***
И в самом деле, как Астория Гринграсс оказалась в этой части поезда? Неужто она следила за Драко? Но ведь именно так и было. Она начала выглядывать его еще на платформе. Да что там говорить? Астория так спешила поскорее оказаться на вокзале Кинг-Кросс, что трижды довела домовика, которому надлежало сопровождать их с сестрой, до истерики. А все потому, что без конца подгоняла нерасторопного слугу. Если не считать нервозности юной мисс Гринграсс, это утро полноправно можно было назвать спокойным. Темный Лорд вместе с Дариусом куда-то отбыли еще прошлым вечером, бабушка Сесилия уже несколько дней гостила у своей давней подруги в Хэмпшире. А потому женщины дома Гринграсс были предоставлены сами себе. Можно было вздохнуть полной грудью. После произошедшего в гостиной собственного дома Астория одновременно хотела и боялась встречи с Драко. А она бы в любом случае состоялась, ведь они учились в одной школе, на одном факультете. Рано или поздно они все равно пересеклись бы. В общей комнате, в Большом Зале или просто случайно столкнулись бы в коридоре. Но хотелось поговорить наедине до того момента, как они окажутся в стенах Хогвартса. Разыскать его среди студентов на вокзале? Она так отчаянно крутила головой, выискивая знакомую фигуру среди безликих, похожих друг на друга лиц, что Дафна не удержалась от очередной колкости: — Голова так отвалится. — Отстань, — буркнула Астория, отмахнувшись от старшей сестры. А ведь еще неделю назад она бы и помыслить не могла, что станет так нахально общаться с сестрой. Просто обычно Астория не опускалась до ее уровня. Дафна же вдруг решила быть мудрее, а потому не стала продолжать этот бессмысленный спор. А может, все дело в том, что ее отвлекла одна из соседок по комнате. И девушки, дружно над чем-то смеясь, двинулись к дверям поезда. Все равно. Даже если они смеялись и над ней. Все равно. Где же Драко? Неужели Астория проглядела его? А может, он вернется в школу сам, при помощи камина? Или не вернется вовсе? Нет, это полная ерунда. Нарцисса Малфой не позволит сыну забросить получение образования. Он совершенно точно будет в Хогвартсе. Должен. Астория так и не увидела Драко среди студентов на платформе. Оставалось надеяться, что он был в поезде. Она заставила подруг занять купе рядом с тем, к дверям которого подошел Блейз Забини. Если Малфой в Хогвартс-экспрессе, значит, он должен быть за стеной. Навряд ли Забини подсел к кому-нибудь другому. Нет, Драко должен быть именно там. — Это не наше обычное купе, — надулась Джейн. — Почему сюда? — Потому что все занято, — хмыкнула Астория. — Но мы же даже не прошли вперед, — настороженно произнесла Шарлотта. — Давайте останемся здесь, — даже не просьба, скорее утверждение. Девочки переглянулись между собой, но спорить с подругой не стали. В конечном итоге, это бесполезно. Уж им ли не знать? И Астория, отвернувшаяся к окну, явно не была настроена на разговор. Хогвартс-экспресс начал медленно набирать скорость. Они даже не успели снять куртки и пальто, как вдруг двери резко распахнулись. Все трое одновременно обернулись. — Вот так номер, — противный голос Макнейра любой бы слизеринец узнал из тысячи. Да что там слизеринец, всем обитателям Хогвартса был знаком этот писклявый голосок племянника самого безжалостного убийцы и верного слуги Темного Лорда. — И что вы здесь делаете, дамы? — Да, это наше купе, — согласившись, кивнул Гойл. — А на дверях этого не написано, — ответила Астория, горделиво вздернув подбородок. — Значит, будем писать, — огрызнулся Крэбб. — Сегодня, джентльмены, это наше купе, — Астория под удивленные взгляды подруг поднялась с сиденья и двинулась к нежданным гостям. На ее лице появилась совершенно очаровательная улыбка. Но до жути ледяная. — Так что прошу вас покинуть его. — Но места предостаточно, — лукавая ухмылка Макнейра была еще более омерзительной, чем он сам. — Я разве говорю не по-английски? Проваливайте, — последнее слово Астория произнесла по слогам. Девочки за ее спиной переглянулись. Подобное совершенно не в духе подруги. И какая только муха ее укусила? — Ты как связалась с Малфоем, совсем стала неадекватной, — Макнейр глупо уставился на Асторию. — Оставь ее, Уилл, — Гойл дернул друга за руку. — Идем отсюда. Не хватало, чтобы Малфой узнал об этой перепалке, — чуть тише добавил он. Все-таки в связи с Драко имелись некоторые преимущества. И как хорошо, что все они не знали того, что стряслось в гостиной поместья Гринграссов в тот злополучный вечер…***
Кажется, Астория забыла, как дышать. Хотя нет, она определенно не утратила этой способности. Грудь тяжело вздымалась. А сердце эхом отзывалось в ушах. Она была жива. Совершенно точно. Но что это? Неужели это правда? Сказка со счастливым концом. Самая настоящая. Драко Малфой сидел в гостиной ее дома. Он положил на столик перед собой небольшую бархатную коробочку, в которой красовалось семейное кольцо Малфоев. Однажды Астории довелось видеть его на руке миссис Малфой. Впечатляюще. И теперь это кольцо может принадлежать ей? Неужели Драко просит ее руки? О Мерлин. Разве это возможно? Наивная девичья душа была готова чуть ли не кричать от счастья. Да, Драко любит ее. Любит и готов назвать своей невестой. Это свершилось. Но за этими криками стояло кое-что еще. Голос разума. И он лишь мягко напоминал: Малфой всего лишь исполняет обещанное. Ведь на приеме Уоррингтонов, в той самой коморке для швабр он дал ей слово, что обязательно найдет способ помочь ей. Насколько Астория могла знать Драко, он всегда исполнял обещанное. По крайней мере, старался. И вот на этот раз. Созрел некий план, ведомый лишь ему одному. А надо ли Драко все это? Зачем ему добровольно связывать себя узами с живой мишенью? Нет. Вот сейчас Малфой совершает огромную глупость. Нельзя. Темный Лорд сосредоточил все внимание на Гринграссах. Он что-то ищет. Ищет и не находит. И Астория предчувствовала весьма трагичный исход. Так зачем ей втягивать во все это Драко? Нет. Он просто чертов глупец. Девушка так сильно схватилась за обивку кресла, у спинки которого стояла, что побелели костяшки. А тем временем за яростными прыжками ее размышлений творилась история. — Значит, твой сын вознамерился жениться на моей дочери, — хмыкнул мистер Гринграсс, посмотрев на Нарциссу. Женщина чуть повела плечом. — Все так, — кивнула она, изобразив дружелюбную улыбку на лице. — Прошу вас, сэр, — встрял в разговор Драко. — Ведите беседу со мной. Не с моей матерью. — Драко, — предупреждающе произнесла Нарцисса, положив руку на то кресло, в котором сидел ее сын. — Я пришел просить руки вашей дочери, как истинный джентльмен и уже достаточно взрослый человек. — Похвально, — усмехнулся Дариус. — Хочешь, чтобы я относился к тебе, как к мужчине, — он на секунду замолчал. — Жаль, что передо мной лишь мальчишка. Отец отвернулся, а потому не видел, как было дернулся Малфой и как его удержала Нарцисса. А Астория видела все. От нее не ускользнула ни одна деталь. Их взгляды встретились. И вот снова Астория забыла, как дышать. Но она продолжала жить. Знакомые и любимые серые глаза Драко заставляли ее делать вдох каждую секунду. Как же все это глупо. Разве может жизнь человека зависеть от другого? Это неправильно, не естественно. И с каких пор Астория Гринграсс стала сродни героине какого-нибудь дешевого бульварного чтива? Нет. Это неправильно. Не естественно. Глупо. — Думаю, в первую очередь мы обязаны спросить у Астории, — продолжал отец. — Согласна ли она? Теперь все взгляды были устремлены на Асторию. Они все ждали ее ответа. Но что сказать? Как поступить правильно? Девушка была готова разреветься от отчаяния. Это же буквально мечта каждой глупой девчонки, что томно вздыхает при виде Малфоя: однажды получить от него предложение руки и сердца. Быть может, Астория бы и сама, не раздумывая, приняла его. Вот только она отчетливо понимала: за этими словами не стояло большой любви. Это лишь часть его хитрого плана. А дальше он при любом удобном случае найдет способ расторгнуть этот союз. Гринграссы будут опозорены. Ровно, как и Малфои. Не такой судьбы Астория желала их семьям. И было кое-что еще. Страх. Она боялась, что через нее Темный Лорд доберется до Драко. Одно дело терпеть его наглые разгуливания по ее подсознанию, а другое дело смотреть, как это чудовище применяет к Драко Круциатус. Нет. Согласиться на его предложение означало привести к гибели обоих. Астория не могла так рисковать. Просто не была готова. А потому тонким дрожащим голосом, не отрывая взгляда от Драко, она ответила страшное: — Я не согласна. Я не люблю Драко. Вот теперь все. Это был конец. Поймет ли Драко, почему она это сделала? Почему так ответила? Дариус что-то говорил, да и миссис Малфой произнесла какие-то слова. Родители, очевидно, пытались сгладить произошедшую ситуацию. Но разве дети слышали их? Астория и Драко смотрели лишь друг на друга. И она видела, как с каждой секундой взгляд его мрачнел. Выражение лица становилось жестче. Вот теперь все. Это был конец. Ведь так?***
Астория захлопнула дверь купе, стоило только сокурсникам выйти. Подруги застыли в изумлении. Они редко видели ее в раздраженном состоянии, но чтобы она так откровенно дерзила, да еще кому? Удивительно! — Ты просто бесстрашная, — на выдохе произнесла Шарлотта. — Почему же? — спросила Астория, пытаясь остановить лихорадочное биение сердца. Она была так зла. — Не боишься? — задала вопрос не менее удивленная Джейн. — Да чего? Это всего лишь Макнейр, Гойл и Крэбб. Они абсолютно безобидны, — отмахнулась она. «В каком-то плане» — мысленно добавила Астория. Все-таки репутация их родителей, что считались верными слугами Темного Лорда, говорила о многом. Вот только Астория совершенно не думала о последствиях. Куда делась прежняя сдержанная, вежливая, обходительная мисс Гринграсс? Осталась в гостиной родового имения в тот вечер, когда глаза Малфоя перестали светиться теплотой, когда его взгляд стал жестоким. И самое страшное, безразличным. Астория точно не знала, сколько времени прошло. Она просто села на край сиденья и повернулась к окну. Натянутая, как струна. Мысли девушки были совершенно далеки и от этого места, и от подруг, и от их разговоров. А Шарлотта и Джейн быстро смекнули, что разговорить соседку по комнате не удастся, а потому забросили свои бесплодные попытки завести диалог. И только резкий удар где-то в коридоре вернул Асторию в реальность. — Что это было? — удивилась Шарлотта. Удар был настолько сильный, что новая сумочка мисс Селвин упала с верхней полки прямо на голову хозяйки. — Ты куда? — спросила она, когда Астория бросилась к дверям. Но разве она ответила? Разве ей было до кого-то дело? Астория была уверена, что это хлопнула дверь соседнего купе. Того, куда прошел Блейз Забини. Того, где по ее мнению, должен был находиться Драко Малфой. И влюбленное сердце не обмануло. Это действительно был он. Стоял у окна, устало прислонившись затылком к нему. Напряженный. Злой. Хотелось подойти ближе и прильнуть к его широкой груди, закрыть глаза и представить, что всего этого не было. Почему нельзя вернуться в тот далекий осенний день, когда она впервые оказалась в его спальне? Или в ту странную ночь, которую они провели в Хогсмиде? Ей нужна была сказка со счастливым концом. Но почему все не может быть просто? Астория стояла в стороне, не решаясь подойти ближе. Никак не могла заставить себя. Как сделать хотя бы шаг? Как начать разговор? Как? Быть может, стоит сразу извиниться за то, что произошло тем вечером? Объясниться? Как поступить правильно? Вопросы и не единого ответа. Мимо пробежал какой-то мальчишка. Отчего-то первокурсник заинтересовал старосту Слизерина. Как странно. Драко вдруг усмехнулся и, сунув руки в карманы, направился следом за ним. Он так и не заметил, что их с Асторией разделяло всего десяток шагов. Она пошла за Малфоем и остановилась у входа в вагон, где обычно располагались гриффиндорцы. Астория стала свидетелем совершенно странного и нелогичного действия. Драко начал лишать баллов юных студентов. Но ведь это запрещено. Неужели хоть кто-то поверил ему? Да и жертвой всех этих нападок должна была быть Астория. Ведь он всего лишь вымещал на них злость. Не больше. Но ведь это Астория заявила, что не любит Драко, отказала ему, унизив в глазах мистера Гринграсса и миссис Малфой… Малыши оказались слишком наивны. Одна девочка, над косичками которой посмеялся староста Слизерина, заревела так громко, что на ее крики начали сбегаться другие гриффиндорцы. И конечно, куда без Поттера и его друзей? Грейнджер и Уизли выскочили из купе, очевидно, услышав истерику этой девчонки. Астория стояла в стороне, а потому не слышала, о чем говорили старосты. Но что-то подсказывало, что это был совершенно не дружеский диалог. Вдруг она заметила, как Драко начал что-то искать в карманах. Неужели волшебную палочку? Вот же глупец. Она кинулась вперед. — Драко, они не стоят того, — произнесла Астория, выйдя вперед. Как и Грейнджер, она встала перед лицом возлюбленного. Сейчас девушка совершенно не думала о том, что скажет Драко, как она объяснит свое внезапное появление здесь. Просто решила остановить неизбежную глупость. Малфой и без того за последние полгода частенько бывал у директора. Не хватало, чтобы его сопроводили к Дамблдору в первый день после каникул. — Что студенты Слизерина делают здесь? — строго произнесла староста Гриффиндора. — Мы уже уходим, — милая и очаровательная улыбка появилась на лице Астории. Такая может обезоружить любого. — Идем, — добавила она, ухватив Драко за руку. И Малфой позволил утянуть себя. Быть может, это хороший знак? Неужели они смогут сейчас поговорить? Окрыленная и наивная Астория, держа ладонь молодого человека, направлялась в сторону вагона их факультета. И стоило им вернуться, остаться одним без десятков злобных и ненавидящих взглядов, как он тотчас выдернул руку. Все правильно. Драко не хотел очередного скандала. Не хотел, чтобы о них вновь судачила вся школа. Все правильно. — Ты что себе позволяешь, Гринграсс? — прорычал он. — Не смей больше ко мне прикасаться. — Мы можем поговорить? — тихо спросила она. — А есть о чем? — жестким тоном задал вопрос Малфой. Астория застыла, не смея произнести ни слова. Драко, зло усмехнувшись, обошел ее и направился к тому купе, где остались его друзья. Все правильно. Все так и должно быть. Она повернула голову к окну. И почему сегодня светило яркое солнце? Мисс Гринграсс вдруг поняла, что при всей своей нелюбви к дождю, ожидала именно его. Им не удалось поговорить и в школе. А вечером, когда все студенты разбрелись по комнатам, и Астория предприняла очередную попытку поговорить, Драко в буквальном смысле захлопнул перед ней дверь. Он не хотел слышать ее объяснения. Вернее не так, они ему были ни к чему. Сама Астория ему была не нужна. А как же сказка со счастливым концом? Вот так странно и нелепо может повернуться жизнь. И девушка, отрешенная и разбитая, медленно плелась по коридорам замка. Совсем как привидения. Всеми забытая. Опустошенная. Что делать дальше? Душа на сотни осколков разбита. И ноги сами привели на Астрономическую башню. Безмолвная тишина. И во мраке ночного небосвода мерцали огни. Далекие и чуждые ко всему земному. Одинокие снежинки медленно опадали на черепицу древнего замка. Что делать дальше? Стоя у самого края, Астория знала, все это так легко прекратить. Эту ужасную боль где-то в груди. Всего один шаг и на этом конец. И тогда не останется ничего.***
Льюис Ургхарт решил, что к матчу между его командой и сборной Когтеврана надо готовиться заранее. Почти за месяц. В этом году он поставил цель: Слизерин во что бы то ни стало должен одержать победу и заполучить кубок. А Ургхарт не привык отступать. И потому уже через день после возвращения с каникул он назначил тренировку. Поле было в полном распоряжении слизеринцев. — Еще раз, — рявкнул Льюис, заставляя игроков подняться с трибун. Двухчасовая тренировка была настолько изнурительной, что все молодые люди уже были без сил. — Я просто не дойду до комнаты, — измученно простонал Блейз, полулежавший рядом с Драко. — Ургхарт, а почему страдаем только мы? — спросил Драко, поморщившись от боли в плече. — Где принцесса Гринграсс? — А ты разве не знаешь? — удивился Льюис. — Знаю о чем? — Я думал вы вместе… Ну как пар… Эээ… — капитан нахмурился и почесал затылок. — Гринграсс в Больничном крыле. Усмешка вмиг исчезла с лица Драко. Он не ослышался? В Больничном крыле? Но как? Быть может, ничего серьезного. В противном случае, об этом сплетничала бы вся школа. И все же что-то неприятно закололо в груди. Обычная боль после тренировки? Или совесть? Кто же разберет? Льюис больше ничего не сказал, двинулся прочь. А Драко, повернувшись к Блейзу, спросил: — Ты знал? — Да, — кивнул он. — Но почему я не был в курсе? — не унимался Малфой. — После той сцены, что ты устроил в Большом Зале, ты уверен, что тебе следовало рассказывать об этом? Драко и сам понимал, что это было некрасиво. Он вел себя, как законченный идиот. Последняя сволочь. Но разве можно исправить содеянное? Даже маховик времени не поможет. Сказанного не вернуть. Малфой тяжело вздохнул и отвернулся от Блейза. Устало прикрыв глаза, он мысленно вернулся во вчерашний вечер. Когда он, настоящий глупец, умудрился опозорить Асторию Гринграсс перед всей школой, поддавшись на провокации флоббер-червя Макнейра. Он предложил Драко поработать над манерами мисс Гринграсс. Вероятно, за его комментарием стоял некий пошлый контекст. Вот только Малфой не собирался в этом разбираться. Желая как можно скорее отвертеться от надоедливого и писклявого однокурсника, он во всеуслышание заявил: — Если ты так переживаешь, займись ее воспитанием сам, Макнейр. — И ты не будешь против? — удивленно хмыкнул он. — А должен? — ответил Малфой под удивленные взгляды Теодора и Панси, что неизменно сидели рядом. — Ты можешь испытать удачу, если хочешь. Быть может, тебе мисс Гринграсс не откажет. Грубо. Отвратительно. Но он сказал это. И каждый сидящий за столом Слизерина вложил в эту фразу свой особенный смысл. Но все эти домыслы, так или иначе, сходились на одном: Малфой и Гринграсс более не были вместе. А были ли когда-нибудь? Так Драко собственноручно создал новые слухи, которые опутывали их с Асторией, словно паутина акромантула. Идиот. Иначе сказать нельзя. Узнай об этой некрасивой выходке мать, он бы месяцами выслушивал ее нравоучительные лекции. Ни что не позволяет джентльмену вести себя так по отношению к даме. И почему же он так поступал? Да потому что Гринграсс задела его самолюбие. Как это так? Отказать ему? Да еще прилюдно. Он-то думал, что Сесилия посвятила внучку в планы, но нет. Быть может, Драко и сам не собирался жениться на Астории. Чтобы принимать такие серьезные решения, нужно иметь за спиной намного больше, чем полгода близкого знакомства. Он пошел на этот ответственный шаг, чтобы помочь ей, спасти душу. А что получил в ответ? Отказ? Смешно. Здравый голос разума твердил: «Ты творишь дикость, Малфой». А уязвленное самолюбие просило продолжать. Тренировка закончилась. Уставшие и измученные изнурительными упражнениями по новой методике Ургхарта, которую тот вычитал в каком-то журнале для игроков в квиддич, студенты Слизерина медленно плелись в сторону замка. Драко дольше обычного провел в раздевалке. Блейз и Теодор, как обычно, ожидали его, но Малфой, выйдя из душа, сказал, что вернется в замок чуть позже, нет смысла ждать его. Друзья, пожав плечами, пошли следом за другими членами команды. А молодой человек еще какое-то время сидел на холодной деревянной скамье, прислонившись затылком к такой же холодной стене. Все его мысли были сосредоточены на Гринграсс. Что с ней стряслось? И совершенно не удивительно, что ноги сами привели вернувшегося в замок Драко к большим резным дверям Больничного крыла. Еще бы. Столько думать об этой чертовой девчонке. — А, мистер Малфой, — звонкий голос мадам Помфри, школьной медсестры, отвлек его от мыслей. — Вы пришли навестить мисс Гринграсс? В руках женщины, как и всегда, были какие-то склянки, пузырьки с жидкостями совершенно разнообразных цветов. Белоснежный передник был чем-то запачкан. Вероятно, она готовила целебные отвары у себя в кабинете. Драко, как воспитанный молодой человек, открыл двери перед мадам Помфри, пропуская ту вперед. — Что с ней произошло? — неуверенно спросил он. — Бедняжка долгое время провела на холоде. Лорд Драбен нашел ее на Астрономической башне. И что она только там делала? — удивилась медсестра. Драко показалось, что его сердце куда-то ухнуло вниз. Астрономическая башня? Действительно, что она там делала? Вот только мысль о том, что за этим стояло нечто противоестественное, не свойственное всегда жизнерадостной Астории Гринграсс предательски закралась в голову. Черт. Неужели его гадкое поведение было причиной всему этому? Вот только Драко и подумать не мог, что все дойдет до такой критической точки. Сначала эта ситуация в поезде, потом гнусный комментарий в Большом Зале. А после? Астория пришла к дверям его спальни, она настаивала на разговоре, но он не желал ничего слышать. Драко просто прогнал ее. И вот результат. Она потащилась на самую высокую башню в Хогвартсе. Навряд ли для того, чтобы подышать свежим морозным воздухом. А что если бы приведения не оказалось рядом? — А можно ее навестить? — хриплым голосом спросил он. — Пожалуй, недолгая встреча даже пойдет на пользу, — чуть задумавшись, ответила женщина. — Проходите, мистер Малфой. Мадам Помфри поставила все баночки на ближайший к двери большой деревянный стол. И только сейчас обратила внимание на грязный передник. Недовольно цокнув языком, женщина принялась отчищать хлопковую ткань заклинаниями, но все напрасно. Уродливые темно-зеленые пятна не поддавались магии. — Прошу простить меня, мистер Малфой, — вздохнула медсестра. — Вы проходите. Мисс Гринграсс за ширмой. И она направилась обратно к дверям. Драко еще какое-то время постоял посреди зала с пустыми больничными койками. Ширма, за которой, по словам мадам Помфри, лежала Астория, стояла в отдалении. А может, следовало бы уйти? Зря он все это затеял. Не стоило сюда приходить. И все же Малфой двинулся в нужном направлении. Остановившись, Драко, терзаемый сомнениями, все же обошел ширму с бледно-желтой легкой тканью. Девушка спала. Ее светлые кудри беспорядочно разметались по подушке. Кожа была бледной, словно снег. Поджав губы, Драко опустился на стул рядом со спящей Асторией. Какое-то время он просто сидел и смотрел. Смотрел и думал, что нужно быть последней тварью, чтобы довести это прелестное создание до такого состояния. А он не сомневался, что она притащилась на башню из-за него. Его как будто окатило холодной водой. Все встало на свои места. И в эту минуту все его сомнения, обиды, злость — все это исчезло, оставив после себя самое отвратительное чувство — сожаление. — Что ты здесь делаешь? — заспанным голосом спросила Астория. Он и не заметил, как она проснулась. — Привет, — Драко попытался улыбнуться. — Привет, — хмыкнула Астория, пытаясь чуть приподняться. Слабость давала о себе знать. — Давай помогу? — предложил Драко, поддавшись чуть вперед. — Не надо, — недовольно произнесла она. — Зачем ты здесь? — Пришел навестить тебя, — пожал плечами Драко. — Неожиданно, — она всегда смотрела на него с восхищением, но сейчас Малфой не видел в этих глазах ничего, кроме ненависти. Хотя нет, это была обида. — Зачем ты пошла на башню? — Сам как думаешь? — Ну и дура же ты, Гринграсс, — резко выпалил Драко. — Сам ты дурак, Малфой, — не осталась в долгу Астория. Их взгляды встретились. Секунда. И оба подростка прыснули от смеха. Как же глупо и нелепо все вышло. Мадам Помфри все не возвращалась, а потому им удалось поговорить. Драко рассказал о встрече с ее бабушкой, о просьбе, которую та выразила, что это именно она, желая спасти внучку, надоумила его прийти в поместье Гринграссов с предложением руки и сердца. А Астория объяснила, почему так ответила, почему отказала ему. — И что же нам делать? — тихо спросила девушка, когда их рассказы подошли к концу. — Согласиться с предложением твоей бабушки, — уверенно заявил Драко. — Как? Уже поздно. Я ответила отказом. Отец не захочет возобновлять этот разговор. — Мы напишем два письма твоей бабушке. В одном ты будешь говорить о том, как сожалеешь, что поддалась эмоциям и отказалась от моего предложения. Будешь просить ее о поддержке. Я сделаю тоже самое. Напишу Сесилии. Я также попрошу ее все устроить. — Значит помолвка? — едва слышно уточнила Астория. — Почему ты это делаешь, Драко? Ты же не любишь меня. Малфой тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку стула, возвел голову к потолку. Этого вопроса он боялся больше всего. Потому что не знал на него ответа. Вернее, знал, но был ли он правильным? А правильным в чьем понимании? — Я не знаю, что я чувствую. Иногда ты до жути меня раздражаешь, но в другие минуты я восхищаюсь тобой, — он замолчал на мгновение. — Ты красива, умна, твоя улыбка бесподобна. Я готов целую вечность слушать твой удивительный смех. И меня влечет к тебе. Вот только... — он опустил голову и посмотрел на Асторию. — Я не знаю, любовь ли это, — он поддался вперед и взял ее за руку. Ладонь ее была бледной и дрожащей. — Но я хочу помочь тебе. И если для этого надо заключить союз, который мы не в силах будем расторгнуть, так тому и быть. Это чудовище не сможет победить. Это я тебе обещаю, — он поднес ее тонкие пальцы к губам. — Обещаю.***
А это чудовище, тем временем, расхаживало по залу в поместье Гринграсс, с надменной насмешкой рассматривая портреты уже давно умерших членов этой благородной чистокровной семьи. Темный Лорд, держа в руке бокал старинного французского вина, привезенного Сесилией из Кале, ходил от одной картины к другой. И всякий раз его встречало это странное выражение лица, кажется, присущие всем Гринграссам. Гордый уверенный взгляд, вздернутый подбородок и поджатые губы. Эти люди не кланялись ему, не приветствовали восторженными овациями. Они его просто не знали, они не слышали о великих делах, что он вершил. Эти Гринграссы не знали ровным счетом ничего. Мужчина остановился у последнего портрета по этой стене. Могло показаться, что на нем была изображена младшая из дочерей Дариуса и Вивьен. Те же длинные светлые изящно уложенные волосы. Взгляд голубых глаз, светившийся настоящей магией. Горделивая осанка. И губы сложенные в высокомерной улыбке. Однако это суждение было бы в корне несправедливо. У Астории глаза были светлее, да и столько надменности в ней не было. Но тогда кто же это? Темный Лорд, поставив бокал на ближайший стеклянный столик, чуть прищурился, приглядевшись. Он узнал ее. Узнал бы из тысячи. Сесилия Гринграсс, в девичестве носившая фамилию Лестрейндж. Родная сестра Леоната Лестрейнджа, отца Рабастана и Родольфуса. Глаза молодой аристократки на портрете недовольно блеснули, когда он дольше положенного задержался у картины. Совсем как много лет назад, когда они были всего лишь обычными студентами Хогвартса. Тогда Волан-де-Морт еще не был тем, кем являлся сейчас. Убийцей. Ужасом во плоти. Величайшим темным магом этого столетия. Но он уже тогда лелеял честолюбивые мысли о бессмертии, о вечной славе. Том Риддл мечтал подчинить себе весь волшебный мир и на века остаться на страницах магической истории, как это сделал Гриндевальд. А Сесилия была всего лишь сестрой его верного друга. Но друга ли? Умел ли Том дружить? Потому как у Лорда Волан-де-Морта не было друзей, лишь сторонники, последователи, простые прихлебатели, нужные для грязной работы. Подобно легендарному королю Артуру, Том, студент шестого курса, собрал вокруг себя семь единомышленников, «рыцарей», как он их называл тогда, «Пожиратели смерти», как их именуют сейчас. Леонат Лестрейндж, Бенджамин Нотт, Абраксас Малфой, Сигнус Блэк, Орландо Гринграсс, Вальдус Селвин, Максвелл Розье. Семь рыцарей, восьмой — сам король, Волан-де-Морт. Семь. Как и количество будущих крестражей, созданных Темным Лордом. И все рыцари были призваны служить их общему делу. Сесилия не была частью этого тайного клуба, хотя и знала о его существовании, будучи сестрой Леоната. А ведь Том предлагал ей присоединиться, стать вершительницей великой истории. Но Сесилия отвергала любые предложения Риддла. Она откровенно насмехалась над ними, называя все это ребячеством. Пройдут годы, прежде чем Сесилия действительно осознает, какое чудовище родилось у нее на глазах, кого именно ее старший братец и будущий муж всегда считали своим другом. Со временем круг приспешников Волан-де-Морта расширился. Появились те самые прихлебатели, которых он удерживал подле себя для выполнения самых гнусных поручений. Но ближний круг всегда состоял лишь из семи рыцарей. Это были его самые верные и надежные сторонники. И каждый, кто следовал за Темным Лордом, верил в его одаренность, магическую исключительность. Еще бы! Ведь он потомок самого Салазара Слизерина. Не может быть более достойного лидера, будущего властелина всего волшебного мира. Салазара Слизерина... Темный Лорд недовольно скривился. Хорош наследничек, если не может продолжить дело своего славного предка. Он по привычке сунул руку в длинный карман мантии. Дневник великого волшебника был на месте. Вот уже несколько месяцев Волан-де-Морт, как самый настоящий параноик, всюду носил с собой древний гримуар Слизерина. Боялся, что однажды он может исчезнуть. Хотя, кто бы осмелился украсть старую тетрадь, больше напоминавшую блокнот с непонятными записями? Непонятными они были лишь для глупцов, которые не осознавали, какая ценность попала в их руки. Темный Лорд, удостоверившись в наличии дневника, вновь поднял взгляд к портрету. Молодая Сесилия снова насмехалась над ним. И надо признать, было за что. Прошло полгода, а Волан-де-Морт никак не мог разгадать главный секрет своего далекого прародителя. Какая нелепая причина. Несколько отсутствующих страниц. Но в них явно было скрыто нечто важное, иначе бы Салазар не внес бы это в свои сокровенные дневниковые записи. Это был путь к бессмертию, величию. Магия крестражей была ничтожной в сравнении с той, что давала магия крови дочерей Морриган. Используй он такую возможность раньше, не был бы вырван из собственного тела на долгие годы чертовым мальчишкой Поттеров. Темный Лорд был бы непобедим. Вот только существовали ли в самом деле дочери Морриган, потомки безжалостной богини-воительницы, живущей на страницах древнеирландской мифологии? У Салазара была в руках одна. И ее имя было навеки запечатлено в дневнике. Адела Бригге. Волан-де-Морту стоило немалых трудов, чтобы разыскать все древние свитки, все родословные ныне существующих священных двадцати восьми чистокровных семей. Бригге. Бригге. Такого волшебного семейства не существовало. Быть может, он ошибся в переводе с гэльского? Или же эта девушка просто вышла замуж? Но за кого? Не один десяток бессонных ночей, не один старый, почти выцветший фолиант, чтобы, наконец, все сошлось на одной семье. Гринграсс. Темный Лорд был уверен, что загадочная Адела Бригге из дневников Слизерина и Адела, жена Мартина Гринграсса, суконщика из Ленстера, одно и то же лицо. Салазар писал, что сердцевина ее палочки — перо орла и кедр. Совсем как у Астории. Не может быть таких совпадений. Волшебные палочки никогда не ошибаются, избирая своего владельца. И Темный Лорд приступил к осуществлению своего плана. Самый простой шаг: стать ближе к девочке. Любой из его сторонников был готов открыть двери особняков. Какая честь! Великий Волан-де-Морт под крышей их родовых имений. Вот только зачем ему коттеджи Яксли и Кэрроу, многовековые поместья Розье и Селвинов, когда сокровище скрыто за стенами особняка Гринграссов? Дариус, наивный глупец, совсем как его отец, принял все за чистую монету. А уж разглагольствования Темного Лорда о великом потенциале, скрытом в Астории, и вовсе польстили ему. Он собственноручно отдал дочь на растерзание Волан-де-Морту. Неудивительно, что Сесилия принеслась обратно в Англию, подобно фурии. Вот только и тут Темный Лорд потерпел поражение. Нужные страницы были вырваны из гримуара Слизерина каким-то неотесанным и глупым варваром, а что же Астория? Он пытался найти ответы при помощи легилименции. Но все напрасно. Как бы он ни старался обнаружить связь между девчонкой Гринграссов и ее прародительницей, ответов как не было, так и не появлялись. А ведь человеческое подсознание способно хранить удивительные вещи. Неужели где-то на задворках разума Астории не нашлось места для некой Аделы Бригге, чья кровь течет в ее жилах? Темный Лорд искал ответы, сеансы легилименции становились все более жестокими. Крики Астории эхом отдавались от каменных стен подвала родового имения Гринграссов. Слезы текли по ее щекам, оставляя воспаленные покрасневшие дорожки. Ее хрупкое тело содрогалось от дрожи. А он продолжал. Волан-де-Морт искал ответы. И отступать из-за какой-то слабой девчонки не собирался. Как и в начале сентября, сейчас Астория благополучно вернулась в Хогвартс. А Темный Лорд остался ни с чем. Ни одна его попытка найти ответ не увенчалась успехом. Нужно было думать, искать другие возможности. Сдаваться на милость Дамблдора и его ручного гриффиндорца он не собирался... Черт бы побрал эту бездарную девчонку. Так еще и сынок Люциуса умудрился появиться в этой истории. От Дариуса ему было известно, что Драко вместе с Нарциссой предлагали Гринграссам союз между семьями. Сначала Темный Лорд воспринял это с долей привычного ему скептицизма. Хотел даже отговорить Дариуса так скоро отказывать единственному наследнику Малфоев, все-таки какая завидная партия. А потом, немного поразмыслив, мужчина понял, что отец Астории принял справедливое решение. Люциус был для Волан-де-Морта открытой книгой, а вот его сыночек — темной лошадкой. Драко вырос не слишком правильным юношей, на его взгляд. Непокладист. Умен. Дерзок. Была ли в том заслуга воспитания Нарциссы? Или изначально их с Люциусом дитя обладало изъяном? Такой юноша совершенно точно не должен находиться рядом с сокровищем Темного Лорда. Дариус поступил верно, что отказал Малфоям. — Что ты здесь делаешь, Том? — услышал он недовольный голос где-то совсем рядом. Обернувшись, Темный Лорд увидел перед собой ее. Ту девушку, которая смотрела на него с портрета. Вот только ей было далеко не семнадцать. Волосы ее потеряли былой цвет, уступив место благородной седине. Но глаза по-прежнему горели силой магии. За его спиной была Сесилия из прошлого, молодая, дерзкая, но далекая, потерянная для этого мира. А перед ним стояла Сесилия из настоящего. По-прежнему дерзкая, но уже далеко не молодая. Морщины выдавали истинный возраст. — Ностальгируешь? — усмехнулась она, посмотрев на собственный портрет за спиной мужчины. Сесилия несколько дней отсутствовала в поместье Гринграссов. По ее словам, старая подруга по Хогвартсу, имени которой он почему-то никак не мог вспомнить, пригласила ее в Хэмпшир. Посмотреть на новые сорта роз, которые ей удалось вывести. Сесилия, конечно, любила розы. Это знали все. Но стала бы она отправляться в Хэмпшир ради этого? Поговаривали, будто в тех местах популяция гитрашей сильно увеличилась. Это были одни из тех тварей, кого Темный Лорд думал переманить на свою сторону. Но их возможности были весьма ограниченными. Стоило ли брать в союзники тех, кто может лишь ночами выходить из своих убежищ? И вот вопрос: действительно ли Сесилия провела несколько дней в Хэмпшире? Что-то подсказывало, что женщина нагло врала домочадцам. А Волан-де-Морту бы задуматься, заинтересоваться этой историей. Быть может, Сесилия что-то скрывала. Что-то такое, способное разрушить его планы... — Ты была куда приятнее тогда, нежели сейчас, — хмыкнул Темный Лорд. — Поверь, ты тоже, — совершенно искренне рассмеялась Сесилия. Комментарий его ничуть не оскорбил госпожу Гринграсс. — И куда только делся тот обаятельный и вежливый юноша, так нравившийся всем преподавателям? — Тот мальчишка был жалок, — фыркнул он, снова повернув голову к картине. — Почему Орландо нет среди всех этих Гринграссов? — Его портрет висит в другом зале. Там, где нет всех этих ворчливых снобов, — от нескольких картин послышались недовольные комментарии. — Все они осуждают Орландо за его слабовольный поступок. — А ты? — Я знаю, что он не сам пришел к этому решению. Сесилия, очевидно, решила, что на этом разговор стоило закончить. Она двинулась к двери, что вела в западное крыло имения, где находились спальни домочадцев. Вот только Волан-де-Морт не собирался ее отпускать. Схватив ее за локоть, он тихо произнес: — Ты по-прежнему винишь меня в смерти Орландо? Вывернувшись, Сесилия, подобно змее, прошипела: — Убери руку, Том. Прошло то время, когда ты мог ко мне прикасаться. И он ничего не сказал в ответ. Разжав длинные костлявые пальца, позволил Сесилии покинуть зал. Темный Лорд, занятый совершенно другими мыслями, не заметил, как женщина, выйдя из комнаты, двинулась в совершенно ином направлении. Но разве она не направлялась в спальню? Время-то позднее. Но нет. Сесилия Гринграсс спешила в кабинет сына. Ей нужно было поставить печать с родовым гербом на письмо, которое было адресовано декану факультета Слизерин. Ее внучке надлежало вернуться в родовое имение по семейным делам, что не требовали отлагательств. Именно об этом говорилось в послании, написанном рукой Сесилии от имени ее единственного сына.***
К тому моменту, когда Северус Снейп, отряхиваясь, вышел из камина поместья Малфоев, хозяйка имения, расхаживая из стороны в сторону, подобно детской заводной игрушке, уже кажется в раз восемнадцатый посмотрела на большие часы, что висели над письменным столом, за которым она обычно разбирала корреспонденцию, предназначавшуюся ей. — Нарцисса, я надеюсь, что твое дело действительно не терпит отлагательств, — недовольно произнес профессор Зельеварения, настороженно посмотрев на женщину. — У меня же занятия. Я не могу вот так просто покидать Хогвартс. — Меньше чем через два часа мой сын женится! — нервно выдавила Нарцисса, всплеснув руками. Подобные эмоциональные жесты были совершенно не в ее духе. Нарцисса Блэк, ныне носившая фамилию Малфой, всегда умела держать лицо. Даже когда Люциуса отправили в Азкабан с другими Пожирателями смерти, что по воле случая и приказу своего господина оказались в Министерстве Магии в начале прошлого лета, когда журналисты то и дело пытались выловить Нарциссу и Драко для скандального интервью, она умудрялась сохранять внешнее спокойствие и безразличие. Что же произошло с ее неизменной непоколебимостью? — Это как-то связано с тем, что я получил письмо от Гринграсса с просьбой отпустить дочь на некоторое время? — догадался Северус. — Сесилия, старая интриганка, подделала прошение. Написала от имени сына, — фыркнула Нарцисса, вновь возвращаясь к так полюбившейся ей сравнительно недавно забаве — расхаживать из стороны в сторону, то и дело нервно заламывая руки за спину. — Так, успокойся немедленно, — Снейп ухватил женщину за руку. Холодная, словно лед. — Прошу тебя, сядь, — взмолился он, пытаясь усадить Нарциссу на кресло. — У меня уже в глазах двоится от твоих попыток измерить размеры ковра в шагах, — попытался пошутить он. Но разве Нарциссе было до смеха? Северус все-таки сумел уговорить миссис Малфой остановиться. Усадив ее на кресло, сам уселся рядом на низком пуфике с серебристыми колесиками. И чуть было не упал, когда пуф начал медленно ехать в сторону. Забавно наблюдать со стороны, как взрослый серьезный мужчина, добрый десяток лет работающий преподавателем в Хогвартсе, пытается удержаться, поймать баланс и не упасть окончательно на вычищенный до блеска паркет родового имения Малфоев. Видели бы только студенты эту довольно-таки странную картину. — Он совершает глупость, самую настоящую, — вздохнула Нарцисса, помогая Северусу удержаться. — Он принял решение, и ты не сможешь его разубедить, — ответил Снейп. — Твой сын такой же упрямый, как и ты сама. — Как и все Блэки, — грустно усмехнулась женщина. — Но ты можешь отказать. Не подпишешь прошение — и дело с концом. — Браво, Нарцисса! — воскликнул Снейп, от чего миссис Малфой невольно вздрогнула. — Двадцать баллов факультету Слизерин, — не унимался Северус. Интересно, он говорил всерьез или это его любимый сарказм? И как только ученики терпели его? — А завтра твой сыночек, нарушив десятки школьных правил, сбежит из школы. Он все равно совершит задуманное. — Ты прав, — покачала головой Нарцисса, чуть поразмыслив. — Просто я не знаю, как его уберечь. Когда Астория отказалась принимать его предложение, я выдохнула с облегчением. Драко не будет связан с этой семьей, на его спине не будет зиять ярко-красная мишень. Что изменилось? — Быть может, болезненный вид мисс Гринграсс виной всему? — Болезненный вид? — удивилась Нарцисса. — Астория вот уже несколько дней находится в Больничном крыле. Пару часов провела без сознания на полу Астрономической башни. Кто-то из привидений нашел ее. — Что она там делала? — Говорит, просто дышала воздухом, но я слабо верю в это, — хмыкнул Северус. — Мне кажется, у нее были иные мысли, — Снейп многозначительно посмотрел на женщину. — Не может быть, — Нарцисса изумленно округлила глаза и отвела взгляд в сторону. — Хотя, это неудивительно. Мой отец частенько говорил, что муж Сесилии умер не своей смертью. Повесился, как жалкий маггл. Слабоволие у нее в крови. — Тебе хоть немного жалко девочку? — вдруг спросил Снейп. — Мне жаль, что Дариус слеп, а Вивьен слаба. Они не могут защитить дочь. И жаль, что Астория в таком невинном нежном возрасте вынуждена в одиночку справляться со всеми трудностями, — она снова вздохнула. — Но у меня есть сын. И я обязана его защитить. — Тогда, Нарцисса Малфой, — Северус чуть сжал холодную изящную ладонь хозяйки поместья. — Сейчас ты соберешься и придешь на помолвку собственного сына, как и полагается истинной леди Малфой. Шляпка, веер, жемчуг... Что там сейчас в моде? — Нарцисса удивленно уставилась на него. — Прости, я не оплачиваю подписку на Ведьмин досуг, — он пожал плечами. — Самой лучшей помощью для Драко будет твоя поддержка, — добавил Северус Снейп, поднимаясь с самого странного на свете пуфика на колесах.***
Астин Дойл впервые видел своего дорогого друга, коллегу и неизменного компаньона в опасных путешествиях, Дейдру Гринграсс, в таком напряженном, даже нервном состоянии. За девятнадцать лет знакомства с этой отчаянной бунтаркой и безрассудной авантюристкой им приходилось выбираться из не самых простых ситуаций, ночевать в забытых и Богом, и Мерлином странных местах, но даже тогда Дейдре сохраняла лицо. Даже в моменты, когда им приходилось держать ответ перед строгим и вечно угрюмым блюстителем законов и правил господином Каллаханом, директором волшебного музея при Тринити-колледже. Что же такого могло произойти, чтобы довести мисс Гринграсс до такого состояния? Астин, опираясь на длинную деревянную трость с набалдашником в виде головы сирены, хромой и немного неуклюжей походкой двинулся в сторону того окна, у которой спиной к нему стояла Дейдре. Неуклюжей его походка была лишь потому, что он сравнительно недавно начал пользоваться этим аксессуаром, между прочим, подаренным мисс Гринграсс. Их последняя экспедиция в жаркие пустыни Египта окончилась, мягко говоря, не очень. На правой скуле Дейдры зиял отвратительный ярко-красный шрам, который та настойчиво отказывалась залечивать. — Он будет служить мне напоминанием о нашем славном приключении, старина Астин, — смеясь, объясняла она свое странное для молодой женщины решение. А вот Дойлу повезло меньше. Его левая нога оказалась в цепких щупальцах древнего проклятья, которым были запечатаны двери гробницы. Ни Дейдре, ни Астин не поверили в рассказы жрецов о той участи, что непременно ожидает любого, кто попытается открыть врата, запечатанные Исидой тысячи лет назад. Разве это не лишний повод разгадать загадку и обнаружить величайшие на свете сокровища древности? Все сотрудники волшебного музея при Тринити-колледже называли их безумцами. Смертельный тандем. Но Астин и Дейдре так не считали. — Мы всего лишь смелее прочих, — смеясь и пожимая плечами, беспечно оправдывались они. Трость мистера Дойла выпала из рук, и железный набалдашник с громким звоном ударился о пол. Дейдре испуганно вздрогнула и обернулась. Астин готов был поклясться, что несколько слезинок блеснули у ее пленительных голубых глаз. Разглядев друга, женщина выдохнула и попыталась выдавить улыбку. — Что-то стряслось? — обеспокоенно поинтересовался Астин, поднимая трость. За несколько недель своего нынешнего состояния он так и не сумел к ней привыкнуть. Будет весьма печально, если эта вылазка в Долину Царей станет последней в череде безумных приключений Дойла и Гринграсс. Если колдомедики так и сумеют найти исцеление для его ноги, так оно и будет. Увы. — Что сказал профессор Бирн? — спросила Дейдре, пропустив мимо ушей его вопрос. — Есть шансы? — Он не дает никаких гарантий, — грустно улыбнулся Астин, подойдя ближе. — Но ты не думай, что вместе с ногой у меня повредился и разум. Что случилось? Почему ты расстроена? И только не ври, что из-за меня. Все из-за этой англичанки? Да. Все из-за этой англичанки. Которая по совместительству являлась матерью Дейдре. Сесилия Гринграсс — ужасная женщина. Властная, жестокая, требовательная. Именно из-за матери и ее безумного желания контролировать каждый шаг, каждый аспект жизни собственных детей Дейдре сбежала из Англии девятнадцать лет назад. И куда направилась беглянка? Конечно же, в Ирландию. А как иначе? Остров свободы, горных красот, великолепных озер и безмятежного духа. Сказка со счастливым концом. Девятнадцать лет Дейдре была предоставлена самой себе, занималась любимым делом: искала приключения, попутно изучая артефакты древности. Разве не чудесно? Она и думать забыла, что однажды вся ее жизнь была подчинена своду правил, навязанных Сесилией. Ее чопорный братец, вступив в совершеннолетие, женился на красавице Вивьен Фоули, по указанию матери, а послушная сестрица Диана стала женой какого-то французского лорда, напыщенного индюка. И наступила очередь Дейдре сыграть свою роль в большой политической игре всемогущей Сесилии Гринграсс, любовью во всем этом безумии и не пахло. А Дейдре хотела иного. Мечтательный дух, вера в чудеса досталась ей от почившего отца. Она хотела свободной жизни. Быть запертой в каком-нибудь старинном поместье, рожая детей какому-нибудь ленивому и глупому отпрыску славного чистокровного семейства? Нет, такая судьба решительно не для нее. И Дейдре сбежала. Собрав дорогие сердцу вещи, улизнула, как вор, из собственного дома под покровом ночи. Прошло девятнадцать лет. Но не было ни минуты, ни секунды, чтобы Дейдре Гринграсс жалела о принятом решении. И даже сегодня, когда к ней в Тринити-колледж внезапно заявилась дорогая матушка, она поняла, что не ошиблась. Поступила правильно, отбросив все предрассудки и чуждые ее свободолюбивой душе правила, которым подчинялась жизнь любого чистокровного отпрыска в Англии. Дейдре сама построила свою судьбу, как то и завещал покойный Орландо Гринграсс. — Что ты здесь делаешь? — в седовласой благородно разодетой пожилой даме, которую студент Патрик О'Доннал сопроводил к профессору Гринграсс, Дейдре безошибочно узнала мать, которую не видела девятнадцать лет. И еще столько бы не видеть ее. — Как нелюбезно с твоей стороны, — фыркнула Сесилия, брезгливо оглядываясь по сторонам. — Как ты меня нашла? — Дейдре сложила руки на груди и недовольно поджала губы. Все Гринграссы были едины в этом выражении лица. — Моя милая дочь, — нежно протянула Сесилия. Это было совсем не в ее духе. — Так сложно найти беглянку, которая, — она чуть наклонилась вперед и шепотом продолжила: — Скрывается под собственной фамилией? Молодая женщина фыркнула и отвернулась в сторону. Справедливое замечание. Вот только убегая из родного дома, Дейдре твердо решила оставить свое имя. Пускай в Англии все знают чопорных и надменных Гринграссов, владельцев двух виноделен в Кенте, благотворителей Больницы Святого Мунго, спонсоров команды по квиддичу «Сканторпские стрелы». Здесь, в Ирландии, близ грозных, но необычайно красивых гор Уиклоу и прозрачных вод реки Лиффи, Гринграссов знали по Мартину-суконщику, жившему в Дублине на закате правления Вильгельма Завоевателя. Этот Гринграсс был бесспорным чемпионом в игру ангенген, конечно же, после Фингала Бесстрашного. А благодаря работе Дейдре в волшебном музее Гринграссов запомнят еще и как великих исследователей. — Что с твоим лицом? — спросила Сесилия, присаживаясь на милый маленький диванчик, что стоял у противоположной стены. — Не твое дело, — буркнула Дейдре. — Справедливо, — кивнула мать. — Зачем ты здесь? Как ты нашла меня? — Я всегда знала, что ты здесь, в Ирландии, — отвратительная победная улыбка озарила лицо Сесилии. — А куда бы ты еще могла отправиться? Ты же с детства твердила Кухулине, о зачарованной пещере Кеш-Коррана. — Вы сами с отцом решили назвать меня Дейдре, — рассмеялась женщина, намекая на легенду о Дейдре и Найси. — Вас никто не заставлял, — Сесилия бросила на дочь угрюмый недовольный взгляд. — Если ты всегда знала, что я в Дублине, почему не вернула обратно, в свой идеальный скучный мир? — Ты опозорила семью, когда сбежала, зачем подвергать наше славное имя еще большему позору, возвращая тебя обратно? — У нас с тобой разные взгляды на то, что может опозорить имя волшебника, — глаза Дейдре блеснули от злости. — Ты скрыла от всех подробности смерти отца. — Потому что твой отец повесился! — неожиданно взвизгнула Сесилия. — Разве это достойная смерть для чистокровного волшебника? — У меня мало времени, дорогая леди Гринграсс, прошу вас, говорите, для чего проделали столь сложный путь и убирайтесь прочь. — Ты же слышала, что Темный Лорд возродился? — тихо поинтересовалась мать. — Об этом не слышали разве что монахи Шаолиня. И то, я уверена, до них дошли эти слухи, — съязвила Дейдре. — Это не слухи. Чистая правда, — Сесилия снова отвернулась. — И он живет в доме, из которого ты так подло сбежала. — Очевидно, по приглашению моего скудоумного братца? — не унималась в своем сарказме Дейдре. — Нет, Том так решил сам. — Надо быть глупой или бессмертной, чтобы произносить вслух его настоящее имя, — хмыкнула женщина. — Он что-то задумал, — Сесилия никак не отреагировала на дерзкий выпад дочери. — И частью своих планов сделал Асторию. — Она еще юна, — насторожено произнесла Дейдре. Пускай она и отреклась от семьи, кое-что ей все-таки было известно. Дафна и Астория, единственные дочери ее старшего братца. Истинные слизеринки. Во всех отношениях. Дафна подавала неплохие надежды в области Трансфигурации. Не каждому взрослому магу так уверенно подчинялась эта ветвь магии, чего уж говорить о семнадцатилетней девушке. А вот Астория могла по праву гордиться успехами в изучении Древних Рун. Дейдре слышала, что девочке удалось занять третье место на конкурсе по переводу каменной таблички, найденной в начале этого столетия при раскопках на землях между реками Тигр и Ефрат. Дети Дианы, старшей сестры Дейдре, также выделялись среди сверстников. Юная мисс Антея де Альбон стала первой девушкой в истории волшебной Франции, которая заинтересовалась изучением драконов. У нее даже было собственное руководство, которая она усердно составляла на протяжении нескольких лет. Сам бы Ньют Саламандер позавидовал. А Лоренцо де Альбон, старший братец молодого исследователя драконов, стал первым юношей, которому удалось пробиться в сборную Франции по квиддичу. Иными словами, внуки Сесилии Гринграсс уверенно шли к тому, чтобы их имена на века сохранились на страницах истории. И тетушка Дейдре, забытая всеми, вычеркнутая с семейного древа, следила за успехами племянников. И гордилась ими. Как бы гордился их дедушка, Орландо Гринграсс, будь он жив. — А Тому на это плевать, — удрученно отозвалась Сесилия. — Он преследует какую-то цель. Вот только я никак не могу понять, чего он хочет, что ищет, — она вздохнула. — Изнурительные сеансы легилименции убивают девочку. — Почему ты это не остановишь? Ты же Сесилия Гринграсс. Ты можешь все. — Как видишь, не все, — мать поднялась с диванчика и направилась в сторону двери. — Если со мной что-то случится, возьми заботы о девочках на себя, — едва слышно, но твердо произнесла она. — Почему я? И как же Дариус и его жена? — Обещай мне, Дейдре. — Я не стану тебе давать такого обещания, — фыркнула дочь. — Я не вернусь в Англию. Никогда. Если ты так переживаешь, доверь Дафну и Асторию заботам Дианы. — Никто не справится лучше тебя, — Сесилия чуть наклонила голову вбок. — Но ничем помочь не могу, — пожала плечами Дейдре, отвернувшись к окну. На этом закончилась странная и неожиданная встреча двух казалось бы самых близких людей. Мать и дочь. Совершенно разные. И вместе с тем так похожие. Дейдре была уверена, что глупый старческий сентиментализм напал на Сесилию. Иначе бы стала она пересекать Ирландское море ради встречи с дочерью, которая забыла о ее существовании девятнадцать лет назад? Когда Сесилия покинула хмурые стены, в каждом камне пропитанные идеологией протестантизма Тринити-колледжа, серый филин, несколько минут круживший над ее головой, вдруг вручил ей два письма. Один конверт был запечатан гербовой печатью Малфоев. Что-то подсказывало, что и филин принадлежал сыну Люциуса и Нарциссы. Неужели? Сесилия улыбнулась. Быть может, еще не все потеряно. Неужели удастся отсрочить смерть?