hypnotized

      Щелчок закрывающиеся двери. Шуршание одежды, сложенной в прихожей на маленьком диванчике с темной обивкой. Чанмин рефлекторно посмотрел на часы – восемь часов двадцать три минуты вечера, он только пришел домой. Дом встретил его поглощающей темнотой и подозрительной тишиной, ведь обычно можно услышать, как в одной из комнат играл Енхун, попутно комментируя ход игры, крича и, громко раздосадовано, вздыхая. Но Чанмин слышал только тиканье настенных часов, висевшие на стене, на кухне, мимо которой прошел, чтобы направиться в свою комнату на втором этаже.              Дом нельзя было назвать огромным, но из-за планировки, которую тщательно подбирал и переделывал сам Джи Чанмин, казалось, что можно в нем заблудиться, но это не предоставлялось возможным. Чанмину всегда нравился минималистичный стиль, поэтому дом был мечтой для инстаграм-блогера: белые, черные и серые оттенки разбавлялись растениями, расставленные по всему дому, за которыми ухаживают все жители этого дома, потому что «Чанмин так сказал», «потому что он откусит им руку, если хотя бы одно растение засохнет».              В случае чего Енхуна можно было легко найти, опять же, в его комнате или в другой, незанятой кем-то другим, комнате. Делили квартплату четверо: Енхун, Чанмин, Чанхи, Кевин и Джейкоб. Последние два учились, параллельно работая, Чанхи с Чанмином работали в модельной студии, а Енхун – их общий друг, по совместительству нахлебник, поэтому парень всегда сидел дома и играл. Правда однажды пришлось собрать консилиум из пяти человек и договориться, что Енхун будет убирать всю хату, раз сидел дома и ничего не делал (например, не занимался поиском работы). Так что Енхун буквально содержанка четверых мужиков в доме. Что может быть лучше, верно? Если Кевин и Джейкоб никого не трогали, проводя время с остальными за просмотром фильма раз в вечность, то остальные трое постоянно спорили, ворчали и ругались. Как, только услышав, как кто-то горланил на втором этаже или бегал так, что топот было слышно на первом этаже, двое студентов часто замирали на месте, переглядываясь и тихо хихикали. Потому что споры и ворчания были абсолютно по любому поводу. Стоит ли упоминать, что парни слышали абсолютно все звуки со второго этажа?              К слову, все трое так и сроднились и стали главными голубками дома. Студенты изначально дали понять, что они вместе, а вот остальным пришлось через кровь, пот и слезы в буквальном смысле понять, что у них есть чувства друг к другу. Порой Кевину и Джейкобу кажется, что они личные психологи или свахи для этих троих, потому что с тем уровнем драмы, которую устраивали на втором этаже или за круглым столом на кухне, как рыцари, не сравнится ни одна Сиднейская опера и параграф в учебнике по истории про Средневековье.              В общем, всем было весело жить вместе и делить аренду.              Восемь часов тридцать две минуты. Дома по-прежнему очень тихо и пусто. Ни один звук не коснулся барабанных перепонок Чанмина, который размеренно поднимался по деревянной лестнице на этаж, разминая затекшую за день шею и облегченно вздыхая, так как рабочий день официально можно было считать оконченным; чтобы наконец-то принять душ и отдохнуть. Но дверь комнаты подозрительно была открыта.              — Странно, комп Енхуна в его комнате, но никак не в моей. Почему-.. — Чанмин сжимал в руке черный пиджак и стоял в конце коридора, не решаясь подойти к комнате. Да, конечно, первая мысль была о том, что там грабители, освещают себе воровской путь. Так что парень набрался смелости и сделал первые шаги в сторону комнаты. Шаг за шагом Чанмин был ближе к двери своей комнаты, и так же с каждым шагом сердце быстрее разгоняло адреналин по венам, заставляя парня часто дышать, но верно и упорно идти к комнате на произвол судьбы.              — Хён?              Казалось бы, что мог увидеть Чанмин, все же открыв чертову дверь? Ровным счетом тоже самое, что и Кевин, который решил однажды отдать быстро вещи, не постучавшись. Та же участь ждала бедных Джейкоба и Чанхи, которые лицезрели каждый раз горячую, но очень смущающую, картину, с чавкающими и хлюпающими звуками в закуску. Если вернуться к звукам со второго этажа, то страсть у Чанмина и Енхуна хоть отбавляй. Раньше это смущало и веселило в какой-то степени, но на сотый раз первый этаж выл и лез на стену из-за хреновой шумоизоляции, о которой Чанмин почему-то не позаботился, но эта проблема теперь лежала только на его плечах.              Как и Енхун, который лежал на животе задницей верх. Самым странным в доме был Чанмин, который за пределами помещения был самым серьезным офисным работником среди планктона, с накрахмаленной рубашкой, в черном костюме. В пределах дома парень всегда творил полную херню, от которой даже самый толерантный и добрый человек на планете – Джейкоб – был в шоке. «Help me please» звучало чаще, чем звуки моющейся посуды на кухне и обессиленные лепетания Чанхи о том, что грязная одежда из корзины волшебным образом не постиралась, блин, как обидно :((              Так что Енхун и Чанмин не только родственные души, но и хорошие любовники, бесящие Чанхи одним своим существованием, который любит их абсолютно безумно.              Несмотря на то, что Енхун был старше и чуть больше телосложением по сравнению с Чанмином – что позволяло другим людям думать, что он ведомый в отношениях –, это не давало никакой гарантии на то, что именно он будет ведомым в постели. Долой стереотипы и предрассудки. Чанмина умоляли, Чанмина просили, Чанмин с ними играл и дразнил. Комсомол, спортсмен, карьерист и просто красавчик.              Сам же Енхун с ума сошел в момент, когда он настолько разозлил Чанмина своим эгье и хаотичными танцами перед ним и рядом с ним, что тому пришлось впечатать в стену неугомонного, чтобы успокоился на секунду и дал решить проблему с кадастровой стоимостью. Появился ли фетиш у старшего на такое? Определенно. И это было главное ошибкой и благословением для Чанмина, против которого использовали подобную ловушку, заканчивавшуюся громкими стонами, тяжелыми вздохами и бесконечным схождением с ума беспросветно и бесповоротно.                                                                             — Чанмин.. — из воспоминаний и всеобъемлющего шока Чанмина вывел прерывистый голос Енхуна, который сквозь пелену соленой влаги смотрел на застывшего в проеме парня и пытался не упасть на кровать. Поясница ныла, а бедра дрожали от сладко-приторного возбуждения. Завтрашнее утро напомнит энтузиасту-альтруисту Енхуну, что стоять в такой позе добрых тридцать минут – не самая хорошая идея. Но не тогда, когда старший сходил с ума, сидя дома, но все ещё так упорно не на занимавшийся поиском работы. Зачем, когда есть это? Зачем, когда можно придумывать идеи, от которых жители этажа будут в шоке? Содержанка с секретиком, получается.              Минутами ранее Енхун слышал чужие шаги на первом этаже, глухие стуки на лестнице, проглатывая очередной стон в подушках, облаченные в черную ткань. Если Чанмин был странным, то Енхун был странным извращенцем, которого иногда хотелось стукнуть, но все держались, как только могли. Нет, его авантюры принимали остальные жители второго этажа, но где-то на задворках сознания единственная здравая мысль трубила в горн, била в бубен и танцевала танец, чтобы воззвать к разуму хотя бы Чанхи и Чанмина. У Енхуна эта здравая мысль отсутствовала, конечно же.              — Енхун.. Не объяснишь мне, что тут происходит? — младший знает, что в таком состоянии сложно соображать в принципе, связывать слова воедино, поэтому этот вопрос не требовал ответа. Младший хотел поиздеваться над своим парнем. Держа на лице маску спокойствия, он прошел к креслу с темной обивкой, сел, удобно расположившись прямо перед старшим, который изредка вилял задницей и скулил от разрушающего и сжирающего ожидания. — Не объяснишь, м?              — Чанмин.. — Енхун сжимал в руке черный маленький предмет, пытаясь протянуть младшему, но у бедного получилось только рвано скинуть с кровати с характерным пластиковым стуком об пол, а после сжать ткань в руках покрепче. — Нажми.. просто нажми..              — Что нажать? — Издевка. Блядская издевка. Яркий оскал мазнул по лицу, а низкий смешок вырвался из груди. Чанмин не такой уж и садист, поэтому все-таки подошел к краю кровати и взял таинственный секундами ранее предмет в руки – им оказался пульт от хвоста, который младший не увидел в приглушенном свете настенного светильника. Да, Енхун был до ужаса банальным, но главное, чтобы ему нравилось.              Чанмин сел очень близко к краю, рассматривая в руках приятные на ощупь серые кнопки; на маленьком экране горела цифра три. — Так что нажать-то, Хун-а?              Благо реакция у Джи хорошая (спасибо Джейкобу, с которым он играл в баскетбол поздно ночью), поэтому парень смог вовремя увернуться от юрких рук старшего, который хотел схватить его. Енхуну казалось, что от решения Чанмина зависела вся его последующая жизнь, поэтому парень был на грани между эйфорией и безумием. А Чамину хотелось смотреть на нуждающегося в нем и такого разбитого хёна, который становился самым послушным мальчиком во вселенной, поэтому с довольной ухмылкой Джи поднялся с места и принял прежнее положение: сел в кресло перед Енхуном и.. просто смотрел, крутя в руках маленький черный предмет.              — Нажми.. прошу, нажми.. я так.. так больше.. не могу.. — скулил Енхун, у которого щеки давно покраснели, как только-только поспевший гранат, руки сгребали плотную ткань цвета чернил под собой, а колени намеревались разъехаться окончательно. Ему нравилось, когда им восхищались, когда наблюдали со стороны, изучали взглядом, оценивали, хвалили и подавляли одним взглядом. Поэтому самым сокровенным и потаенным фетишем старшего был взгляд. Самым разламывающим и расщепляющим на атомы моментом было время, когда на него смотрела пара глаз, которая ощущалась тяжелым камнем под ребрами, горячим свинцом в венах и туманом в сознании.              — Это просто, ты же знаешь. Да и тем более, Чанхи должен скоро прийти со съемок. Интересно, как он отреагирует на это? Что же он скажет? — притворно-заинтересованно спросил Чанмин, расслабляя стягивающий галстук на шее. — Может, он будет стоять прямо здесь, — рука, указывающая на дверной проем. — И смотреть, как ты стонешь и кончаешь без рук, оттого, что я на тебя просто смотрю? А, Хун-а? — в голосе звучал металл, с ярким серебряным блеском. Енхун сгорал со стыда, со слов, которые ему говорил Чанмин так просто и легко, из-за чего хотелось кричать.              — Последнюю.. нажми последнюю кнопку, иначе..              — Иначе, что? Уничтожишь меня? — слабый смешок и быстрое облизывание губ. — Мы оба знаем, что ты хочешь быть уничтоженным.              — Мать твою, Чанмин! Просто нажми блядскую кнопку! — Енхуну пришлось привстать на трясущихся руках, чтобы прорычать в сторону младшего, который, мягко говоря, обалдел от такого поступка старшего: глаза округлились, а рот немного приоткрылся в немом шоке. Парень даже забыл, о чем вел беседу на несколько секунд, прежде чем нажать все-таки пятую, последнюю, кнопку и смотреть за реакцией Енхуна.              Тело Кима содрогнулось, и юноша упал на кровать с громкими короткими стонами и пусканием слюней на чистую постель. Ким чувствовал всеми фибрами своей души, как приятное долгожданное удовольствие растекается сладостным медом по телу, плавя и заставляя стонать громче. Затуманенным взглядом старший пытался рассмотреть лицо младшего на наличие каких-либо эмоций, но слезы по-прежнему застилали глаза пеленой, поэтому образы получались размытыми пятнами, находящиеся в глубине комнаты. Чанмин пытался держать самообладание, смотря перед собой на напряженные мышцы, перекатывающиеся под золотистой кожей, растрепанные смольные волосы, создавшие хаос на голове, мерное покачивание бедер в такт вибрации и трогательное сжимание ткани под красивыми пальцами Енхуна; это было сложно, учитывая, что собственное возбуждение требовало разрядки.              Поэтому у Чанмина появился план.              Вовремя нажатая кнопка «три» и возмущенный скулеж Енхуна. — Алло, Чанхи? Слушай, ты сейчас занят? — прижаты к уху телефон правой рукой и пристальный взгляд на Енхуна, который прожигал взглядом дыру в Чанминовом черепе, потому что ему не давали кончить уже добрых минут пятнадцать так точно. Старший даже не понял, когда Чанмин успел позвонить Чанхи и как быстро начался диалог между его парнями. — Нет? Тогда у меня есть, что тебе рассказать.              Есть кое-что тебе рассказать? Кое-что?              — Чанмин, нет..              — Знаешь, я вот тут долго думал и все никак не мог собраться с мыслями нормально поговорить о нашем хорошем и послушном хёне, — медленно встав с кресла, Чанмин поправил жилетку, положил левую руку в карман и стал медленно подходить к Енхуну, который не до конца понимал, что происходит. — Какой он отзывчивый всегда, такой покорный и милый. Правда, Чанхи? — подойдя вплотную к краю кровати, Чанмин положил руку на затылок Енхуна, начиная заботливо поглаживать, не забывая улыбаться и облизывать пересохшие губы, расплывшиеся в улыбке. После вопроса, Джи ловко поставил звонок на громкую связь, из-за чего Енхун мог слышать чуть низкий голос по ту сторону сотовой связи.              — Да, Чанмин-а, это точно. А ещё он так хорошо каждый раз принимает нас, а иногда и нас двоих одновременно. Ах.. Это сводит с ума, Енхун-а. — было слышно, что Чанхи не может так громко говорить смущающие и возбуждающие вещи из-за незаконченного расписания и его пребыванием на съемочной площадке, но от этого не становилось менее жарко и горячо.              — Остановись..              — Что? Я не расслышал..              — Он просит остановиться, — рука Чанмина плавно легла на плечи, принимаясь разминать мышцы, а сам Енхун тем временем уже стоял на четвереньках и пытался рассмотреть на чужом телефоне имя контакта и таймер, отсчитывающий время разговора.              — Остановиться? Так быстро? Енхун-а! — позвал того младший.              — Д-да? — Чанмин приставил динамик к его рту, чтобы Чанхи мог слышать всхлипы и учащенное дыхание.              — Ты же хороший мальчик и хочешь получить разрядку? — заинтересованно спросил Чанхи. Его голос звучал по-доброму, с остринкой озорства.              — Хочу.. очень хочу, — сил не было абсолютно терпеть все дразнящие и распаляющие комментарии этих двух, но гордость Енхуна не позволяла терять титул «Хорошего мальчика» ни на секунду.              — Тогда садись на колени, руки сложи на них и высунь язык для меня и Чанмина.              Следуя указаниям, Енхун сел на колени, чувствуя, как внутри двигается игрушка, сложил руки в кулаки на них и, посмотрев на Чанмина снизу вверх, высунул язык. Никогда ещё зрительный контакт не был таким мучительным, как в то время, когда младший восхищенно и самозабвенно рассматривал его черты лица, задерживаясь на розовом языке, с которого начинала капать слюна на грудь, блестящими каплями стекая вниз к животу. Чанхи секундами позже мог слышать в динамике неразборчивые звуки причмокивания и короткие мычания в поцелуй, так как Джи не мог себе не позволить укусить старшего, ощущая металлический вкус во рту.              — Думаю, Чанхи хочет послушать, как ты получаешь удовольствие без рук. Правда, Чан-и?              — Конечно. Енхун, покажи нам, как тебе хорошо.              Чанмин положил телефон на кровать, подальше от старшего, и остался стоять перед ним, тихо и очаровательно посмеиваясь. Слезы текли по щекам Енхуна, рисуя мокрые дорожки, а ноги раздвигались шире по мере нарастающего предвкушения в грудной клетке. Теплые пальцы младшего заботливо стерли слезы, после парень поочередно оставил поцелуи на щеках старшего. Казалось, что время остановилось на это мгновение, но привести в чувство заставила вибрирующая игрушка внутри, мощность которой была поставлена на «пять».              — Ах.. Чанмин-а, — пискнул старший, рефлекторно зажмуриваясь и опуская голову вниз. Игрушка попала прямо в самое уязвимое место – простате –, из-за чего тело моментально прошило электрическим током. — Пожалуйста..              — Что «пожалуйста»? Скажи это громко, чтобы Чанхи услышал.              — Пожалуйста, Чанмин-а, прикоснись ко мне.. я хочу тебя, пожалуйста, прикоснись, — на грани лепетал Енхун, прикрывая глаза и загнанно дыша. Руки так и продолжали лежать на коленях, потому что ему не позволено совершать какие-либо другие телодвижения.              — Хороший какой.. — послышалось на том конце связи.              Переведя взгляд с телефона на Кима, Чанмин медленно опустил глаза на багровую головку, блестящую из-за естественной смазки, перед этим скользя по изгибам тела хёна жгучим взглядом. Помня о том, что Чанмин не такой уж и садист, парень накрыл рукой твердую плоть, начиная размеренно двигать ею вверх-вниз, следя за реакцией тела. Енхун пытался что-то ответить, даже умолять, но говорить получалось из рук вон плохо, с трудом подыскивая слова. Сил хватало только на стоны, разрезающие тишину комнаты и подмахивание бедрами в такт движениям.              — Ах, Енхун-а, вот бы сейчас Чанхи на это посмотрел. На такого дрожащего от удовольствия, на грани податливого мальчика.              — Прекрати.. — затуманенный взгляд точно на Джи.              — Как он кричит наши имена, умоляя и прося большего..              — Чанмин.. прекрати..              — Ну же, кончи для нас, Хун-а. — юноша ускорил движения, размазывая предэкулят по всему члену, старательно обводя головку, изредка надавливая на неё большим пальцем.              — Мин-а! — выкрикнул старший, прогибаясь в спине и откидывая голову назад. Белесая жидкость измазала руку Чанмина и немного попала на живот и грудь её обладателя, после медленно стекая вниз. Енхун тяжело дышал, продолжая тихо шептать имена своих парней. Боль в мышцах постепенно напоминала о себе, из-за чего Ким морщился и пытался пошевелиться, но получалось с трудом.              — Ты хорошо поработал, хён. Я горжусь тобой, — бархатистый голос Чанхи послышался из динамика все ещё включенного телефона. На секунду, сквозь затуманенное сознание Енхун смог услышать тихий смех Чхве. — Увидимся дома. Люблю вас.              — И мы тебя тоже, Чан-и. — проворковал Чанмин, отключая телефонную связь и блокируя телефон чистой рукой. — Ну, теперь нужно все убрать, — младший развернулся к комоду, стоящему рядом со шкафом по правую сторону от него, и стремительно подошел, открыв первый ящик, чтобы взять салфетки.                                                                                           — Спасибо тебе.. вам, — все ещё шептал Енхун, следя за тем, как бережно Чанмин вытирал остатки спермы с его тела и пот с тела и лица. — Было потрясающе.              — Было бы совсем потрясающе, если бы ты нашел работу и приносил домой деньги, — да, Чанмина это все ещё немного расстраивало, но Енхун был взрослым парнем, поэтому он особо заставлять его не мог. — Может быть… мы бы купили что-то поинтереснее, чтобы разнообразить нашу половую жизнь.              Может быть, это и правда станет стимулом для поиска работы.