Под дубовым причалом

Эндрю делает несколько шагов вперёд, чтобы увеличить расстояние между следующим за ним близнецом. После неудачного клëва, младший Миньярд, а точнее тот, кто родился на пять минут позже, решил подбодрить родного человека, отправившись вместе с ним на утренний улов. Солнце слепило глаза с самого рассвета. Оно разъедало кожу, неприятно пощипывая и так опалëнные загаром лица. К обеду оно совсем начинало невыносимо дурно жечь и доводить людей с не уравновешенным состоянием здоровья, до критического. К часу дня никто из местных жителей приморской деревушки старался не высовываться из дома, ведь на это влияли не только погодные условия… Флотилии капитана «Мориямы», словно вороновьими стаями носились по морской глади залива, выискивая потерянного принца в ближайших поселениях. Почти два года назад, по стране промчалась весть о том, что второй наследник короля Кенго — Рико, внезапно пропал, в один день сбежав из дома на палубе пиратского судна. Местонахождение его точно не известно. Жив он, или нет — тоже. Но его старший брат Ичиро, не прекращает изнурительные поиски блудного мальчишки, пылая своей братской любовью к младшему «М». Завидная любовь к близким родственникам. Эта любовь никогда не поражала Эндрю. Аарон и Ники — его семья, которая вопреки гонениям из знатного клана, смогли выжить. Боролись за еду, воровали одежду и кирпичные штыки для дома, торговали рыбой и держались лишь на одном — на моральной поддержке. И нет, она не была такой, о которой знают и говорят все. Она была тихой. Никаких слов, никаких касаний. Лишь полное доверие и уверенность в каждом последующем действии. — Ты всегда приходил с рыбой. — Начал Аарон, перебрасывая тяжёлый рыболовный груз с одного плеча на другое. — Тебя обокрали? — Нет. — Тогда почему. — Обомлев и не произносив больше ни слова, младший стиснул в руке перевязки. Перед ним разорванные в клочья рыболовные сети Эндрю. А на песке, среди осколков побитых прибоем ракушек, красовались странные пятна и следы, по форме и цвету напоминающие жуткую бойню между гигантской золотой рыбкой и человеком. — Луциан. — Непринужденно отвечает старший, закидывая в бурлящую волнами воду сеть. — Он порвал твои сети? — Аарон поджал губы. Оказавшись на рабочем месте брата, он даже не знает с чего начать помощь. Рыболовных сетей парень не вязал, да и никогда не увлекался продолжительным нахождением возле воды. Море его никогда не тянуло, в этом было их различие. Различие близнецов. Эндрю мог часами напролёт сидеть и вглядываться в шумящий голубой прибой, словно там, за горизонтом, его ждало что-то неизведанное. Что-то, что никогда не подвергалось человеческим рукам и… Старший на секунду оступился, в голове прокручивая моменты встречи с тем неизведанным миру существом. Казалось, что это было вчера, но воспоминания, словно валиком скатывались в одну непонятную картину. Только рыжий хвост, голубые глаза и звонкиц голос остались неизменными в картине вчерашнего дня. — Да. Он порвал. — Совсем бессовестно Эндрю врет, очнувшись от странных мыслей. Как вдруг, очередную сеть, с только заброшенным в воду прикормом, разрывают озорные дельфины, приплывшие на завтрак к самому Миньярду. Они дурачились и били хвостами о морскую гладь. Кричали, выгибались и так задорно рвали чужие сети, что даже Эндрю, замеревший на камне под ногами, не произнёс ни слова в знак протеста животным гадам. Словно насланные самим Посейдоном, никогда в заливе Миньярда не оказывалось столько особей больших рыб одновременно. И ведь они не просто гнали рыбу, сбивая их в кучи. Они специально резвились, сбивая продолговатыми носиками ещё несколько штыков в ловушках. За рифом слышится затяжный смех. Он звонко и оглушительно бил по ушам, не давая запыхавшемуся рассудку взять минуту на передышку. Виновник срыва сегодняшней рыбалки был он — это странное создание с рыбьим хвостом и пустой башкой, которая вместо благодарности за спасение, наслала в рыболовный угол стаю дельфинов. Конечно, спасением назвать это было трудно. Ведь спасение «утопающих» это дело рук самих «утопающих», которые так истерично вопили и шкрябали склизким хвостом по песку. Эндрю покосился на младшего брата и незначительно прикусил губу, выжидая хотя бы какой-нибудь реакции. Но вместо неё, идентичная копия Миньярда старшего — лишь слабо повела бровью. — Дельфины перебили рыбу. — Аарон тяжело вздохнул. — Сегодня опять без денег…— В попытке уцепить не покалеченную мелочь лакедры, тот потянул оборванную сеть из воды. Он не слышал? Разве этот завораживающий хохот слышит лишь разочарованный в смене рыбак, который тут же оборачивается и вновь устремляет свой взгляд за горизонт? Никого. Померещилось? Опять… Кажется, что солнечный удар и правда слишком сильно влияет на ещё молодой и растущий организм. Эндрю было всего двадцать. И в период его взросления, он ни раз лежал с чихоткой или жаром. Слабый иммунитет был дан слишком сильному человеку. Покачав головой, вдали вновь показался хвост, но не один — а целых два! Тот яркий рыжий и второй, изумрудно-зеленый. Словно утягивающий малька под воду в шаловливой драке, он бил плавником о накатывающие волны, плескал идеально сопоставленными чешуйками и в конце скрылся — победив в этом мимолетном сопротивлении. Миньярд насутулился. — Ты осмотришь меня. — Не задав вопроса, а выдав сразу утверждение, тот смотрел на брата, пока тот прикусив губу болтал в сетке три рыбьих бошки без тушки. Ответ не заставил себя долго ждать и Аарон приподнял подбородок, устремив свой взгляд на старшего. — Ты плохо себя чувствуешь, брат? Брат. Слово, словно скрежетом прошлось по ушной раковине так, что даже истеричная песнь того мальчика — подводного черта Нила, не смогла стоять рядом. Слишком мягко и так свободно, как-будто в мире лишь один брат, который заслуживает этого. Как-будто это второе имя Эндрю, о котором так поспешно беспокоился рыжий хвост. Как-будто, Миньярд этого не заслуживает, ведь через сотню попыток вывести своих родных в свет — все безуспешно проваливалось в бесконечную пропасть. В чёрную дыру. От этого и режет слух. От этого и разрыдаться хочется порой. Но только так, чтобы слез никто не увидел. — Я думаю, что у меня галлюцинации из-за перегрева. — Все может быть. Ты каждый день сидишь под палящим солнцем. Не думал устроить себе навес? Эндрю покачал головой. На это Аарон вздохнул и откинул порванную сеть дальше положенного, от чего её смыло в море шаловливой волной. — Ты слишком много на себя берешь, брат. — Говорит мальчишка, подперев чужое плечо своим. — Ты не обязан изнурять себя ради нас. Все дома есть. И еда, и вода, даже хлеб с маслом Ники умудрился отрыть, представляешь? — Сделав пару шагов вперёд, Аарон потянул брата за собой, в сторону их лачуги на окраине деревни. — Все есть и все будет, Эндрю. Просто этому нужна удача и время. А пока. Тебе нужно время на лечение. Младший Миньярд пережил тяжёлые времена. Он застал свою мать. Конечно, она не была из тех матерей, которые безумно любили, лелеяли и потакали своим детям. А любила она и отдавала все своё время — дешевому спиртному из бочки, которое покупала за кружку штукой. Аарон в её руках был не просто младенцем, окунувшимся в тепло рук родной кормилицы, а отдельным видом попрошайничества. По мере его взросления, курносый мальчик рассказывал стихи и плясал под дудку уличного музыканта, собирая в свою оборванную козырку по несколько монеток в день. Как же была рада мисс Миньярд, когда ребенок приносил безработной женщине доход и сам окупал все расходы! Но никаких слов благодарности, а тем более поддержки — младенец не слышал. Его целью было выжить, с периодичностью точно копируя поведение взрослых людей, которые подкидывали ему монетки. Среди десятков лиц и характеров, он выбрал то, что не будет ему мешать жить — спокойное и уравновешанное. Он мог улыбаться и плясать, скрывая эмоции под маской задора. Он мог плакать, но так, чтобы боли на лице не было видно. Он был собачкой в руках пьяницы — дрессировщика. В то время как второй её сын был с головой окунут в солёные воды. Тильда сразу осознала то, что прокормить ребенка не сможет. А когда на свет появились сразу два малыша — она выбрала того, что был увесистее и в тот же день бросила в бушующий океан, надеясь на то, что о втором ребенке никто и никогда более не узнает. Но о нём узнали. Как о сыне знаменитого рыболова, который в канун дня рождения отправился проверить сети, но вместо них обнаружил выброшенного на берег и тяжело стонущего младенца. Эндрю начал жить в их доме. Вкусно завтракать и обедать. Звонко смеяться и горько плакать. Глава семейства просто обожал светлую и умную головушку ребенка, который почти с пелёнок увлечённо перенимал навыки рыболова. Вот только раскол в их семье случился. Приемную мать загнобило общество, считая неверной женой. Ведь появившийся из ниоткуда ребенок, так еще и не похожий на родителей от слова — совсем, вызывал подозрения о разгульной жизни госпожи. Родители все чаще начинали ругаться, а после заморской вылазки отца на капитанском судне он слёг с неизведанной хворью. Болезнь высасывала из мужчины все жизненные силы. С каждым днем он становился бледнее, а запах, смердящий по всей коморке, так и напоминал о грядущей кончине её хозяина. Эндрю было семь. Он крутился возле отца и даже в последние минуты жизни единственного близкого и любящего человека, крепко держа его за руку до самой похоронной процессии, не проронил ни слова. Сходящая с ума от горя жена уже на следующий день выставила мальчишку за порог, проклиная и наказывая ему о том, чтобы больше никогда в жизни он не возвращался в этот дом. Для неё Эндрю был бесом. Маленьким дьяволенком, который высосал все жизненные силы у заядлого рыбака и теперь, вновь обретая облик младенца, подыщет новую жертву для пропитания. Конечно, пропитания в виде «духовной жилы», явно бы не хватило для жизни простого смертного. И мальчишка, крепче стиснув рыболовные сети, отправился в путь. Из соседней деревни в другую, вновь и вновь он рыскал между домов и просторных пастбищ, местами выхватывая у рассеянных торговцев хлеб. Дожевывая очередную, уже подсохшую булку, Эндрю оказался на площади. Здесь было так шумно, что хотелось вернуться обратно в дом, где будет ждать отец и горячий рыбный суп. Но отбросив в сторону пленительные мысли, он замер в изумлении. Прямо перед ним, среди толпы подкошенных пьяниц стоял он! Он же! Прямо копия Эндрю, но с завязанным хвостиком на затылке. Тот белокурый трясся от холода и явного голода. Никто из взрослых не обращал на него внимания, когда названный сын рыбака ринулся к нему, схватил за руку и утащил в темный угол улицы, всунув булку в рот. Аарон хотел было вскрикнуть, но давно желанный привкус хлеба не дал этого сделать. — Ты. Я? Кто тебя сделал?! — Я не пфониму… — Запыхавшийся мальчишка с булкой во рту пытался ответить. — Я. — Ты похож на меня! Аарон медленно закивал, разглядывая из тени чужую фигуру. Он поджал губы и украдкой взглянул на площадь. — Мама… Там. — Мама? — Госпожа Тильда куражилась и выпивала третий жбан пива. Ей было совершенно не до ребенка, да и вообще. Кажется, что о пропаже малыша она вовсе не беспокоилась. Только груз с плечь упал и обязанности испарились сами собой. Никто и никогда не рассказывал Эндрю о том, что в мире существуют похожие люди. Но чувство, в один момент связавшее его в худощавым мальчишкой, заставило бежать туда, где его уже совершенно не ждали — в родительский дом. Аарон не сопротивлялся. Он устало щеголял за Эндрю, шмыгая маленьким носиком и был рад тому, что хотя бы сегодня его не заставят надевать маску веселого клоуна. Близнецы оказались у моря. Возле опустевшего дома. Никого в нём больше не было, а бывшая мачеха — сбежала с детьми в большой город. Никому больше не нужная халупка станет домом Миньярдов — сбежавших от жестокости мира, обид и детских, горьких воспоминаний. — Спасибо, Аари…