***
— Итак, сегодня вам придется доказать, что были справедливо избраны на этот факультет, — хмыкнул Слизерин, обведя беглым взглядом собравшихся учеников. В чертежах Ровены этот зал задумывался, как галерея. Здесь должны были храниться важные магические артефакты древности и достижения молодых волшебников, что ныне обучались в школе. Но из-за событий прошлого года, когда одна недалекая подопечная Хельги по глупости своей случайно стала жертвой проклятья древнего амулета, привезенного каким-то неизвестным волшебником с земель, что некогда принадлежали Великой Римской Империи, было принято решение спрятать от любопытных детских глаз подобные предметы. И зал опустел. Салазар нашел смелое применение пустующей огромной комнате. Дуэльный зал. Именно здесь он учил своих подопечных защищаться от магии темных искусств. Но, пожалуй, самое главное, он рассказывал о том, какие проклятья следуют применять. Слизерин в большей степени учил студентов нападать, нежели защищаться. Остальные наставники Хогвартса, конечно же, не знали этого. Иначе бы вмиг закрыли его маленький дуэльный клуб. Особенно святоша Гриффиндор с его бестолковыми стремлениями во всем придерживаться праведности. Хогвартс претерпел немало изменений с момента, как ученики вернулись в стены школы, чтобы продолжить обучение. Годрик прислушался к словам Аделы, которые та бездумно вывалила на него в Лондоне, когда прикрывала глупого Эсманда. И даже Ровена, как бы той не хотелось, была вынуждена смириться с новшествами. Отныне наставники Хогвартса обучали абсолютно всех учеников. Как же Салазар был зол. Много часов он был вынужден проводить с неспособными грязнокровками, которых привечали все, кроме Слизерина. А как же его собственные ученики? Чему идеальный Гриффиндор и наивная Хельга могут их научить? Зачем им все эти бездарные россказни о великой силе добра? Души всех, кого Салазар избрал себе в ученики, сотканы из иной материи. Нет, магия, ее таинства, великие знания — все это должно было оставаться в семьях истинно волшебного происхождения. Не иначе. Именно так продолжал считать Салазар. И уступать не планировал. Единственной отдушиной для Слизерина были занятия дуэльного клуба, которые он проводил строго для своих учеников. И только с теми, кто был старше пятнадцати. Никто из обитателей Хогвартса не знал, что происходило за закрытыми дверями бывшей галереи. Разве что господин Олливандер, но он не выражал недовольства. Наоборот, придерживался того же мнения, что и Салазар. Студенты должны уметь выживать в этом нелегком мире среди обезумевших в своей религии магглов. Волшебники должны уметь защищать себя, магию и привычный уклад собственной жизни. Слизерин вновь оглядел собравшихся учеников. Он знал слабые места каждого подопечного, силу их способностей. Практически все эти молодые люди выросли на его глазах, они были вверены ему их достойными семействами. Исключение составляли Адела Бригге, что неизменно стояла подле Эсманда Малфоя, да молодой Мартин Гринграсс, который присоединился к ним в начале октября. Годфрит Берк рекомендовал его Салазару. — Присмотрись к мальчишке, — сказал он, когда Слизерин по просьбе Годфрита пришел в его добротно построенный дом в Хогсмиде. — В нем что-то есть. Салазар бросил на молодого человека, что сидел за столом и усердно выводил буквы на пергаменте, подозрительный взгляд. Он был не старше двадцати. Крепкий юноша атлетического телосложения. Спину держал ровно, гордо. Взгляд полон целеустремленности. Слизерин хмыкнул. — А еще он невероятно умен, — усмехнулся Годфрит, словно прочитав мысли друга. — Откуда он взялся в Хогсмиде? — с ноткой недоверия в голосе произнес Салазар. — Вместе с семьей прибыл из Ирландии несколько недель назад. Англичане. Чистокровные, — добавил Годфрит, прекрасно зная, какое качество более всего в магах ценил Слизерин. — Как чистокровные волшебники, англичане, оказались в Ирландии? — усмехнулся основатель Хогвартса. — Моя семья был вынуждена скрываться от короля Гарольда Годвинсона, — вдруг встрял в разговор юноша. — Родителей обвинили в колдовстве. Салазар чуть нахмурился. Он не любил, когда ученики или им подобные столь нагло прерывали беседы взрослых, умудренных жизненным опытом волшебников. А Годфрит наоборот довольно улыбнулся. Управляющий Хогсмида сразу увидел потенциал в мальчишке. В тот день, когда они только прибыли в деревню. Его заинтересованный взгляд жадно пробегал по каждой из книг, что стояла в библиотеке нового дома Берков. Он умел читать. Что уже было удивительно для юноши его статуса. И он хотел читать еще больше. Хотел научиться многому, в отличие от остальных тупоголовых отпрысков Саймона. Глаза молодого Гринграсса горели непомерными амбициями. А Годфрит ценил это качество в волшебниках. Он придерживался мнения, что необходимо давать достойным возможность совершенствоваться, ведь потом, став великими, они до конца своих дней будут благодарны своему благодетелю. Разве не так? — Ты хоть что-то знаешь о магии? Волшебная палочка есть? — спросил Салазар, насмешливо посмотрев на юнца. — Да, — кивнул Мартин Гринграсс. — Но она досталась мне от старшей сестры. Не всегда слушается меня. — Это нехорошо, — чуть сощурившись, покачал головой Салазар. — У каждого волшебника должна быть своя волшебная палочка. — В Хогвартсе живет знаменитый мастер Олливандер, — улыбаясь, начал рассказывать Годфрит. — Ты сможешь найти подходящую волшебную палочку там. Но помни... — Не волшебник выбирает палочку, а палочка выбирает волшебника, — торжественно продекламировал перебивший его Мартин. Брови Салазара удивленно поползли вверх. Конечно же, здесь не обошлось без нравоучений Берка. Но было что-то интересное в этом молодом человеке, что сидел напротив. То, как он держался, как смотрел. Жажда знаний в глазах. Желание охватить все и сразу. Он напоминал ему кое-кого. Самого себя в молодости. Неужели Годфрит увидел тоже самое? Слизерин посмотрел на друга. Тот довольно улыбался. Однажды Мерфин Берк, отец Годфрита, дал шанс голодному оборванцу с дороги, который спустя много лет прославился тем, что основал великую школу для волшебников. Его воспитали и обучили всему, что должен был знать любой маг. Мерфин предрекал ему великое будущее. И Слизерин видел, что молодого Гринграсса ждет не менее счастливая судьба. А кто он такой, чтобы противостоять предначертанному? Так Мартин и оказался в Хогвартсе. Одним из учеников знаменитого и великого Салазара Слизерина. — Мартин, — обратился наставник к ученику. — Сегодня твоим соперником будет Адела. Она и Эсманд Малфой одновременно перевели на него удивленные взгляды. Салазар вновь усмехнулся. В паре с этим бестолковым лентяем девчонка всегда одерживает вверх. Но что случится, если поставить против нее волшебника, который не уступает ей по силам? Слизерин хотел проверить Аделу. Узнать, на что способна ее великая магия, скрытая глубоко внутри. Чем сильнее она будет, тем больше у него шансов заполучить заветное бессмертие. — Может не стоит? — чуть нахмурился Мартин. Он сомневался. Это явственно читалось в его глазах. Слизерин внимательно посмотрел на ученика. Что еще? Страх? Неужели этот глупец боится? Используя легилименцию, Салазар именно это и почувствовал. Как странно. И чего же этот глупец так страшился? — Я не уверен, что не причиню вред Аделе, — сказал Мартин. По залу пронеслась волна довольного гогота, улюлюканья и насмешек. С каких пор ученики великого Слизерина чего-то боятся? И жалеют друг друга? Остальные студенты недолюбливали Аделу, потому как видели, что их наставник уделяет девчонке куда больше времени, чем остальным. И вот теперь появился этот грязный ирландец, которого господин Салазар тоже почему-то избрал себе в любимчики. Альфред Крауч что-то тихо шепнул на ухо своему закадычному дружку — Озрику Эйвери, от чего тот зычно хмыкнул. Агнес Блэк слишком громко выдохнула, ее глаза зло блеснули. Слизерин, не поворачивая головы к остальным ученикам, резко вскинул руку вверх в знак того, чтобы все замолчали, а после медленно двинулся к Мартину. — Ты пришел сюда учиться, не так ли? — тихо спросил Салазар. — Так почему ты сомневаешься в себе? В своих возможностях? — Я не хочу навредить, — Мартин как-то странно посмотрел на Аделу. — Я не уверен в своей палочке, — едва слышно добавил он. — Иногда мои заклинания получаются намного сильнее, чем надо. — Все хорошо, — улыбнулась девушка, отойдя на несколько шагов от Эсманда. — Посмотрим, кто кому еще навредит, — добавила она, горделиво вздернув подбородок. Малфой за ее спиной рассмеялся, за что был награжден недовольным взглядом наставника. Его излюбленная привычка. — Не сомневайся в себе, — произнес Слизерин, хлопнув Мартина по плечу. — Доверяй своему оружию, и оно будет доверять тебе. Салазар разбил оставшихся учеников на пары. В качестве соперников поставил Эсманда Малфоя и Агнес Блэк. Совершенно точно девчонка Блэков выбьет этого глупца уже через пять минут после начала состязаний. Урок начался.***
Библиотека Хогвартса находилась на четвертом этаже замка. К ней вела широкая длинная лестница, которая частенько любила вредничать и менять направление в неподходящие для этого минуты. На самом деле, все лестницы в замке славились этой удивительной способностью. Ученики не раз жаловались наставникам на лестницы, что нередко проказничали таким образом, умоляли тех навеки остановить чертовы вредные ступеньки. Но Ровена была непреклонна. — Пока это происходит, замок живет. А покуда живет Хогвартс — будет жить и магия, — любила повторять она всяким жалобщикам. Так уж вышло, что библиотека была излюбленным местом для учеников госпожи Когтевран. Те, от мала до велика, обожали все свободное время проводить в этих стенах, сидеть за огромными дубовыми столами, переписывая знания из старинных книг и свитков в свои пергаменты. Тихий шелест страниц, скрип новеньких перьев и благодатная тишина. Подопечные госпожи Пуффендуй больше помогали той в Больничном крыле или работали в теплицах, выращивая самые разнообразные растения. Ученики Годрика Гриффиндора после занятий убегали к Черному озеру, то и дело находя на свои головы и голову наставника очередные проблемы. А вот воспитанники Слизерина держались несколько обособленно от остальных. Все свободные минуты они проводили в подземельях, там, где и находились отведенные для них комнаты. Но с того момента, как господин Гриффиндор, прислушавшись к словам Аделы, привнес новшества в процесс обучения будущих достойных волшебников, многое изменилось. Теперь теплицы должны были посещать абсолютно все ученики без исключения. Госпожа Пуффендуй каждое занятие рассказывала о свойствах ядовитых растений, о пользе каждого зеленого листочка и стручка, что росли под этой крышей. Она была добра и снисходительна к ученикам друзей, терпеливо раскрывая таинства Травологии для каждого. Даже для тех, кто откровенно скучал на занятиях. Ровена Когтевран не была столь лояльна. Ее уроки по Трансфигурации были буквально пыткой. Она была требовательна и крайне несправедлива ко всем, кого в первый день не избрала для себя. Особенно к Аделе. Высокомерная старая стерва. Не иначе. И почти все свободное время девушка была вынуждена проводить в библиотеке, отгораживаясь от мира огромными фолиантами в кожаных переплетах. Надо было доказать госпоже Когтевран, что она достойна обучения в Хогвартсе. — Ты ведь намеренно проиграла? — в раз, наверное, десятый спросил Эсманд, сидевший напротив. Кажется, он совершенно не собирался готовиться к предстоящему занятию по Трансфигурации. — Замолчи, Эсманд, — в очередной раз шикнула на него Адела, бросив недовольный взгляд на друга. Последнее занятие в галерее закончилось не так, как она рассчитывала. Адела всегда вставала в пару с Эсмандом. И всегда одерживала победу в их ненастоящих поединках. И это было странно. Адела знала о волшебном мире не так много, она не жила в нем с рождения, как Малфой. Для магии она была заблудшей чужестранкой. У Аделы не сразу начало все получаться. Но ведь начало. Простые заклинания, которые знали и малыши, вдруг стали поддаваться ей. Проходили дни, недели и даже месяцы, и Адела перестала сомневаться в себе, своих способностях. Палочка слушалась ее, заклинания удавались, господин Слизерин довольно улыбался, глядя на ее успехи. И она побеждала на всякой дуэли, где ее соперником выступал Эсманд. Благо друг никогда не обижался на это. Малфой, как и всегда, лишь улыбался и беспечно отмахивался. Но сегодня все было по-другому. Во-первых, господин Слизерин поставил ее в пару с новым учеником. Во-вторых, с того дня, как Адела начала посещать занятия в галерее, это было ее первое поражение. Да как это возможно? Неужели причина в том, что у нее сменился оппонент? Малфой не был сильным магом, а значит, Адела не могла считаться сильной волшебницей, так? Злость, хотя нет, настоящая ярость одолевала ее с той минуты, как она с остервенением выбежала из зала под громкие смешки остальных учеников Слизерина. Отвратительная Агнес Блэк что-то сказала ей вслед, вряд ли приятное, но она не услышала что именно. Адела так быстро пробегала вниз по лестницам замка, что едва не зашибла парочку малышей, судя по горшкам с растениями в руках и наивным блеском в глазах, подопечных госпожи Пуффендуй. А еще она умудрилась столкнуться с мастером Олливандером. — Я все расскажу Слизерину! — громко крикнул ей вслед господин Леофрик, устало наклоняясь за разбросанными по каменному полу деревянными коробочками с новыми изготовленными волшебными палочками. Она спешила прямиком в подземелья. Холод сырого камня отрезвлял. Медленно осев на одну из ступеней, уставшая Адела, запустила руку в длинные незаплетенные волосы. Когда она жила в Нуннаминстере, настоятельница запрещала послушницам ходить с распущенными волосами. Это было признаком греха и духовной слабости. А сейчас много изменилась. Каждый день Аделы Бригге был наполнен грехом и духовной слабостью, ведь она была волшебницей, самой настоящей, а магия, как известно, осуждалась в стенах любого христианского монастыря. Ей выпал шанс все изменить. Прожить жизнь по-другому. Неужели она не справится? И ей придется бежать и от этого мира? Но куда? Нет, госпожа Когтевран просто не может быть права. Не может. — Что Ровена сказала тебе? — услышала она глухой мужской голос над головой. — Опять читали мои мысли? — недовольно фыркнула Адела, с сомнением приподняв бровь, когда Слизерин опустился на ступеньку ниже перед ней. Его темные глаза в неярком свете факелов опасно блеснули. — Ты опять обращаешься ко мне так? — усмехнулся он, левой рукой потянувшись к ее лицу. — Нет, вы более не смеете ко мне прикасаться, — фыркнула Адела, резко отпрянув. Прошло несколько месяцев с того злополучного дня, когда Адела решила, что Салазар Слизерин именно тот мужчина, который достоин стать первым. Во всех отношениях. Какая же она глупая. Не зря Мэри Эшфорд, одна из послушниц в Нуннаминстере, говорила, что мужчина любят пользоваться властью над женщинами. И Слизерин воспользовался ею, а после отверг, втоптав ее самолюбие в грязь под своими сапогами. Она думала, что все будет по-другому, что это странное и доселе непонятное ей чувство, зревшее где-то глубоко внутри и которое подтолкнуло на столь смелый шаг, не ошибочно. Но нет. Глупая, глупая Адела Бригге. Видели бы только ее родители... — Адела, — нарочито ласково произнес Слизерин. — Я обидел тебя, я знаю, — чуть тише добавил он. — Но я испугался, как мальчишка. Ты... Я... Его голос обволакивал все вокруг. Одурманивал. Адела подняла на него взгляд. Его всегда холодные и жестокие глаза светились теплотой, на которую только были способны. Губы сжались в виноватой улыбке. Что? Неужели он раскаивается? А разве он способен на это? В тот злополучный день, когда Салазар растоптал ее честь, Адела вдруг поняла, что образ, который она увидела, в который так страстно влюбилась, всего лишь образ. Созданный в ее голове. Не более. Пелена, которая долгое время закрывала глаза, вдруг исчезла, как туман, который непременно рассеивался с первыми лучами солнца. Адела ошиблась. Глупая, глупая Адела Бригге. — Прошу вас, господин Слизерин, давайте закончим, — тихо произнесла она, отодвигаясь от него. — Как скажешь, — вздохнул он. — Но ты так и не ответила на мой вопрос, — он внимательно посмотрел на нее, снова готовясь считать каждую ее мысль, вольно или невольно появившуюся в голове. — Разве могу я вам жаловаться на другого наставника? — хмыкнула Адела. — Ты моя ученица и я обязан защищать тебя, пока ты находишься в Хогвартсе, — твердо произнес Слизерин. — Даже если дело касается кого-то из наставников. — Госпожа Когтевран несправедливо придирается ко мне, — немного погодя все же ответила Адела. — Она говорит, что мне не место в Хогвартсе. — Я разберусь с этим, не переживай, — кивнул Салазар. Адела была готова поклясться, что он от негодования так стиснул зубы, что те скрипнули. Или это пискнула мышь, пробегая мимо них? Кто же знает. — Не думай, что она права, — добавил он, поднимаясь со своего места, теперь нависая над ней опасной мрачной тенью. — А как же дуэль с Гринграссом? — недовольно фыркнула Адела. — Ему повезло больше, только и всего, — усмехнулся Салазар. — Он поверил в себя и магию, а ты рассчитывала на легкую победу. Вот тебе и урок, — Адела подняла взгляд на наставника. — Если ты захочешь стать лучше, только скажи. Я помогу. Ты настоящее сокровище, Адела Бригге, — он протянул ей руку, предлагая подняться. Она демонстративно отказалась. — Я даже могу забыть о случившемся на озере, если тебе так будет легче. Сокровище? Она для него подобно золотому трофею с пыльной деревянной полки? Забыть о случившемся на озере? Вот и пожалуйста. Мэри Эшфорд была права. Власть мужчин над женщинами безгранична, а потому они так легко распоряжаются их судьбами, уничтожают их души. Безжалостные наглецы. — Так вот какого ты мнения обо мне, — рассмеялся Салазар. — Когда уже ты прекратишь копаться в моей голове? — зло бросила Адела, подскочив на ноги. — Милая, я не могу это контролировать, — прошептал Слизерин, опасно приблизившись на несколько шагов. — Как и мое влечение к тебе, — добавил он, наклонившись к ее уху. Его дыхание обжигало кожу. Адела, нахмурив брови, принялась тяжело и недовольно сопеть. Она злилась. Но, в первую очередь, на саму себя, потому что это отвратительно чувство, которое и привело ее в такую глупую ситуацию, вновь принялось распаляться где-то внутри. Слизерин разжигал опасный огонь. Но сможет ли она его погасить? — Я поговорю с Ровеной, — добавил Салазар напоследок и окончательно исчез во мраке едва освещающихся подземелий. Адела не стала дожидаться, когда его тихие твердые шаги растворятся в напряженной тишине, которая всегда окружала подземелья замка. Быстро соскочив со ступеней, девушка бросилась к двери, за которой скрывалась общая комната учеников Слизерина. Но неожиданно натолкнулась на препятствие. Удивленно поднимая голову, Адела разглядела в дергающемся свете от пламени факелов перед собой неясные очертания Мартина Гринграсса. — Ты что, подслушивал? — догадалась Адела. — Хотел узнать, как ты, — ответил Мартин, пожав плечами. — Ты так быстро убежала с занятия. Я думал, что сделал тебе больно. Но даже если так, тебя утешили уже, — хмыкнул он. Вот же наглец. Намекает на ее общение с Салазаром. Гринграсс не только подслушивал, но и подглядывал. И что он только разглядел при таком паршивом освещении? Так и надумать того, чего нет, недолго. Адела, фыркнув и сложив руки на груди, посмотрела на Мартина. Его зеленые глаза насмешливо поблескивали, когда он смотрел на девушку сверху вниз. Он был выше. Значительно выше. Адела едва доставала до его плеча. Бесспорно красивый, широкоплечий, атлетически сложенный. Он напоминал какого-нибудь древнегреческого Бога или древнеримского легионера. В отличие от худощавого Эсманда, он носил легкую бороду, которая добавляла ему некой мужественности. Наверное, встреться они при иных обстоятельствах, Адела бы и засмотрелась на Гринграсса, как любая девушка приглядывается к симпатичному молодому человеку. — Ты что-то выдумал себе, — хмыкнула она, пытаясь обойти Мартина. — Я-то все думал, почему так госпожа Ровена злится на тебя, — с этими словами Гринграсс ухватил Аделу за руку и не больно дернул на себя. Девушка перевела удивленный взгляд на его ладонь. Что он себе позволяет? — Теперь мне все понятно. Она была права. — Ты глупец, Мартин, — выдохнула девушка. — И ты всего ничего в Хогвартсе. Что ты можешь знать? — Я очень внимательный, — рассмеялся он. — И потому могу тебе сказать с уверенностью, господин Слизерин не лучшая кандидатура. — Отпусти меня, — взвилась Адела. — И никогда больше не разговаривай со мной на эту тему, — прошипела она, выдернув руку. Да кто он такой, чтобы что-то советовать ей?***
Мартин Гринграсс, как и многие ученики, этим днем проводил свободное время в библиотеке. На последнем занятии госпожа Когтевран обещала устроить проверочный экзамен по последним темам. Он не хотел ударить в грязь лицом. Ведь хмурая и строгая наставница сказала, что факт его недавнего появления в Хогвартсе не станет оправданием для проваленного экзамена. Он должен был доказать ей, всем, кто насмехался над его якобы ирландским происхождением, и самому себе, что может стать достойным учеником великой школы магии и волшебства. Но как бы Мартин ни старался сосредоточиться, формулы заклинаний по Трансфигурации никак не хотели укладываться в его голове. Он с раздражением понимал, что думал о совершенно сторонних вещах. Во-первых, он скучал по Ирландии. Именно сегодня тоска по родному краю так болезненно отдавалась в его душе. Ему не хватало зеленых холмов, безмятежной тишины гор Уиклоу, не доставало прежней и привычной свободы. Конечно, Мартин был благодарен и Годфриту Берку, и Салазару Слизерину, и даже Эдмунду с отцом. Ведь все они так или иначе были причастны к его появлению в Хогвартсе. С того дня, как он переступил порог волшебного замка, сама его жизнь стала полна волшебных и удивительных вещей. Теперь ему не надо было скрываться, бояться, что кто-то из соседей увидит случайные проявления магии. У него даже появилась собственная палочка, которая сочла его достойным. Тис и сердечная жила дракона. Мастер Олливандер сказал, что эта палочка сильна, горда и независима. — Совсем как ее владелец, верно? — улыбнулся господин Леофрик, когда вручил Мартину его волшебную палочку. — Наверное, — немного смущаясь, пожал плечами он в ответ. Мартин быстро освоился в Хогвартсе. В первый день по дороге в замок господин Слизерин немного посвятил молодого Гринграсса в правила, порядки и обычаи, что царили в школе. Хотя куда больше поведала Агнес Блэк, другая ученица Салазара, которую он приставил к Мартину на первое время, пока тот осваивается и привыкает к новому укладу собственной жизни. Это была статная благородная красавица. Первое, на что он обратил внимание, были ее иссиня-черные волосы. Такие длинные и такие красивые. Он привык, что женщины на острове скручивали локоны в аккуратные прически, скрывали их под льняными чепцами. А Агнес и вовсе не собиралась этого делать. Вторая вещь, которую Мартин отметил в молодой леди Блэк, ее скверный характер. Сначала она симпатизировала ему, строила глазки, улыбалась и всячески старалась привлечь внимание, но стоило ей узнать, что его семья прибыла из Ирландии, интерес Агнес к его персоне пропал. Ей было все равно, что по происхождению он — чистокровный англичанин, семья которого была вынуждена скрываться. Разве чопорной благородной англичанке хоть что-то объяснишь? А потом Мартин увидел Аделу Бригге. Вместе с Эсмандом Малфоем она прогуливалась по внутреннему двору, когда там сидел Гринграсс, увлеченно читая книгу, отданную Годфритом Берком. Она одарила его беглым, ничего не значащим взглядом, но этого было достаточно, чтобы внутри него все резко перевернулось. Там, на острове, Мартин редко общался с девушками, да и они на него не особо обращали внимание. Кто он такой? Всего лишь младший сын какого-то торговца овечьей шерстью из Ратмайнса. Он частенько помогал Саймону доставлять шерсть в Дифлин. И очень часто встречал на рыночной площади леди Фионуллу О'Нейл. Старшая дочь великого вождя была чудо как хороша. Красива, умна. Многие знатные вожди острова сватались к ней. Сердце Мартина замирало всякий раз, когда Фионулла проходила мимо. Он думал, что это и есть влюбленность, чувство неземной окрыленности. Но это было притворство. Истинный восторг он испытал, когда увидел Аделу, настоящее сокровище. Когда она прошла мимо и бросила краткий взгляд. Но не Мартина, а на книгу, что он держал в руках. И как он был рад, когда узнал, что Адела была ученицей господина Слизерина, как и он сам. Так шансов поговорить, произвести впечатление куда больше. Мартин оторвал взгляд от записей и поднял голову. Адела тоже была в библиотеке, сидела за столом ближе к окну, а рядом неизменно был Эсманд Малфой. Интересно, между ними что-то есть? Хотя нет. Навряд ли. Просто она смотрит на него совершенно по-другому. Таким же взглядом Абигайль одаривала братьев. Да и того, что он увидел в подземельях, было вполне достаточно, чтобы понять, что нечто связывает Аделу и господина Слизерина. Это было странно. Но многое объясняло. С занятий в галерее Адела выскочила так стремительно. Недоумки Крауч и Эйвери прокричали ей вслед неуместную и глупую шутку. Агнес Блэк под всеобщее хихиканье добавила, что всегда знала о том, что она слабачка. Мартин бросил недовольный взгляд в их сторону. Эти насмешки напомнили о вечных издевках старших братьев. Слизерин быстро приструнил учеников, велев вернуться к отработке заклинаний. Гринграсс остался без оппонента и все оставшееся время упражнялся впустую. Безликим соперником стал воздух. А Малфой, которого леди Блэк одолела в первые минуты урока, бесцельно сидел на полу, скучающим взглядом поглядывая на поединки других. За те месяцы, что Мартин жил в Хогвартсе, он не первый раз отмечал, что у Эсманда не было рвения к учебе, стремления преуспеть в заклинаниях. Его пребывание в школе было абсолютно бессмысленным. Разве не так? И за какие только заслуги он оказался здесь? Когда урок закончился, Мартин быстро засобирался. Он еще хотел разыскать Аделу, пока не началось следующее занятие. Хотел поговорить, быть может, стоило извиниться, что его заклинание оказалось в разы сильнее, чем он рассчитывал, и руку девушку прожгло темной магией. А вдруг ей нужна помощь? Он бы сопроводил ее в Больничное крыло к госпоже Пуффендуй. Тогда бы им точно удалось поговорить. Парочка ничего не значащих диалогов — вот и все что между ними было за эти несколько месяцев. А Мартин хотел большего. И какого же было его удивление, когда он застал Аделу в подземельях, но не одну, а с господином Слизерином. Он сидел близко, даже слишком. Даже при таком слабом освещении Мартин сумел разглядеть, как наставник потянулся к девушке и как та резко отпрянула. Он хотел было выйти из тени и помочь Аделе справиться с непрошеными ухаживаниями, вот только, судя по разговору, между ними что-то было. Быть может, в прошлом. Или она просто дразнила возлюбленного своей притворной холодностью. Это неприятно кольнуло Мартина. Когда они жили в Ирландии, его семье время от времени приходились посещать мессы в местной церквушке. Просто чтобы соседи не заподозрили нечто неладное. Разве могут люди не приходить на службы, не причащаться? Могут, только если они самые настоящие волшебники, а не бездарные шарлатаны, которые обманывают глупых крестьян в базарные дни. И вот однажды на одной из служб старый давно облысевший священнослужитель рассказывал о дьяволе. А еще у него была дурная привычка: периодически он плевался и излишне громко постукивал деревянной ногой о пол. Этот старик всегда очень эмоционально зачитывал главы из Библии, но в тот день особенно. Мартину тогда едва исполнилось двенадцать лет, но он навсегда запомнил отца Патрика и его громогласный голос. Дьявол. Безликое чудовище. Мрачная тень. Когда Мартин впервые встретил Салазара Слизерина, дьявол приобрел его черты. Он не знал наверняка, почему так. Просто чувствовал. И объяснить не мог. Нет, конечно же, он был благодарен наставнику за все: за то, что согласился на предложение господина Берка, за то, что привел в Хогвартс, за то, что взялся за его обучение. Вот только все это не мешало ему быть сущим дьяволом. И теперь, как выяснилось, эта мрачная тень нависла над Аделой. Абигайль бы сказала, что следует оставить девушку в покое, даже если она совершает ошибку — пускай двигается в том же направлении. Быть может, поймет, а может, и нет. Вот только Мартин Гринграсс не хотел поступать столь малодушно. Он видел, как Адела раздраженно поднялась из-за стола и, что-то сказав Эсманду, двинулась к высоким книжным стеллажам за ее спиной. Судя по скривившемуся Малфою, слова подруги были не очень-то и приятными. Молодой человек, пробубнив что-то себе под нос, опустил голову в книгу. А Мартин, наблюдавший со стороны, сложил пергаменты, которые усердно исписал, готовясь к экзамену, и кинулся к стеллажу, за которым скрылась Адела. — Ты меня преследуешь? — вздохнула она, когда увидела Мартина. — Мы уже все обсудили, разве не так? — спросила Адела, не поворачивая головы. Девушка привстала на носочки и пыталась дотянуться до предпоследней полки. Но тщетно. Гринграсс какое-то время наблюдал за этой забавной картиной, сложив руки на грудь и чуть оперевшись плечом о книжный стеллаж. — Может, поможешь? — фыркнула Адела, сдунув неудачно упавшую на лицо длинную светлую прядь. — Достаточно попросить, — хмыкнул Мартин с самодовольной усмешкой. — Помоги, пожалуйста, — шумно выдохнув, нехотя произнесла Адела. — Держи, — улыбнулся молодой человек, протянув ей нужную книгу. Адела собиралась уйти, но Мартин ее остановил. Он снова ухватил ее за руку, как и несколько часов назад в подземельях. — Я ведь не шутил на счет господина Слизерина, — тихо произнес он. — А я не шутила, когда сказала, что не стану это обсуждать с тобой, — Адела вскинула брови и с вызовом посмотрела на Гринграсса. — И хватит уже меня хватать. — Хочу помочь тебе. — Вот только я тебя об этом не просила, — рассмеялась Адела. Мартин отпустил ее. Еще раз бросив на него недовольный нахмуренный взгляд, она двинулась к столу, за которым по-прежнему сидел Эсманд Малфой. Адела что-то сказала, явно намекнув на Гринграсса, потому как ее друг недовольно уставился на него. Неужели пожаловалась? Какая глупость. Они быстро начали собираться. Мартин, по-прежнему стоя в стороне, пару раз поймал на себе пристальный взгляд Малфоя. Да что он может? Он ведь даже элементарных заклинаний не знает. Все, что ему оставалось, так это хмуриться и поджимать губы.***
Салазар Слизерин почти час сидел неподвижно, задумчиво вглядываясь куда-то в пустоту перед собой. Он медленно проводил ладонью по сухой чешуйчатой коже огромного ярко-зеленого змея, что свернулся подле него. Но это был не просто змея, нет, настоящий василиск, королева всех змей, великий ужас, безжалостное создание. И создал ее Салазар, используя записи из дневников своего дальнего предка. Все того же печально известного Герпия Злостного. Кто бы мог подумать, что для создания такого одновременно прекрасного и чудовищного создания нужно всего ничего: заставить жабу высидеть куриное яйцо? Слизерин ужасно гордился собой, а еще восхищался собственным творением. И, отдавая дань греческому происхождению прародителя, он назвал василиска — Тисифона. В честь одной из эриний в древнегреческой мифологии. Вот уже несколько месяцев василиск жила в подземельях Хогвартса, скрытая от любопытных глаз учеников и праведного святоши Гриффиндора, который бы непременно отдал бы Слизерина под суд магического сообщества, даже не взирая на то, что они продолжали считаться друзьями. Просто он бы непременно это осудил, ведь выведение василисков уже много лет осуждалось и запрещалось магическим сообществом. Именно для этого Салазар и создал под Хогвартсом огромную сеть подземелий, которые вели в огромное каменное помещение глубоко под землей. Тайная комната — именно так он именовал ее. Никто иной, лишь он один, мог спускаться сюда. Даже Ровена, что создала чертежи будущего замка, не знала, как Слизерин усовершенствовал систему подвалов. Мысль о госпоже Когтевран заставила Салазара недовольно поморщиться. Особенно от воспоминания об их последнем диалоге, если, конечно, эту сцену так можно было назвать. Он невольно дернул пальцами, а потому Тисифона под его рукой нервно вздрогнула и подняла голову на хозяина. — Извини, — прошипел Салазар на парселтанге. Василиск недовольно проворчала что-то в ответ, но он не разобрал ее слов. А после отвернулась, положив голову на холодный каменный пол. Мужчина лишь сел поудобнее и снова задумался. То, как повела Адела после занятий в галерее, ему совсем не понравилось. Салазар наивно полагал, что раз девчонка отдалась ему, то сделает непременно все, лишь бы вернуть его расположение. Как бы ни так. Слишком гордой оказалась Адела. А как она отпрянула от него? Словно он был прокаженным. Слизерин начал сомневаться в успехе своего замысла, ведь теперь все зависело лишь от благосклонности этой гордячки. Она пожаловалась на Ровену, на ее несправедливость к ней на уроках. Что же, зная госпожу Когтевран, это было вполне похоже на правду. Она славилась своим подчас излишне требовательным и жестоким отношением к тем ученикам, кому не выказала лояльность в день прибытия в Хогвартс. Как Салазар был нетерпим к грязнокровкам, так Ровена не любила иных учеников, для кого не была наставником. И разве можно ее осуждать за это? Слизерину также не доставляло особого удовольствия возиться с недоумками Хельги. Вот только он прекрасно знал, что за нападками Когтевран стояло нечто иное. Ее дикая неприязнь к Аделе, ведь она с самого начала была против ее появления в замке, нередко ставила под сомнение ее магическую силу. Ровена ненавидела Аделу. Совершенно точно. — Ровена! — рявкнул Салазар, врываясь в комнаты Когтевран и не обременяя себя предварительным стуком в дверь. Женщина сидела за столом у открытого окна. Рукава ее бледно-зеленого платья плавно развевались от ветра, что задувал за окном и закручивал старую пожухлую листву в беспорядочные вихри. Но Ровена любила такую погоду. Ветер, дождь, любое буйство стихии — все это вдохновляло ее, заставляя мечтательно улыбаться. — Чем обязана? — спокойным тоном поинтересовалась Ровена, подняв на него взгляд и вопросительно вскинув брови. — Мы ведь с тобой это уже обсуждали, — прорычал Салазар, стремительно преодолев расстояние между ними. — Ты продолжаешь? — он уперся руками в стул и опасно навис над ней. — Я не понимаю, о чем ты, — фыркнула Ровена, опустив взгляд на страницу книги. Она притворялась. Делала вид, будто спокойна. Но на деле Салазар видел ее страх, ощущал это отвратительное липкое чувство, растекающееся по ее душе. — Об Аделе! — твердо произнес Слизерин, ухватив женщину за подбородок и насильно заставив поднять голову. — Ты делаешь мне больно, Салазар, — прошептала Ровена. Нет, не было в ее голосе надвигающихся слез, ни одного намека на жалость, и все же он, нахмурившись, резко отпрянул. Когда она так на него смотрела, он ощущал себя глупым импульсивным мальчишкой, совершившим проступок. Слизерин отступил на пару шагов назад. — Не смей ее трогать, — тяжело вздохнув, произнес он. — Если ты продолжишь в том же духе, ты сильно пожалеешь. — Нашу многолетнюю историю ты ставишь под сомнение из-за какой-то сомнительной ведьмы с сомнительным происхождением?! — не выдержав, прокричала Ровена. Как за окном бушевал ноябрьский промозглый ветер, так эмоции бушевали внутри нее. Он это чувствовал. Когтевран резко подскочила на ноги. — Она для меня важна. Адела — настоящее сокровище, — вот и все, что он ответил тогда. Салазар снова стиснул ладони в кулак. Ну почему он так глуп и слаб перед Ровеной? Почему не смог дать ей достойный отпор? Потому что она сильнее? Нет. Или потому что не хотел с ней ссориться? Быть может. Адела всего лишь путь к бессмертию, одна из вынужденных жертв. Но Когтевран — совершенно иное. Его надежный союзник. Неужели сегодня он сам создал пропасть меж ними? Это было только начало.