Daydream

-Ты не объективен,-мотает головой Хаус.-А что тогда мы можем сделать, если все, что происходит между нами, упирается в то, что ты вечно идёшь на уступки, когда дело касается меня? -Хаус… Мои слова растворяются в пустоте его кабинета, пока я растерянно бегаю глазами по его лицу в попытке отыскать хотя бы намек на дальнейшее развитие событий. Я ищу в его взгляде каждую свою следующую фразу. В его жесте, повороте и наклоне головы. В каждом его слове. Ищу тот посыл, что снова и снова расплывается перед моими глазами облаками дыма от очередной закуренной сигареты. Я вижу его, но каждый раз упускаю, и он утекает рекой оставшегося времени, просачиваясь сквозь мои пальцы, как его тронутые сединой волосы, когда он лежит у меня на коленях после очередного хренового дела и пялится в потолок от бессилия. -Я разрушил всё. Своих пациентов, больницу, свою жизнь, твою жизнь, жизни всех, кто был рядом, все наши отношения. И продолжаю это делать, пока ты стоишь в стороне и просто смотришь. Потому что ты никогда не сможешь сказать мне "Стоп"! Я снова пытаюсь открыть рот и сказать ему хоть что-то, но его крик звенит у меня в ушах, и я снова опускаю глаза. Я рассматриваю узор его ковра, сжимаю в кулаки руки, но никак не могу найти в себе силы ответить ему. Потому что мы оба знаем, что он прав. Только если ему от этого знания становится легче, потому что он разгадал очередную свою клиническую загадку. То мне от каждой его фразы всё противнее. Всё больнее. И я сжимаю зубы до хруста, прикрывая глаза, но он все равно стоит у меня перед глазами своим осуждающим образом. Снова винит меня во всех смертных грехах. И я готов упасть на колени перед ним, перед моим собственным богом. И расшибая лоб так самозабвенно вымолить нам прощение. Ему. За все грехи, которые совершил за него я. Как побитая верная шавка, что снова и снова припадает холодным носом к крепким хозяйским рукам в сумасшедшей надежде на то, что в этот раз что-то изменится. -Зачем тогда всё это, Джим? Чтобы спасти то, чего никогда не случится? Он касается моего плеча своим, наклоняясь к моему уху и обдавая теплым дыханием открытую полоску бледной кожи. В его голосе одно только разочарование. И мне хочется схватить его за ткань рубашки и хорошенько встряхнуть. Прижать к себе, вжаться всем своим естеством и никогда больше не отпускать. Чтобы он прирос. Чтобы он стал. И наконец-то понял, что каждая моя очередная ошибка продиктована лишь боязнью. Всепоглощающей тревогой за то, что когда-нибудь он здесь больше не появится. Тревогой за то, что он окажется лишь миражом. Игрой моего воспалённого воображения. Моей очередной чудовищной выдумкой. Каждая моя ошибка совершена только из большой любви. Любви, что так огромна для меня. Но так ничтожна для него. -Это надо прекратить. Это просто какая-то хреновая мечта. // -Просто какая-то хреновая мечта. Я лежу на диване в кабинете у Лизы и пялюсь в потолок пустым потухшим взглядом. И в тишине комнаты в ритме со своим размеренным дыханием я слышу, как он нажимает на клавиши своего пианино. Какая-то гнетущая мелодия. Про мечту. Я закрываю глаза и слезы текут по моим щекам, разбиваясь хрустальными каплями. Я боюсь вместе с ними сотнями тысяч осколков моей души, которую он из раза в раз забирает с собой. И я пустею внутри каждый раз, когда он уходит. Моя голова стерильно чистая. И только одна мысль заставляет меня свернуться клубком и задержать дыхание на доли секунды. Он-все, что было мне когда-то нужно. Его джаз. Его смех. Вкус его губ. Запах его парфюма. Его манеры и их полное отсутствие. Его грубость. Беспечность. И дурость. Каждое его слово в тишине моей жизни. Каждое его появление в пустоте моей души. Какая-то ублюдская несбыточная мечта. Молитва. Очередное желание на каждый из праздников. Моя жизнь. Вся моя жизнь. И весь её смысл. Только один. Один он.