***
— Святослав Олегович, вы уверены что я точно подхожу для этой должности? — молодой парнишка, одетый в кольчугу, еле поспевал за своим начальником. — Вы не подумайте, я не трушу, но просто вы так уверены, что я готов! — Отставить вопросы! — резко остановился Святослав Олегович. Мужчина окинул взглядом своего подчинённого и задумчиво потёр усы. — Ты, Игорёк, не волнуйся, — по-отечески улыбнулся Святослав и продолжил свой путь, только слегка медленнее, — ты парень толковый, я в этой темнице работать начал ещё до того, как ты под стол ходил. К чему это я, — вздохнул он, — вот к чему, за время у меня глаз намётан стал, я породу, что годится на это дело, за версту чую. — Святослав Олегович, я просто не понимаю, — Игорь нервно почесал шею, — почему из всех заключённых именно, — будто от нехватки кислорода голос парня надломился, — именно ОН? Взглядом юноша словно впился в начальника, сердце начало отстукивать барабанную дробь. Игорю казалось, что вот, только недавно он, будучи восемнадцатилетним юнцом, решил связать свою жизнь с защитой сказочного народа. Вот только недавно он вступил в ряды полка новобранцев. Какое же славное было время! Всюду куча молодых парней одного с ним возраста, все такие храбрые и задорные. Вместе ребятам казалось, что они горы свернут, а время всё идёт: вот один стал явно выделялся по силе среди товарищей, второй показал свои незаурядные магические способности, третий так вообще на все руки мастер — за что ни возьмётся, всё получается. Что же касается Игоря, про него всегда отзывались как о «мозговитом малом». Нет, он не был слабым, да и неумёхой не слыл, по всем своим параметрам он бы походил на стандартного воина. Вот только одно «но»: там с где не хватало силы, Игорь брал умом, где не хватало умения — упёртостью. Одним словом, не чувствовал себя отстающим, а иногда его даже в пример сослуживцам ставили. Чудесное было время. Целых четыре года он был вместе со своим полком, ребята ему стали практически второй семьёй. А как они проводили летние вечера: разожгут костёр, сядут вокруг него, да давай, кто во что горазд. Песни под балалайку поют, грибы с мясом жарят, о жизни толкуют, а когда совсем стемнеет, начинают пугать друг друга историями про тварей злобных. Но вскоре, на пятый год, Игоря сам командир порекомендовал для службы в темнице, да не простой, а с самыми опасными сказочными преступниками. На новом месте парнишку встретили довольно тепло, несмотря на мрачный вид строения, служили и работали там весьма хорошие парни, что таить, даже немногочисленные девушки, словно яркие лучики, украшали каменную крепость. Практически год Игорь пробыл в Сказочной темнице, ходил в карауле вокруг крепости, да иногда мог сменить сослуживцев на посту охраны заключённых. И думал парень, что вот оно, жизнь-то налаживается, постоянно преподнося приятные сюрпризы: сдружился с начальником, что виделся грозным богатырём старой закалки, а на деле оказался добродушным мужчиной с густыми, несколько забавными, усами; даже познакомился с очаровательной златокудрой девушкой, работающей в тюремной столовой. Между молодыми летала лёгкая влюблённость, и Игорь надеялся, что это чувство перерастёт в нечто большее, да и красавица охотно делала шаги ему на встречу. Всё было прекрасно, до этого дня. Обычно вызов в кабинет к Святославу Олеговичу не вызывал у парня страха или хотя бы каплю нервозности, но сегодня всё было по-другому. С самого утра Игоря одолевало неприятное предчувствие, не добавляло радости и то, что среди караульных пошёл слух, что Морок в последнее время становится подозрительно громким. Стражи, совершающие обход внутри темницы, стали жаловаться на неотличимые от звериных крики со стороны части, где он сидел, и радовались тому, что их маршрут не лежит рядом с камерой Морока. А когда Святослав Олегович начал говорить Игорю про повышение в звании и перевод на должность охранника заключённых, сердце парня и вовсе упало. Он сразу смекнул, что, а вернее, кого он будет охранять. Морок — как много страха в одном лишь только имени. Ещё с детства сорванцов пугают злобным человеком из тумана, что обязательно придёт и заберёт непослушного ребёнка. Уже в первый год службы Игорь услышал от сослуживца, отец которого работал в темнице, каков на самом деле Морок. Даже через книги, где осталось упоминание о нём, не передать всех его злодеяний и по сей день скрытых мотивов. И именно это зло, что даже не имеет обличия, предстояло охранять пареньку двадцати трёх лет от роду. — Игорёк, ты не волнуйся, — спускаясь по длинной лестнице, бодро проговорил Святослав Олегович, — самодур этот проклятый навредить тебе никак не сможет. Кандалы на нём надеты, мешающие колдовство использовать, да и решётка дополнительно защищена, — мужчина посмотрел на заметно помрачневшего юнца. Взгляд Игоря сфокусировался на одной точке, а сам он создавал впечатление глубоко ушедшего в свои мысли человека. — Работёнка-то не пыльная, знай себе стой, а можешь даже сидеть, да не давай ему шум устраивать, уж больно жаловались на него обходчики. Совсем, видимо, одичал, пока сидел здесь, — Святослав слегка хмыкнул. — Да, за триста шестьдесят два года любой выть да на стены лезть начнёт. — Триста шестьдесят два года! — чуть не споткнулся о ступеньку парень. — Я, конечно, слышал, что ему больше трёх сотен лет, но то, что триста шестьдесят два года он пробыл только за решёткой, впервые. — А то, его ведь на пожизненное посадили, всё ждали когда подохнет ирод, а он видишь какой, чарами напитался настолько, что даже смерть от него отреклась, — спустившись по лестнице, Святослав Олегович достал связку ключей и направился к самой дальней двери подземелья. — А знаешь что, Игорёк, поделом ему, так бы Его Высочество просто сидел до своей кончины, а тут он вынужден гнить за решёткой столетиями, видимо, как говорят обычные люди, наказание Божие всё же существует. Наступила тишина, прерываемая звоном ключей и каплями воды, что лениво падали с потолка. Пробубнив себе под нос какое-то ругательство, Святослав наконец нашёл нужный ключ, вставив его в замок и провернув три раза, мужчина уже хотел было отпереть дверь, но рука Игоря легла на ручку раньше. Бросив удивлённый взгляд на юнца, мужчина приподнял бровь. — Святослав Олегович, вы уж простите, но хотелось бы заранее узнать с чем я столкнусь, — Игорь сделал неопределённое движение вокруг своего лица. Брови начальника на миг нахмурились, а после приняли своё обычное положение. — Про морду его говоришь, Игорёк? — весело усмехнулся мужчина. — Не волнуйся ты, морда его, как у князя Владимира, который вроде как отцом или дальним родственником Мороку приходился. Уж очень, говорят, они похожи были, вот и принял его облик, а потом его бац — и заковали в кандалы. Так что теперь он в нём и застрял. Хотя, несмотря на то, что Морок любую рожу нацепить мог, его всегда глаза выдавали, — задумчиво проведя пальцами по усам, продолжил Святослав Олегович. — Он, говорят, и так добрым взглядом не отличался, а после обращения дак вообще жуть. Ты мне поверь, я лично его проверяю раз в неделю. — Жуть… — Да ты не волнуйся, Игорёк, пойдём, сам увидишь своего подопечного, — распахнул дверь Святослав. — А будет он у тебя тихим, дак вообще месячное жалование в два, нет, в три раза увеличу! Мужчина бойко пошёл вперёд по сырому коридору, прямо к его концу — именно там находилась единственная камера. Не разделяя энтузиазма Святослава Олеговича, Игорь, поёжившись от холодного сквозняка, двинулся вслед за ним, всматриваясь в клубившуюся за решёткой черноту.***
Сквозь полудрёму Морок услышал две пары приближающихся шагов. Одни совершенно точно принадлежали надзирателю, а обладателя других он не слышал ни разу. Странно, обычно рядом с его камерой не показывались чаще раза в неделю, за исключением того, что каждый вечер приносили объедки, которые и объедками-то с трудом назвать можно. Скрип тяжелой двери прорезал тишину подземелья. — …вообще месячное жалование в два, нет, в три раза увеличу! — бодрый и от этого противный голос надзирателя обращался к какому-то холопу. Видимо, старый решил из заточения Морока устроить представление, раз водит сюда шпану дворовую. Не удосуживая гостей вниманием, Морок намеренно плотнее уселся в своём углу и отвернулся от них, надеясь продолжить дремать. Уверенные шаги Святослава Олеговича приближались к камере, надежда спокойно провести этот день канула в бездну. — Вот он какой! — нарочито громко произнёс надзиратель. — Да смотри же ты, Игорёк, вон, в том углу. Это сейчас там чернота, а он глазища свои откроет, дак сразу заметишь. — Святослав Олегович, может не надо так ему мешать? — раздался робкий юношеский голос. Морок слегка пошевелился. «Неужели в этой темнице хоть у кого-то есть ум?» — промелькнуло у него в голове. Но размышления были самым наглым образом прерваны: тяжёлая рука стала сильно ударять по прутьям решётки. — Эй, ты поступаешь невежливо, — даже сквозь железный стук Морок уловил нотки ехидства в голосе. — У тебя тут гость вообще-то. Иль Ваше благородие желает лишиться вечернего пира, которого достоин только князь? Морок медленно встал, не спеша выходить из своего угла на место, куда хоть немного проникал свет от маленького окошка, находящегося под самым потолком. — Что мне делать — моё право, — холодно произнёс Морок, — а говорить так с холопом своим будешь. — Холоп-Игорёк, словно напуганная шавка, спрятался позади своего хозяина, едва услышав голос. — Что-то дворовой твой дрожит, застудил его в подземелье что ль, а, Святослав Олегович? — издеваясь, проговорил мужчина, медленно выходя на свет. Несмотря на то, что Святослав Олегович рассказал Игорю как выглядит Морок, в голове парнишки никак не укладывалось, как чудовище, из-за которого почти четыре века назад огромное количество сказочных жителей бежало в свой мир, из-за которого массово истребляли всяких волшебников, забивая их как скот, уничтожилось культурное наследие целого народа. Чудовище, которым с самых малых лет пугают детей, чудовище, что добровольно впустило в свою душу чёрную магию и навсегда потеряло свой облик и тело; чудовище, что могло сменить своё лицо как маску, выглядело так… так… по-человечески? Это был среднего роста исхудавший мужчина, его тёмно-русые волосы, что опускались немного ниже плеч, были сбиты в колтуны, на лице красовалась небрежная щетина, а под жуткими голубыми глазами залегли следы какой-то измученной усталости. Массивные кандалы сковывали его руки, а ноги, казалось, чуть подрагивали, не давая их обладателю стоять ровно. Не придавала устрашающего вида и потрёпанная тюремная роба неопределённого тёмного цвета, которая слегка висела на худом теле. Если бы Игорь не знал этого человека, то его вид явно бы вызвал сочувствие у парня, но один лишь только гордый, надменный взгляд говорил, что его обладатель не ищет чьей-то жалости. Морок никогда бы не опустился до такого. Мёртвую тишину подземелья прерывало лишь частое дыхание Игоря. Поправив свои светлые волосы, от волнения прилипшие ко лбу, парнишка с ложной уверенностью подошёл к железным прутьям. — Моё имя Игорь, с этого дня я буду каждую ночь стоять на страже возле вашей камеры, — быстро протараторил юноша, словно нерадивый ученик перед учителем. Посмотрев на заключённого, Игорь наткнулся на недоумевающий взгляд Морока. Пауза, повисшая после слов, затянулась настолько, что стала весьма неловкой. — Ну, Игорёк, ты выдал, — звонко захохотал Святослав Олегович, положив руку себе на грудь. — Вот за это ты мне и нравишься, смешной ты парнишка! Что разлюбезничался так, голову чуть не склонив? Щёки Игоря мгновенно сделались красными: служба на посту ещё не началась, а он уже оплошал. — Святослав Олегович, я не… — быстро замахал руками парень. — Полно, Игорёк, полно, ночью на посту руками намахаешься, — Святослав похлопал Игоря по плечу и направился к двери. — Ну что? Идёшь, аль Светлость Его не отпускает? — спросил он и захохотал над своей шуткой. Игорь будто вышел из ступора и поспешно двинулся к выходу, выбегая за дверь перед Святославом Олеговичем. — Ну, до свидания, Ваше благородие, — нарочито торжественно попрощался Святослав, — извольте-с без нас по-звериному не кричать, — крикнул он перед закрытием двери. Ещё раз усмехнувшись, он зашагал вверх по лестнице, туда, где уже ждали. — Эх, Игорёк, вот насмешил же, будешь на страже каждую ночь стоять, пока Морок не успокоится. Пойдём-ка ко мне в кабинет, я тебе указания полностью дам. Игорь лишь быстро кивнул и устремил свой взгляд в пол. Щёки парня до сих пор пылали красным, а в голове крутились сказанные невпопад слова и недоумённый взгляд голубых глаз. Ну всё, закончилась малина, начался тернистый путь. Никто не обещал, что служба, да и жизнь в целом, должна быть лёгкой.***
— Ублюдок! — только и мог зло прорычать Морок, слыша неспешные удаляющиеся шаги надзирателя. «Ещё и холоп его юродивый», — промелькнула мысль. Ударив с раздражением по решётке, он прикрыл уши: противный железный лязг с болью отозвался в его голове. Как же Морок мечтал просто взять и вырвать язык Святослава Олеговича, за такое обращение с ним; выдавить ногтями глазные яблоки, а после медленно, с наслаждением ломать его рёбра, пока из глотки не выйдет последний влажный хрип, а проткнутое его же ребром сердце застынет. Ещё раз бросив взгляд на дверь, мужчина направился к своему углу, там куда леденящий сквозняк мог добраться с трудом. А ведь ещё совсем недавно Морок, нет, Владислав — именно это имя он носил при своей человеческой жизни. Когда-то Владислав слыл великим князем, что освобождал людские земли от колдовской заразы. Во время правления его отца влияние сказочных перешло все мыслимые границы, колдуны стали напрямую участвовать в жизни людей. Некоторые могли за один день вырастить урожай, другие от хвори избавляли, кто-то мог благодаря своей силе брёвна для избы перетаскать, но самым главным было то, что отец ежегодно устраивал пир для великих кудесников. Люди стали зависимы от сказочных, люди стали поклонятся сказочным, вместо того, чтобы преодолевать трудности — люди, как беспомощные младенцы, ждали чуда. Почему же отец не видел того, что его народ слабнет и при малейшей угрозе весь падёт? Что помощи от сказочных они не дождутся? Отчего же он стал почитать сказочных или, как их прозвал Влад, бесовских отродий сильнее Бога. В отроческие годы Владислав не мог этого понять, но, когда стал старше, чётко осознал, что старый князь и гроша единого не стоит без сказочных, ежегодно потешающихся над людьми на пиру. Даже женщина, которую он когда-то называл матерью, попала под гнёт бесовской заразы. Мысли о том, насколько ничтожными стали люди, не давали покоя юному Владу. Тогда он начал искать своих единомышленников в княжеском окружении. Оказалось, это было не так сложно: купцы, уставшие от лоботрясов работников, храбрые воины, которых постепенно заменяли богатырями, люди, коим было отказано в чудо-лечении и чьи близкие умирали. Недовольных было полно, только одно но: из-за влияния сказочных их не хотели слушать, их голоса подавляли. Но Влад не собирался так делать, таких разношерстных и по своему сильных людей смогла объединить общая цель — цель избавления от колдовского гнёта. Найдя тысячи единомышленников, княжеский сын начал действовать. Сначала Влад освободил своих родителей от бесовского гнёта. Это решение далось ему с трудом, но, ради них самих, Влад взял на себя это дело, молясь после этого каждую ночь, чтобы Бог простил их души. Взойдя на престол, теперь уже князь Владислав начал отдалять сказочных от обычного люда. Кудесников гнали из городов, запретили вмешиваться в дела людей, конечно, многие были недовольны таким раскладом дел, даже при дворе вызывались волнения. Но как же быстро они прекратились, всего лишь надо было казнить пару недовольных княжеских советников на глазах толпы, да и делу конец. Наконец, настало время, когда люди стали жить своими силами, не надеясь на чью-то помощь. Как было замечательно… Звук ключа, отпирающего дверь, а после протяжный скрип помешали Мороку предаваться воспоминаниям. Холоп, что приходил вместе с надзирателем, со свечкой в руке тихо пробирался к камере. Почти преодолев свой путь, парнишка запнулся о камень и чуть не потерял равновесие. Резко вздохнув, он продолжил свой путь и встал чуть поодаль от решётки, повернувшись к ней боком. В одной его руке продолжала гореть свечка, а другая сжимала убранный в ножны меч. Неужели уже наступила ночь? Впрочем, Морок не сильно удивился, он давно потерял счёт времени. Сначала он пытался вести хоть какой-то отсчет, делал засечки на кирпиче при помощи ногтей, каждый день, потом каждую неделю, но однажды место просто кончилось — все стены в камере украшали мелкие зазубрины. Мороку было интересно: сколько уже его тут держат? По ощущениям — несколько столетий, что явно больше, чем он был на свободе. Возможно прошёл час или два, а холоп всё так же стоял с догорающей свечой. «Как же его звали, вроде Игорь, ишь имя какое царское дали», — задумчиво почесал подбородок Морок, звеня кандалами, что явно привлекло внимание Игоря. Если приглядеться, то можно было заметить лёгкую дрожь в ногах парня, не то от холода, не то от страха, а может и от всего вместе. Спустя некоторое время Игорь стал переминаться с ноги на ногу и подносить руку к свечке, в надежде хоть немного согреться. Видимо, эти действия не очень помогли, ибо парень быстро забросил это занятие. «Кап» Опять начали отбивать свой заунывный марш капли воды. «Кап» Звук вновь начал действовать на нервы Морока, но нельзя было показывать, что его это раздражает, ещё и перед холопом юродивым. «Кап» Такими темпами мужчина действительно начнёт выть по звериному. «Господь милостивый, за что ты меня мучаешь? — всё думал Морок. — Я давно пребываю в плену этих отродий, неужели этого не достаточно?» «Кап» — Мрак дери! — раздраженно выругался Игорь. Лицо парня помрачнело, а сам он заметно напрягся. — До чего противный звук! — Согласен, — как-то не задумываясь, произнёс Морок. Он сам этого не ожидал от себя, но годы одиночества оставили неприятную привычку — иногда высказывать свои мысли вслух. — Ага… — тут Игорь весь напрягся, он явно не ожидал, что получит ответ на свои возмущения. Парень дёргано повернулся в сторону пленника и наткнулся на изучающий взгляд голубых глаз. Самого Морока не было видно, как и днём он, видимо, предпочитал сидеть в одном и том же мрачном углу. — То есть, нет, — замялся Игорь, — нет, я. Я нет… — продолжал он мямлить. — Холоп юродивый, — усмехнулся Морок. Вся эта ситуация забавляла его. Видимо, надзиратель был прав: юнец действительно потешный. — Несмотря на то, что звук и правда раздражающий, — наконец собрался с мыслями Игорь, — в мои обязанности не входит вести беседы, Морок, сэр. То есть нет, не сэр, — замахал говой парень, а после закрыл рукой лицо и сел, оперевшись спиной о стену. — Ну что за день, что за день! Ещё и ветер этот. Так и сидел Игорь в тишине, прерываемой стуком капель, до тех пор, пока одна из них не упала на свечу, окончательно затушив её пламя. Оставшись без света и единственного, хоть и слабого, источника тепла, парень тяжело вздохнул и обнял себя за колени, уткнувшись в них носом. В глубине души Игорю было стыдно за своё поведение, но он ничего не мог с собой поделать, слишком сильно были напряжены его нервы. Если бы ещё хоть напарник был, а тут — один на один с монстром, ещё и холод пронизывающий. Парень не знал сколько так просидел, возможно, он заснул, ибо когда поднял голову, то из окошка падали слабые лучи утреннего солнца. Быстро окинув камеру взглядом, Игорь частично разглядел человека, взгляд которого безучастно смотрел на стену. Вскочив на ноги, парень спешно направился к двери, совершенно не вызвав какую-либо реакцию у Морока. — До вечера, — произнёс Игорь и спешно захлопнул дверь. — Вот что ты опять несёшь… — последующие слова было не разобрать из-за того, что парень спешно удалился. Морок, будто выйдя из ступора, повернул голову в сторону двери и еле слышно усмехнулся. Почувствовав усталость, он прикрыл глаза и провалился в тревожный сон.***
Ах, Василиса! Прекрасная Василиса! Вновь ты дрожишь, стоя спиной к князю земель Русских. Пытаешься казаться сильной, бросаешь дерзкие для девчонки слова, а после направляешь меч-кладенец прямо на своего противника. Ах, Василиса! Глупая, настырная Василиса! Тебе присущи черты всех сказочных отродий — ты никогда не признаешь то, что обычный человек способен одолеть тебя. Маленькие ручки не могут удержать меч, а во взгляде уже читается твоё поражение. — Знаешь, не могу отказать сударыне в столь явном приглашении помериться силами, — задорно произносит Владислав, замахиваясь мечом на девичью фигуру. Почему же ты не сдаёшься, неужели не видишь, что князь загнал тебя в угол, как волк маленького ягнёнка? Отчего, несмотря на слёзы застилавшие глаза, ты не признаёшь поражение? Задавая темп смертельному танцу, Владислав весьма утомился этим односторонним нападением. Лезвие княжеского меча с влажных треском вошло в твою грудную клетку, алая кровь, пятном растекается по твоему лёгкому платьишку. Милое личико сначала не отражает никаких эмоций, но через мгновение боль пронзает каждый сантиметр твоего тела. Глупая, глупая Василиса! Весь ваш род бесовской падёт от руки великого князя. К чему привела твоя уверенность, к чему привела твоя гордость? Стоишь, охваченная беспроглядной черной дымкой. Где же теперь твоя уверенность, где огонь в глазах, неужели, колдовские выродки боятся лишь себе подобных? Отчего же шепчешь имя убийцы своего? Нет его больше, остался только Морок — густая, беззвучная тьма, дурманящая твой рассудок. Какой же ты была глупой, не будь твои слова такими резкими, князь Владислав даровал бы тебе великую милость — быструю смерть. Но вот свет разогнал тьму, часть тварей сбежала в свою сказочную клетку. Теперь нет надменных взглядов, нет постоянных смешков над родом людским, остался лишь страх. Даже после мнимой победы сказочных, чувство никуда не делось, отчего же, как не от страха, богатыри и колдуны всесильные боялись смотреть в глаза Морока — в мои глаза? Князь Владислав сгинул в этой войне, но гибель его не была напрасной, люди смогли освободиться от колдовского гнёта, а колдуны стали прятаться по своим бесовским норам от гнева Божьего. Ах, Василиса! Не представляешь как я был удивлён, увидев твоё милое личико вновь. Златые волосы, заплетённые в тугую косу и холодный взгляд. Неужели ради встречи с тобой меня выпустили из сырой темницы и привели в эту комнатку. — Морок, Совет Волшебников хочет задать тебе несколько вопросов, — присаживаясь на стул напротив мужчины, произнесла Василиса. — Не пытайся сбежать или провернуть какой-либо трюк, половина сказочной армии охраняет это здание, все попытки будут напрасны. — Дочка богатырская, ответь мне, скучаешь так без меня, что навестить приходишь? — легко проговорил Морок. — Целых три года ни весточки, а тут целый допрос ради меня одного устроили. — Для тебя я Василиса Васильевна, Морок, — нахмурила брови девушка. — Первый вопрос: расскажи мне о том, кто дал тебе чёрное зеркало? — К чему такие формальности, а, Василиса Васильевна? — наклонился вперёд Морок. — Вы ведь знаете моё настоящее имя. Скажи его. Взгляд Василисы не выражал никаких эмоций, а губы сжались в тонкую полоску. — Скажи его! — не умолкал мужчина. — Скажи моё имя! Не смотри на это лицо, я, я всё ещё жив! Скажи его, ничтожная сказочная сука! Скажи! Рой голосов подхватил слова. «Скажи» «Моё» «Имя».***
Зайдясь приступом кашля, Морок открыл глаза. Грудную клетку сковывало от нехватки кислорода, а сделать спасительный вдох никак не получалось. «Какой скверный сон», — только и мог подумать он. Такие сны, да и сны в целом, не часто посещали Морока, обычно тело словно действовало против него, не давая часами погрузится в состояние дрёмы. В бесполезные моменты бодрствования сил не было ни на что, кроме того как погружаться в свои мысли. Сказочные и тут постарались — решил мужчина. Вновь обретя контроль над дыханием, Морок окинул помещение взглядом: на полу валялись хлебные корки — вот уж княжеский пир, — а возле одной из стен стоял Игорь, держа в одной руке фонарик. Неужели мужчина проспал весь день, такого длинного сна уже давно не было. Мороку казалось, что даже сил в вечно уставшем теле заметно прибавилось. — Ты там живой? — прошептал парень, поднеся фонарь ближе к камере. — Как видишь, — Морок медленно подошёл к решётке и облокотился на неё. Свет фонарика явственно освещал всю его фигуру. От неожиданности Игорь вздрогнул и чуть не выронил предмет из рук. — Хорошо, ну то есть, хорошо, что на моём дежурстве ты не решил неожиданно умереть, а то Святослав Олегович явно был бы не в духе, — нервно усмехнулся Игорь. Морок давно не обращал внимание на лепет холопа. Холодный ветер, от которого, по обыкновению, он скрывался в углу, сейчас как никогда хорошо освежал тело. После сна пот ручьями стекал с его лица, а одежда противно прилипала ко всему телу. Закрыв глаза, Морок просто стоял и наслаждался таким чудным мгновением. Тишина. Прекрасная безмятежная тишина. — Я тут, кстати, тряпку на место, куда обычно льёт вода, положил, а то от такой китайской водной пытки я вслед за тобой на стены полезу, — сказал Игорь, поглядывая на Морока. Мужчина, не удостоив парня взглядом, посмотрел вниз. Действительно, на полу лежала практически мокрая тряпка. Видимо, юнец давно тут, раз она так размокла. Снова закрыв глаза, Морок оставил Игоря без ответа. Простояв в таком положении еще некоторое время, мужчина вновь направился в свой угол и, удобно усевшись, снова начал сверлить стену взглядом. Громкий чих со стороны Игоря заставил Морока всё же посмотреть на парнишку. Воробьиные ножки юнца била мелкая дрожь, а руки и кончик носа, несмотря на тёплый свет фонарика, явно виделись синеватого цвета. Недовольно хмыкнув, Морок отвернулся от этой жалкой картины. — Если настолько холодно, то встань у стены напротив, — с явным раздражением прошипел Морок. — Что? — изумился Игорь — Встань у стены напротив, — зло, повелевающим тоном проговорил мужчина. — Не хватало мне с твоим окоченевшим трупом сидеть. Парень недоумённо посмотрел на заключённого, но всё же решил осторожно, словно ожидая какого-то подвоха, встать у соседней стены. Нельзя сказать, что у неё была жара, но Игорь сразу почувствовал большую разницу: ледяной сквозняк не с такой силой охватывал всё тело, а был скорее приятной прохладой. Облегчённо облокотившись на стену, Игорь посмотрел на камеру: голубые глаза пристально следили за ним. Почувствовав ощутимый дискомфорт, парень отвернулся и принялся разглядывать узор на фонарике. С боку послышались недовольная возня и звон кандалов. И опять повисла тишина. Остаток ночи прошёл без каких либо происшествий и, как только сквозь окошко стали падать лучи утреннего солнца, Игорь направился к выходу. Чуть помедлив у двери, юноша обернулся назад, за решёткой всё так же угадывался мужской силуэт, смотрящий в одну точку. — Спасибо, — тихо проговорил Игорь, запирая за собой дверь. Фигура всё так же рассматривала стену. Каждую черточку, каждую царапину, оставленную когда-то давно ногтями Морока. Как он не старался углядеть что-то на стене, так и не мог. Идею сосчитать все отметки мужчина отмёл давно, был ли толк от этих действий? Скорее он сойдёт с ума, осознавая их количество. Уставший взгляд устремился к двери, из которой не так давно вышли. — Теперь мы в расчёте, Игорь, — обратился в пустоту Морок, смотря на оставленную на полу влажную тряпку.