутри было сумрачно, но яркие всполохи цветомузыки освещали танцующих на танцполе. Лазерные лучи разрезали пространство своими яркими лезвиями. По полу ползли клубы дыма, а от энергичной клубной музыки можно было запросто оглохнуть. У входа их встретил администратор, подобострастно улыбаясь знакомой парочке, он услужливо залепетал: — О, господин Акасуна, господин Тсукури, мы рады вновь видеть вас в нашем клубе. Ваш столик, как всегда, свободен. Мы держим его специально для вас. Проходите, проходите…. Даже не удостоив его взглядом, Сасори, молча, запихал ему в нагрудный карман пару купюр и мимоходом приказал: — Пусть меня обслужат как обычно. Затем он повернулся к Дейдаре, уже пританцовывающему от нетерпения, и снисходительным тоном произнес: — Иди, веселись, Милашка, только сильно не увлекайся, я все вижу. Сасори уселся в затемненном углу, вальяжно откинувшись на спинку мягкого дивана, и свысока осмотрелся. Да, публика сегодня была прямо как специально для Дейдары: вон как некоторые уже уставились на него, теперь Сасори весь вечер не удастся расслабиться, ибо за мальчишкой нужен глаз да глаз. Тот уже вызвал заметное оживление у бара, многие заглядывались и начали строить ему глазки. Дей залпом выпил заказанный коктейль и чуть ли не с разбегу бросился в толпу танцующих. Сасори принесли бокал вина, на что, он только едва заметно кивнул. Где-то в толпе мелькнули знакомые золотистые волосы. Дейдара лихо отплясывал, держа в руке уже второй коктейль. «Черт, когда он все успевает? — недоуменно подумал Сасори, отпивая из бокала только первый глоток вина. — Сколько же энергии в этом парне… Еще два часа назад он спал у меня на груди, словно ребенок, теперь же от его усталости не осталось и следа…» Шел уже третий час их пребывания в клубе, а Дейдара все никак не мог угомониться. Он словно находился в каком-то экстазе, не прерывая танца, он повернулся к Сасори и со счастливой улыбкой на лице помахал тому рукой. Тот в ответ поманил его пальцем. Через минуту Дей плюхнулся рядом с ним на диван и, дохнув в лицо Акасуны пьяным выхлопом, запыхавшись, поинтересовался: — В чем дело, Данна? — Ты еще не устал? Может, поедем домой? — помахав у себя перед носом рукой, предложил Сасори. — О, нет! — капризным тоном протянул мальчишка. — Я только вошел во вкус! — Дей, ты уже пьяный. Я думаю, тебе хватит. Опять будешь полночи ползать по полу, блевать и признаваться мне в любви, обливаясь горючими слезами и прося тебя поцеловать. — Ну Данна! Здесь такая классная музыка! — пьяным голосом прокричал парень. — Я тебе клянусь, все будет хорошо! О, Данна, пойдем, потанцуем, я закажу для тебя медляк! Ну, пожалуйста, пожалуйста! Сасори недовольно закатил глаза и слегка махнул от себя рукой в сторону танцпола. — Все, иди, танцуй! От избытка пьяных чувств Дейдара чмокнул его в щеку и побежал выполнять приказ господина. После пятого коктейля он уже почти не стоял на ногах, и поэтому его буквально выкинуло из толпы танцующих. Кто-то неаккуратно задел его и он со всего маху приземлился к кому-то на колени. Этим «кем-то» оказался молодой человек с гладко зачесанными назад волосами пепельного оттенка, в бледно голубых джинсах и расстегнутой до пояса рубахе с поднятым воротником. На груди его красовался серебряный кулон, а в левом ухе сверкала яркая сережка-гвоздик, такая же, но только с бриллиантом, подаренным Сасори, и тоже в левом ухе, была и у Дейдары. Парнишка поднял расфокусированный взгляд и его поразили глаза незнакомца. Они были необычного фиолетового цвета. Он с интересом окинул оценивающим взглядом Дея, придерживая того за талию, и весело произнес: — Вот нихуя себе, какое мне счастье привалило! Ты откуда, девочка? Дейдара промычал что-то нечленораздельное, потом еле выговорил извинения и, поднявшись с колен незнакомца, опять кинулся в толпу. Незнакомец поставил бокал с вином на стол и с интересом продолжил наблюдать за пьяным юношей. «Какая симпатичная мордашка….» — он поднялся и, поправив ворот рубашки, направился в сторону ди-джея. За все это время Сасори выпил только полбокала вина, и о том, что он нервничает, говорила пустая наполовину пачка сигарет. Акасуна не знал, от чего он устал больше всего, то ли от громкой музыки, то ли от народа, то ли от того, что ему надоело просто тупо сидеть. Неожиданно музыка стихла, и Сасори, прикуривавший очередную сигарету, услышал слова ди-джея в микрофон: — А эта песня звучит для самой очаровательной блондинки на танцполе! Вновь заиграла музыка, но пьяный Дейдара даже не понял, что эта песня заказана для него, зато это понял Сасори. У него сам собой открылся рот, и прилипшая сигарета повисла на нижней губе. Акасуна с силой затушил ее в пепельнице, отмахнулся от какого-то парня, настойчиво приглашавшего его танцевать, и опять обратил свой взгляд на танцпол. Секунд десять он не верил своим глазам: возле танцующего Дейдары уже увивался какой-то холеный хлыщ с дурацким кулоном на груди. Он пытался поймать Дея за руки, но тот, смеясь, уворачивался от него, при этом строя ему глазки и явно заигрывая с ним. Некоторое время Сасори смотрел на эту клоунаду, потом решительно встал со своего места и направился к ним. Подойдя, он вырвал Дейдару за руку из цепких лап незнакомца: — Я думаю на сегодня достаточно. Мы едем домой. — Эй! Оставь мальчишку в покое, ты не видишь, что он танцует со мной? — возмутился пепельноволосый. — Танцует с тобой, а спит со мной, — безапелляционно заявил ему Сасори. — Если ты еще не понял, то этот мальчишка мой. Найди себе кого-нибудь другого. Среди вампиров-геев существовало негласное правило: если у пассивного гея есть пара, то на него не имеет права претендовать никто другой. Все уважали это правило и подчинялись ему. Завсегдатай этого клуба, Дейдара, был исключением из этих правил. Он строил глазки всем, его всегда хотела большая часть постоянных клиентов, мальчишка вскружил здесь голову не одному посетителю, являясь самым популярным персонажем здешних вечеринок. Сасори протащил пьяного парня по всему залу, поддерживая его под руку, и вывел на свежий воздух. Дей немного оклемался, и ему удалось сесть в машину почти самостоятельно. Акасуна сел за руль и так резко развернулся, что блондина мотнуло в сторону, словно тряпичную куклу: — Эй, по-оо-тише! — пьяно возмутился он. — Что ты несешься, как угорелый, Да-н-на-а! Ты мо-о-жешь ехать помедленней, а то меня тошнит! — Началось. — брезгливо поморщился Сасори, мельком взглянув на парня, уронившего себе голову на грудь. Но к его счастью, рвотных позывов у парня пока не наблюдалось, наоборот, он громко захрапел, в связи с этим, Сасори благополучно доставил его до дома. В квартире, затащив пьяное, слабо упирающееся тело в спальню Сасори терпеливо и аккуратно уложил Дейдару на кровать. Тот перекатился на спину, раскинув в стороны руки и ноги. — Данна… Мне так плохо… Я так люблю тебя, Данна… Ты себе не представляешь… Моя любовь сильнее твоей… беэ-э! — тут у парня произошел первый рвотный позыв. Сасори устало вздохнул и достал из прикроватной тумбочки большой бумажный пакет. К счастью, на этом пока все и остановилось. Парень перевернулся на бок и затих. Где-то с минуту постояв возле него с пакетом в руках и подождав, не будет ли новых приступов, Сасори положил пакет на тумбочку и вышел из комнаты. Сняв с себя по пути всю одежду и оставшись в одних трусах, он прошел на кухню и умылся холодной водой, безумно захотелось выпить крови. Он разморозил себе пакет и налил бокал любимого лакомства. Вампир смаковал уже третий глоток, когда в комнате раздался грохот упавшего тела, и сдавленный стон. Сасори поставил бокал в раковину и направился в спальню. Ну конечно, все было, как всегда. Запутавшись в простынях, этот несносный мальчишка свалился на пол и теперь ползал по нему в поисках кровати и того, кто бы помог ему залезть на эту кровать. — Дан-на, где ты? Данна! Помоги мне подняться… Сасори… Где ты? — Я тут, Дей, — Акасуна подхватил парнишку под руки и усадил на кровать. — Ложись, давай, и больше не падай. — Нет, нет, подожди! — запротестовал Дейдара. — Меня опять тошнит… О-о-ой, как мне плохо… Сасори, поцелуй меня! — парень, сложив губы трубочкой, потянулся к лицу Сасори. Тот отвернул его лицо от себя и все тем же монотонным голосом пообещал: — Завтра поцелую. — Буэ-э-э… — отозвался Дейдара, и Сасори услужливо поднес к его лицу бумажный пакет. Пока Дей громко и безудержно блевал в пакет, Акасуна заботливо поддерживал его, обняв за плечи, и с тоской смотрел на потолок. — Ну, ты все? Закончил? — поинтересовался он, когда Дейдара затих, уткнувшись лицом в пакет. — Тебе полегчало? — Да… — Дей отнял лицо от пакета и опять потянулся к лицу Сасори, — Поцелуй меня, Данна, ну почему ты меня не целуешь, ты меня совсем не любишь! — Люблю, люблю, только ложись уже спать. — Вампир аккуратно вытер лицо блондина влажной салфеткой и опять уложил в постель. Он знал, что на этом тяжелая ночь еще не закончилась, что Дея опять будет тошнить, что он еще раза три шлепнется с кровати, попутно признаваясь ему в любви, и только к утру этот мальчишка угомонится, проблевавшись в очередной раз, и после того, как Сасори поинтересуется, полегчало ли ему, буркнет в ответ уже абсолютно трезвым голосом: «Отстань от меня, Данна, мне и без тебя херово….». Сев на кровать, Акасуна поднял свою подушку повыше и, приняв положение полулежа, щелкнул пультом, включив телевизор. Рядом, свернувшись калачиком, сопело нерадивое, но самое любимое и дорогое существо на свете, ради чьей любви он и терпел эти пьяные выходки.