Притча о Льве и Лисе

Микки смотрел сверху вниз на стоящего перед ним на коленях мужчину и чувствовал, что его жизнь удалась. Были, конечно, моменты слабости, когда нужно было лавировать между одним и другим, однако видеть пораженного противника перед собой в такой развратной позе вызывало дичайшее желание жить, дышать, пить и трахаться. Мэттью сам предложил отработать менее разрушающим для себя методом, и Микки с удивлением сам от себя слишком скоро согласился. Поиметь того, кто пытался поиметь тебя, есть в этом что-то романтичное. «Аа...подождите, разве вам будет какой-то толк, если у меня не станет части тела?» Эх, этот еврей может в любую жопу без смазки залезть, или в голову, предлагая более приятный путь для них обоих. «Я был бы мать его рад, если бы ты заткнулся и не рассказывал мне своих историй!» Вспылил и спустя момент уже представил в голове, что этот придурок может предложить. Осталось только вложить в его красивые губы тот смысл, который отчего-то маячил на периферии сознания последнее время. Микки смягчатся, выжидает пафосную паузу, чувствуя, как мужчина весь сжался напротив него, и произнёс. «Если не хотите расставаться с частью тела, можете отдать его целиком». Бросает Микки, еле сдерживая хищную ухмылку. Ах, нет, не сдерживая, какой глупостью было бы её сдерживать. Так намного понятнее посыл, лаконично, просто, без лишних описаний, как и где и в какой позе. Одна ухмылка, и всё на этом. «Что...простите?». Да, блять, прекрати. Ты совсем не такой умалишённый, чтобы не понять прямой намек. Отдать тело целиком? Это значит либо секс, либо смерть. А убить тебя могли бы ещё минут пятнадцать назад, и не нужны были бы разговоры, договоры, переговоры. Чик — и всё. «Я согласен. Что бы то ни было...». Мэттью замолкает на половине предложения, нервно постукивая пальцами по собственному бедру. В голове лишь одна мысль "оно всё ещё со мной". В машине миллионер облокачивается щекой на стекло и на полчаса прикрывает глаза, понимая, что хуже ситуации в его жизни он вспомнить не в состоянии. В глубине души он только надеялся на благословение, лишь бы он правильно понял намеки Пирсона, и его просто хорошенько отымеют. Деньги свои Микки уже получил, а значит единственное, что он хотел теперь от Бергера — увидеть, как он жалеет о содеянном. Мэттью был худо-бедно морально готов к предстоящему. Не то, чтобы он часто делал минеты и отдавался мужчинам, однако подобный опыт у него был. Миллионер не шутил, говоря, что умеет возбуждать. За всё время, что они ехали на машине, Меттью впервые осмелился глянуть в сторону Пирсона, отчего его руки слегка задрожали. В сердцах он поклялся себе больше никогда не пытаться заигрывать с огнём, нервы были уже не те, и эта ситуация это прекрасно демонстрировала. Микки сосредоточенно смотрел в окно, но взгляд Бергера почувствовал моментально, кольнув его усталым взглядом из-под полуопущенных век. Даже в такой момент Мэттью сложно было отвернуться. Микки восхищал, возбуждал и пугал одновременно, рядом с ним сложно было чувствовать себя не на иголках, однако мужчина всегда был не против острых ощущений. Если он и вправду собирается отыметь меня, думал Мэттью, это хотя бы будет незабываемо. Бергер молился, чтобы Микки не передались его мысли, однако произошло словно то, чего он боялся: –Что-то вы не сильно напуганы, я смотрю,–Мэттью задумался, так ли ему важна жизнь и может стоит попробовать выпрыгнуть из машины на полной скорости. Даже это казалось выносимее, чем взгляд Микки Пирсона,–я знал, что я вам небезразличен. –Вы правы,–покорно соглашается Бергер, накрывая одну дрожащую руку другой. Так дрожь не так заметна,–я не хотел потерять с вами контакт. Мне давно не было так... –Заканчивайте,–Мэттью и вправду не мог закончить, на языке вертелось столько слов, описаний мужчины напротив, и все они не имели значения, когда он смотрел ему прямо в глаза. В жизни миллионера давно не было романтики, и это было слишком заметно. –Одним словом вас не описать,–Мэттью пересиливает себя и отворачивается, о чём жалеет, ведь теперь он словно потерял бдительность, упустил дикого зверя из поля зрения. –Хм,–сказать, что тщеславному Пирсону польстил диалог, значит ничего не сказать. Он предчувствовал плодотворное продолжение их с Мэттью деловых отношений и обдумывал, на какой из поверхностей будет комфортнее их укрепить. Хотя его не слишком волновал комфорт партнёра, скорее кинематографичность, атмосфера и безупречный вид сверху. В голову моментально пришла идея взять Мэттью прямо на винтажном рояле или полукруглом столе со стеклянными вставками. Главное, чтобы было больше света, Микки не хотел ничего упустить,–ощущение, что вы давно с меня глаз не спускаете. –Не буду спорить,–тихо отвечает Бергер чуть погодя. В обычной ситуации лица его не покидала бы хитрая спесивая улыбочка, сейчас мужчина метафорично прижал уши к голове, чтобы казаться меньше и сойти за не ведающего жизни лисёнка. Мэттью включает мягкий голос и обольстительные тональности, чтобы расположить собеседника к себе, настроить на нужный лад. Причём делает это он совершенно по наитию, неосознанно играя в игру, которой управляет не он сам,–я на вас ещё во время нашей первой встречи обратил внимание. Смотрел я на вас отнюдь не как обычный деловой партнёр бы посмотрел. Однако я был полностью уверен, что до вас мой посыл не дошёл. И у меня появился план. –То есть...всё это лишь чтобы меня привлечь?–смеется Микки, не до конца веря пронырливому еврею. Правда ли вся эта опасная затея была ради любви или денег, а потом уже любви? Да к черту разбираться, от этого его завлекающего голоса у Пирсона в штанах стало так тесно, что лондонское метро в час пик позавидует,–впечатляюще, Мэттью. Но вы ошиблись, я понял ваш намек практически сразу, но решил отложить этот вопрос до закрытия сделки. –Ха,–хихикает Мэттью, немного расслабившись. Он понимал, что всё ещё играется со львом, однако сейчас он словно начал понимать, что у этого льва не хватит жестокости сожрать его. По крайней мере не до секса, а после в целом...как говорится, поебался с Микки Пирсоном, можно и помирать,–никогда не спите с партнёрами по работе? Боитесь расстроить свой моральный компас? –Я тебе клянусь, Мэттью, если ты сейчас не заткнешься, твои стоны будут слышны за пределами Лондона,–мужчина не выдерживает и прислоняется щекой к шее Бергера, практически рыча цедит слова ему в ухо. –Пусть услышат, мистер Пирсон, людям нужен не только хлеб, но и зрелища,–мягко отвечает Мэттью, и Микки сходит с ума, пытается поторопить водителя. Миллионер ликует внутри, всё же он не шутил, когда говорил, что умеет возбуждать. Спустя пятнадцать минут машина (указать конкретнее) останавливается около особняка, и Микки моментально выскакивает на улицу. Будь они в мультфильме, из его ноздрей струился бы пар от напряжения. Мэттью спокойно выходит следом, ловя напряжённые взгляды второго. Пирсон быстро сокращает расстояние между ними, хватает мужчину за предплечье и тащит в дом, хотя это совершенно не обязательно, и он понимает, что никуда Бергер от него не денется, даже если очень сильно захочет. Еврей тихо выдыхает от неожиданности, но ничего не говорит. При входе Пирсон показывает жестом в направлении уборной и поясняет, что в верхнем шкафчике есть всё необходимое для подготовки. Чёрт, и как у него всегда выходит быть таким привлекательным? Миллионер на секунду тушуется, и Микки шипит "быстрее", что только вызывает улыбку. Мужчина торопится в уборную, гадая, чем занимается Пирсон в его отсутствие. Точно ведь запасается презервативами, наверняка руководствуется фразой "с кем поведёшься, от того и наберёшься", и готовит защиту. Внутренний диалог повеселил Мэттью, он думал "и как же этот жуткий день всего за какой-то час превратился из стрессовой ситуации в возбуждающую нутро авантюру, приключение". Напоследок посмотрев на себя в зеркало, Мэттью слегка поправляет съехавший от захвата Микки пиджак, понимая, что скоро он окажется где-то на полу, не может сдержаться. Смотря на себя, Бергер представил, как смотрит на него его сегодняшний партнёр, наверняка ведь хочет сорвать с него свитер, обнажить шею, провести по ней пальцами, чувствуя, как мужчина под ним напрягается, тем не менее не отстраняясь. Поймав себя на том, что улыбается, думая о Микки, Мэттью выходит из уборной, проходя снова в холл на первом этаже. Непонятно, где ошивается Пирсон, сказал бы хоть, куда идти, Бергер же не Алиса из Зазеркалья, чтобы его по всему дому искать, мало ли что тут можно ещё найти, кроме него самого, мало ли о каких тайнах лучше не стоит узнавать. Ждать, однако, тоже словно не было смысла. Микки явно был нетерпелив в данный момент, его было бы легко разозлить ещё больше. Мужчина замялся, но всё же уверенно заглянул сначала в гостиную на первом этаже, где не было ничего, кроме звенящей пустоты и потрясающей винтажной мебели. Чёрт. Ладно. Вернувшись в холл, мужчина поднялся по лестнице наверх, его взгляду открылся проход в спальни. Широкий коридор, деревянный пол, картины, и всё также тишина, появилось ощущение как в фильме ужасов, уж очень не нравилась Бергеру атмосфера безмолвия, он бы не согласился с автором "я ем тишину ложками", от данного блюда он скорее вежливо бы отказался. В любой другой ситуации можно было бы засмотрелся на картины, но только не сейчас. Дойдя до конца коридора, Мэттью постучался в самую последнюю дверь, попытался открыть её, замок вроде поворачивался, но с затыком, слово был сломан. Тишина невыносимо давила на голову, захотелось закричать, но благо не пришлось, и вскоре мужчина услышал шаги, а затем и знакомый голос: –Заблудились?–откуда он появился, Бергер не знал, как всегда появился как призрак посреди бела дня. Мужчина подскочил от неожиданности, по коже побежали мурашки, какой же Пирсон был иногда невыносимо пугающий, хоть и безумно обворожительный. Сейчас он был одет в темно-синий костюм и слегка улыбался. Ничего с ним непонятно. Зачем он переоделся и зачем вообще ему нужно было надевать новый костюм для такого дела. Вот ведь показушник, думал миллионер, поправляя очки,–я вас напугал? –Нисколько,–Мэттью понимал, что с ним играют, и стоит показать свою слабость, и ей воспользуются. Конечно, Микки видел, как дернулись его плечи, но признавать этого всё же не хотел,–прекрасный дом, столько места. –Вот как. Проходите,–Микки жестом показал на комнату ближе к лестнице. Мэттью подошёл к нему, не решаясь смотреть в глаза, и смог наконец осмотреть комнату. Приличное панорамное окно, стеклянный стол, фортепьяно, большая кровать по левой стороне стены, много мелочей, багровый ковер, просторный шкаф. Миллионер терялся в догадках, на какой из поверхности его собираются иметь,–не раздевайтесь, я хотел бы сам этим заняться. –Хм,–Мэттью бы соврал, если бы сказал, что в этот момент у него не подскочило давление, а в штанах стало как-то подозрительно тесно. Пирсон умел парой фраз возбудить так, что всю жизнь не забудешь. Или так было только с самим Бергером?–я бы удивился, если бы вы сказали друг...о. Закончить фразу мужчине было не суждено, Микки времени зря терять не собирался, он только ждал нужного момента, чтобы Мэттью подошёл поближе к столу, чтобы расслабился. Одним выпадом он обхватывает мужчину перед ним за бока с двух сторон, чувствуя, как напрягается его живот и рывком, не слишком нежно, опускает его спиной на стеклянный стол. Бергер успевает только набрать воздух в лёгкие, и так и застывает на несколько моментов с приоткрытым ртом, чем только сильнее заводит Микки. Взгляды направлены прямо друг другу в глаза, дневной свет наполняет комнату романтичной атмосферой. Словно не высокомерный наркобарон собирается изнасиловать нечистого на руку миллионера, нет, только не сейчас. Когда солнечный свет отражается в очках Мэттью, Пирсон застывает на несколько секунд, разглядывая черты его лица. И вроде ничего такого уж особенного, тем более для еврея, обычный массивный нос, пухлые губы и...большие уставшие глаза, обычно светящиеся хитростью, сейчас лишь смиренно глядящие снизу вверх на мужчину. Вырвавшись из транса, Микки подходит вплотную к столу, так, чтобы встать между чужих ног, разводя их в стороны, левой рукой проводит по его бедру и прижимает ногу к своему, так, чтобы Мэттью понял, кому сегодня принадлежит. А возможно и не только сегодня, мало ли что ему в голову взбредёт. Бергер опускает голову, прикрывает глаза, закусывая губу — знаки смущение, думает Микки, ухмыляясь. Открывает он снова глаза только когда чувствует, как его руки поднимают вверх, с осторожностью снимают пиджак, без лишней спешки протягивают сначала один рукав, второй, пока мужчина не остаётся в одном облегающем джемпере, и отчего-то ему кажется это правильным. Чем меньше одежды, тем меньше кажется Бергер. Как птицы нахохливаются, чтобы казаться больше, так и Мэттью надевал на себя три слоя одежды, чтобы выглядеть не на свой размер. Теплые слегка шершавые пальцы погладили его живот под свитером, поднялись к груди, с лёгкостью снимая последний слой защиты. Инстинктивно хотелось закрыться, и Бергер сначала приобнял себя за плечи, быстро поняв, что не для этого сюда пришёл, и убрал руки. Чувствуя на себе взгляд Майкла, оценивающий, разглядывающий, пронизывающий, мужчина хотел, чтобы Пирсон хоть как-то разрушил тишину, слишком много мыслей ненужных приходило ему в голову. Холодных, терзающих мыслей, пугающих догадок. Благо Микки славился тем, что словно читает мысли иногда: –Не стоит прикрываться, я так или иначе равно всё увижу. Да и вам нечего стесняться, вы хорошо выглядите,–Мэттью слегка сжимает ногами его бедра, так ненавязчиво благодаря за комплимент,–и как я раньше этого не видел? Руки Микки оказываются с двух сторон от лица Мэттью, Пирсон всем телом прижимается к его груди, отчего сердце неистово бьётся, розовеют кончики ушей, а где-то в горле застревает первый неуверенный стон. Чёрт. Бергеру становится тяжело дышать, когда он чувствует губы Майкла на своей открытой шее, следом слыша тихое, но жадное "только не сдерживайте стоны". После такого и мысли бы не возникло пытаться что-то скрывать, наоборот, от Микки исходила атмосфера непреодолимой мужественной силы, от которой никуда не спрячешься — а значит нужно ей поддаться, поплыть по течению, расставить ноги насколько это возможно и стонать пока не охрипнешь. Мэттью чувствовал, что с таким напором на коже точно останутся отметины, и в этом определенно был свой шарм, как собаки метят территорию, Микки оставил на нём свои метки, жаль было даже, что они через время заживут. Не решаясь открыть глаза, Бергер неуверенно приобнимает мужчину за плечи, слегка поглаживает шею на затылке, медленно, совсем не так страстно, как его партнёр, словно с точки зрения Пирсона они только познакомились, а Мэттью знает его уже десять лет и просто хочет немного ласки. Возможно, того он и вправду хотел. Секс всегда интересовал его меньше, чем человеческая близость, однако если сейчас ему не дают выбора, он примет то, что есть. Секс так секс, тоже своего рода близость, думает Мэттью, даже серьезная близость, вряд ли многие могут быть так близки с Майклом, только его дама и он сам. И пусть их союз можно с натяжкой назвать таковым, если не дают много выбора, Бергер всегда смирялся с ситуацией и старался заставить её работать на себя. Как и сейчас, он совсем потерял счёт времени и в трансе совсем не отдавал себе отчёт, как тихо, совсем в ухо Пирсона, постанывал от каждого его прикосновения, впервые за многие годы наслаждаясь потерей контроля, передавая его всего Микки. Одна его рука уже переместилась на бедро Мэттью, вырвав у него звонкий развратный стон, Пирсон вслух усмехнулся, не думая ослаблять хватку, он слегка поднимается на правой руке, останавливается, силясь разглядеть в партнёре страх, тревожность за себя, боль, но не видит ничего из этого. Когда Мэттью наконец распахивает глаза, они выражают только разочарование в духе "почему вы прервались?", однако по какой-то причине Микки не может успокоиться пока не спросит напрямую: –Как вы себя чувствуете?–Мэттью распахивает глаза, щурится, практически не понимая, почему его спрашивают об этом. –Что?–Бергер еле верит происходящему. Всё кажется абсурдным. Сначала от неизбежного наказания они перешли к сексу, а затем и вовсе к вопросам о состоянии. Может не так и сильно Микки злился за потраченное время и деньги, а может давно задавленная идея наконец нашла свой выход, но Пирсону и вправду было важно, как чувствует себя его партнёр. Он был не фанатом показательных изнасилований и согласился на эту идею спонтанно из желания скорее провести время вместе. Сейчас же, распалившись, он был практически уверен, что сможет довести дело до конца без вопросов, видя, как быстро начал поддаваться Мэттью, но всё же ситуация казалась ему неправильной. Его "моральный компас" явно смотрел в другую сторону. Благо он ещё не сделал ничего непоправимого,–комфортно ли мне? Я, честно сказать, никогда не бывал в подобной ситуации, но... –Да?–Микки всё также смотрит прямо ему в глаза, и Мэттью плохо думается. –Мне...вы нравитесь, симпатичны, сексуально...привлекательны. Выберите нужное слово. Правда, я давно уже не хотел с кем-то переспать так...как? Боже, да как все эти люди на вас смотрят и спокойно с вами общаются?–говорит мужчина, чувствуя, как горят кончики его ушей. Впервые за всё время Пирсон искренне улыбается, совсем не похоже на его обычную хитрую ухмылку. –А если я позволю вам уйти? Прямо сейчас, можете одеться и никогда меня больше не увидеть,–произнося это, Микки медленно поднимается, открывая Мэттью путь к отступлению, однако тому лишь становится прохладно, когда тот отдаляется, поворачивается к нему спиной и ждёт,–я серьёзен. Попросите водителя довезти вас до нужного места, и мы никогда не встретимся больше. Забыли. –Нет,–спокойно произносит Мэттью, не двигаясь с места, его обычная уверенность, кажется, вернулась к нему с новой силой. Умный, хитрый и заносчивый миллионер который так понравился Пирсону, никуда не делся,–вы сами сказали, что я хорошо выгляжу, и вы не стали бы предлагать секс, если бы точно знали, что я вас не привлекаю. Значит вы ко мне что-то чувствуете, хотя бы физически, на животном уровне. Возможно, вы передумали, вспомнив про вашу даму, тогда я могу понять. Но если мне всё же можно остаться, я останусь. –Меня вполне это устроит, мне просто нужно было убедиться. Я никого не хочу насиловать,–Бергер хихикает, смотря из-под полуопущенных век, и Микки понимает, что он только играл беспомощность, думая, что Пирсона она заводит, что не так далеко от правды. –Так ваш моральный компас всё же правильно настроен,–улыбается мужчина, приподнимаясь на руках. –Что насчёт кровати? Мне кажется, этот стол был достаточным наказанием за дерзость,–Мэттью снова пробирает на улыбку, по-настоящему умиляет, насколько лев в нужных руках может превратиться в заботливую домашнюю кошку. –Да что вы, вы можете лучше,–Мэттью встаёт с холодного жёсткого стола, издает болезненный стон, разгибая спину, и проходит к расстеленной кровати, присаживается на край,–но предупреждаю, на порку, связывание и асфиксию у меня фетиш. –Я запомню,–игриво подмигивает Микки, моментально проигрывая в голове все три возможных сценария, затем сочетания и затем всё вместе. Чёрт, что с ним делает этот еврей!–ролевые игры? –Тоже,–спокойно урчит мужчина, присаживаясь поудобнее, ему всё также было слегка прохладно, за те несколько минут он привык к теплу чужого тела и теперь мёрз как ящерица,–даже если моя роль... –М,–Мэттью пронзительно смотрит на Пирсона снизу вверх, однако чувствуя, что сейчас силы равны. Майкл неторопливо снимает пиджак, вешая его на спинку стула при фортепьяно, за весь процесс он ни разу не оторвал взгляда от Бергера, впадая в своеобразный транс от его открытых ключиц, бледной кожи и отсутствию волос на теле. Интересно, генетическое или плод работы какой-нибудь симпатичной дамы в салоне красоты? –Даже если моя роль быть вашей секс игрушкой,–журчит голос Мэттью в голове Пирсона, словно он давно поселился где-то на задворках его сознания. "Я. Его. Ненавижу" промелькнуло в голове мужчины. Миллионер еле сдержал довольную улыбку, видя, как быстро слетела с Микки рубашка. Момент спустя он уже проделывал тоже самое с брюками Мэттью. Не сильно нежно, можно было бы сказать, но ровно так, как должно быть. Тот лишь послушно позволял мужчине взять верх, и оставшись совсем без одежды, уже совсем не смутился, лишь поднял одну бровь, как бы говоря "да, вам ужасно повезло, мало кто меня таким видит". Пирсон замялся на секунду, достаточно, чтобы Бергер поднялся на локтях, почти грациозно обвил мужчину руками за плечи, направляя его взгляд ещё ближе на своё лицо и увлёк в мягкий поцелуй. Мэттью всегда нравилось не соглашаться, делать наперекор, и сейчас, отвечая на грубость партнёра, он был верен фразе "be soft to be strong", и в который раз его тактика сработала на отлично. Микки растаял, позволив взять над собой контроль хотя бы на эти несколько секунд пока длился поцелуй. Отпрянул он лишь когда понял, что теряет контроль над ситуацией: –Для игрушки вы слишком много себе позволяете,–шепчет "царь зверей", нехотя отстраняясь. Микки сегодня был удивительно не собранным: поменял планы два раз подряд, поменял костюм, поведение, терялся, смотря на этого пафосного еврея как на немыслемое сокровище, а теперь и смазку забыл. Стоило задуматься, только не здесь и не сейчас. Сентиментально погладив партнёра по бедру, мужчина поднимается, подходит к небольшому стеклянному шкафчику цвета пожухлой листвы и, переставляя тюбики, выбирает нужный. Синий, классический лубрикант на водной основе без отдушек, на одном из вечеров миллионер упомянул, что у него аллергия на цветы и ягоды, но не уточнил, и Микки решил отмести все из них. Задумавшись над вкусами, он слышит тихое: –Могу спросить, мне позволено накрыться одеялом?–в голосе миллионера проскальзывает ирония вперемешку с искренним желанием согреться. Микки снова в раздрае, ощущая, как колет его в бок чувство вины, он поспешно кивает и старается вернуться быстрее. Мэттью не продает вида, что играется с чужими эмоциями, наигранно приобнимает себя за плечи, изображая мерзлявость, но накрываться не спешит, его слишком возбуждает собственная нагота. В далёком прошлом остались дни, когда молодой Бергер стеснялся себя, не принимал свою внешность, затем он начал учиться говорить, запутывать, строить глазки, и внешность отошла на второй план, уступив место мозгу. Так и Микки всё же видел в нём характер и уважал за вещи, скрывавшиеся внутри, за видным всем фасадом. Сейчас Мэттью смотрел на Пирсона в упор, а восхищался собой, представлял, как соблазнительно выглядит, переводил взгляд от лица мужчины вниз, когда тот снимал штаны, явно заставляя того нервничать, подстегивая интерес. Ему до безумия нравилось играться, особенно с небезразличными ему людьми, молчать, выжидая, решать в голове, что сказать в следующий ход. Однако, и у пронырливого еврея бывают неправильные ходы: –Признаться, я надеялся на другой размер,–не рассчитав свою наглость, бросает Мэттью, и в момент ментально бьёт себя по голове. "Это слишком" проносится одинокая мысль, мужчина зажмуривается, ожидая негативной реакции со стороны. Впервые за вечер миллионеру стало не по себе от вязкой тишины. –Что, понял, что заигрался?–насмешливо шепчет Майкл, смыкая руки на чужой шее,–поверь, хватит тебе моих сантиметров. –Я....–шипит Мэттью, распахивает глаза, щурится, Микки и близко не так сильно сжимает его шею, как ему нравится, но ничего, иногда можно и показать свои актерские навыки,–...не сомневаюсь. –Хм,–хмыкает Пирсон, удовлетворяясь ответом и железным стояком, который вызвал у Мэттью своим внезапным захватом. Не так уж и много он спал с мужчинами, да и этот опыт больше походил на игру, чем на секс, да и пусть. К чему об этом рассуждать, когда член сходит с ума, как же ты достал всё время думать, рассуждает Майкл. Душить кого-то было не сильно в новинку. Душить кого-то, чтобы возбудить было той ещё новинкой. –Если вы хотите знать, это та самая причина, почему я предпочитаю высокое горло у свитеров,–произносит миллионер, приобнимая Микки за бок одной рукой. Такое простое прикосновение возвращает его в реальность. –Сейчас расслабьтесь,–Мэттью пропустил момент, когда Микки успел вооружиться смазкой, слегка раздвинув его ноги, однако слов его сегодняшнего партнёра и интонаций он не смог бы не заметить и будучи мёртвым. –Делайте, что нужно. Я не сахарный, не расстаю,–тихо произносит Мэттью своим обычным заносчивым тоном, и тут же поспешно закрывает себе рот рукой, когда чувствует в себе подвижный большой палец Пирсона. Покрывает рот деликатно, как дамы на банкете, когда уже тошнит от искусственных разговоров, но нужно посмеяться над очередной дерьмовой шуткой. Микки внутри него словно прощупывает путь к его сердцу, и Мэттью не выдерживает и тихо стонет, неловко поглядывая в сторону партнёра. Тот щурится, искренне восхищаясь, какой разный бывает Бергер. В работе он та ещё паскудная лисица, спокойный, умный, пронырливый, достанет кого угодно и где угодно, может добиться практически всего, что хочет любыми способами, но стоит добавить в это уравнение Микки Пирсона, идеальный фасад рушится, и пронырливый еврей становится чувствительным, отчасти развратным и дико соблазнительным одновременно. Чувствуя, как растягиваются мышцы, мужчина добавляет указательный палец, моментально добавляя протяжный смущённый стон Бергера в свою мысленную копилку, натягивая довольную улыбку. –А жаль, что не сахарный, можно было бы вас расфасовать и продать по средней цене за грамм,–пространно шутить Микки, сам не понимая, к чему он это, просто хочет поиздеваться над Мэттью, понаблюдать за тем, как розовеет кончик его носа и кончики ушей, становятся румяными щеки, и как постепенно приглушённые стоны перерастают в что-то, что можно было бы услышать далеко отсюда, если бы это кому-то было нужно. Сюда бы Флетчера, пусть снимет из акт на видео, может запишет в свой сценарий, как главный герой иногда решает конфликты, придумает какую-нибудь кинематографичную формулировку вроде "главный герой решает вопросы либо силой, либо полюбовно" и эротичная сцена. Да. Микки двигается быстрее и наконец берет в руку член Мэттью, отчего тот вздрагивает, открывая глаза и смотрит так, словно его оскорбило поведение партнёра, так обычно коты смотрят на тебя, когда ты ешь без них. Пирсон игнорирует прожигающий его взгляд, сжимая чужую плоть в руке, поглаживая большим пальцем в районе головки. Когда же Микки замечает направленный на него беззвучный вопрос, то слегка наклоняет голову вбок, так спрашивая, что не так, и еврей закусывает губу и громко выдыхает, опуская голову на кровать. Ему слишком неловко думать о Микки в таком ключе. Ему всегда казалось, что норов наркобарона не позволит ему быть таким аккуратным с ним, мозг не давал и возможности подумать, что Майкл Пирсон такой же чертов романтик, как и любой другой мужчина, который нравился Мэттью. Да, у Бергера был определенный типаж, только в этот раз ему казалось, что его вкусы изменились, и теперь он больше западает на "плохих мальчиков". Что ж, и "плохой мальчик" может быть аккуратным любовником, так и запишем. Отчего-то миллионер считал, что Майкл без лишних слов выебет из него всю душу, но такого не произошло. От осознания обдуманного Мэттью ещё больше возбудился, сжал в аристократичных пальцах алое одеяло и простонал имя Пирсона: –Майкл...–Микки нахмурился и начал злобно шариться по простыни, где-то тут должны быть эти чёртовы презервативы. "Этот хренов еврей сводит меня с ума",–ты можешь уже вставить? –Я тебя ненавижу, Бергер,–оба в один момент понимают, что через пару минут назвать друг друга претенциозно-вежливо будет не обязательно и переходят на "ты". Мэттью довольно хмыкает и расплывается в улыбке, наблюдая, как в спешке Микки растягивает презерватив по члену, и прикрывает глаза, когда чувствует, что тот готов войти. –Я тоже тебя люблю, Мик...ки,–имя партнёра тот уже прерывисто стонет, ощущая болезненную заполненность, слегка сходя с ума от неё. Сам не замечая он держится за бедро Пирсона, поглаживая его, словно подбадривая, говоря, что тот всё делает правильно. Не то, чтобы у Микки был слишком большой, но достаточно для не слишком знакомого с подобными ощущениями Мэттью. Тот если и был пару раз замешан в однополых связях, чаще доходил с мужчинами максимум до совместной мастурбации, никогда не пресекая черту, однако его сегодняшний партнёр словно был нужным человеком, с которым можно забыть о всех возможных принципах и насладиться старым добрым членом в заднице. Микки был готов войти полностью прямо в этот момент от одного только завлекающего стона Мэттью, его спрашивающего взгляда и припухших от покусывания губ, но он привык ждать, понимая, когда несколько моментов стоят в будущем золотых гор. Не то, чтобы буквально в этот раз, однако если всё получится, мужчина был бы рад разделить с этим человеком ещё несколько ночей...и ещё. Не обязательно каждый раз трахаться, иногда можно и разделить теплый вечер с вином и камином, поговорить. Эх ты, романтик, даже во время секса думаешь о простых разговорах. Всё было до боли просто—сексуальнее мозга для Пирсона не существовало органа. Микки слишком задумался, в один момент почувствовав, как его несильно хлопают по спине: –Да-да, я...–казалось, прошло пару моментов, Мэттью слишком быстро привык к новым ощущениям и просил поторопиться. "Нельзя заставлять этого милого джентльмена ждать",–пошловато подчеркивает Микки про себя, усмехается и подаётся вперёд, впиваясь губами в открытую шею, упиваясь уже не слишком тихими стонами Бергера. Хотелось взять его жёстче, ускориться слишком рано, перевернуть его на бок, а затем на живот, сменить позу несколько раз за ночь, как его просила Розамунд, но так не пойдёт. В первый раз всегда нужно оставаться сосредоточенным, не брать больше, чем дают и стараться не перегибать с фетишами. И хоть Мэттью напрямую упоминал удушение, порку и связывание, Микки не до конца был уверен, что тот не шутит, чёрт его знает. Даже беря его за шею, Пирсон контролировал силу и понимал, когда стоит освободить партнёра. Его моральный компас не позволил бы ему быть грубым во время секса. И с чего он решил, что может кого-то изнасиловать? Микки двигался медленно, каждый раз входя полностью, посматривал на реакцию Мэттью, пока тот шептал бессмыслицу, хватался утонченными пальцами за плечи мужчины, почти не реагировал на слова, да и не нужно было. Только каждый раз шепча "Мэттью" и не получая ответа, Микки знал, что его партнёр находится не совсем здесь и вернётся чуть спустя, привыкнув к жару, к дрожи в коленях и ощущению заполненности. Редко когда миллионер расставлял так ноги, можно было бы сказать, что никогда, ему трудно было осмыслить своё неподдельное и практически моментальное доверие Пирсону, человеку, с которым до происходящих событий он разговаривал лишь по делу, в голове бегали картинки от деловых разговоров к настоящему. Задыхаясь от жара, краснея, чувствуя, как его член властно обхватывает теплая ладонь Микки, слыша лишь собственные стоны, забывая, зачем он что-либо делал в своей жизни и как существовал без этого человека, Мэттью медленно открывает глаза, пытается проморгаться, в дымке старается разглядеть очертания лица партнёра. Микки останавливается на момент, громко выдыхая, слышит тихое "я люблю тебя, правда", усмехается. Странно это слышать, держа чужой член в руке, хотелось сказать "а повторишь это, когда я закончу?", но Микки понимает, что Мэттью словами разбрасываться не любит, только если для него будет это выгодно. Пирсон наклоняется поближе, когда Бергер уже продирается через дымку и видит его так близко, что готов кончить в этот же момент лишь оттого, как на него смотрят: слегка насмешливо, с ноткой умиления, как люди смотрят на любимого человека, с которым провели жизнь, но который сморозил глупость. Мэттью с ещё меньшей уверенностью повторяет "я честно...я не шучу. Я бы хотел...шутить", отчего-то чувствуя дрожь, пробегающую по спине и боль в горле, от стыда, он вправду давно никому такого не говорил с предыханием, не как обыденный конец разговора, а имея ввиду каждое сказанное слово, подкрепляя нужной интонацией, смотря на человека, ни на секунду не сомневаясь в важности сказанного. И Микки верит, кивает, бросает быстрое "конечно, любишь", заигрывая, он подаётся вперёд, ускоряя темп, смотрит в глаза, словно делая вид, что не понимает, а сам видит подтверждение каждому слову. Мэттью уже не видит смысла сдерживать стоны, он полностью раскрыл карты и теперь лишь ожидает конца игры, наслаждаясь процессом. Со временем дрожь в коленях проходит, становится сложно представить себя в одежде, со сведенными ногами, положение представляется таким правильным. В последние минуты, кончая в руку Микки, миллионер слегка поглаживает его предплечье, словно хочет оставить воспоминание о себе на его коже. Ощущение конца приходит с опозданием, когда Мэттью уже не чувствует тепло внутри себя, не видит Микки над собой, голова совсем перестает опознавать знаки, и мужчине становится тоскливо и холодно, пока он не вспоминает об остальной его жизни, о работе, жене, знакомых, тогда всё немного встаёт на свои места. Микки не первый, в кого он влюбился и не последний, Мэттью переживет, если они не встретятся больше, как пережил все остальные не взаимные чувства. Глаза закрываются сами собой, веки тяжелеют, и в наступившей тишине миллионер теряется и хватается за свои мысли о мире, где он спокойно жил и без Микки Пирсона и впадает в приятную дрёму. Мэттью никто не будит, только спустя минут десять он сквозь сон вновь чувствует тепло, обволакивающее всё его существо. Микки накрывает его одеялом и уходит в другую комнату, ему нужно позвонить кое-кому, решить несколько незначительных дел и посоветоваться. Пирсон не может себе ответить точно, любовь он чувствует или нет, в этот раз всё словно слишком серьезное, взрослое, однако ему точно доставляет удовольствие общаться с этим саркастичным евреем, играть в словесные игры, а теперь к этому списку добавился и пункт "трахаться", а возможно и "защищать", даже "заботиться". Микки чувствовал давно словно бы забытую потребность о ком-то заботиться, с самодостаточной и часто не принимающей его подарки Розамунд он часто не мог уталить этот голод и постепенно забыл о нём. Тут он пришел во время еды. Пунктов "за" было слишком много, и игнорировать их не представлялось нужным. Когда Микки приходит к нужному выводу, уже проходит несколько часов, и он возвращается в большую комнату. Бергер прослушно сидит за столом, уже одет и выглядит слишком спокойно, словно ничего и не было, умиротворенно смотрит вдаль, явно тоже размышляет. Слыша шаги, он поворачивается на звук, снова сглатывает, волнуется. Пирсон проходит в комнату, в тишине практически слыша мысли партнёра, присаживается напротив, скрещивая пальцы, взгляд его тяжёлый, брови опущены, отметает последние негативные мысли и произносит: –Как ты себя чувствуешь?–в любой другой ситуации это был бы простой вопрос, обычный, ничего не значащий, как сказать своей жене на прощание "я тебя люблю", но не сейчас и не между ними. Мэттью явно прячет эмоции за своей обычной усталой улыбкой, кивает, луч солнца падает на часть его щеки и уходит вниз, к полу. –Хорошо, давно не было так хорошо,–проскальзывает разочарованная нотка где-то между словами, обычный человек не заметил бы её, но Микки всегда сложно было назвать обычным. Будь он более ранимым, давно бы прижал Бергера к себе, но таким он был, наверное, лет пятнадцать назад. Теперь он лишь хмыкает и продолжает разговор. –Почему ты думаешь, что любишь меня?–Бергер старается не показать обеспокоенность, но на долю секунды его брови подрагивают и встают домиком, даже опытному игроку иногда сложно сдержаться. –Я...что это за вопрос?–небрежно выстроенная маска спадает и с треском разбивается от пол, и Микки видит, как важен ему определенный исход беседы,–как я должен на него ответить? Перечислить, что мне нравится в тебе и как я боюсь, что всё закончится? Хочешь целую тираду для поднятия самооценки? –Отвечаешь вопросом на вопрос,–"так стереотипно по-еврейски" хотел продолжить Микки, но лишь улыбнулся, ему не нужно было тирады, даже не отвечая на вопрос Мэттью уже бы ответил на него эмоциями. Так и произошло,–хочу тебя обрадовать, с этого момента можешь называть меня своим любовником, если тебе нравится такое звание. Я не люблю говорить фразу из трёх слов, но ты скоро поймёшь, что со мной это и не нужно. Я сделаю всё, чтобы со мной ты чувствовал себя любимым, для этого и нужны партнёрские отношения. –Господи,–выдыхает Мэттью, в голове матерясь на чём свет стоят. Не помня себя он поднимается, обходит стол, садясь рядом с Пирсоном, устало тыкается ему в грудь словно ребенок, просящий, чтобы его пожалели. Микки приобнимает его чуть выше талии и начинает рассказывать долгую историю, притчу о Льве и Лисе, у которых были свои проблемы, но они их преодолели, потрахавшись. Такая вот межвидовая связь. ...... –Ты так и не понял, Микки?–Пирсон усмехается, поправляет волосы, делая вид, что не волнуется, но Мэттью не отступает, и легкомысленная ухмылочка постепенно исчезает с его лица. Теперь Бергер улыбается, забирая руку Микки в свои,–я тебя трахнул, а не ты меня. Разве ты мог подумать, что вечер закончится так, как он закончился? –Чёртов ты манипулятор,–наигранно шипит Микки, постепенно понимая, к чему ведёт его партнёр. –Если бы я тогда вырывался, спорил, злился, ты бы остановился? Нет, Микки. Мне нужно было не сопротивляться, натянуть на себя жалостливый взгляд покорной жертвы и ждать. Ждать пока твой моральный компас повернётся в нужную мне сторону,–Мэттью почти шепчет, и, хотя они находятся в комнате, полной людей, Микки кажется, что они тут одни,–ты остановился, потому что я сдался, и тебе показалось, что ты победил. Но не волнуйся, в итоге победили мы оба. Мэттью отпивает из бокала, отворачиваясь от партнёра, чтобы не привлекать лишнее внимание, отпускает его руку, хотя в душе хотел бы забыть обо всех и прижаться к его груди. Как тогда, в его особняке, ему в момент стало прохладно без чужого тепла. Пирсон отчего-то замолкает, переваривая информацию, хмыкает и расплывается в довольной улыбке, какая бывает у накормленных кошек. Одно движение, и Микки хватает Мэттью за руку, отчего тот чуть не роняет бокал и уводит его от лишних глаз. И только оставшись наедине на улице, у черного входа, произносит: –Я остановился не потому что ты сдался, а потому что ты был сам не свой. Ты мне нравишься заносчивым, высокомерным, пафосным, люблю твои хитрые глаза,–Микки поднимает руку, чтобы погладить партнёра тыльной стороной ладони по щеке. Мэттью слегка цепенеет от неожиданной ласки,–неправильно ощущалось брать тебя силой в любом случае, особенно если бы ты сопротивлялся. Я в любом случае предложил бы тебе уйти. Но в одном ты прав — мы оба выиграли. Так что какая к черту разница, кто кого переиграл. –Приму к сведению не пытаться тебя переиграть,–смыкает Бергер, накрывая чужую руку своей,–если только в карты. –Главное не ставь ничего ценного, милый, я и тут хорош,–оба улыбаются. Над городом нависает туман, словно накрывая серым покрывалом. Вечер заканчивается долгими животными поцелуями и бутылкой вина на двоих. Дальше они мало что помнят, только было ощущение, что ночь удалась, а остальное, пошло оно в жопу.