влечение

Последние пару месяцев Глеб словно находится в непонятном вакууме, который делал все краски жизни тусклыми. Все будто перестало иметь цвет и вкус. Все стало одинаково серым. И признаться честно, это давило. Слишком сильно. Каждый день казался ничем не отличающимся от другого. Алкоголь, клубы, наркотики — ничего не помогало справляться с этим пронизывающим чувством пустоты внутри. То ощущение дыры и бессмысленности бытия не описать. Ты просто ничего не чувствуешь, и от этого хуже всего, потому что ты перестаешь быть живым. Становишься разбитым сосудом, вопреки тому, что еле бьющиеся сердце жаждет жизни и желает чувствовать — любовь, разочарование, веселье, стыд — хоть что-то кроме этой вселенской пустоты. К сожалению, эти темные клешни извне влекли на дно как бы ты ни сопротивлялся. Чернь тянула его слишком сильно, чтобы устоять на ногах, ампутируя сердце и кремируя любые эмоции. Хотелось кричать от отчаяния, от неконтролируемого безумия. И единственным, что заставляло сердце хоть на секунду биться быстрее была музыка, которая была верным и самым преданным спутником уже в продолжение многих лет. Однако это была лишь временная отсрочка, потому что как только он выходил из студии, бездна внутри возвращалась уже с преумноженной силой. И от этого было некуда убежать. Не с кем было поделиться. Никто словно не мог понять той звенящей пустоты и приетости жизни. Так, Тимур никогда не был слишком близким, их всегда связывали только тусовки — и таких как он было слишком много. Просто мелькающие лица. И даже Тема, с которым они всегда, казалось были на схожей волне, заслышав пару слов о непонятном состоянии пустоты, не знал, что стоит сказать, ведь не понимал глубинных эмоций друга, поэтому просто промолвил теплое «Не парься, пройдет все». Но нихера не проходило. И от этого было слишком тяжко. Не только потому что он не знал, что делать с этим съедающим ощущением, а и потому что не находил единства ни с чем. Он никогда не питал сильной любви к людям, но всегда рядом была своя родная команда, природа, книги — нечто, способное понять его — то, что делало их едиными. А сейчас все это будто исчезло. Создавалось ощущение, что он единственный на краю этой беззаветной пропасти. Однако утопая в алкоголе где-то в укромном уголке ненавистного клуба, он почувствовал дуновение ветра и чье-то присутствие рядом с собой у этой пропасти. Казалось, что кто-то так же тонул без надежды выбраться. И этой утопающей была загадочная девушка с зелеными глазами — та, что потом незаметно стала чем-то важным для него. С ней он чувствовал себя живым. Нечто словно находило отклик в ее разломленной душе, и они сходились, как пазлы. Это ощущалось просто порами, интуитивно — без всяких объяснений. И, наверное, именно поэтому он так пекся о ней. Волновался, как за себя, потому что чувствовал себя понятым на невербальном уровне. Он просто чувствовал. И это было нельзя обозначить словами. Поначалу, забрав ее тогда из клуба в первый раз, он скидывал все просто на дурацкое помутнение рассудка. Она потом так же быстро растворилась, как и появилась. И Глеб не предал этому слишком большого значения. Не в первой творились странные вещи. Особенно с противоположным полом. Вот только после той внезапной встречи он долго гадал, что именно заставило его ощущать себя лучше на мгновенье. Атмосфера клуба, то выпитое виски, драка или она? Она, ускользнувшая и оставившая после себя глупую записку, вызывающую улыбку. А потом вновь она, словно подброшенная издевающейся судьбой в тот же клуб, где и встретились эти надломленные души впервые. И Голубин решил воспользоваться вторым шансом, поддаваясь влечению души. Но он все равно держал дистанцию, не желая подпускать никого близко. Закрывал на замок душу, не желая, чтобы в нее заглядывали. Потому что голова все еще работала. Однако каждый раз при взаимодействии с девушкой нутро чувствовало себя вновь ожившим, и это объяснить мозг уже не мог. Ведь именно тогда, стоя на балконе, освещаемом легким светом расцветающего дня, он четко понял. Она делала его живым. И он не мог не ощутить, как в ответ тоже дарил это чувство. Именно по этой причине он и звонил ей, уговаривая поехать с Гришей. Звонил, потому что не понимал, но чувствовал, что они стоят на краю одной и той же бездны, влекущие одинаковой пустотой. Кончено, она была не в восторге. И этого следовало ожидать. Но он почему-то всеми клетками кожи чувствовал, что ей нужно поехать в безопасное место. Паранойя или интуиция. Называйте, как хотите. Вот только Голубин за километр чувствовал какую-то неприятную будущность, всегда избегая крупных проблем. Поэтому он сейчас и произносил, держа телефон у головы: — Варь, езжай с Гришей. — Ты издеваешься?! — слышится в ответ. — Давай я сейчас скажу и ты не будешь перебивать, лады? Варя молчит, кажется заинтересовавшись в том, о чем же он желает поведать ей. Еле сдерживает свой гневный поток мыслей, но все же молчит. — Я помню все твои «Глеб, хватит контролировать все на свете, это моя жизнь, бла-бла-бла», — начинает он, пародируя сказанное ранее девушкой, — вот только сейчас другой случай, я жопой чувствую, что с тобой что-то случится, если не смотаешь концы оттуда. Он понимает, как медленно начинает закипать русоволосая. — Я просил не перебивать, помнишь? Так вот, просишь не донимать — окей, только сделай, что я прошу. И я отстану от тебя, — молчит с секунду. — Обещаю. Варя слушала, стараясь переварить все сказанное на слегка плывущую голову. Но тем не менее, смысл его слов был четко понятен. Поехать сейчас — и больше не ощущать его в своей жизни. Звучало чертовски здорово, если не учитывать легкую тянущуюся боль в груди от этих мыслей. Но девушка ведь сама хотела оборвать все связи с ним, возвращаясь к привычной жизни. Не так ли? Наверное, именно поэтому она проговорила на выдохе тихое: — Хорошо. А затем повернулась к Грише уже с другим настроем. Теперь они неслись по Петербургу в какой-то неизвестный дом, понятия о котором у Вари были никудышными. Но в душе было как-то слишком спокойно, ни капли тревоги, лишь неизвестность впереди. И это не напрягало, а воспринималось уже как данность. Мелькали пейзажи исторических зданий за окном, молчание царило вокруг, пока шум скользящих шин слышался неподалеку. В голове витали мысли. И девушка ощущала себя как-то неловко спокойно. Она уже как-то приняла всю абсурдность ситуации еще по пути к машине, потому что поняла, что ее жизнь с недавних пор — череда странностей, которые с каждым разом воспринимались все привычнее. И размышляя о своем и слегка болтая ногами, она все же решила нарушить тишину, спрашивая о месте, куда они держали путь: — Тот дом который вы снимаете… а там много людей? Парень, заслышав голос рядом, словно выходит из транса, но не переводит взгляд от почти пустой дороги. — Ну так, человек пятнадцать. Кашляет в удивлении. — Сколько? В ответ слышит легкий смех. — Как-будто у фарыча в турах меньше. Прозвище «Фарыч» звучит немного экзотично для нее, но голова сразу понимает, что это Глеб. Она все же порыскала по его странице, погуглила кое-что, расставив все по местам. Оказывается она слышала какие-то из его хитовых песен, но понятия не имела, как выглядит исполнитель. Однако сейчас все уже по-другому. Она знает исполнителя, но имеет смутное представление о его творчестве. И, видимо, сидящий на соседнем сиденье тоже был каким-то рэпером. Это можно было заметить внешне и по энергии, которую он излучал. А еще его лицо казалось подозрительно знакомым, она его словно где-то уже видела. «О чем он, кстати, там говорил?» Тур. они в туре здесь. — Я не была у него в турах, не имею понятия, как там принято. — Ты типо не из всей этой музыкальной тусовки? — Нет, — лепечет в ответ. — И как тебя занесло к Глебычу? — продолжает он. Хороший вопрос. Вот только не сильно хотелось рассказывать, что он тогда спас ее от наркотического опьянения. — Да так, случайно познакомились. — Понятно, — произносит в ответ хриплый голос. Молчание повисает на миг. И на это девушка лишь теребит рукава своей рубашки, решаясь спросить еще кое-что. Набрав в легкие воздух, она через мгновение все же произносит неловкое: — Слушай, а можно я как-то по-тихому у вас там переночую?.. Я просто не хочу излишнего внимания. Как приеду — так и уеду потом сама, хорошо? — Не знаю насколько это будет реально. знаешь, мимо ребят будет трудно проскочить. Тяжелый вздох. — Ну все же, — старалась облегчить свою учесть русоволосая. Он слегка улыбается. — Попробую сделать все, что в моих силах. — Спасибо, — произносит искренне на выдохе. — Пока что не за что, — слышится в ответ. И на этом их короткий диалог закончился. Всю оставшуюся дорогу они проехали в тишине, приятно убаюкивающей. Девушка долго старалась сохранить плывущий от алкоголя и недостатка сна рассудок. Однако самая коварная мысль «только на секунду закрою глаза» не сработала, и веки все же закрылись надольше, а тело укромно облокотилось о переднюю дверь, засыпая. И по прибытии на место, она с таким неприятным чувством открывала глаза, стараясь принять и понять то, что с ней происходит. Но в мгновение все вспомнилось. И это вызвало усталый вздох, сопровождаемый еще легким недовольством от прерванного сна. Не кого было винить, просто это всегда бесило. Просыпаться с болью в голове и дизориентацией. Так еще и Гришино громкое: «ПО-О-О-ЖАР», застававшее в ужасе открыть глаза и сонно хлопать ими, не понимая, что происходит. Шутник, блин. — Спасибо, что не землетрясение. Он лишь лыбится в ответ, уже выходя из машины. Варя двигается следом, пока глаза рассматривают здание впереди. Да, они все явно непросто живут. Дом выглядел слишком хорошо и массивно. А он ведь «просто на тур». Ладно, не ей судить. С этими мыслями она уже пересекала порог вслед за шатеном впереди, а потом сняла свои кеды и вновь двинулась за силуэтом. — Там на втором этаже спальня свободная есть, — проговорил, повернувшись. Она лишь кивнула, все еще куда-то направляясь. Но через мгновенье остановилась, как и Гриша, потому что где-то впереди заслышался голос. И зеленоглазая теперь видела направляющихся в их сторону блондинку и еще какого-то парня. — Ты куда пропал, Гриш? О нет. Говорившая только сейчас перевел взгляд на прибывшую, удивляясь. Она теперь тоже заметила Варю. — Да Фара попросил кое-кого на ночь приютить. Зеленые глаза метались от одного голоса к другому, она просто слушала, не зная куда себя деть. Чтоб она еще хоть раз согласилась на авантюру Голубина. Вздох. — О, — прозвучало в ответ, — и как зовут незнакомку? — видимо обращалась она уже к говорившей. Впервые подает голос. — Варя. — Кристина, — лепечет она, затем другой голос рядом с ней хрипит, тоже произнося свое имя. Девушка лишь кивнула, стараясь улыбнуться, потому что идей того, что следовало ответить не было. Да и не хотелось особенно, потому что не хотелось вообще быть тут. Ноги и так слабо держали. И вообще знакомств ей точно хватит на сегодня. А Гриша, почувствовав эту неизвестную молчаливую неловкость, уже старался как-то исправить ситуацию. — Так, ладно, — берет слегка за плечи, направляя в сторону лестницы, — Варя устала, я сам отведу. Та даже и не противится. Спать хотелось чертовски. Вот только вновь прозвучавший женский голос нарушил предстоящий план. — Так давай я все покажу. Ты же еще без вещей, да? — спрашивает уже зеленоглазую. Та лишь хлопает глазами. Кажется, ее мозг уже не способен целостно переваривать информацию. Слишком много пережито и выпито. — Ну ты же не в джинсах спать собираешься? — улыбается та, стараясь устранить непонимание на лице Вари. И сейчас к ней уже поворачивается Гриша, заглядывая в глаза и словно спрашивая: «Пойдешь с ней?». Честно, не хотелось идти, даже несмотря на приветливость той. Просто слишком много новых лиц, вновь это ощущение клетки. «Просто дайте мне уснуть». Но вопреки этому она лишь кивнула, давая понять, что не против. Русоволосая ведь прекрасно чувствовала, что он и так слишком сильно возился с ней по каким-то неведомым причинам. У него явно были дела поважнее, чем забрать пьяную Варю из клуба. Именно этим руководствовалась она, следуя вверх по лестнице за подоспевшей блондинкой. Ступенька — еще одна — и вот они уже двигаются в сторону какой-то двери. Комната просторная и уютная, но все еще чужая, как бы не хотелось видеть иное. И русоволосая это чувствовала. Она здесь чужая. Но ретироваться уже, как минимум поздно, так что сейчас девушка лишь молча смотрит на фигуру впереди, которая копошится в поисках одежды. И, честно, даже спорить о том, что ей и так в джинсах уснуть нормально, не хочется. Потому что, видимо, все силы спорить ушли на перепалку с Глебом и Гришей. Да и алкоголь уже достаточно дал в голову, даря ощущение сонливости и усталости. Именно по этим причинам Варя лишь молча стоит, ожидая. Но внезапно тишину прерывают простые слова, которые, новая знакомая произнесла, видимо, из желания помочь. — Знаешь, я ведь тоже в компанию не сразу вписалась, когда с Гришей встречаться начала. Вот только они сейчас были вообще не кстати. Варя лишь вздыхает. Одаривая напротив стоящую неловкой улыбкой. Та ведь просто хочет помочь. Но они с Глебом не вместе. И вписываться в его тусовку совсем не входило в ее планы. — Мы не встречаемся, — произносит устало в ответ. Теперь девушка, услышав эти слова, поворачивает голову в сторону зеленоглазой и слегка неловко смотрит. — А… Вы тогда…? Еще один тяжелый вздох. Так и хочется придумать глупую историю, просто чтобы от нее отстали. Но она в чужом доме, по сути ее приютили на ночь, дали одежду. И даже несмотря на свою злость от сегодняшнего дня, она произносит, отмахиваясь. — Даже не спрашивай, — а затем смотрит на вещи в руках девушки рядом и продолжает, — я возьму тогда, — берет в руки, — спасибо. Весь день кажется нелепым до абсурда. — Ладно, — видит та не слишком большой задор на разговор со стороны, — тогда, думаю, дальше справишься, — вновь улыбается, — доброй ночи. — Доброй, — лепечет в ответ. А через пару секунд слышит звук захлопнувшейся двери и наконец выдыхает. Теперь можно просто уснуть. Варя откладывает чужую одежду в сторону, снимает рубашку, оставаясь в приятных белых джинсах и легком топе. И тут же ложиться в уютную кровать, желая поскорее закончить этот день. Переодеваться в пижаму, которую вежливо дала ей та блондинка, девушка явно не собиралась. Это все еще были чужие вещи, и в этом месте чувствовать хоть что-то свое было важно. Да и опыт прошлого научил ее многому. Вряд ли было бы приятно бежать босой по Петербургу в пижаме с сердечками, уж лучше в своих вещах. С такой глупой мыслью, переваривая в себе весь пришедший день, Варя окунулась в небытие, утопая в пустоте сна. Этот день наконец-то закончился.