Вороний гул

      Кровь растеклась в жилах раскалённым металлом. Предплечье туго сжали стальной хваткой – проклятые наросты оживились в нестерпимой жажде оторвать ему руку.       Хриплое карканье проникло сквозь туманный воздух и осело в ушах тяжёлым гудением, от которого кружилась голова и выворачивало желудок.       Он не мог понять, что от него хотят. Каждая попытка Хоглокена связаться с ним лишь всё усугубляла. Образ ворона плыл перед глазами c пеленой тумана, а брошенные богом слова превращались в несвязный рокот. Хоглокен, казалось, каждый раз отдалялся от него, всё дальше и дальше, поселяя в головe смуту и оставляя Асбьорна в гордом одиночестве с его неразрешёнными проблемами.        И почему, ну почему всё чаще в какофонию из звуков так настойчиво вплеталось змеиное шипение?..       — Асбьорн! — его похлопали по щекам, выводя из мглы.       Тело дёрнулось, словно пронзённое насквозь, и ясность вернулась сознанию.       Кьелл нависал над ним так, что ноздри забивались запахом моря и тёплых камней. Асбьорн попытался приподняться на локтях, борясь с пульсацией в голове, но на грудь сразу же надавила чужая ладонь, и он отбросил эту затею.       Уже третью ночь его не отпускают плохие сны, и уже третью ночь он просыпается рядом с рыжим моряком, которому так и не достался лишний спальный мешок.       — Опять кошмары?       Ответить Асбьорн не успел. К горлу подступил комок горечи, и он содрогнулся, прижимая ладонь к лишившимся цвета губам.       Только подавив тошноту, Ас нашёл в себе силы посмотреть в обеспокоенное лицо Кьелла.       — А, ну… Наверное, да, эти видения можно так назвать, — Асбьорн зажмурился и постарался собрать мысли в кучу, — такие сумбурные и хаотичные, такие… выматывающие. Ворон, змея… Всё сложнее и сложнее не просто понять, а даже связать это воедино. Я ничего не понимаю.       Кьелл выслушал до последнего слова и неожиданно для лучника издал тихий хмык.        — Ух, да уж, Одуванчик, ноша тяжёлая, — он щёлкнул Асбьорна по носу и игриво приблизился, — может, мне ещё ближе к тебе ночью прижиматься, чтобы эти кошмары выветривались из головы?       Юмор не злил — Ас был уверен, что Кьелл оказывал поддержку, как умел, и исключительно какую познал сам.       — Боюсь, рядом с ним вам будут сниться только похоть и разврат. От него же за версту смердит не самой высокой моралью,  — Стейн сидел на другой стороне от потухшего костра, пытаясь расчесать длинные пряди лакированным гребнем. — Постеснялись бы ради приличия, Кьелл. Может, это из-за вас голову Аса не покидают кошмары? Рыжие змеи – это же что-то родственное вам?       У ног отингира скакал Дружок, играясь с камушками. Боясь ненароком его спугнуть, Стейн не позволял себе резких движений. Два глубоких синих колодца были прикованы к чёрной птице, преисполненные уважения и почитания.       Ас считал это… странным. Он вырастил Дружка из маленького и беззащитного птенца и испытывал к нему совершенно другую любовь.       Дорога до следующего города затянулась – лес казался бесконечной преградой. За деревом пряталось дерево, без изысков. За толстыми стволами словно ничего другого больше не существовало – череда старых дубов и молодых ёлок сливалась в единое бесконечное полотно.        Сколько им ещё оставалось путешествовать?       Даже Стейн, который старался не показывать слабину, устал. Масочник пытался облегчить жизнь своему подопечному, обращаясь с ним, как писцы обращаются с бумагой – бережней, чем с любимой женщиной, но без горячей воды и мягкой постели отингир заметно чах.       Моряк упрямо навалился на Аса, стрельнув взглядом в направлении Стейна:       — А, расскажи мне про мои связи, давай. Что я сын рыжего змея и вообще самый негодяйский негодяй. Почему тебя вообще так интересует, чем мы тут занимаемся и о чём говорим? Отвернись, если так противно,  — съязвил Кьелл, пока в голове Аса невольно всплыли фрагменты их знакомства.       Тогда Кьелл так и представился ему сыном змея, находя настоящую усладу видеть смятение на лице Аса.       — Да потому что обычно люди скрывают… такое, — в должниках Стейн не остался, продолжая накалять ситуацию.       — Прямо как ты скрываешь такое?       Стейн зарделся то ли от злобы, то ли от смущения, и отвернулся, не выдержав издевательств. Отингир не часто проигрывал Кьеллу в перепалках. Сам факт такой возможности удивлял. А ещё вызывал неконтролируемый интерес.       — Вы о чём? — с искренностью поинтересовался Ас, не совсем понимая причины очередной ссоры.       На вполне обыденный вопрос Кьелл разочарованно поджал губы и многозначно протянул:       — Одуванчик, какой же ты невинный цветочек… — оставляя Асбьорна без объяснений.       — Оказывается, рядышком есть озеро с чистой водичкой! — Ирис вышла из леса совершенно бесшумно, не поломав ни одну сухую веточку под ногами.       Её звонкий голос застал компанию врасплох: из рук Стейна вылетел гребень, пугая Дружка, а Кьелл чуть было не подпрыгнул на месте.       Альва с улыбкой разглядывала устроенный переполох, выжимая светлые волосы, с которых по одежде на землю маленькими ручейками стекала вода. Карикатурный и неаккуратный макияж на бледном лице смылся, раскрывая миловидные черты и тонкие сверкающие венки, исходящие из звезды на лбу. Словно кристаллические, они искрились серебром и морганитом, переливались бледно-голубым и нежно-фиолетовым.       Непорочная, первозданная связь альв с космосом… Асбьорн засмотрелся, не сразу отведя взгляд.       Отингир постарался принять достойный вид и показать, что ничего не случилось, пока Масочник верно поднимал с земли гребень. Однако бледное лицо Стейна и без слов кричало о той неловкости, что переживает юноша.       — А, вот и такое, — не сдержав в голосе ехидства, поиграл бровями Кьелл и начал подниматься с нагретого места.       Игривое настроение сменилось искренним огорчением – Ас чувствовал, как медленно уходит тепло, выветриваясь словно из самого сердца.       Он покачал головой, пытаясь вернуть себе ясность ума. Не было желания обдумывать причины этой внезапной горечи. Вдруг выводы его совсем не обрадуют?.. Нет, нужно думать о другом.       Значит, впереди озеро. Можно было смыть всю грязь, освежиться, а ещё, наконец-то, порадовать желудок!       — Может, мы… наловим рыбу? — к щекам прилила кровь – её жар Ас ощутил сполна.       — Рыбу? — а вот Кьелл заметно позеленел лишь от одной мысли о смене рациона с мяса, которое Масочник добывал без всяких проблем, на что-то более мокрое и скользкое.       Почему-то эта реакция позабавила Асбьорна. Он поднёс кулак ко рту, пытаясь скрыть улыбку:       — А что, ты её совсем не любишь?       —Посмотрел бы я, как ты продолжил её любить, жуя по семь дней в неделю десяток лет непрерывно, — он высунул язык, морщась.       Удивительно! Питаясь мясом всю сознательную жизнь, Ас обожал морепродукты и видел в них что-то сродни деликатесу. В водоёмах возле дома давненько не получалось добыть достойный улов, что уж говорить о морских излишествах.       Сказать по правде, мясо он не очень любил, и как бы Кьелл его ни пугал, Ас не отказался бы от рыбы на каждый день. Речной, озёрной, морской… Он всего однажды ел лосося, когда отец урвал его по огромной скидке, и это был лучший день в его жизни.       — Рыба? — Стейн скрестил руки на груди и величественно приподнял подбородок. В его глазах заиграл недобрый огонёк. — Звучит восхитительно, я за.       — Это что, месть такая!? — моряк скривился. — Эй, Одуванчик, ты же жил возле моря, что за дела, не наелся?       На губах Асбьорна расцвела виноватая улыбка. Он не хотел быть зачинщиком бунта, и всё же косвенно нёс всю ответственность за смену направления ветра в их компании.       — Нет, не совсем… Мы жили возле города, который жил возле моря. Думаешь, нам, как деревенским, доставался улов за бесплатно? А самые рыбные места, конечно же, давно заняты богатыми лодками – всё же… на этом и строится экономика Стадженванда.       — Я тоже за! — закивала Ирис. — Разнообразие – это хорошо для человеческого организма.       Кьелл сокрушённо всплеснул руками, но против троих пойти уже не мог.       Асбьорн посочувствовал ему, но строго решил не изменять здоровому эгоизму в вопросе еды – он слишком часто отказывался от собственных желаний в угоду другим. Хотя бы тут можно было не идти на уступки.        Ас ощутил, как спокойствие накрывает плечи, обнимает шёлковым шарфом и убаюкивает после ночного кошмара. В кругу друзей даже такой пустяк, как обсуждение предстоящей трапезы, западал в душу. Он уже совсем не стеснялся, не чувствовал скованности и не страдал от постыдной дрожи в голосе.       «Если и нужно было начинать это путешествие, то только ради них.»       Когда они достигли берега, озёрная гладь поприветствовала их ослепительным блеском. Солнечные зайчики игрались на волнах, приглашали скорее окунуться в чистые воды. Вдали озеро обрамлял лес – макушки сосен отражались в воде, как в зеркале, напоминая Асбьорну открытую зубастую пасть.       — Выглядит хорошо, — воодушевился Стейн, отцепляя тяжёлый плащ, который Масочник тут же схватил, не дав коснуться земли.       Решаясь не медлить, Асбьорн снял сапоги и подошёл к узкому, заросшему камышами проходу к воде. Он окунул пальцы ног в прохладу, вздрагивая от контраста температур. Мокрый песок защекотал пятки. В прозрачной глади друг за дружкой плавали мальки, время от времени застывая, чтобы рассмотреть наглого вторженца.       Природа медленно просыпалась от зимней спячки. Пара стрекоз, вьющихся в танце, задержалась над плечом лучника, а затем взметнулась вверх. Асбьорн задрал голову, провожая насекомых улыбкой.       — В дарледине всегда были такие странные стрекозы? Как-то измельчали, а! В моё детство они точно выглядели по-другому, — Кьелл присвистнул где-то за спиной, но Ас не придал этому значения.       Он задрал штаны и намочил голень, пропуская через тело волны удовольствия. Да, нужно было отвлечься. Смыть тот липкий страх, проникнувший в каждую пору на его бледной коже.       Янтарные глаза сверкнули перед лицом, ослепили яркой вспышкой, и Асбьорн пошатнулся. Пальцы на руках онемели, а рот свело в судорожном спазме.       Холодная вода, это просто холодная вода. Это из-за неё Асбьорн дрожал.       — Асбьорн, вам совсем худо? — после всего произошедшего отингир пришёл в себя и теперь мог привычно благоухать благовоспитанностью.       Со всеми, кроме Кьелла, конечно же. То ли показательно, то ли сам того не ведая, но Стейн до сих пор отказывался проявлять к рыжему моряку хоть какое-то добродушие.       Однако в любом случае Ас всё равно не верил в искренность этой ненависти.       — Я просто устал от видений, — выдохнул Асбьорн быстрее, чем сумел продумать достойный ответ.       Но получилось честно, и взгляд Стейна неожиданно потеплел, стал беспокойным, а тон – участливым.       — Мы всё ближе к столице, скоро вы сможете поговорить с говорящими и всё с ними решить. Надеюсь, у них получится избавить вас от этой ноши, — нотки скептицизма на последних словах немного подпортили поддержку, но внимание отингира всё равно льстило.       — Точно…       Мимо них, звонко хохоча, пронеслась полуголая фигура: Кьелл успел снять с себя сапоги, непредусмотрительно запрыгивая в воду в шароварах. Рубашку окропило брызгами, и Ас попятился. Он зажмурился лишь на мгновение, но и этого оказалось достаточно, чтобы сильные руки моряка догребли до середины озера. Какая скорость, какое мастерство!       — А поаккуратнее нельзя!? — Стейн стоял далеко от берега, его никак не могло задеть холодными каплями, однако он не отказывал себе в возможности вcласть побрюзжать. — Напомните ему, что мы не будем ждать, когда его вещи высохнут.       После его слов с громким хохотом пролетел второй силуэт – Ирис спрыгнула прямо с крутого обрыва, пропадая под толщей воды.       В отличие от Кьелла или от Стейна, который без лишней спешки развесил вещи на ветках, оставаясь в одних кальсонах, Ирис не удосужилась снять даже рубашки. То, что альва могла застесняться парней, тут же отмелось, и Ас пришёл к простому выводу, что та просто не видела в этом смысла. На кой ван нужно то раздеваться, то одеваться, если  её выносливое тело не чувствует холода и озноба так же, как человеческое?       А вот Асбьорн бы так не смог. Ему не нравилось ощущение мокрой ткани, липнущей к голому телу.       На выходку Ирис Стейн промолчал, со спины приближаясь к Асу.       — Вы не хотите освежиться? Тут не глубоко.       Отингир намочил ноги, и Асбьорн невольно пробежался взглядом по атлетически сложенном телу. Кальсоны с низкой посадкой не скрывали рельефные кубики пресса. Результат большой и кропотливой  работы, тяжёлого труда и силы воли.       — Ещё немного постою и обязательно окунусь.       — Одуванчик, а ну не смей на него заглядываться! — Кьелл закричал так, что спугнул птиц с ближайших веток.       От его слов Стейн как-то странно поморщился и неожиданно заторопился вперёд. Немного деревянно он нырнул под воду, проплыв добрые несколько фодов.       — Да я ведь даже н-не думал!.. — ну вот, на щеках проступил стыдливый румянец.       Не хватало ещё, чтобы Стейн начал его сторониться из-за недопонимания. Тут не симпатия играла роль, а не менее постыдная зависть. Асбьорн наклонил голову, с тоской оглядывая собственный живот.       Жаль, что боги его таким не наградили.       Стейн успел вынырнуть, ловя на себе взгляд голубых глаз, которые блестели подобно ясному небу в солнечный день.       Смех прокатился через всё озеро перезвоном тысячи колокольчиков. Ирис несдержанно хохотала, указывая пальцем на моментально смутившегося Стейна.  Макушку отингира украсила кувшинка, которую он по неосторожности зацепил.       — Ваше высочество, вам так идёт ваша корона!       Стейн вжал голову в плечи, но не смог удержать  улыбку, окрасившую лицо тёплым и мягким.       На берегу остался только Ас да Масочник, который поправлял развешанные вещи Стейна.       Нужно было снять с себя одежду, нужно было забыть о страхе. А может, сделать, как Ирис? Зачем ему раздеваться, даже если он потом замёрзнет до смерти? Зачем опять видеть своё уродство?       — Асбьорн, — свистящий выдох привёл в чувство.       Он не так часто слышал Масочника, чтобы привыкнуть к его шипению. Гридмару было больно говорить, неприятно, и всё же он окликнул лучника, потому что… беспокоился? Или раздражался?       — Со мной всё хорошо, — заверил его Ас, постаравшись выглядеть убедительно.       Непослушные пальцы начали расстёгивать рубашку, снимать штаны. Асбьорн отложил вещи в сторону, придавил ими осоку и постарался не глядеть туда, где по бледной коже расползлись мерзкие наросты. Насколько они увеличились? Как глубоко проросли и чем грозили? Он продолжал по вечерам вязать, разрабатывая руку, но никак не мог отделаться от ощущения, что её чувствительность медленно гасла.       И это пугало.       Асбьорн потёр ладони. Кончики пальцев левой руки онемели, и лучнику пришлось пару-тройку раз сжать и разжать кулак, чтобы разогнать кровь по венам.       Он по бёдра зашёл в воду. Стейн и Кьелл впереди уже рутинно о чём-то спорили, пока Ирис смеялась, высоко задирая голову. Ас не слышал их речей, но тревога и боль покидали его мысли.       Его ждали. Ему махали ладонями. Им было всё равно, как он выглядел и чем болел. Они хотели ему помочь.       Асбьорн опустил тело в воду, но не успел даже раздвинуть руки, чтобы поплыть. Звон стали заставил его замереть, а спину покрыться мурашками. Он развернулся в сторону чёрной вытянутой фигуры.       Масочник обнажил маленький аккуратный клинок, готовый в любой момент пустить его в бой. Но для чего? Асбьорн повёл взглядом туда, куда была повёрнута повреждённая маска.       На воде лежало ведро, от которого расходились свежие круги. Оно покачивалось на поверхности, словно студень на тарелке. А на обрывистом берегу, разинув рот, стоял незнакомый Асбьорну юноша. Его каштановые волосы были переплетены в косу, сухие губы открыты, а глаза выпучены.       — Яса! — безумный крик зарезал по ушам.       Асбьорн содрогнулся, словно звали его.       Юноша, не обращая внимания ни на вязкую тину, ни на обрыв, о который споткнулся, неуклюже свалился в воду следом за ведром. Он оттолкнул его локтями, приближаясь к троице на середине озера.       — Яса, Яса! — деревенский, – это Ас определил быстро, – парень орал, как умалишённый, проваливаясь в толщу воды и захлёбываясь.       «Да что с ним? Он вообще умеет плавать!?»       Мышцы натянулись тетивой, заставляя действовать быстрее блуждающих мыслей. Асбьорн нырнул, двигаясь подобно рыбе в воде – годы упражнений, связанных с его проклятой рукой. Дыхания хватило, чтобы приблизиться к юноше, но стоило оказаться совсем впритык, и место старой раны пронзило острой болью.        «Это ничего, так всегда было.»       Не нужно обращать внимание.       Он подхватил тонущего, но вместо того, чтобы начать всплывать на поверхность, Асбьорн ощутил тяжесть в плечах и спине. В него вцепились, стараясь использовать как опору и выкарабкаться, но с этим только сильнее тянули на дно. Бурлящая от барахтанья вода закрыла обзор. Лёгкие загорелись. Асбьорн открыл рот, чтобы вскрикнуть, и последний воздух пузырьками покинул тело.       Со спины его обволокло фиолетовой дымкой, а из чернил на него налетели живые ленты. Похожие на пиявок, они мерзко извивались и пульсировали, обхватывали его оголённый торс, хлестали по ногам и присасывались к телу, не желая отпускать.       Спина прошлась по илистому дну.       «Воздух, мне нужен воздух!» — забилось в его голове, и Ас окончательно сдался, позволяя пескам себя поглотить.       Руки упёрлись в сыпучую поверхность. К горлу подкатила рвота, и Ас закашлялся: из желудка наружу полилась вода, окрашенная тёмными прожилками.       Он не утонул, но и не всплыл. Не умер, но и не мог сказать, что жив. Когда взгляд смог сфокусироваться, а рвотные позывы немного поутихли, Асбьорн задрал голову.       Вокруг него была лишь серая мгла, и больше ничего на фоне неприветливой влажной мели. Он почувствовал себя маленькой рыбкой, выброшенной на берег. Ногти впились в песок так глубоко, что Аса прошибло острой болью. Сердце сжалось, стало трудно дышать. Он облизал губы сухим языком, начиная вертеть головой из стороны в сторону. Вкраплённые в мутную пелену, ввысь поднимались мелкие песчинки. Туда, где за туманом ничего нельзя было разглядеть, тянулись их стройные колонки.       Это было непохоже на очередное видение. Оно было слишком постоянным, слишком осязаемым.       Слишком пустым.       Где же прятался Хоглокен, который до этого был вездесущ, который покрывал собой всё пространство?       — Что же это. Дрожащий птенчик явился к змею. Как такое возможно? — мужской ласковый голос звучал в разлад с окружающей мрачностью.       Подобно сладкому мёду, слова заполняли каждую клеточку  тела, вытесняя иные мысли. Голос не сочился яростью и ненавистью, напротив, в нём слышалась противоестественная забота, которая пугала сильнее любого взбешённого выкрика заклятого врага. Плечи, на которые словно выгрузили тяжёлые камни, одеревенели. Заглядывать за спину не хотелось до дрожи в коленках, но неведение ещё сильнее оцепляло ужасом. Если не повернуться, его и дальше будут прожигать до костей внимательным взглядом в спину, он и дальше будет ощущать цепкие руки, нацеленные на шею.       Собрав всю волю в кулак, Асбьорн развернулся и тут же застыл в невыносимом страхе. Дрожащие губы задвигались в беззвучной молитве.       — Классическая реакция, но не менее занятная, — существо в остроконечном капюшоне наклонило голову, и рыжие пряди, будто они находились в воде, плавно задвигались.       Длинная тёмно-синяя накидка была расшита золотым. Никогда ещё Асбьорн не видел такого мелкого узора. Лучшие мастера Дарледина не смогли бы вышить такое ни в этой, ни в следующей жизнях. Между внушительных тканевых наплечников на фибулах крепились бусы и рунические подвески. Это было облачение не просто знатного человека, не просто конунга. На самых краях ткань переливалась настоящей пустотой космоса, с Молочной рекой и яркими звёздами на ней, и если бы не белоснежная каёмочка, то можно было подумать, что стоящий медленно исчезает.       — Это наше первое осязаемое знакомство, рад встрече, — руки в перчатках без пальцев схватили край капюшона, но Асбьорн не позволил себе заглянуть в это лицо. — Ну же. Неужели я изучил людские манеры лучше тебя? Или мне не стоит так быстро срывать покровы? Сохранить интригу? Как будет угодно.       Внутренности скрутило, и Ас дёрнулся, сорвавшись с места, словно ужаленный. Он бежал по песку в никуда. В пульсирующем сознании проносились вопросы, что делать и куда податься, но тело продолжало без устали бежать вперёд, не дожидаясь планирования.       — Это мой родной дом, неужели ты надеешься убежать от меня в моём же логове, — над ним нависла тень, и Асбьорн в испуге задрал голову. — Ага, посмотрел! Верно-верно, зрительный контакт как ничто другое способствует распознаванию эмоций собеседника и его намерений. Каким бы было твоё упущение, не воспользуйся ты этой возможностью.       Ноги задрожали, стали непослушными и слабыми: сверху летела фигура, не двигая ни единой конечностью, не напрягая ни один мускул.       Существо плавно плыло по воздуху, скучающе подперев щёку ладонью. Сквозь тень от капюшона Асбьорн чётко видел два горящих огонька янтарного цвета. Зрачки были вертикально сужены. Как у змея.       Он кубарем покатился по песку, запутавшись в собственных ногах, и чужая усмешка стала злобным заключением его несобранности.       — Асбьорн, — собственное имя с чужих тонких губ вызывало рвотный рефлекс, — корни очень разрослись. Пожалуйста, обрати на это внимание, — чужое внезапное беспокойство лишило лицо красок.       Асбьорн не верил в эту жалость, не понимал её и не принимал. Ваны были бессердечными и жестокими существами, населявшими Морок – царство мёртвых душ.       Тот, кто имеет власть над смертью, не должен беспокоиться о жизни.       Дышать становилось всё труднее, он делал быстрые и маленькие вдохи, как грызун, забившийся в норку после погони.       «Я умру, умру вот так! В гнезде у змея. В самом… Мороке?»       Скальдис наклонился над ним, но Асбьорн не успел разглядеть его лицо как следует – оно начало расплываться. Тёмный мокрый песок посыпался через пальцы гадкими комками. Асбьорн закрыл глаза и почувствовал, что исчезает. Растворяется вместе с маленькими песчинками где-то высоко за туманом, где-то за пределами человеческого понимания.       Ничего не существовало так долго, что когда звуки вывели его из состояния покоя, Ас не смог сразу понять, что происходит и где он находится.       Стоило повернуться боком, как пальцы нащупали мягкий плащ. Голова затрещала, как деревья в мороз, и Асбьорн с силой надавил на середину лба в стремлении избавиться от этого ощущения.       — Взял за привычку вырубаться?       Ас проморгался, силясь уцепиться взглядом за сидящего напротив. Кьелл злобно его разглядывал, даже не стараясь этого скрыть.       Левое плечо засвербило и зажгло.       — Я…       — Тебе не кажется, что нужно думать не только о других? — рыжие брови взметнулись вверх. — Или ты так настойчиво ищешь смерти?       Обвинения острым клинком впились внутрь. Асбьорн удивлённо уставился на Кьелла, пытаясь понять, не читает ли тот его мысли, не видит ли, какие картины гложут сознание? Ищет смерти. Или это смерть ищет его?       Дружок скакал возле Кьелла, норовя клюнуть за такой обвиняющий тон. Видя, как птица гневается, Ас отчего-то ещё сильнее зарделся.       Потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и заставить язык двигаться:       — …Послушай. Я видел странное. И это видение отличались от обычных. Я был не в космосе, не возле Хоглокена. Это был Морок, клянусь. Там был мужчина, и только не смейся, но я думаю, что это ван. Сам Скальдис...  — хриплым голосом прошептал Асбьорн, краем глаза замечая, как сжимаются кулаки моряка.       — …Ха, — после затянувшегося молчания наконец-то вздохнул Кьелл, почёсывая затылок, — раз проснулся, приходи в себя и вставай. У нас весёлая работка.       И это вся реакция? Брови лучника вновь взметнулись вверх. Неужели это и впрямь не нуждается в беспокойстве?        — Где Ирис и Стейн?.. — скорее чтобы перебить неловкое послевкусие, протараторил Ас. Сердце зажгла лёгкая обида.       — Заняты семейными разборками, полагаю,— криво ухмыльнулся Кьелл.       Асбьорн совершенно не понял, к чему Кьелл так шутит, пока чужой храп не вывел его из задумчивости. Совсем рядом с ним на спальном мешке лежал тот самый юноша, которого Ас полез спасать. Румянец на его щеках поблёк, лицо стало невыразительным и серым.       — А это…       — О, познакомься! — Кьелл всплеснул руками и опустился рядом со спящим. — Это наш новый друг. Я дал ему имя Милёнок.       — Что…       — Вы закончили? — из глубины леса к ним навстречу вышел Стейн, держа руки упёртыми по бокам. — Нам нужно проводить его в деревню, не расслабляйтесь. Асбьорн, рад, что с вами всё хорошо, но впредь думайте несколько раз, прежде чем делать что-то подобное. Не знали, что утопающим нужно очень осторожно помогать? Для таких дел есть Масочник.       Уже второй человек его отчитывает за просчёт. Справедливо, но всё-таки не очень приятно. Будто он был маленьким провинившимся ребёнком.       — Я понимаю. Извини, — Асбьорн почесал ворона под клювом, краем глаза наблюдая, как совершенно спокойная Ирис выходит из-за спины Стейна.       На её лице была пудра и только, остальное она или не успела нанести, или не пожелала.       — Ну и чего решили? Скажем ему всё как есть? — подал голос Кьелл.       — Думаю, да. Пусть знает правду, — не стал спорить Стейн, пожимая плечами.       В отличие от иных ситуаций, когда Ас старался не выделяться и молча принимать решения других людей, сейчас он не мог позволить себе остаться в стороне. Вместо того, чтобы затаиться, он вышел вперёд, приподнимая ладонь.       — Простите, я могу спросить, о чём вы?       На него обернулись, приняв озадаченное выражение лиц. Одна Ирис продолжала широко улыбаться. Альва хлопнула Асбьорна по плечам и как ни в чём не бывало произнесла:       — Всё просто! Оказывается, до путешествия по Молочным рекам я была его невестой.       Просто? Асбьорн не мог понять, что слышит. Тогда Ирис сменила тактику, забарабанив пальцами по подбородку.       — Хм. У альв нет мамы и папы, Асбьорн, нет чёрных волос от бабушки или синих глаз от дедушки. У нас нет наследуемых родимых пятен и длинных шей. Мы всего лишь звёзды. Энергия, вокруг которой есть оболочка. Но наша внешность не появляется из ниоткуда.  Мы берём её у людей, которым она больше не нужна, — стоило услышать это, по позвоночнику Аса прошёлся холодок. Когда Ирис продолжила, он уже знал заранее, что она скажет. — Она достаётся нам от тех душ, которые мчатся по Молочным рекам на перерождение.       От мёртвых.       А как недавно «родившаяся» альва… Ирис, должно быть, забрала внешность не так давно погибшей девушки. Тяжесть в горле поднималась от сердца и мешала говорить, но Ас постарался ничем не выдать своего потрясения.        О таком он никогда не задумывался, хотя звучало до смешного логично.       — И ты хочешь признаться, что альва? — зачем-то уточнил Асбьорн, хотя прекрасно слышал разговор до этого.       — А смысл скрывать, раз он точно её узнал? — Стейн ответил заместо Ирис.        — Не забыл, что связанных с асами альв давно не видели? — вклинился в разговор Кьелл, на что Стейн недовольно прищурился.       — Да. И они не убивали людей. До падения асов альв уважали. Влюблённый в неё мужчина вряд ли будет устраивать самосуд. Мы отведём его в город, извинимся и уйдём.  Всё должно быть хорошо. — И как будешь объяснять само её существование? Её связь с асами?       — Никак. Ему просто придётся это принять.       — Хах, легче будет сказать, что он обознался, или спрятать на время Ирис и…       У Асбьорна запульсировала голова. Он немного отошёл от спорящих, не имея возможности внятно сформулировать собственное мнение. Хорошо бы ничего никому не говорить. Чем больше слов – тем больше уязвимостей. И с чего бы Стейну внезапно об этом позабыть?       — …Если ты злишься, это не значит, что мы должны за это тумаки получать.       Асбьорн повернул голову на Кьелла, который будто прочёл его мысли. Но Стейн непримирительно скривился, мотнув тёмными прядями.       — Асбьорн! Пожалуйста, поторопите гридмара. Где его носит вообще?! — злоба явно была направлена не на него, но это осознание никак не исправило гадкий привкус во рту. Очевидно, помощь в этом не требовалась ровно настолько же, насколько Асу не требовалось спасать утопающего. Масочник сам придёт к Стейну по первой его просьбе.       Значит, от него желали избавиться, чтобы в тайне поговорить.       Дружок посмотрел на хозяина по-живому понимающе, по-умному преданно, и, кивнув птице, Асбьорн решил не спорить и выполнить просьбу. Даже если это был глупый предлог, чтобы он отвязался. Даже если Асбьорну было обидно.       Лес стал настоящей отдушиной, заглушая ссору парней шелестом зелёных крон и шёпотом дрожащих кустарников. Но вместо ленивой прогулки в поисках блудного гридмара Асбьорн смотрел на молодые зелёные листочки и не мог отделаться от ощущения, что что-то было не так.       Дружок заурчал, любопытно склонив голову, и Ас подошёл поближе к кусту, вглядываясь в гущу ветвей и листьев. Пальцы захватили один из листков, сжали и оттянули у черешка. Потребовалось совсем немного, чтобы глаза зацепились за ржавую паутинку, пустившуюся по его прожилкам.       Маслянистый рыжеватый след остался на подушечках, и сколько Асбьорн не пытался оттереть его травой и чертополохом, у него ничего не получалось.       Что за странная болезнь? Он никогда не видел ничего подобного.       Сжигаемый волнением, Ас исследовал ряд соседних растений и пришёл к неутешительному выводу – абсолютное большинство из них также было заражено.       Стволы, сжимаемые рыжими путами, грубели и чахли, словно ржавчина высасывала из них все соки.       Подобно наростам на его коже…       Вот бы поговорить с кем-нибудь, кто разбирается в этой науке, кто сможет подсказать, что это, и как это лечится?       Отец Лермиха, как призванный ботаник, может знать такое, верно? Но где же теперь искать ведуна, когда он и Брокк так нужны…       Тень, чернее самой ночи, накрыла его со спины так неожиданно, что Ас дёрнулся.        Масочник нависал над ним треугольником. Он наклонил голову, чтобы получше рассмотреть Аса, будто видел его впервые, а затем махнул плащом, развернулся и зашагал прямо к лагерю. Вот так без слов Асбьорн позвал гридмара за собой…       Он горестно хмыкнул, не зная, плакать ему или смеяться.        Внимание привлекла летящая бумажка. Под шуршание высокой подошвы, наворачивая кружки в воздухе, маленькая сложенная надвое записка опустилась к земле.       — Ох, постой, у тебя, кажется, выпало… — Ас из самых добрых побуждений выставил ладонь и наклонился вниз, не давая бумаге пропитаться грязью.       А когда взгляд зацепился за ровный почерк, он замер, не в силах проронить и слова.       Гридмар вырвал у него листок так стремительно, что от гнева разорвал на части. И в сжатых ладонях Асбьорн читал кусочек яркого послания кому-то, о ком мог только догадываться.  помнишь, меряли землю маршем, ночи плавили вместе, пальцы сцепя в замок. кому еще, кроме тебя, знаешь ли, что-то такое позволить мог.