Разумное, доброе, вечное.

      То, что всё идёт по полной пизде, становится понятно практически сразу. Сашу срывает от нервов, тут не помогает даже ритуал, хотя Марьяна обещала прямо противоположный результат. Старая-новая практика не работает, и кто в этом виноват, непонятно. То ли полная луна, то ли неподходящие энергии. А может и нет никого, просто так получилось.       Олегу, в общем-то, глубоко наплевать. У него другие цели и задачи сейчас. Если он с братом разругается окончательно, то ничего нормально не выйдет. Где бы они ни были относительно друг друга, а поддержка была и будет всегда. Чувствовать, понимать, что второй морально рядом было самым важным в их жизни с самого начала. Если сейчас ничего этого не будет младший заранее готов сдаться. Плевать уже на всё.       К чему-то общему прийти так и не получается, Саша упрямится, как тот чёрт, хочет идти в конце. Логично, конечно, там и ночь, и вообще атмосфера хорошая. Олег его даже в чём-то понимает, сам предпочитает именно в темноте работать. К тому же, брат когда-то обмолвился, что, если идти первым, это проще, посторонние энергии не мешают, вот и выпихивает своего маленького сейчас вперёд. Чтобы легче. Может, сдай Романова позиции, всё было бы иначе, но всё есть, как есть. Сначала один, а младший в конце.       Времени до съёмок ещё достаточно много, сидеть у себя в номере у Олега нет ни сил, ни желания. Прогулка вокруг гостиницы должного успокоения не приносит, наоборот, порождает ещё больше мыслей. Ничем хорошим этот выезд не пахнет, а нервы начинают натягиваться уже сейчас. Что-то, кажется, должно пойти не так, уже идёт, однако это пустяки. Младший Шепс очень надеется, что это предчувствие не сбудется. В конце концов, будущее многовариантно.       Время к часу ночи, к Саше, вероятно, идти бессмысленно, спит уже. И всё равно медиум себя обнаруживает у двери в комнату брата. Сосредоточиться, попытаться понять, чем старший занят, если блоки не выставил…       — Олег, я тебя и так чувствую, — голос вполне спокойный, уже хорошо. — Заходи, не укушу.       Не укусит он, как же… Впрочем, игнорировать приглашение Шепс не собирается, затем и пришёл, собственно. Хотелось просто побыть рядом с родной кровью, удостовериться, что всё будет в порядке.       — Точно не укусишь? — младший, прикрыв дверь изнутри, мнётся на пороге. Какая-то настороженность всё-таки присутствует. — А то клыки вон какие себе нарастил.       Саша только вздыхает и хлопает по месту рядом с собой. От повторного приглашения отказываться уже не получится, третьего вполне закономерно может и не быть. Олег устраивается впритирку на кровати, обвивает всеми конечностями, жмётся, как в детстве. Полуторка тут какая-то странная, для них двоих в самый-самый притык, хотя обычно хватает более чем.       — Я за тебя боюсь очень, Саш, — шепчет тихо куда-то в ключицу, зная, что его слышат. — Ты себя так никогда не вёл, я не понимаю, что происходит. Через такой пиздец же проходил. И ты сам, и мы с тобой вдвоём, тебя так никогда не срывало. Ты же всегда, как скала — сильный, мощный, от всего закроешь. Ещё и успокоишь всех вокруг, покажешь, как надо. Я просто не понимаю.       Саша какое-то время молчит, только волосы младшему на затылке перебирает, чеша кожу. Это их общий ритуал на успокоение, когда есть возможность и время, когда можно спокойно посидеть и подумать.       — Прости, если напугал, Олеж, — старший чуть судорожно вздыхает, пытаясь привести в порядок нервы. — Навалилось всё сразу, от съёмок постоянных устал, ещё и предчувствие какое-то странное. Что-то тёмное на плечи давит, к земле жмёт, что-то должно случиться.       Олег досадливо губу закусывает. Вот нельзя было раньше сказать, что ли? Вместе бы разобрались и пережили, как всегда, рука об руку. Давно же уже просил перестать играть во всесильного, а всё одно и тоже. Хотя брат та ещё зараза упёртая, если что-то для себя решил, то не сойдёт с этого. В этом они тоже были похожи.       — Очень напугал, — поцелуй в основание шеи, — не делай так больше, пожалуйста. Саша кивает, чуть сильнее сжав пряди в попытке отстранить. И хочется, но обстоятельства не очень-то располагают. У старшего на это вообще строжайшее табу — никакого секса в публичных и условно публичных местах. Номер в гостинице как раз последнему пункту соответствовал. Плевать, что достаточно давно уже ничего, кроме быстрых взаимных ласк не было, всё равно — не здесь же.       Остановить себя Олег, впрочем, не даёт. Семейное упрямство в деле.       — Нет, Саш. Ты лежишь, получаешь удовольствие и вообще не думаешь ни чём. Отпусти себя, — прикус за мочку уха. — Передай один раз контроль, ничего не случится. Мир не рухнет, Саш.       Нет, конечно, нет, всё будет в порядке. Но это сложно, позволить себе расслабиться и просто отдаться другому человеку, пусть даже самому родному и любимому. Старший честно старается, отпуская ситуацию, его маленький явно справится с тем, что задумал. А если и нет, всегда можно прекратить или что-то изменить в процессе.       Саша, пусть не до конца, но расслабляется достаточно быстро, а это уже прогресс. Время есть, а, раз так, то нужно успокаивать, делиться своей уверенностью. В конце концов, они постоянно вдвоём против всего мира — это уже никогда не изменится. Олег целует мягко, нежно совершенно и для себя непривычно, получая такой же ответ. Торопиться некуда, впереди вся ночь, выспаться они успеют. Руками под растянутую футболку для сна, кончиками пальцев по рёбрам вниз, едва касаясь. Брата надо гладить, и младший готов на всё, чтобы это возымело эффект.       Старший медиум слегка выгибается, стараясь сильнее прижаться к родным рукам, ощущая губы уже на скулах, подбородке, ещё ниже… Становится так хорошо, как не было уже давно. Идея с отдачей контроля кажется всё более логичной. Олег ведёт носом по шее вниз, потом тот же путь прослеживает кончиком языка обратно, собирая привычный чуть терпковатый вкус. Ногу через чужие бёдра перекидывает, устраиваясь удобнее, притираясь ягодицами к паху, прикусывает бьющуюся жилку. Выбивает первый, ещё совсем тихий стон.       — Умничка, — губами по ключицам, легко прихватывая зубами кожу в ямке между, до лёгкого покраснения, которое сойдёт уже через пару минут. — Ты у меня такой умничка, родной. Самый лучший.       — Уже меня цитируешь, — кивок и ещё один укус, чуть более сильный, ниже, где не будет видно и можно не заботиться об оставленных метках.       Саша выпутывается из футболки, неопрятным комом скидывая её у кровати, плевать на эстетику. Олег спускается ниже, вылизывает и поочерёдно прикусывает соски, выбивая уже более отчётливые, просящие стоны. То, что шуметь не стоит, старший вспоминает почти сразу после этого. Брат ёрзает, притирается пахом к паху, трётся, создавая до одури приятную стимуляцию.       Приходится прикусывать собственную ладонь, чтобы не выдать себя случайным звуком, им не нужны сейчас никакие проблемы с соседями или персоналом. В конце концов, им просто не нужны проблемы. А, если сбиться, даже по чистой случайности, нужный настрой будет поймать проблематично, если вообще возможно.       Олег ёрзает снова, сползая чуть ниже, губами и языком ведёт по напрягшемуся прессу, прикусывает кожу чуть выше пупка до отметины, сразу же зализывая. И ещё несколько раз, чуть ниже. Здесь можно, никто не увидит, но они-то знать будут, это распаляет ещё больше. Саша позорно скулит, слегка разводя ноги, упирается коленями в чужие бёдра. Становится примерно понятно, что именно его родной задумал и от этого кроет ещё сильнее. На что-то подобное Олег решался редко и под очень большое настроение, видимо, сегодня будет ещё один раз в копилку. Каждое такое воспоминание Саша хранит бережно и под множеством замков собственной памяти.       Мягкие штаны вместе с бельём присоединяются к футболке, Олеговы руки на бёдрах ощущаются идеально правильно, нагревшиеся кольца чуть царапают кожу, разгоняя мурашки. Слишком хорошо и похоже, что решение передать контроль сейчас было действительно единственно верным. Хочется ни о чём не думать хотя бы какое-то время.       — Ты возмутительно сильно одет, — у Саши голос похрипывает, сбиваясь с ровной интонации. — Непорядок, волчонок.       — Сегодня все лавры в первую очередь тебе.       Старший, если и не согласен, возразить уже не успевает. У Олега рот горячий, идеальный. Всё ровно так, как надо. Кончиком языка по головке, несколько раз вокруг, выбивая тихий всхлип и ниже, по выступающим венкам. Младший не торопится в желании помучить, берёт постепенно, удерживая судорожно вздрагивающие бёдра. Сейчас абсолютно всё в его руках — это непривычно, но пьянит не хуже качественного алкоголя. Втянуть щёки, проехавшись губами снизу вверх и обратно, Саша стонет, пытаясь почти успешно заглушить звуки в ладони. Периодически едва цепляет тонкую кожу зубами, от этого ещё лучше, Олег знает.       Пальцы вплетаются в отросшие волосы, давят, заставляя брать сильнее. Олег не возражает, единственный контроль, который он сегодня брату может позволить. Сосёт увлечённо, гладит тазовые косточки и легко царапает нежную кожу на внутренней стороне бёдер. От вибрации, посылаемой братом по горлу, Сашу гнёт почти дугой, приходится закусывать угол подушки, иначе придётся объяснять прокусанную ладонь утром. А каким образом это сделать непонятно совершенно.       То, что осталось совсем немного понимается обоими. И всё равно неожиданно.       Старший как-то совсем немужественно скулит, сильнее давит на затылок, не давая отстраняться. Ещё чуть-чуть... Ладонь обессилено скатывается на постель. Олег, закашлявшись, сглатывает и отстраняется, до конца вылизывая постепенно опадающую плоть. Коротко целует в подрагивающий живот, подтягиваясь выше. Судя по совершенно расфокусированным глазам шалость удалась. Младший, в общем-то, собой более, чем доволен. Тем более, какого-то такого эффекта он и собирался добиться.       Олег ласково трётся о щёку носом и делает попытку подняться, в надежде дойти до душа и закончить с собой. Не дают на удивление крепко, для такого состояния, сжавшие запястье пальцы. Саше хватает пары движений по чужой плоти и укуса в плечо, чтобы довести брата до такого же желеобразного состояния.       — Стало полегче, Саш? — младший устраивается на чужом плече, лениво оттирая влажной салфеткой белёсые капли.       — Как тебе сказать… — медиум целует тёмную макушку. — Выбить меня из себя получилось более, чем отлично.       Олег на это разве что не урчит довольным котом, всё получилось именно так, как и задумывалось. А больше ничего и не нужно. Хотя, конечно, постель бы сменить или утащить их обоих к нему в номер, но так лень.       — Всё будет в порядке? — голову запрокидывает, заглядывая в родные болотные глаза. На ночь Саша линзы снимал. — Правда?       — Правда, волчонок.       По крайней мере сейчас всё ощущается именно так, хотя какая-то смутная тревога всё ещё жила в душе и никуда уходить не собиралась. Старший просто старался не обращать на неё внимания. Это всего лишь нервы перед испытанием, не более, сколько раз уже такое было, выспаться и всё будет нормально. Когда у него на плече дремлет его родное солнце, уже ничего не важно и не страшно.       — Всё обязательно будет хорошо, — добавляет уже шёпотом, крепче обнимая окончательно уснувшего брата.       Сам засыпает позже, уткнувшись носом в пушистую макушку. С трудом, но получилось уговорить, успокоить себя. Завтра будет замечательный день, простое испытание, а там и до дома не далеко, можно будет с чистой совестью расслабляться. Ещё и Олег под боком, греет — это тоже вселяет надежду. Они со всем справятся вместе.       Спится на удивление спокойно и непонятно, сам себя убедил или родная энергия помогла. Впрочем, не важно. Часы на телефоне показывают десять минут седьмого и, будь это изначально их общий номер — думать бы не надо было совсем. Долежали бы спокойно час и неспешно собирались. А так Олега поднимать надо, тот пока в себя придёт, реальность осознает...       — Олеж, маленький, — пара лёгких чмоков в губы. — Поднимайся, пора.       Судя по заплывшим сонным глазам ни про какое «поднимайся» мозг слышать совершенно не желает. Олег перекатывается, подминая под себя старшего. Утыкается в шею, удовлетворённо выдохнув.       — Ещё пять минут? — красноречивое оттягивание прядей на затылке выражает прямо противоположное. — Встаю, изверг...       Младший, хоть и бурчит, но деваться-то в любом случае некуда. Все его вещи в другом месте в полном комплекте и сейчас у Саши утащить хоть что-то просто не вариант. Собирать себя по кусочкам и тряпочкам сложно, но можно. У них не настолько много времени, чтобы, обленившись, развалиться на кровати лишние полчаса в обнимку. Хочется, очень хочется — но нельзя.       — Саш, я ушёл! — голос приходится немного повысить, чтобы брат через шум воды услышал.       Ответный бубнёж можно с трудом приписать к «ничего не забудь», но Олег, откровенно, не уверен. В любом случае не забудет, чай, не в первый раз работает.

* * *

      Саша идёт первым, хотя для проформы всё ещё немного сопротивляется, только вот не один он умеет упрямиться. Редактор со своей позиции тоже не сходит, так что приходится отступать. Знал ведь, что так будет, а всё равно решил спорить. Когда-то в каком-то гороскопе Олег вычитал, что Стрельцам присуща некоторая самоуверенность — сейчас этому было прямое доказательство.       Младший, пару часов спустя, искренне радуется, что у них с Марьяной получается своеобразный «бутерброд». Сашу вернули назад, пустив расследовать Романову, и это очень хорошо. Брат, уходивший на полнейшем позитиве и с намерением разбирать какую-нибудь мелочь, возвращается в прямом смысле сам не свой и едва ли не в слезах.       Плевать, кто там из команды что думает, а он сейчас Саше нужен больше, чем что-либо. Младший клятвенно обещает не расспрашивать об увиденном, строит совершенно очаровательную моську, и под недовольный вздох перебирается к брату, сразу притискивая его к себе — ты не один, я рядом. Того натурально трясёт, и Олег искренне жалеет, что они тут не одни. Тогда можно было бы поцеловать, отвлечь, перевести внимание.       Сейчас приходится обходиться только лёгкими поглаживаниями по спине без хоть каких-то намёков. Хотя бы так, уже что-то, хоть и мало, но поможет успокоиться.       — Там такой пиздец, Олеж, — выдыхает едва слышно, так что и разобрать получается с трудом.       Младший слушает, чувствует, просто знает, в конце концов. Просто так Саша нервничать не будет. Укутать его собой, угреть, успокоить — задача первостепенная.       — Это сейчас неважно, — ладони переплетает, погладив второй рукой по чуть влажным волосам. — Главное, я с тобой, остальное неважно.       Саша кивает как-то судорожно, крепче сжимая чужие пальцы. Даже если его маленький не увидит того, что увидел он, всё в любом случае будет на уровне. В конце концов, они всегда одни против всего мира. Вряд ли сегодня что-то изменится, не сглазить бы.