Клубничное чувство

      Джерард вприпрыжку спустился на кухню к завтраку. Фрэнк проснулся раньше, но в саду с собаками его не оказалось. На кухне тоже не было… Может быть, пошел прогуляться? Джерарду тоже хотелось сбежать на воздух и от радости прыгать козликом по полям.       — Привет, мам, — он поцеловал удивленную Донну в щеку. — Ты видела Фрэнка?       — Сынок, он же уехал, — мама подозрительно посмотрела на сына. — Сказал, что появились срочные дела, и ты в курсе.       — А, ну да, — радость моментально испарилась из глаз, а внутренний козлик присмирел и спрятался в сарае. — Точно, он же говорил, а я почему-то думал, что завтра… даты перепутал. Слушай, прости, мне сегодня завтракать не хочется, вчера клубники переел. Я посижу в беседке, пока прохладно с утра.       Джерард вернулся в комнату и схватился за телефон.       «Привет, — написал он личное сообщение на Фейсбуке — номер телефона ведь так и не спросил, постеснялся. — Фрэнки, милый, я сделал что-то не то?»       Фрэнк смотрел на мелькающий утренний пейзаж за окном. Взошедшее солнце светило сквозь деревья, будто бы через ставни. Такой же эффект давали вспорхнувшие бабочки в Ангангуэо. С которого все и началось…       Он чувствовал себя дискомфортно. И морально, и физически.       «Я сделал тебе больно?»       «Малыш, прости…»       Поток сообщений все шел и шел. Нет, ему не было больно, может, только поначалу, но сейчас были какие-то странные ощущения, может, это психологическое, он же никогда не спал с парнем, блин! И получил от этого удовольствие… Фрэнк выругался и спрятал смартфон. Может, будь это просто секс, было бы полегче. Но, когда они закончили и Фрэнк перевернулся на спину, чтобы, краснея, смотреть в потолок, Джерард сделал только хуже — мог просто лечь рядом и захрапеть, но он обтер партнера полотенцем, поцеловал его в щеку несколько раз, погладил по лбу и груди, спросил, не хочет ли Фрэнк попить воды или лимонада, все ли в порядке…       — Все хорошо, — ответил тогда Фрэнк, не глядя на Джерарда. — Правда, просто… я бы полежал в тишине.       Джерард поцеловал его в плечо и устроился на нем же, обвивая грудь Фрэнка рукой. Потом приподнялся и прошептал:       — Фрэнк Айеро, ты самая сладкая клубничная зефирка.       Снова поцелуй, и снова его голова давит на плечо. Довольно… приятно? А Фрэнк не знал, что ему делать, куда деть ту руку, которая, по идее, должна обнять Джерарда. Поразмыслив, что все-таки у него был секс с этим человеком, так что можно было бы проявить некоторую нежность, положил ладонь на его спину. Джерард прижался еще сильнее.       Было кристально ясно, что они не просто потрахались в отпуске — Джерард Уэй был в него влюблен. А Фрэнк?       А Фрэнк в каком-нибудь споре на секрет сможет рассказать об этом, если проиграет.       Глупости какие! Он что же, вот такое значение этому придает? Нет, совсем нет. Джерард был очень приятным, хорошим, и они весь день гуляли за ручку… вот и… сложилось.       — Еще скажи — звёзды так сложились, — сказал сам себе Фрэнк.       Как же сложно все. Он же не против этого всего, его не коробит от поцелуя двух мужчин, так что же? Что же в отношении себя самого?       «Надо бы ответить Джерарду, некрасиво как-то», — переключился мозг на более простое, связанное с Уэем.        «Все в порядке, — написал Фрэнк. — Я правда уехал по делам. Получил срочный звонок».        --- «Где-то бабочки попали в беду? :)»        «Типа того»        --- «За границу?»        «Ага»        --- «Давай, как приедешь, пообедаем вместе в Нью-Йорке? В твоем любимом азиатском ресторанчике или любом другом месте?»        --- «Да хоть в «Пицце 99 центов :)» *        «Можно»        Конечно, никакое не «можно». Это просто отписка, название ресторана он не запалит и вообще туда больше не пойдет.       --- «Привет! Горчица поехала со мной! Мы будем гулять в Центральном парке каждый вечер и ждать тебя, когда вернешься»       --- «Мне понравилось название веганского ресторанчика «Spicy Moon». Ты там был? Может, сходим?»       --- «Я заценил вегетарианские бургеры. Знаешь, вкусно. Я должен сводить тебя в это место. Ты еще не дома?»       --- «Горчица скучает… прикладываю фото»       --- «Каждый вечер мы ходим по парку в надежде, что ты внезапно появишься»       --- «Как твоя работа?»       --- «Где ты сейчас?»       --- «Я очень по тебе скучаю»       --- «Мама передает тебе привет»       --- «Майки с Кристин выиграли какой-то пластиковый кубок за самый быстрый спуск на байках»       --- «Ну то есть Кристин выиграла»       --- «Еще один вечер в парке без тебя…»       --- «Горчица сжевала мой ботинок»       --- «Как у тебя дела?»       --- «Как погода там, где ты? Хорошо бы теплее, чем в Нью-Йорке» …       --- «Я все понял, Фрэнки. Прости»       Фрэнк мерз на лавочке с видом на Гудзон — там как раз, гулко сигналя, шел корабль. Под пальто пробирался осенний ветер, а тонкая шапка совсем не спасала лоб и затылок от холода. Он прижал к себе выпуск комикса, который сегодня купил и уже прочитал (периодически возвращаясь к обложке, чтобы провести пальцем по имени автора).       Джерард перестал ему писать. Но ведь Фрэнк этого и добивался, правда? Просто игнорируя его. Удивительно, сколько он вообще продержался, мог бы забросить через неделю. Неужели Уэй его… любит? Наверное, это слишком громко сказано. Влюблен, хочет встречаться — да, вот так. До сих пор. А прошло уже три месяца с того клубничного июля. Горчица, наверное, подросла… Вероятно, Джерард сбрасывал фотографии, но Фрэнк пролистывал это все.       Действенней всего было бы загнать Джерарда в черный список и забыть как страшный сон. Но этот сон был вовсе не страшным, и рука не поднялась.       А почему — это он начал осознавать, сидя тут под пронизывающим ветром и размышляя о том, что эти глупые цитаты про несчастную любовь — правда правдивая! Только когда теряем, мы понимаем, как был дорог этот человек. Ну или типа того, точных высказываний Фрэнк не знал, но был уверен, что на эту тему их множество.       Он за эти недели пропитался самоанализом. Получил его передоз и не мог спать. Сейчас голова так хорошо проветривалась от всех этих «я не такой», «но мне очень нравится Джерард», «что мне делать», «летние романы — не редкость», «просто попробовал», «мне очень нравится Джерард», «у нас, получается, взаимно», «а я сижу тут и стесняюсь», «мне очень нравится…»       Парк освещался фонарями. А еще он был просто огромным! Как тут найти парня с собакой? Фрэнк прокрутил фотографии в личных сообщениях. Вот Джерард стоит довольный с Горчицей на руках возле озера. Ага, значит, гуляет у водоема. Фрэнк понадеялся, что у самого большого. Он обойдет его кругом, если понадобится. Купив себе в сувенирной лавке шарф, потому что было очень холодно, замотался им по нос и отправился в прогулку.       Устал и замерз Фрэнк довольно быстро. Он вытащил телефон и пересмотрел сообщения. Дурак ты, Фрэнк Айеро, мог хоть иногда писать односложные ответы. Джерард давно в Фейсбуке не появлялся, о чем говорила дата последней фотографии стаканчика кофе на подоконнике кофейни. Да и к тому же написать ему что-то было стыдно. Лучше поговорить.       Фрэнк повернулся на тротуаре, чтобы убрать экран из-под света фонаря и услышал тихое «ой» и громкое «гав». Он поднял глаза. Джерард Уэй с самым смущенным видом смотрел на него. Постоял так немного, а потом сказал:       — Пойдем домой, Горчица, — и повернулся. Горчица, в вязаном свитере с большой бабочкой на спине, посмотрела на Фрэнка подольше, фыркнула и отправилась вслед за хозяином.       — Постой! — Фрэнк обогнал парочку и встал перед ними. — Джерард, постой…       Джерард остановился и уставился на свои ботинки. Выдохнул и взглянул прямо в глаза напротив. Теперь уж Фрэнку захотелось спрятать взгляд, но он честно и смело не опустил головы.       — Ты что-то у нас забыл? — тусклым голосом спросил Джерард.       — Я бы вспомнил раньше, если бы такое произошло.       — Правда?       Явный сарказм по поводу его отношения к сообщениям Уэя.       — Джерард, я…       — Я понимаю твое искреннее желание никого не обижать. Бабочки чувствительные насекомые — схватил за крыло, стер пыльцу и случайно покалечил.       — Это не пыльца, а… Ладно, прости, прервал.       — Я хотел сказать, что ты пытаешься так же относиться и к людям, оберегать их. И ты считаешь, что игнорированием послать на хрен проще и безопаснее. Или отшить девчонку вымышленной помолвкой. Может, ты и прав. Но это так обидно — не получать хоть слова в ответ. Учись говорить прямо. Да, человеку будет неприятно, больно, но хотя бы сразу всё понятно. А в таком подвешенном состоянии очень сложно не надеяться… Пойдем, Горчица       — Я не хочу посылать тебя на хрен… Наоборот.       — Прости, я не смогу с тобой дружить. И не хочу.       — Окей. Давай заново. Молодой человек, не хотите познакомиться?       — Я с незнакомыми не разговариваю, — отрезал Джерард и потянул собаку за поводок.       — Молочный коктейль с маракуйей! — выкрикнул Фрэнк, вспомнив. — Я тебя угощу.       С собакой внутрь кафе их не пустили. Они сидели на маленькой скамейке у двери. Коктейль был холодный и вообще не подходил погоде. Но Джерард с наслаждением тянул его через трубочку. Фрэнк был готов закашляться после первого глотка, поэтому поставил стакан на маленький столик сбоку. Горчице не сиделось на холодном асфальте, и она бродила туда-сюда.       — Мне пришлось отправить маме фотографию, сделанную в Фотошопе, — сказал Джерард. Она попросила совместную — посмотреть, как мы живем. А живем мы в моей квартире, если ты не знал. Надеюсь, никому не будет показывать.       — То есть ты не рассказал ей легенду об измене?       — Нет… я… Не рассказал и все! — рявкнул Джерард.       — Окей, не кипятись.       — Нет, я буду кипятиться сколько захочу.       — Хорошо.       — Ты искал меня специально?       — Ага.       — Чтобы извиниться? Я тебя прощаю, можешь идти. Ведь совсем неважно, что я хотел позвать тебя снова на озеро посидеть на кладке, болтая ногами в воде и наблюдая за утками в камышах. Что я хотел целовать и обнимать тебя там, спрятавшись ото всех, потому что считал, что теперь уж у меня есть на это право. Хотел показать тебе чистую речку, горную… там даже водопад небольшой есть. Сходить в бар в городке, там потрясающий клубничный дайкири.       — В бар можно съездить и осенью, — Фрэнк вдруг хитро улыбнулся. — Целуешься на первом свидании?       Джерард поперхнулся, кашлянул и ответил:       — Нет. И сексом я занимаюсь только после помолвки.       Фрэнк захихикал.       — Вообще не смешно, — произнес Джерард.       А Фрэнк видел в этом «смешно». И смешно, и забавно, и прекрасно! Джерард переходил на шутки, понятные им двоим. Фрэнк обнял его и прислонился к плечу.       — Ну что ты делаешь? — это было сказано совсем без раздражения.       — Если честно, мне капец как холодно, и я пытаюсь согреться.       — Божечки, Фрэнки! Ты далеко живешь? — Джерард отставил коктейль и обнял Фрэнка в ответ.       — Не очень.       — Давай возьмем такси, я тебя провожу. Потом с Горчицей доберемся…       — Я по ней очень скучал. Оставь ее у меня! И себя тоже оставь. Я тебе все-все расскажу. И про свои чувства, и почему уехал, как справился с собой и все понял… Это будет целая история.       — Клубничная?       — Почему клубничная?       — Я такой спецвыпуск комиксов делаю. Вдохновился родным городком и перенес его на страницы. Вот и пришлось к слову…       — Хочу узнать о тебе побольше. О твоей работе, о мечтах, как живешь, что делаешь… — и Фрэнк говорил правду. Вот так спонтанно возникло это желание знать Джерарда, чувствовать его, слушать и услышать. Нет, совсем не спонтанно — он нес это в себе с июля в закрытом ящике, боясь открыть. Аромат клубники исходил из щелей, но он боялся выпустить наружу то, что там находится. И сейчас всё внутри заполнило вырвавшееся на свободу большое чувство. Солнечное, теплое, июльское. Клубничное чувство.