Жизнь вокруг пробуждалась от долгого сна, вызванного нещадно палящим солнцем. После дождя всё казалось каким-то другим: и листья зеленее, и цветы сильнее пахли, и люди выглядели куда радостнее. Сырость и свежесть окутывали всё вокруг, наполняя необъяснимым чувством умиротворения. Мышкин впервые за лето столкнулся с подобной грозой, которая, хоть и была коротка, но разбушевалась не на шутку.
Среди тихих спальных двориков раздавался стук каблуков. Его обладательница никуда не спешила, а лишь размеренно шла, любуясь безмятежной красотой. В такт её движениям звучали чужие шаги. Шаркающие, медленные, словно некто упорно не хотел приближаться, но в то же время боялся отдалиться, упустить из виду хрупкую женскую фигурку.
Морок бесцельно смотрел по сторонам: на дома, на мелькающих за окнами людей, на небо, куда угодно, но не на неё — на милую Василису. Глупец ли он? Определённо да, самый настоящий глупец! Совсем как отец! Врать столько веков, а самое главное кому — самому себе! Задуши он Василису, о чём так страстно желал, ничего бы не изменилось — никто не внушал ему богомерзкие чувства, он сам был богомерзким, последним жалким грешником. Капли уходящего дождя едва заметно падали на него, но даже этого было достаточно, чтобы понять, что сейчас он не окутан дрёмой, не видит очередной дурманящий разум сон — всё происходит наяву. Наяву он — некогда князь-освободитель земель людских — осознал, что милая Василиса всегда была кем-то важным для него, для его сердца.
Просто несусветная глупость! Хотелось навешать себе оплеух, вновь оказаться в темнице, предстать пред чёрным зеркалом, чтобы Повелитель растерзал его душу, да что угодно, лишь бы отделаться от простой и одновременно далёкой истины, которая звенела тысячью колоколов и кричала сотнями воронов. С силой зажмурившись и сжав кулаки так, что ногти до боли впились в ладони, Морок попытался избавиться от всяких мыслей, но вдруг ощутил, как что-то дотронулось до его плеча. Лёгкое прикосновение женской руки заставило в недоумении распахнуть глаза.
— Игорь, вы меня хоть слушаете? — скрывшись от всего мира за думами, он совершенно не заметил, как Василиса остановилась и, чуть приподняв бровь, посмотрела на него.
Милая Василиса больше не шла впереди, она всё это время была рядом. Как только он мог не увидеть этого? Морок почувствовал, как жар начал предательски охватывать щёки. В её синих глазах было какое-то странное беспокойство, словно Морок-Игорь действительно достоин её волнения. Неужели он казался настолько отрешённым от мира, что заставил её прервать свой рассказ, о чём бы он не был? По всей видимости, да. Василиса чуть приоткрыла губы, намереваясь спросить что-нибудь ещё, но Игорь опередил её:
— Да всё думаю о нашем деле, Василиса Васильевна, — виновато улыбнулся он, старательно избегая смотреть ей в лицо.
Отрицать очевидного не было смысла — Игорь действительно не слышал, что ему говорили. Он погрузился в свои мысли так сильно, что даже не заметил, как взор перестал цепляться за бесконечные диковинные дома, своим видом напоминавшие крепости. Вместе с Василисой он прошёл путь почти до самого «Лукоморья». Закончился город-муравейник, на его смену пришли низенькие домишки, большая площадь да носившиеся с большой скоростью повозки без лошадей. К своему сожалению, Игорь всё никак не мог запомнить их название. Услышав Василисин смешок, он решился взглянуть на неё: всё такая же, те же веснушки, несколько вымученный вид, только вот на лице была лёгкая улыбка.
— Вы действительно чудной, Игорь. Говорю, мы с вами зря прихорашивались — всё равно под дождь попали, — будто в доказательство своих слов, Василиса небрежно прошлась по луже.
На миг показалось, что после неудачной прогулки под дождём и странных откровений в месте укрытия, в ней что-то изменилось. Неуловимое, настолько незначительное, что Игорь не мог разглядеть. То ли улыбка стала другой, то ли во взгляде появились странные огоньки. Пряди золотых волос выбились из её косы, придавая всему образу небрежный, несколько неопрятный вид. Одежда ещё не успела высохнуть, а на нижней части штанов виднелись брызги грязи. Века идут, а последствия дождя остаются неизменны. Хотя он — Морок — признавал, что в своём отрочестве сталкивался с куда более плачевным видом после незадачливых прогулок. Может быть, одеяния людей сейчас не страдают так сильно из-за каменных дорог, коими устланы почти все улочки Мышкина. Ведь раньше даже на мощёных дорогах были сплошь и рядом грязные следы, говорить о просёлочных и вовсе не стоило, по таким чистым вовек не пройдёшь. Игорь невольно усмехнулся, уверенность, что сейчас он выглядит под стать милой Василисе, наполняла его с каждой секундой. Чего только стоит противно липнувшая к телу рубаха да хлюпающие при каждом шаге поршни. Игорь был убеждён, что это именно поршни, ведь странная обувь, которая была надета на нём, не походила ни на лапти, ни на сапоги. А запоминать всякие чудные современные названия, которые звучали из уст Вани и были похожи на какие-то заклятия, он был не намерен.
— И правда, чего прихорашивались! Попусту только время тратили, — несколько наигранно возмутился Игорь, прекрасно понимая, он и до дождя выглядел не лучше.
— Очень смешно, Игорь, — уловила его фальшивую грусть Василиса. — Вы лучше подумайте, что нам ещё по песку и земле к Ядвиге идти. Дорог-то между частными домами толком нет. И куда только Кощей смотрит: из года в год говорит Совету о «ремонте» города, но я нормальных дорог не наблюдаю, — усмехнулась она, лениво оглядываясь по сторонам.
— Всяко лучше, чем были раньше. Грязи куда меньше, — небрежно отозвался Игорь, последовав её примеру.
Центральная площадь встретила своей привычной картиной — толпы людей с железными пластинками в руках да снующие без толку отроки. После неожиданного приступа смеха, разговор с милой Василисой не вязался совсем. А поговорить хотелось, даже не важно о чём, просто о любой самой незначительной вещи. Лишь бы услышать хоть чей-то голос, не оставаться одному со своими думами. Но что-то не давало начать пустую беседу, все мысли разом уносились прочь. Оставалось только молчать да украдкой поглядывать на Василису, всё же ему не так часто доводилось видеть что-то кроме ненависти на её милом личике. На мгновение стало интересно, возникало бы у неё отвращение, не случись война или будь она не сказочной, а человеком?
«Ересь какая!» — возразил он сам себе. — «Не случись война — и весь род людской пал бы под гнётом бесовских отродий, подобных Василисе!»
За эту ночь и утро мысли, доселе чуждые Мороку, стали подозрительно часто закрадываться в голову. А всему виной дети, изрядно вымотавшие его своим баламошным поведением, и скорый приезд милой Василисы. Вот надо было этим трём королобам влезть в подземелье! Насколько Морок помнил, в своём отрочестве он не творил подобное, разве что Димка мог влезать в похожие передряги, но он — князь-освободитель — никогда!
Вдруг Игорь спиной ощутил на себе чей-то взгляд, да такой пристальный, что стало вмиг неуютно. Показалось, будто сейчас на него со всех сторон набросится сказочное войско, точно всё это время колдовские дружинники сидели в засаде. Резко оглядевшись по сторонам, Игорь наткнулся на две пары глаз. Он облегчённо выдохнул — богатырей его наблюдатели совсем не напоминали, даже отдалённо на них не походили. Худые, щуплые, меча в руках не державшие да пустомелящие много. На другом конце площади, прямиком на одной из лавок уместились сразу три проблемы, из-за которых весь план пошёл крахом — их имена намертво въелись в память: Саша, Вася и Женя. К счастью, последний и не думал смотреть в его сторону, предпочитая всему миру сигарету, а вот другие неотрывно пялились на Игоря и Василису. Осознав, что их заметили, Саша поспешно отвернулся, шепнув что-то Ваське на ухо. Но тот не спешил делать вид, будто никого не видел, напротив — Вася неуверенно махнул рукой Игорю и принялся дальше глазеть. Замешкавшись от столь неожиданного приветствия — все же не зря этот парень показался ему крайне странным ещё в подземелье, — Игорь чуть замедлил шаг и кивнул то ли Васе, то ли самому себе. В глубине души он радовался, что этим остолопням не пришло в голову подойти к нему, особенно Жене — ещё за ночь достал! Да и у милой Василисы могут возникнуть кое-какие вопросы, впрочем, у него самого тоже их накопилось достаточно. Даже слишком.
— Игорь, а кто это? — он и не заметил, как Василиса оказалась совсем рядом и теперь пристально смотрела в сторону парней.
— В библиотеку заходили как-то, не берите в голову, Василиса Васильевна, — наспех бросил Игорь, ускоряя шаг. Он намеревался как можно быстрее покинуть площадь, не хватало ещё повторения ночных разговоров! Всем сердцем благодаря Бога за то, что путь лежит не рядом со злосчастной лавкой, Игорь старался хоть как-нибудь загородить своих невольных знакомых от Василисы.
— Который с сигаретой тоже заходил к вам? — чуть прищурив глаза, Василиса всё также продолжала изучать троицу.
— Да-да, и не раз, — наспех пробормотал он. — Самые обычные ребята, курящий раздражает немного, шутки несмешные шутит, а в остальном никто из них не выделяется, — Игорь театрально взмахнул руками и нервно усмехнулся.
— Раз вы так говорите, то хорошо.
— А что-то не так, Василиса, — он чуть закашлялся, — Василиса Васильевна?
— Не берите в голову, на работе устала просто, вот и кажется всякое, — Василиса устремила взгляд куда-то вперёд.
— Не вам одной, — чуть слышно пробормотал Игорь, задумчиво покосившись в сторону ребят, которые уже потеряли к нему всякий интерес. По крайней мере, он на это надеялся. Надеялся, что теперь уже все три парня просто смотрят на что-то в его стороне, а не следят за ним.
— Простите, что? Я не расслышала вас, отвлеклась немного, — проговорила Василиса, отрываясь от каких-то размышлений.
— Я всё о Кощее думаю, — замешкавшись, протянул он, — раз уж мы говорили о нём, позвольте узнать: может ли он быть заодно с Ядвигой? Ну, к примеру, скрывать от вас и меня всякое, — Игорь в напряжении ожидал ответ, будто от него зависела чья-то жизнь.
Несколько мгновений Василиса смотрела на него. Точно Игорь озвучил мысли, которые не давали ей покоя всё это время. Тяжело вздохнув, она чуть сжала свои губы:
— Всё, что говорится Кощею, обязательно передаётся Ядвиге. Всё же они довольно хорошо общаются, даже слишком. Хоть Кощей и работает на Совет, но, я уверена, что скрывает информацию наравне с Ядвигой. Не раз замечала за ним разного вида оговорки.
— Значит, он может скрывать, — не столько спросил, сколько сказал сам себе Игорь. — Меня беспокоит вопрос родства…
— Какого родства? — Василиса в недоумении хлопнула ресницами.
На долю секунды Игорь изменился в лице, словно осознал, что сболтнул лишнего.
— Какого родства? Как какого родства?! — Игорь понизил голос и нервно оглянулся по сторонам. — Алёнки! — он натянуто улыбнулся.
— Буду с вами честна, меня тоже. Ну не может из ниоткуда взяться огненный маг, способный разрушить заклятие крови, — Василиса чуть нахмурилась. — Только прошу, ни единого слова Ядвиге. Я сама разберусь со всем этим делом, даже если придётся вновь перевернуть весь архив Совета!
— Василиса Васильевна, повторюсь: я и словом не обмолвлюсь. Хотите, клятву принесу? — в голосе Игоря ощущалось странное облегчение.
Василиса пристально посмотрела на своего спутника, будто ища какой-то подвох, но наткнулась лишь на серьёзные голубые глаза. Вроде совсем ещё юноша, а слов на ветер не бросает. В одном только взгляде читалась полная уверенность — тут и клятву приносить не надо, на лице всё написано. Точно так же он смотрел на неё во время своего допроса, когда уверял, что сам отправится в Мышкин, если Василиса и Совет откажутся с ним сотрудничать.
— Не надо никаких клятв, мне достаточно и вашего обещания, — смутившись от такого внимания, Василиса чуть отвернулась. — А вот перепроверить архив надо, не исключаю, хоть это и маловероятно, что я могла пропустить нечто важное.
— Если понадобится помощь, то я всегда готов. Всё же это личное дело между мной и вами. Да и знаем про него только мы.
— Игорь, не стоит…
— Стоит, — перебил он её, — дело касается как меня, так и вас! Причём в равной степени, так что, Василиса Васильевна, мы с вами повязаны, — Игорь пробормотал что-то себе под нос и задумчиво посмотрел вдаль — прямиком на небольшие домики частного сектора.
Василиса впала в ступор: ей то ли возмутиться от столь резких заявлений парня, то ли восхититься его ответственностью и ярым желанием помочь. Усмехнувшись самой себе, она предпочла второй вариант. Всё же Игорь не мог не вызвать уважения к себе, да и собеседником был весьма приятным. Чего только стоит, что Василиса так охотно делилась с ним своими мыслями и догадками, а так она поступает крайне редко. Почему-то Игорь вызывал какое-то странное чувство, словно она знакома с ним не один десяток лет, точно он был давним собеседником, которого Василиса знала вдоль и поперёк.
Остаток пути к Ядвиге прошёл без особых происшествий, за исключением того, что сначала Игорь, а потом сама Василиса чуть было не поскользнулись на размытой дождём дороге да не упали в грязь. Хоть их вид и был не самым лучшим, окончательно портить его купанием в луже не хотелось. Но, несмотря на все неудобства и неприятности в виде испачканной одежды, Василиса не жалела о решении пройтись пешком. Всё же Игорь был довольно приятной компанией, и чем только Ядвиге не угодил? Василиса предполагала чем именно: добровольным сотрудничеством с Советом. Ядвига всегда питала ко всем вышестоящим особую неприязнь, как рассказывал Кощей, началось это ещё задолго до войны с Мороком и закрытия портала. Личное недоверие и упрямство, не иначе! Устало вздохнув, Василиса чуть закусила губу — в голове стали проноситься все исходы беседы с Ядвигой, начиная от спокойного обсуждения всего произошедшего, заканчивая красноречивым посылом Совета куда подальше. А ещё предстоит передать ей просьбу, нет, приказ волшебных глав в отношении ключей…
— А нам точно сюда идти? — Игорь резко прервал её размышления.
Оглядываясь по сторонам, он недоверчиво сощурил глаза — кругом были лишь полуразвалившиеся, явно заброшенные дома. Не знай Василиса точную дорогу, решила бы, что ошиблась путём. Пока все сказочные стремились селиться в городах, как можно ближе к людям, Ядвига предпочитала свою старенькую избушку на окраине Мышкина всяким «человеческим излишествам».
— Да-да, нам до самого конца улицы.
— А так и не скажешь, что где-то здесь живёт сильная колдунья: бобылю в этом безобразии годовать стыдно, не то что ей, — Игорь брезгливо покосился на прогнившие доски, которые когда-то были забором.
Василиса лишь усмехнулась, однажды она сама высказала нечто подобное Ядвиге в лицо, в годах эдак тысяча восьмисотых, когда приняла окончательное решение переехать в Москву и предложила наставнице отправиться вместе с ней. Сколько же тогда криков было — Ядвига в красках припомнила все свои не совсем удачные случаи пребывания в столице и общения с людьми оттуда. Досталось всем: и купцам псоватым, и неразумной Василисе, и даже Кощею, за то, что он когда-то знался с Московскими.
— Игорь, неужели вы не видели заброшенных изб?
— Как же, видел и очень часто — друг детства в огороды да сады у таких любил захаживать, пока не поймали да не высекли. Всё же новый хозяин найдётся даже для самого худого сарая, а для избы и подавно, — Игорь улыбнулся уголками губ, словно погружаясь в приятные воспоминания о беззаботных деньках, но через мгновение продолжил нарочито безразлично смотреть куда-то вдаль, хотя, Василиса была уверена, что в его глазах проскользнула глубокая печаль.
Наступила тишина — никто не знал о чём говорить, но Василиса довольствовалась и молчаливой компанией Игоря. За весь этот сумасшедший день она просто устала от разговоров с кем-либо.
Заметив на горизонте неизменную избушку своей наставницы, Василиса привычно натянула улыбку. Предстояло самое тяжёлое — расспросить Ядвигу и попытаться не разругаться с ней из-за указаний. Ядвига, конечно, безмерно любила её, но иногда крайне эмоционально воспринимала всякую связь с Советом, а приказы в открытую игнорировала.
Ступени крыльца знакомо заскрипели, приветствуя своих гостей. Василиса занесла руку для того, чтобы постучать, но остановилась на половине действия. Закусив губу, она бегло оглядела себя со всех сторон — вид был явно не из лучших. На рубашке мокрые пятна, на штанах грязь, а волосы и вовсе растрепались.
— Всё пройдёт отлично, — несколько неуверенно, но довольно бодро проговорил Игорь.
Василиса так и не поняла кому предназначались эти слова: то ли ей, то ли парень так пытался успокоить самого себя. Она мгновение прожигала дверь взглядом, а после, мотнув головой, повернулась к Игорю и вымученно улыбнулась. В её глазах блеснули неуверенность и желание бросить всё да исчезнуть куда-нибудь, казалось, это чувство было хорошо знакомо и ему.
— Думаю, мы готовы к предстоящему, — усмехнулась Василиса и громко постучала в дверь.
Не прошло и секунды как щёлкнул замок, а на пороге появилась Ядвига, точно всё это время стояла рядом и ждала Василису. Она по-кошачьи прищурила зелёные глаза и с усмешкой оглядела её с ног до головы. Сразу же расплывшись в тёплой улыбке и недолго думая, Ядвига заключила Василису в крепкие объятия.
— Васёночек, да тебя всё утро не дождёшься! Где колобродила-то, я уж думала, что не придёшь! — не разжимая рук, запричитала Ядвига. — Совсем тебя загоняло это твоё начальство.
Василиса ничего не ответила, а лишь неловко улыбнулась и обняла Ядвигу в ответ. По всей видимости, радость от встречи затмила всё происходящее, иначе объяснить, почему Ядвига не заметила Игоря, который всё это время удивлённо смотрел на развернувшуюся перед собой картину, было нельзя. Он переводил взгляд то на Василису, то на Ядвигу, и не мудрено — не каждый день перед тобой милую Василису столь резко заключают в объятия да называют «Васёночек». Очень странное обращение к такой серьёзной женщине, какой же она Васёночек? Разве-что Васильком может быть.
«Василёк, а что, звучит вполне сносно!»
Но самым странным было то, что Василиса даже и не думала возражать, вероятно, подобное происходит с ней не впервой.
«С каждым часом этот день удивляет всё больше и больше», — Игорь продолжал рассматривать воссоединение. — «А так и не скажешь, что пред тобой стоят отродия дьявола».
На мгновение в голове всплыл образ давно забытой в веках истории черноволосой женщины, которая когда-то точно так же прижимала к себе своего сына да смотрела на него ясно-голубыми глазами. Отчего-то показалось, что до боли знакомый голос произнёс столь раздражающее, но такое родное обращение «Владик». Игорь с силой сжал запястье, почти до крови впившись в ладонь. Стало мерзко от самого себя: как он посмел сравнить рыжую ведьму с чистым образом почившей княгини? За такое казнить мало! Собравшись с мыслями и чуть кашлянув, он всё же решился дать о себе знать. Прервать милую Василису и эту колдунью было просто необходимо, пока ещё чего в голову не пришло.
«Изба просто пропитана колдовством бесов!» — Игорь с трудом сдержался от того чтобы не скривиться. — «Не мудрено, что в думы лезет всякое!»
Он с явным презрением посмотрел в сторону Ядвиги, но тут же наткнулся на точно такой же взгляд. Глаза, наполненные некогда теплотой и неким подобием материнской любви, вмиг сделались холодными, стоило только Ядвиге заметить Игоря. Она нехотя отстранилась от Василисы, не прекращая держать её руку, будто пыталась защитить от чего-то. Игорю стало неуютно от такого пристального внимания, а молчание рыжей ведьмы лишь наталкивало на не самые приятные мысли. Каждая секунда тишины казалась вечностью, а удары сердца отдавались настоящим громом, подобно молоту на наковальне. С трудом проглотив ком в горле, Игорь засиял самой невинной улыбкой, на какую только был способен. Чуть прищурив глаза, он решил не прерывать немые гляделки — принял этот своеобразный вызов.
— И ты тоже здесь, Игорь, верно? — решилась нарушить затянувшееся молчание Ядвига, признавая своё поражение в мнимом состязании.
— И вам доброго дня, — легко отозвался он.
Нельзя было показывать при милой Василисе свою личную неприязнь. Ничего, он триста с лишним лет терпел надзирателей в темнице, вытерпит и одну беседу со столь ненавистной ведьмой. Пусть даже придётся выставить себя скудоумным скоморохом — всё ради знаний и ответов, ну и милой Василисы! Как там она сказала: Кощей и Ядвига всегда вместе? Ну что ж, самое время убедиться в этом да выведать кое-что личное. Не только же Василисе узнавать новое!
Ядвига сжала губы в тонкую полоску — по одному лишь её виду было понятно, что никаких гостей, кроме Василисы, она не ждала. Особенно тех, кто сотрудничает с Советом. Особенно Игоря. А ему ничего не оставалось, как продолжать смотреть в ответ и глупо улыбаться. Лишь в глазах мелькал азарт, точно вся встреча с Ядвигой знатно забавляла его.
— Да, он тоже здесь, — выпрямившись, произнесла Василиса. — Игорь — моё доверенное лицо в Мышкине. Прошу заметить, со своей работой он справляется блестяще, — она краем глаза посмотрела на него и, как показалось Игорю, слегка улыбнулась.
В этой фразе прозвучали и хвальба, и укор, который Ядвига отлично поняла, ведь это по её прихоти Игорю не доложили ничего. Ему, конечно, обидно не было, всё же он сам невольный участник ночных событий, но неприкрытое недоверие к себе заставляло напрячься: рыжая ведьма была отнюдь не глупой, могла и заподозрить что-то неладное.
— Пройдём в избушку, а то что это мы через порог всё обсуждаем. Как полагаю, ты не на чашечку чая зашла, Кощей всё доложил? — сдалась Ядвига, резко меняя тему разговора.
«Значит, она дорожит милой Василисой, просто чудесно!» — усмехнулся сам себе Игорь и проследовал вглубь избушки.
Похвала от Василисы мало того что крайне льстила ему, она ещё и играла на руку. Он видел, с каким трудом Ядвиге далось пригласить его в свой дом, вероятно, она просто не хотела ругаться. А слова Василисы лишь доказали, что своего «крайне доверенного работника» она будет защищать до последнего. Становилось интересно. Интересно и весело. Игорь внутренне ликовал, ведь никто не накинулся на него с обвинениями в том, что всё это время сам Морок помогал в деле о своей поимке. Значит, Алёнка промолчала, только вот почему? Что творилось в голове у взбалмошной девчонки было тайной, окутанной беспроглядным мраком.
«Влезет же опять куда-нибудь, а мне вытаскивай!» — раздосадованно подумал Игорь.
Ещё в подземелье он убедился, что пытаться что-то донести до Алёнки — довольно глупая затея. Её надобно, как дитё малое, вести за руку, не додумается ведь сама до пути, ещё и подруг с собой прихватит. Вдруг позади с силой захлопнулась дверь — от неожиданности Игорь налетел на ступу с метлой, которые покоились у стены. С ещё большим грохотом всё повалилось на пол, оставляя Игоря, подобно нашкодившему ребёнку, с долей испуга оглядываться по сторонам.
— Да что ж вы все двери так шугаетесь, уже второй раз за день ступу переставляю, а её всё равно роняют! — всплеснула руками Ядвига. Она быстро прошептала какое-то заклинание, после которого ступа плавно встала на место.
— Ну, знаете ли, я привык по старинке руками двери закрывать! — возмущённо проголосил Игорь, чьи щёки чуть покраснели то ли от злости, то ли от смущения.
— Магию нормально изучать надо, чтобы углы от каждого шороха не сшибать! — съязвили ему в ответ.
Игорь буквально закипал от гнева — мало того, что Ядвига намерено выставила его полным скоморохом пред милой Василисой, она ещё и смела его упрекать в незнании какой-то там магии. Да чтобы он — князь-освободитель земель людских — изучал всякую бесовскую ересь! Никогда в жизни! Стиснув зубы, он с трудом удержался от дальнейшего спора, ведь в ничего хорошее он не выльется. Хмыкнув, он покосился на пол — ковёр в сенях был подобен волнам в реке, не мудрено, что Игорь запнулся совершенно случайно, а не из-за надуманного ведьмой страха.
— Вы не ушиблись? — поинтересовалась Василиса, отрываясь от каких-то записей, разбросанных на столе.
Пока Игорь всячески препирался с Ядвигой, Василиса уже успела пройти вглубь избы, уместиться на стул и начать рассматривать листы, половина которых валялась то тут, то там, а другая — аккуратно собрана в папки. Ещё один странный и ненужный предмет нового мира, нет бы, как раньше, всякие грамоты хранить в сундуках да под двумя замками, а не в этих не сильно внушающих доверия папках.
— Всё хорошо, Василиса Васильевна, — отозвался Игорь.
От греха подальше он решил присоединиться к ней, всё же стоять рядом с Ядвигой ему не нравилось. И это ещё ему всё время твердили про «жуткий взгляд»! Казалось, что ещё один вздох с его стороны — и прямиком по голове прилетит той самой метлой, которую он уронил, даже милая Василиса не спасёт. Осторожно добравшись до Василисы, Игорь теперь полностью увидел ворох исписанных аккуратным почерком бумаг: где-то значились какие-то даты, где-то — непонятные закорючки и рисунки чернокрылых птиц.
— Документы пригодились? — пробормотала Василиса, с какой-то бережностью собирая листы в одном только ей известном порядке.
— Кот их по третьему кругу перечитал — абсолютно ни-че-го, — по слогам отчеканила Ядвига. — Зря только время потратили, пока его темнейшество сам не соизволил объявиться, дело стояло в мертвой точке. Не нравится мне всё это, Васён.
«Его темнейшество?» — Игорь не смог удержаться от смешка. Давненько он не слышал подобных слов.
— Я сказала что-то смешное? — Ядвига вскинула бровь. Игорь даже и не заметил, что только он один глупо улыбался да старался сдержаться от подступающего хохота.
— Прозвище глупое, вот и всё, — отмахнулся Игорь, чуть кашлянув в кулак. Теперь он точно убедился — никто не разделял его задора.
— Какое прозвище? — Василиса в явном недоумении покосилась на него.
— Его темнейшество, ну согласитесь, звучит оно крайне глупо, — всё так же весело отозвался Игорь.
— Милый мой, с чего ты взял, что это забавное прозвище? — с заметной усмешкой спросила Ядвига. — Ты историю-то хоть знаешь, или Совет Волшебников набирает к себе всех, кого только можно? — теперь вопрос предназначался не столько Игорю, сколько Василисе.
Ядвига облокотилась на маленький шкафчик, сплошь и рядом заставленный грязной посудой и склянками с зельями. Казалось, она с неким удовольствием смотрела на смутившегося Игоря.
— Да будет тебе известно, помощничек, что Морока так называли не только сказочные, но и собственные воины. Я считаю, что такое звание он получил отнюдь не за добрый нрав или красивые глазки. Где вас таких только берут, а, Игорь? — Ядвига устало провела рукой по волосам, а после потянулась к кружкам, стоящим на верхних полках. — Садись уж, раз тоже пришёл, как полагаю, наш разговор будет просто наполнен объяснениями элементарных вещей, — она многозначительно покосилась на него.
С ещё большим недоумением, Игорь сел на стул и с надеждой повернулся к Василисе. Но заметил лишь, как она наигранно обвела глазами комнату, точно говоря ему не обращать ни на что внимание; и вновь принялась разбирать бумаги. Игорь видел, как подрагивали светлые ресницы, когда тонкие женские пальцы тянулись за новым листком. Уголки губ то и дело приподнимались, будто милая Василиса разглядывала что-то родное, близкое своему сердцу. То ли от скуки, то ли от любопытства Игорь бегло прочитал одну из многочисленных записей и тут же удивлённо захлопал глазами.
«1852 год, 26 сентября. Внеплановый допрос Морока», — гласила надпись в самом верху страницы.
Внутри сразу загорелся странный огонь заинтересованности: неужели все эти грамоты были о Мороке — о нём? Читать строго выведенные буквы было неинтересно, он и так хорошо помнил этот день. Тогда милая Василиса явилась к нему в воистину ангельских одеяниях — прекрасном заморском платье, — которое окутывало её необычно-пленительной аурой, заставляя то и дело всматриваться в каждый изгиб тела. Он — Морок — хорошо запомнил столь чудесную картину. Сейчас же было куда интереснее прочесть заметки в уголке страницы:
«Морок согласился говорить только со мной. «Моя милая Василиса, как я рад нашей встрече», — так и слышу его голос! Зачем же ты продолжаешь издеваться надо мной, смотреть, как на невидаль, а, мой дорогой Влад?».
Не успел он дочитать, как Василиса аккуратно потянула лист на себя и убрала его в папку. Жар мгновенно охватил всё лицо, не в силах вымолвить и слова, Игорь, нет, Морок с нескрываемым восторгом и удивлением смотрел на милую Василису, свою милую Василису. Неужели, читая про него, она расплывалась в столь очаровательной улыбке?
«Мой дорогой Влад», — он бы отдал всё, лишь бы услышать как она произносит эти слова. Такие желанные, такие запретные, подобно странным чувствам к милой Василисе.
— Чай, кофе или что покрепче? — неожиданные вопрос Ядвиги прервал всякие размышления, заставляя в который раз напомнить себе о своём образе.
— От чего покрепче воздержусь, а вот почаёвничаю с радостью. Как полагаю, Игорь тоже, верно? — Василиса отложила папку в сторону и, чуть наклонив голову, посмотрела на него.
— Да-да, — быстро проговорил Игорь, избегая встречаться с ней взглядом. Странное обращение к нему, написанное явно Василисиной рукой, всё не покидало мысли.
«И как давно Морок превратился в дорогого Влада?» — ещё один из бесчисленных сюрпризов этого дня ввёл Игоря в ступор.
— Вот и чудесно, — улыбнулась Василиса, но через мгновение сразу приобрела серьёзные черты лица. — А пока я бы предложила не ходить вокруг да около, все мы знаем, для чего тут собрались. Да и отчёт Совету мне надо было сдать ещё до обеда, а сейчас уже далеко за полдень, — сжав губы, она повернулась к Ядвиге.
Безрадостно усмехнувшись, Ядвига со звоном поставила чашки на стол. Было видно, что начинать разговор она явно не хотела, только вот почему? Неужели догадки Игоря, на которые его надоумили милая Василиса и долгие блуждания в подземелье, впрямь верны? В глубине души он надеялся, что да. Не притрагиваясь к чаю — брать что-то от рыжей ведьмы Игорь не хотел, мало ли что она могла подлить туда, — он скрестил руки и облокотился на спинку стула. Вскинув бровь и чуть прищурившись, Игорь с показным безразличием посмотрел на Ядвигу. Он прекрасно понимал, что она явно не расскажет что-нибудь такое, о чём бы он сам не знал. Своими глазами как никак видел!
Игорь вновь оказался прав. История про детей, которые отправились в подземелье посреди ночи за зеркалом пророчеств и встретили там злого-презлого Морока — ничего интересного. Даже про Алёнку было брошено лишь несколько фраз, словно Ядвига старательно избегала как-либо упоминать её. Разве что удосужилась подробно рассказать про обычных людей, которым посчастливилось столкнуться с магией да про пробудившегося хранителя. Пока милая Василиса внимательно слушала и делала записи в невесть откуда взявшемся блокноте, Игорь всё никак не мог отделаться от странного чувства недосказанности. Всё же дети должны были описать свои ночные похождения во всей красе, одна Алёнка чего стоит, а про парней он и вовсе молчал. Они явно не походили на молчунов, лишь рассказ Жени должен был превратиться в целую летопись — пустомеля ещё тот.
— Вы меня извините, Ядвига Петровна, — решился прервать её Игорь, — но я очень сомневаюсь, что из детей не получилось и слова толком вытянуть.
— Они были в состоянии полного шока, один даже пару раз в обморок свалился. Не кажется ли тебе, Игорь, что они рассказать ничего толком не могли. Особенно обычные люди.
Василиса в явном напряжении забарабанила ногтями по столу. Она давно отложила свой блокнот и задумчиво прожигала пол взглядом. На лбу промелькнула морщинка, а руки потянулись к выбившимся из косы прядям. Игорь не раз замечал за ней подобное действие, когда волнение охватывало её полностью.
— Вот как раз обычные люди и должны были рассказать вам много чего. Видите ли, они ко мне как-то в библиотеку захаживали, говорят ребята много, особенно не по делу, — всё не отступал Игорь. Он в жизни не поверил бы в быстрый допрос.
— Вы про тех троих говорите, которых мы на площади видели? — встрепенулась Василиса. — С чего вы вообще взяли, что это они в подземелье пробрались.
— Василиса Васильевна, всё же для нашего с вами дела требуется быть очень наблюдательным, а поведение, которое описала Ядвига Петровна, уж очень напоминает мне эту троицу. Да и их взгляд на площади уж очень смутил меня — пристальный и напряжённый.
— Они не упоминали, что ходили в сказочную библиотеку, вероятно, ты ошибся, — нахмурившись проговорила Ядвига, она никак не была готова к знакомству Игоря и парней.
Игорь лишь расплылся в ухмылке:
— Правда? Надо будет потом лично спросить у Саши, Васи и Жени о том, видели ли они какие-нибудь странности. Знаете как они любят всё, — Игорь щелкнул пальцами, вспоминая подходящее слово, — престранненькое.
Заметив, как заволновалась Ядвига, Игорь внутренне заликовал. Блефовал ли он? Само собой. В этом обличии он лишь единожды встречался с Сашей и Васей, а Женя его и знать не знает.
— Значит, мы говорим об одних и тех же парнях, удивительное совпадение.
— Полностью согласен, Ядвига Петровна. Как только их угораздило впутаться в такую историю?!
— Твои знакомые только агрессивное поведение хранителя подземелья в красках описали, но оно и не мудрено — рядом с ними был Морок.
— То есть вы хотите сказать, что хранитель напал лишь на Морока? — Игорь скептически вскинул бровь.
— Да, ранее было использовано заклятие крови, которое делало его агрессивным лишь по отношению к Мороку, не более, — Ядвига медленно подошла к открытому окну и скрестила руки.
— А почему тогда вы сами сказали, что все дети твердили об агрессии дракона, если он должен напасть исключительно на Морока, — Игорь чуть прищурил странно заблестевшие глаза.
— Перепугались, вот и увидели всякое, — легко отозвалась Ядвига, делая глубокий вдох.
— Игорь, хранители подземелий крайне миролюбивые существа, я сомневаюсь, что детям могло что-либо навредить, ну кроме Морока, — Василиса медленно откинулась на спинку стула.
«Ага, конечно! Морок бы с превеликим удовольствием навредил им, именно поэтому он не позволил никому из этих остолопней остаться в подземелье!» — Игорь закатил глаза от подобных обвинений.
— Ты мне лучше вот что скажи, Игорь, — Ядвига особенно выделила имя, — почему я узнаю, что книжечку, которая надоумила Алёнку в подземелье отправиться, дал ты?
— Ума не приложу, как книжица про артефакты попала в руки к Алёнке, возможно, она по ошибке схватила её, когда за книгами ко мне явилась. Вам ли не знать, как Кот нагружает девочек учёбой, — Игорь усмехнулся и облокотил подбородок на руку. — Признаюсь честно, я читал про старинные артефакты и наткнулся на зеркало пророчеств, всё же оно могло помочь в поимке Морока. Но идею раздобыть его быстро отбросил, как только узнал, что подземелье, в котором оно находится, запечатано сильной магией. Не чаю, как только девочкам удалось открыть его, — он невинно улыбнулся и выжидающе посмотрел на Ядвигу.
— Меня тоже это крайне интересует, — пробормотала милая Василиса.
По всей видимости, она сама хотела затронуть эту тему, но никак не могла подступиться к ней. Надо и слова правильно подобрать, и про заклятие крови не сболтнуть — с чем он — Морок — прекрасно справился. Умение вести переговоры не забылось даже за века, проведённые в темнице. Великими князьями становишься не просто так или, как выразилась Ядвига, не за красивые глазки!
— Мы с Кощеем уже осматривали вход в подземелье. Вполне вероятно, что Морок сумел найти какую-то лазейку в заклинании, вот печать и спала, — ещё больше нахмурилась Ядвига, теперь уже смотря не на Игоря, а на Василису.
— Морок не волшебник, чтобы лазейки в заклинаниях искать, — твёрдо произнесла Василиса.
Игорь был готов вечность наслаждаться метаниями Ядвиги. А милая Василиса, сама того не подозревая, лишь подбросила дров в разгоравшийся костёр. Но, как бы ему не было жаль, беседу в подобном тоне надо прекращать — он уже достаточно узнал. Ядвига лишь подтвердила все его догадки — просто чудесно, теперь у него одной проблемой больше!
— А я думаю, что заклятие просто износилось со временем, такое ведь может быть, Ядвига Петровна? — полюбопытствовал Игорь.
Нельзя было сразу показывать, что он знает намного больше, чем бы хотела Ядвига. Знания — ценная вещь, которой можно запросто лишиться, если напустомелить всякого. Ядвига то ли с удивлением, то ли с немой благодарностью взглянула на него и уверенно кивнула в подтверждение догадки.
— Вероятно, заклятие изначально было произнесено неправильно, вот и получилось так, что подземелье запросто смогли открыть, — Ядвига медленно подошла к столу и чуть усмехнулась от вида аккуратно сложенных документов в папках. — Игорь, могу попросить об одном одолжении?
— О каком? — он заметно растерялся и неуверенно покосился на Василису.
— Мне бы с Васёной поговорить о своём, о девичьем, так что не мог бы ты выйти?
От подобной просьбы глаз Игоря чуть дёрнулся, так нагло его ещё никто не выпроваживал. Даже один пренеприятный московский купец к нему так не относился, а вот ему как раз было за что. Стоило только двери захлопнуться за Игорем, как Василиса встала с места и упёрла руки в бока:
— И как мне это понимать? — она нахмурилась и чуть закусила губу.
— Ума не приложу о чём ты, Васёна, — спокойно произнесла Ядвига, с притворным любопытством рассматривая стопки документов. — Я смотрю, ты уже готова забрать свой дневничок?
Ядвига знала, что Василисе крайне не нравилось, когда её подробный отчёт о Мороке называли дневничком, но ничего не могла с собой поделать. Хоть записи и выглядели как нечто важное, на деле они ничего из себя не представляли, а мимолётные пометки карандашом, которые Васёна, по всей видимости, забыла стереть, лишь создавали вид личного дневника.
— Документы я готова забрать, точно так же, как и отчёт о событиях этой ночи. Всё же в деле намечается большой прогресс, — холодно протянула Василиса, с показным равнодушием рассматривая многочисленные пучки трав на полках.
— Васён, не смеши меня: какой ещё прогресс? Следов Морока как не было, так и нет — он сам соизволил обозначиться, что жив. Как его только машиной или автобусом ещё не сбило? Насколько мне помнится, в семнадцатом веке жизнь выглядела по-другому, приспособился уже! Этот гад так просто не сдастся.
— Ты правда так считаешь? — Василиса оторвалась от своего крайне увлекательного занятия. — Тогда, ради Света, объясни мне, почему ты препятствуешь Совету?
— Ты так из-за своего работника обиделась что ли? Да ты взгляни на этого Игоря, я бы в жизни ему ничего важного не доверила, у него на лице нарисован один большой красный крест! — Ядвига всплеснула руками и подошла к Василисе. — Васёночек, пойми же ты, я как лучше хочу.
— Нет, не хочешь, иначе помогала бы в деле, а не намеренно скрывала информацию от моего сотрудника.
— Раскрой глаза, твой Игорь самый настоящий чудик в плохом смысле этого слова! Не нравится мне его взгляд, уж больно высокомерный! Это он тебе улыбается и глазками хлопает, а сам творит невесть что!
«Глазки ещё подозрительно голубые!» — хотела добавить Ядвига, но вовремя осеклась — обвинять без существенных доказательств, пусть даже и чудика, который ей не нравится, она не хотела. Тут надо что-то серьёзнее голубых глаз, у Кощея они тоже такие, но это не делает его Мороком. Надо просто продолжать узнавать информацию по крупицам и только потом набрасываться с неоспоримыми фактами. Если этот Игорь и впрямь напрямую замешан в деле о Мороке, то безосновательными обвинениями его можно только вспугнуть.
Со вздохом сев на стул, она устало посмотрела на Василису. Вот вроде перед ней стоит уже совсем женщина, член Совета Волшебников — пропади он пропадом, — а в сознании упорно всплывает та самая девочка шестнадцати лет, которая в жизни не использовала магию сильнее обыкновенных искр, чтобы растопить печь, боялась каждого шороха в темноте да мучилась кошмарами о трижды проклятом Мороке. Просто Васёна, а не Василиса Васильевна Премудрая.
— Васёна, милая, ты же прекрасно понимаешь, как я за тебя волнуюсь. Днями и ночами изводишь себя работой, ты круги у себя под глазами видела? Совсем бледная стала, света толком не видишь, окружаешь себя странными личностями, — Ядвига с грустью посмотрела на неё. — Ты хоть замечала, что этот Игорь на тебя как одержимый глазеет? Какой он дёрганный, громких звуков шугается, на колдовство как ненормальный смотрит? Или опять только одна работа перед глазами?
Василиса сжала губы. Она ничего не отвечала, а лишь смотрела куда-то в пустоту.
— А знаешь что? Я поняла, почему ты сотрудничаешь с ним, этот чудик твоего дорогого Влада напоминает, у того тоже крыша с терема слетала, только в разы хлеще, — с нотками издёвки произнесла Ядвига. — И не смотри на меня так, думала, я не увижу, как ты его в своих документах называешь?
Щёки Василисы вмиг залились ярко-красным, по всей видимости, Ядвига перегнула палку. Было тяжело сказать подобное Васёне, но в то же время Ядвига понимала, что никто другой не рискнёт упрекнуть Василису в подобном. Ядвига знала, с какой трепетностью велись все записи, но никогда особо не придавала этому значения — ну ведёт Васёна своеобразный дневничок, никому ведь от этого плохо не становится. Какого же было её удивление увидеть помимо записей допросов, Василисины личные пометки, в которых то и дело проскакивало имя этого убийцы, ещё и в столь странном обращении «мой дорогой Влад». Очень настораживало и то, что, судя по заметкам самой Васёны, Морок обращался к ней исключительно на «моя милая Василиса». Переписка двух сбредивших любовников, не иначе!
— Дело даже не в Игоре и не в Совете, — пробормотала Васёна, чуть прикрыв глаза, — дело в том, что ты не доверяешь мне. Ты знаешь, как для меня важно держать дело о Мороке под контролем, ты прекрасно осведомлена о том, что проклятие подействовало и на меня. И вместо того, чтобы постараться помочь мне, а не Совету, ты просто-напросто отдаляешься от меня, скрываешь всё непонятно зачем. Да если бы Игорь не заговорил о хранителе и обычных людях, то ты молчала бы! Точно так же и про вход в подземелье, ты думаешь, я поверю в твою отговорку об ошибке в заклинании?! — синие глаза застилала влажная пелена, но Василиса не позволяла пролиться и самой маленькой слезинке. — Ты просто молчишь, всегда молчишь. А мы ведь не чужие друг другу!
— Васёна, я… — Ядвига тут же вскочила с места, но была остановлена движением руки.
— Мне не нужны оправдания, мне не нужна жалость, — Василиса аккуратно смахнула несколько слезных капель. — А теперь, перед тем как уйти, всё же осмелюсь передать поручение Совета. Они требуют, чтобы все три ключа от портала в Сказочный мир, которые у тебя есть, были переданы на хранение. Чтобы ты знала, я была одной из тех, кто настоял на данном решении.
Ядвига не знала, что и ответить на подобное. Неужели Васёна всё это время принимала её ненависть к Совету так близко к сердцу? Она сама видела, как за одно мгновение рухнула маска холодной женщины, являя миру девочку, в которую не верит единственный близкий человек. И эта девочка её Васёна, которой она бессовестно врала.
— Я всё поняла, — сквозь ком в горле произнесла Ядвига. Она не нашла в себе сил и смелости отказать.
— Неделя, — прошептала Василиса, перед тем как бесшумно закрыть за собой дверь.
***
Морок долго не возвращался в библиотеку, после того как рыжая ведьма выгнала его из своей избушки, он тщетно пытался подслушать её разговор с милой Василисой. К сожалению, ему удалось уловить лишь пару слов о ключах, больше ничего важного или нужного. Он уже собирался плюнуть на всё это дело да скрыться куда подальше, но вдруг на пороге появилась милая Василиса, чьи глаза блестели от непролитых слёз. Было крайне странно видеть её такой. Хрупкая, открытая — тронь пальцем и рассыплется на тысячи осколков. Морок уже видел людей в подобном состоянии, знал, что в это время им просто нужен немой слушатель — и он, сам не зная почему, им стал.
Милая Василиса не делилась с ним своими тревогами, она лишь говорила обо всём чём только можно: о буднях директора Волшебного колледжа, о смешных случаях со своих работ, о многочисленных визитах в Мышкин, о своей странной любви к одуванчикам и сирени. Она была грустна, она хотела излить кому-то душу, а он — видеть её улыбку. С каждым словом, с каждым мгновением Морок вновь ощущал себя живым. Простым человеком со своими радостями и горестями, мечтами и целями, а не тем существом, коим его представляет каждый сказочный. Ему казалось, что подобные мгновения уже были или могли быть в другой, забытой им самим жизни. Жизни с златовласым призраком далёкого прошлого. В конце своих бесцельных блужданий, сам того не осознавая, Морок проводил милую Василису до небольшого дома, в котором она поселилась на время своего приезда. Она предложила встретиться завтра в «Лукоморье» для обсуждения важных дел, а он, как последний дурак, согласился, расплывшись в глупой улыбке.
Тёплые чувства, наполняющие его грудь, и впрямь знакомы. Они покоились в самых дальних углах разума, медленно растворялись под натиском сотен лет заключения, забылись, как и всякая история. Забылись, но не умерли. Они медленно расцветали, подобно цветку папоротника, о котором сейчас лишь слагают легенды. Всё же Морок был воистину глупцом, раз позволил себе вновь повестись на подобное.
Медленно отворив дверь в библиотеку, Морок, пребывая в состоянии граничащем между полной отрешённостью и ясностью ума, с трудом дошёл до стула и безвольно рухнул на него. Закрыв глаза, он уткнулся лицом в ладони. Глубоко вздохнув и тщетно пытаясь отогнать от себя прочь всякие думы, наполненные невесть откуда взявшимися воспоминаниями, Морок лишь яснее и яснее осознавал свою безысходность и глупость. Хотелось провалиться в глубины Ада, ведь только этого он и заслуживал — ничего иного.
— Идиот, — прохрипел он, — идиот, идиот, божедур полнейший! — Морок зарылся в волосы и с силой сжал их. Ничего не помогало избавиться от мыслей — ни боль, ни попытки заглушить их собственными словами.
— Игорь Михайлович, что случилось?! — раздался обеспокоенный голос Вани, мальчишка в одночасье подбежал к нему и встал напротив стола.
— Ты почему всё ещё здесь, уже девятый час. Разве домой не пора? — Игорь с трудом заставил себя перестать лежать безвольной куклой и нехотя приподнялся, облокотившись на спинку стула.
— Да вот вас дождаться хотел. Видимо не зря.
Сил не было даже на простой ответ, Игорь лишь медленно провёл рукой по волосам, убирая противно упавшие на глаза пряди. Хотелось, подобно милой Василисе, рассмеяться невесть над чем или забиться в непонятной бесшумной истерике, как когда-то в своей вековой клетке. Не позволяло всё это сделать только присутствие Вани, в глубине души он благодарил этого крайне надоедливого бесёныша. Он был единственным, кто не давал рухнуть окончательно — надо держать своё лицо пред другими!
— А хотите, я чай сделаю? — неуверенно воскликнул Ваня. — Мне не сложно, как раз чайник недавно вскипел.
— Давай, — сквозь ком в горле пробормотал Игорь.
На удивление, Ваня не стал донимать его расспросами и неуместными шутками, а наспех поставил две чашки и откуда-то достал полупустую пачку печенья. Тишина, полная тишина, которую нарушало еле различимое шуршание. Игорь не замечал, что перед ним очутилась кружка, пока не уловил пряный травяной аромат — маковый чай. Безразлично окинув комнату взглядом и чуть задержав своё внимание на мерцающей лампочке, он всё же попытался собраться с мыслями: ничего ведь действительно не произошло, просто он — Морок — осознал, что всё это время был полным идиотом. Потянувшись рукой к своей кружке, Игорь заметил с каким интересом на него всё это время смотрел Ваня, но почему-то обычно болтливый мальчишка мешкался, не решался нарушить затянувшееся молчание.
— Спасибо, — чуть слышно проговорил Игорь — тихие слова стали негласным знаком для Вани.
— Как всё прошло? — тут же прозвучал вопрос. — Неужели всё настолько плохо? Вас ведь не уволят?! Если что, то я готов подтвердить, что вы всё это время работали не покладая рук!
— Уволят? — в глазах Игоря промелькнуло удивление. — С чего бы?
— Ну как?! Вы меня извините, Игорь Михайлович, но я не сдержался и прочитал пару страниц из папки Василисы Васильевны; Морок такого шума навёл! — воскликнул Ваня. — Он ведь ещё, по всей видимости, всё это время в Мышкине был! А город-то у нас маленький, любой прохожий может быть Мороком! Вот я и испугался, что вам выговор могли сделать из-за того, что вы всё ещё его не обнаружили!
— Не волнуйся, об обнаружении Морока ты узнаешь одним из первых, в этом я не сомневаюсь, — безрадостно усмехнулся Игорь, отпив чай. — Иногда всё самое сокрытое, находится прямо перед глазами.
— Мне сестрица так же говорит, — Ваня потянулся за печеньем. — А что тогда у вас случилось? Василиса Васильна чем-то недовольна?
— Почему же, очень даже довольна, — с показным равнодушием произнёс Игорь.
Он всеми силами старался не думать, не вспоминать свою милую Василису. Её улыбку, её грустный взгляд и её столь странное обращение к нему — мой дорогой Влад. Всё это было полной ересью и чушью, на которую он, подобно глупому мальчишке, повёлся. Он даже знает свой исход — сожаление, долгие годы сожаления из-за своего неразумного поведения.
— Ты был прав, — медленно, останавливаясь перед каждым словом, отчеканил он.
От таких неожиданных откровений Ваня, едва не подавившись печеньем, зашёлся в приступе кашля. Он неверяще поднял глаза и пристально посмотрел на Игоря, вероятно ожидая, что ему всё послышалось.
— В каком смысле, прав?
— В том, что я глупец последний.
— Погодите-погодите, мы ведь про Василису Васильну говорим?! — решился уточнить Ваня. Игорь и не думал отвечать, а лишь продолжал всматриваться в плавающие чаинки. — Неужели вы ей что-то сказали?!
— Ничего я ей не говорил, как и она мне. Просто ходили вместе, она, как оказалось, считает меня хорошим работником, которому можно много чего доверить, а ещё она любит сирень, — Ваня не перебивал Игоря, а лишь внимательно слушал. — Завтра вот в «Лукоморье» идём для обсуждения важных дел.
— Позвольте узнать, а кто предложил дела пообсуждать?
— Василиса.
— Да это же прекрасно! Слушайте, Игорь Михайлович, нашли из-за чего грустить! Я себе уже столько всего надумал, а оно вот что! Знаете, моя сестрица тоже весь день ходила грустная, когда до неё наконец дошло, что её однокурсник Богатырёв не дурак, а просто-напросто нравится ей, — усмехнулся Ваня, расплывшись в улыбке. — Знаете, а ведь ваше обсуждение дел можно расценить как первый шаг, ваш первый шаг. Что вы там говорили, она сирень любит — дак нарвите ей целую охапку, только ленточкой перевязать не забудьте!
— Ленточкой? — недоумённо пробормотал Игорь.
Вдруг он весь раскраснелся, словно смысл Ваниных слов только-только дошёл до него. Захотелось возмутиться: как только этому Ване хватило наглости подумать о нём и милой Василисе в таком ключе. Но слова встали поперёк горла, ведь, если взглянуть правде в глаза, то Ваня был прав. Прав абсолютно во всём. Он сам не раз думал о Василисе, даже в полубредовых снах он видел не то её, не то еле различимые очертания златокудрой девушки.
— Я идиот, полный идиот, — Игорь истерично усмехнулся.
— Да что вы всё заладили? Прикольный вы, ворчите, конечно, иногда, ну а в остальном замечательный! Даже слов много смешных знаете. Погодите, точно, как я мог забыть?! — Ваня щёлкнул пальцами и полез в карман брюк. — Я, честно говоря, думал самую малость пошутить, но тут уже никакими шутками не пахнет! — он достал два чуть помятых билета и протянул их Игорю. — Вот!
— А это ещё что?
— Да у меня сестрица со своим хахалем хотели пойти на концерт Мальвины, но этим утром разругались в пух и прах. Ну и в порыве злости отдали эти билеты мне с требованием избавиться от них раз и навсегда. Ну вот я и подумал, что вам, Игорь Михайлович, и Василисе они куда нужнее, чем ближайшей мусорке! — Ваня улыбнулся во все зубы и, не дожидаясь пока Игорь выйдет из ступора, вручил билеты ему прямо в руки.
Не зная что и делать, Игорь безмолвно разглядывал столь неожиданный подарок.
— Вы это, главное завтра хорошо время проведите, ну, чтобы потом на концерт позвать! Я за себя так не переживаю, как за вас, честное слово! — Ваня неловко отвёл взгляд в сторону, но вдруг чуть ли не вскрикнул от удивления. — Ой, уже почти десять! Меня ж сестрица прибьёт, мне домой пора! — Ваня стрелой домчался к выходу, открыл дверь и резко, словно вспомнив что-то важное, остановился. — Удачи! — шепнул он, перед тем как окончательно скрыться.
Игорь — Морок — ещё несколько минут прожигал взглядом злосчастные билеты, а потом, аккуратно отложив их в сторону, истерично рассмеялся. Всё же матушка была права — жизнь его совсем ничему не учит.
***
Он не знал, где сейчас находится. Всё было в беспроглядном чёрном тумане. Не то Повелитель, наконец, наигрался с его душой, не то чернокрылый ангел нашёл новый изощрённый способ пытки. Было настолько тихо, что он — Морок — мог слышать собственное дыхание да удары сердца, отсчитывающие секунды его оставшейся жизни. Он не понимал сколько времени находится в этом странном месте, может, мгновение, а может, столетие — это не имело никакого смысла. Ничего уже не имело смысла. Вполне возможно, что все его последние воспоминания были не более чем бредовым сном человека, давно сошедшего с ума в четырех стенах своей клетки. Он не мог сбежать, мир не мог измениться настолько сильно, а милая Василиса никогда бы не посмотрела на него без отвращения. Глупое наваждение, которое он принял за истину.
Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Морок тут же ощутил затхлость и сырость. Его тело обдало невесть откуда взявшимся сквозняком, а слух уловил бьющиеся о камень капли. Он был в темнице — иначе и быть не могло! Взглянув на свои руки, он увидел железные оковы кандалов, одно только было странно, обычно проржавевшие и почерневшие от старости, они отдавали блеском, точно надели их совсем недавно. Осознание ударило его обухом по голове — нет, чернокрылый ангел не издевался над ним, это делал он сам, его запрятанные в дальних уголках разума воспоминания. Позади скрипнула дверь, Мороку не надо оборачиваться, чтобы узнать своего гостя. Он хорошо помнил тот роковой день. Уже как целый год он находился в плену бесовских отродий, они называли это справедливостью, кармой, судьбой. Даже слышать подобное противно. Тогда ещё он, не Морок, а Владислав, не смирился со своей участью, тешил себя глупой надеждой однажды проснуться и увидеть свои руки, вновь дотронуться до своего лица, просто вернуть себя. Мечты глупца, который не осознавал с чем связался.
— Даже после своего заточения ты продолжаешь приносить одни лишь смерти, Морок, — мужской голос эхом разнёсся по подземелью.
Маг, живший некогда в Сказочном мире, а ныне — существовавший в людском, с явным призрением смотрел прямиком на него. Словно это у него только что забрали единственную причину продолжать мужественно держаться, не оставлять мысли о столь желанной свободе, ощущать себя собой, Владиславом, а не Мороком — существом, недостойным даже облика. Лживая бесовская тварь.
— Мертва, — вынес свой приговор гость. — Удушилась простынями в собственной опочивальне ровно седмицу назад. Вероятно, ему тоже не долго осталось — молва быстро распространяется, — слова были хуже чем лезвие самого острого меча, вогнанного по рукоять в ещё живое сердце.
— Ты лжёшь, — уверенно произнёс Владислав. Маг мог говорить что угодно, но он — князь-освободитель земель людских — и слову не поверит.
— Седмицу назад прошёл год с твоего пленения и поражения армии, — звучал голос, лишённый всяких эмоций. — Эта дурёха всё рассказала своему милому и единственному, — он с явной насмешкой произнёс последние слова. — Ты наверняка знаешь, что раньше его сдерживал лишь твой статус.
— Она не могла, — ком в горле не давал ничего произнести. — Она…
— Она отчаялась, — закончил за него маг. — На твоих руках ещё две смерти, надеюсь, ты рад, — прозвучали последние слова колдуна, перед тем, как Владислав вновь остался в полной тишине.
Он напрасно бился о решётку с тщетными призывами, а после мольбами, чтобы сказочный вернулся. Он уже сделал своё дело — принёс весть о смерти. В тот день князь Владислав перестал держаться за мыслимое будущее, ничего уже не было, точно так же, как и его самого. Остался лишь Морок.
Следующие два неимоверно долгих года прошли как в тумане, чёрном беспроглядном тумане. Он уже был готов распрощаться со своим рассудком, но появилась она — милая Василиса. Одновременно похожа и отлична от призрака прошлого. В те времена Морок этого не видел, возможно чувствовал, пытался уловить до боли знакомые черты лица у Василисы, но старался не придавать им значения. Тогда он отрицал даже помыслы о том, что можно сравнить меж собою человека и бесовское отродье.
Морок мог и дальше погружаться в пучину былых сожалений, но, как говорится, у судьбы были другие планы. Все исчезло: и милая Василиса, и всякое напоминание о колдуне, и кандалы на руках. Темница превратилась в яблоневый сад одного московского купца. Морок уже знал кого он там увидит, но готов к этому не был. Он боялся вновь пережить последнюю встречу с ней, увидеть её лицо, почувствовать прикосновения к себе, услышать такой родной голос…
— Владька? — будто в насмешку над ним, раздалось где-то позади.
Он ощущал, как нечто с её голосом, тихой поступью всё приближается к нему. Трава под её практически невесомыми шагами чуть слышно шелестела. Она не спешила подходить к нему — растягивала пытку, наслаждалась его прерывистыми вздохами и тихими мольбами, чтобы всё закончилось. Морок ощущал, как она оказалась за его спиной, но повернуться боялся.
— Я скучала, думала уж, что не придёшь, — холодные руки покойницы нежно обняли его, а её голова осторожно легла ему на плечо. — Владь, а, Владь, что молчишь? Неужели не люба тебе стала? — грустно произнесла она, дотрагиваясь обжигающе ледяной щекой до его шеи.
Её дыхание не ощущалось — человек, давно похороненный в земле, не мог дышать. Пряди золотых волос выбились из её привычных кос и теперь покоились на плече Морока, чьё тело с каждым мгновением всё явственнее била мелкая дрожь. Он зажмурился, надеясь, что всё исчезнет, но покойница лишь сильнее прижалась к нему.
— Я тебя ждала, несмотря на все россказни бесов верила, что ты жив, — он знал, что в этот самый момент на её лице должна была появиться слабая улыбка.
— Тебя нет, давно нет, — собрав все силы, проговорил Морок, он почувствовал, как капля пота медленно стекала по лбу. — Ты мертва.
Она лишь рассмеялась над словами и дотронулась до его руки, аккуратно переплетая свои тоненькие пальцы с его.
— Какой же ты у меня дурашка, — чуть слышно прошептала она, но этих слов было достаточно, чтобы в глазах Морока предательски защипало, а сам он рывком обернулся.
Она была точно такой, какой он её запомнил: шелковая рубаха с необычайно широкими рукавами, красный сарафан, скроенный на новый лад, волосы цвета золота, в которые была вплетена лента, да венчальное кольцо с голубым камнем, при взгляде на которое становилось неимоверно больно. Но было в ней и отличие от своего прижизненного портрета — мертвенно бледная кожа, на которой нельзя было различить прежние веснушки, и иссиня-чёрный след, навечно охвативший её тонкую шею.
«Мертва», — кричала каждая крупица сознания Морока.
«Мертва», — говорили её некогда зелёные глаза, которые сейчас были затянуты белёсой пеленой.
Она была мертва. Мертва по его вине.
Она не выглядела злой, она не ненавидела его, она просто смотрела с грустью и улыбалась своей самой искренней улыбкой.
Зайдясь в приступе удушающего кашля, не понимая, где он находится, Морок рывком вскочил с места, но тут же рухнул на пол, запутавшись в непонятной ткани. Вокруг было темно, но слабые очертания предметов всё же виднелись, точно так же как и бледные руки, которые явно не принадлежали ему, но повторяли всякое действие. В ногах валялось покрывало белого цвета — страшные мысли разом пронеслись в голове. Неужели его похоронили точно так же, как и её? Свои-чужие руки забила крупная дрожь, резкая судорога прошлась по всему телу, не позволяя шевельнуться. Неимоверный страх обнимал его холодными девичьими руками, забирался под самую кожу, обнажая чёрную лживую дымку, которая и была настоящим Мороком. Дышать было невозможно, ему казалось, что это его шею обвило покрывалом из
её опочивальни, с каждой секундой сдавливая всё сильнее.
Морок обхватил себя руками, стараясь как можно сильнее сжать свои предплечья, пока волна боли не освободит его из кошмара. Подобные приступы не раз случались с ним как в отрочестве, так и в дальнейшей жизни. Поганый колдун был прав — он и впрямь становится припадочным. Постепенно дышать становилось всё легче, а пульсирующая боль помогала собрать мысли воедино. Никто не собирался его хоронить, никакие покойники не навещали его — всё это лишь дурной сон. Прямо сейчас он безвольно развалился на полу своих небольших покоев на втором жилье библиотеки. Была глухая и удушливая ночь, очередная ночь в новом, совершенно незнакомом мире. Утром он вновь предстанет перед всеми в обличии холопа из темницы — Игоря — и будет помогать милой Василисе в своей же поимке.
С трудом поднявшись на дрожащие от ещё не прошедшего приступа ноги, Морок медленно побрёл к окну. Глоток спасительного воздуха был просто необходим. С трудом справившись с чудными ставнями, он с глубоким вздохом облокотился на подоконник — ничего не помогало. Все мысли до сих пор были в том самом сне рядом со златокудрой покойницей.
По щеке предательски скатилась слеза, потом ещё одна и ещё. Он никогда не был из тех, кто не мог сдержать свои эмоции, будучи князем он бы просто не выжил, ели бы отдавался первому порыву. Но сейчас он ничего не мог с собой поделать, удушливые слёзы всё подступали и подступали, словно он вновь оказался в том злополучном дне, когда ему принесли весть о её смерти.
Их смерти. Теперь он знал, что колдун соврал, специально надавил на самое больное. Умерла лишь она — милая, светлая и не сумевшая дождаться его.
— Прости, — тихо прошептал он, уже не замечая слёз, а после сквозь силу улыбнулся. — Не находишь довольно смешным, что мы познакомились точно так же? Настало время поменяться местами, правда? — он вытер рукавом рубахи скопившуюся в уголках глаз влагу.
Действительно, эта ночь чем-то напоминала их первую встречу. Открытые ставни, слёзы, робкие откровения. Отличалось лишь одно — её больше не было и никогда не будет. Всё по его вине. Больше он никогда не увидит её лица, не почувствует нежные прикосновения, не услышит дорогое сердцу «Владька».
Всё это осталось в прошлом, в его далёкой жизни, которая больше никогда не повторится. Сейчас всё было по-другому, слишком по-другому. Ему надо будет отправиться с милой Василисой в «Лукоморье», пытаться всеми силами достать ключи от портала и отвести Алёнку к Повелителю, чтобы он великодушно вернул ему облик. Что будет потом, он не знал да и не хотел знать. Было как-то всё равно.
Сейчас хотелось лишь насладиться моментом, до боли напоминавшем о ней. О первой ночи знакомства.
