Даю тебе слово.

      В комнате царила гробовая тишина. Парни рассматривали друг друга, будто с новой стороны. Антон молча смотрел на Ромку, что сверлил его взглядом. Глаза Пятифана метались с глаз на волосы раскиданные по подушке, на приоткрытые губы, на щеки краснеющие с каждой секундой всё сильнее.       Антон напротив, смотрел, хотя скорее старался, в глаза, боясь опустить взгляд чуть ниже. Желваки Пятифана ходили ходуном из-за сильно сжатой челюсти. Брови от чего-то нахмурились, казалось, что Ромка злится и вот-вот ударит. Послышался шорох простыни, это Рома сжал кулаки. Антон насторожился. Странное поведение Ромы не давало расслабиться, хоть он и знал его лучше, чем Бяша, но порой он не мог понять о чём тот думает. И вот сейчас такая же редкая и непонятная ситуация, так ещё и поза эта двусмысленная, даже тикать не удастся — если Пятифан захочет, не даст удрать, как бы тот не старался.       В голове обоих начали метаться мысли. Но тишину никто рушить не собирался. Кажется, что даже весь алкоголь из головы Антона выветрился. Обстановка накалялась. Ромка хмурился сильнее, на лбу даже венка показалась. «О чём-то усердно думает». — пронеслось в голове Петрова.       Ромка сщурил глаза и уже потянулся ближе, но его затормозил внезапно зазвонивший телефон. Хулиган отодвинулся, но руки не убрал. Антон лежал смирно, боясь сделать хоть одно лишнее движение. — Может уже ответишь? — хриплый и низкий голос Ромы резанул по ушам, не меньше, чем нож Ван Гога. Болокурый на секунду кинул взгляд на стол, где трещал чертов смартфон, потом на руки, что пригвоздили его к кровати. — Ага.       Рома понял его взгляд и опустил голову тому на грудь, после сразу же свалился на кровать и отвернулся к стене. Антон почти сразу поднялся, секундно помедлив. — Да? — слог не голосом, а скрипом, из-за чего ему пришлось пару раз кашлянуть, чтобы прочистить горло. — «Привет, извини, что так поздно, хотела сказать, что Катька устраивает завтра гулянку, пойдешь?» — милый голос его одноклассницы Полины успокаивал, пока Антон не понял смысл слов. — Да, конечно. — «Отлично, Пятифана и Будаевых с собой тоже бери. Катька, видите ли, решила отпраздновать какой-то там, одной ей известный, праздник.» — А, понял, хорошо. Спасибо, что предупредила. — «Не за что, до завтра». — девушка повесила трубку.       Да, этот праздник знает не только Катя. Вообще, идею о сборище подал ей как раз Антон. У неё такая же проблема. Катя влюблена в Полину. И Антон об этом знает, так же, как и Катя про Рому.       Всё получилось случайно. Когда они напились на последний звонок. Антон полностью даже не понял как, но каким-то образом он и Катя сидели на мостике у реки, отдыхали на природе классом, и разговаривали по душам. Оказалось, что Катя уже какое-то время назад заметила, взгляды Антона на Пятифана, такие же, как и у неё. То ли алкоголь ударил в голову, то ли просто из-за вселенской любознательности она решила спросить про это у Петрова. А сам парень, удушаемый ревностью к девчонке, что уже полвечера вешалась на Рому, плюнул на всё и решил высказаться, всё равно Смирнова поймала его с поличным. Она понимала его, даже захотелось его подбодрить, поэтому и девушка выложила всё как на духу. Для обоих это было странно, вроде и не знают друг друга, а всё-таки что-то объединяет. С тех пор они начали свою борьбу за любовь с каждым. Если Антон страшился делать активные действия, то Екатерина, во главе с наглостью, валила на пролом. Но, увы, Морозова будто пропускала всё мимо себя, поэтому все попытки подкатить к Полине разрушались под прицелом пушек вокруг неприступной крепости по имени Полина. После каждого своего провала Петров и Смирнова виделись, высказывая что чувствуют, в надежде либо получить совет, либо найти выход вместе, раз по одному не получается. Оба понимали: «Он, она не предаст, не расскажет, так же мучается.» и вот буквально пару дней назад они опять встречались, опять на мостике, опять под луной, опять выпускали свои накопившиеся эмоции вместе с табачным дымом. А Катя опять вступила в дело. — Долго там стоять будешь? Иди мойся. — возня на кровати вернула из мыслей к реальности. — Хорошо. — Антон собрал вещи и направился в ванную. Казалось, он смывает не просто грязь, накопившуюся за день, но и грязь с мыслей, перешедшую на тело, освежая их.       После пятнадцати минут водных процедур в проёме комнаты появился блондин. Рома даже не дёрнулся от звука. Свет уже выключили. Потихоньку Антон прошёл к кровати и нырнул под одеяло к Пятифану, что до сих пор лежал лицом к стене. Пытаясь на чем-то сосредоточиться и уснуть, Антон прислушался к дыханию Пятифана. По немного ускоренным вздохам он понял, что Рома ещё не спит. — Полина звонила. — на выдохе произнёс Петров. — Сказала, Катька устраивает пьянку, нас звала, пойдешь? — Посмотрим. — донеслось до ушей Антона, после чего вновь воцарилась тишина.       Рома не понимал, что это был за порыв. На кой чёрт он прижал друга. Зачем он потянулся к нему. Он мог всё испортить. Господи, за что ему это. Рома не понимал. Не понимал, почему он начал испытывать чувства к другу. Как до такого докатилось. Из-за этих идиотских и ненормальных эмоций он мог потерять дружбу с Антоном, что стал ему дорог. Смешно. Блять, ахуеть, как смешно! Он — Рома Пятифан, гопник, что держит в страхе всех вокруг, что ненавидит пидоров, что готов размазать мозги об асфальт любому, покажи кто намек на голубизну, влюбился в парня. А сейчас он вообще себя чуть не сдал с потрохами. Сердце сжималось, отдавая болью, при мысли, что Антон перестал бы с ним общаться. Рома злился. На отца, что с детства вбивал в голову про правильное отношение к голубым, на Бабурина, из-за которого познакомился с Антоном, на Будаевых, что всё чаще звали гулять вместе с Антоном. В конце концов, Рома злился на себя и свою беспомощность. Вот. Вот лежит тот парень, что поменял его мнение о его ориентации. Вот он, прямо под боком, бери и делай. Только если он возьмёт, он его потеряет. Он уверен. Бесит. Бесит, бесит, БЕСИТ! Остаётся только надеяться, что эти чувства угаснут, на дав сгореть Роме до тла.

***

      Утро подкралось незаметно. Проснувшись и прощаря рукой по кровати, Петров понял, что он один. Вставать не было никакого желания. Антон перекатился ближе к стене на всё ещё тёплую половину, свидетельствующую о том, что Рома встал недавно. В подтверждение его мысли снизу послышался свист чайника, а после льющейся воды и мат, видимо, кто-то обжёгся. Антон сто раз говорил ему наливать из термопода, но Рома, как приверженец максимального кипятка, всегда ставил железного толстяка на газ, доводя того до истерики в виде свиста. Через пару минут, за которые Антон превратился в слух, ловя все звуки снизу, послышались шаги на лестнице, в коридоре, а потом и в комнате. — Тоха, подъём, — кровать прогнулась под чужим весом, а тихий, хриплый от сна голос отозвался затягивающимся узлом внизу живота Петрова. — Время уже одиннадцатый час. — Потом. — Антон заелозил, сильнее кутаясь в одеяло. — Если не встанешь — покусаю. — фраза заставляющая сразу открыть глаза. Кусается Рома больно. Проверенно. — Давай, нам ещё ту крулатую надо найти. Последнюю. — послышался облегчённый вздох. — Ну Ром, дай поспать. — Антон спрятал под одеяло голову. — Голова бо-бо. — А нехуй было вчера нажираться. Налакался? Вот теперь мучайся. Вставай, кому говорят! — эффекта это не возымело. — Ну хорошо, сам напросился.       Антон только успел пискнуть и понять, что его закинули на плечо и куда-то несут, стало страшно, ведь впереди лестница. — Ну милый, не хочешь своими ножками топать, так отнесу сам. — съязвил Ромка и хлопнул по полупопию гусеницу в одеяле. А потом начался забег вниз по лестнице. Да, именно забег. Антон сжался цепляясь за Ромку, при этом сжав ещё и одеяло зубами, так, на всякий случай. Утро начинается не с кофе.