Babykook

Лето выдается жарким как никогда. Голова и так работает на пределе возможного, а погода добивает своей тяжестью. Не спасает даже включенный на всю мощность кондиционер, так вовремя купленный и установленный в студии. Толку, правда, от него, если котелок не варит. Время уже близится к ужину, а они почти не сдвинулись с мёртвой точки. Нет, Юнги не жалуется ни в коем случае, он обожает создавать музыку, сам сидит порой от рассвета до рассвета, не разгибаясь, пока муза не выдаст идеал, который наверняка станет шедевром, если грамотно все доработать. Сводящие мышцы спины и некрутящаяся шея давно стали его спутниками, что иногда заглядывают на огонек, когда он запирается в студии на несколько дней. Просто сейчас не та ситуация. Просто тогда он был в студии один. Черт возьми, он был один. Первая проблема — явная, снующая по студии маленьким тайфунчиком. Чонгук похож на щеночка, которого хочется затискать. На данный момент это единственное точное ему определение. Парень носится между двух хёнов с восхищенным взглядом и прямо-таки фонтанирует новыми идеями и заряжает вдохновением. Ну и кое-чем ещё. Вторая не такая явная, скорее, вечно присутствующая — Намджун. Мертвецки спокойный, осаживающий на поворотах и дающий трезвую оценку происходящему. Ну и изредка пытающийся поймать Чонгука, который вертится вокруг них, будто внутри — вечно работающий моторчик. Их взаимодействие отдаётся волной тепла и умиления. Намджун любит Чонгука по-особенному, это даже доказывать не нужно. Юнги немного тяжело. Даже, если честно, очень не немного. Бывают же такие моменты, когда тело недвусмысленно реагирует на кого-то из-за долгого отсутствия близости. И маячащий перед носом Чонгук, весь такой взвинченный и додельный, легче совсем не делает. Манит к себе, чертенок, аж зубы сводит. У Юнги пару месяцев не было нормального секса, поэтому он уже немного дуреет от того, что в студии находится такой Чон-заводной-моторчик-Чонгук и Ким-полнейшее-спокойствие-Намджун. Контраст неплохой, тут сложно спорить, и оба этим одновременно заводят и бесят. И все же большая часть сознания Юнги занята сейчас их младшеньким. Все-таки макнэ — полное воплощение покорности и ласки. Весь такой лёгкий, шустрый, с заразительным смехом, милейшее создание, которое хочется залюбить до смерти, а чьей — вопрос последний. Юнги очень хорошо помнит моменты, когда мелкий был младше и носился от него по студии с громким гоготом, пока тот пытался схватить его за бока, дурачась. Сейчас мало что изменилось, Чонгук все так же заразительно смеётся, улыбается и преданно смотрит в глаза, снует везде и лезет своим носом туда, до куда дотянется. Правда, кое-что все же изменилось: стоит Юнги, даже в шутку, начать флиртовать, младший подключается незамедлительно. А получается это у него мастерски: улыбается призывно, играет бровями и подмигивает, ухмыляется нагло и очень (очень!) недвусмысленно облизывает свои губы алым язычком. Просто ходячая провокация. На что этот самый язычок может быть способен — даже думать грешно. Но Юнги думает. Всё чаще. Всё жарче. Обычно это заканчивается тем, что он долго стоит в душе, пока не опустошит себя без остатка. Сдерживаться с этим ангелочком (читать: чертенком) с каждым разом становится всё труднее. Сцена легче не делала. Чонгук в секунду переключал какой-то секретный тумблер в своей голове, превращаясь в ходячую секс-машину, двигаясь развязно, грязно и пошло, сопровождая это такими одуряющими взглядами и оскалом, что становилось дурно. И тут уже не с ним, а он флиртовал со всеми направо и налево, прекрасно понимая, насколько много у него преимущества. И если же доводилось поймать этот хищный похотливый взгляд, можно было сразу капитулировать, подняв белый флаг. Такому Чонгуку нельзя сопротивляться. Такой Чонгук завел бы за угол и поставил на колени, приказывая работать ртом. Будто кто-то был бы против. После таких выпадов у Юнги обычно болит все тело: он пытается вытворить на сцене что-то нереальное, чтобы хоть как-то стабилизировать напряжение в своём организме, но, кажется, только вредит себе больше, нежели помогает. И все опять заканчивается долгим принятием душа и осознанием того, что Чонгуки давным-давно вырос и заводит своим существованием с пол-оборота не только образом на сцене, но и в обычной жизни, будучи милым и приветливым малышом для своих хенов. Но сейчас Чонгук ведёт себя как обычно, по-домашнему. Он до безумия любит Намджуна и восхищается своим Юнги-хёном, стараясь это незамедлительно доказать в моменте. Ком встаёт в горле, а язык нетерпеливо упирается в щеку, когда Намджун ласково чешет лохматую макушку Чонгука, а тот преданно бодается в руку, точно котенок. У этих двоих своя особая связь, Юнги не уточнял какая. Ему все еще трудновато выходить из своего закрепившегося образа недотроги, но даже он сейчас дурашливо лохматит и так растрепанные черные кудри под протяжно-весёлое «ну хёееен!». Чонгук сегодня слишком неугомонный. Невыносимо милый. Одуряюще очаровательный. Эпитетов много, дайте только бумагу и ручку. В студии Мина только они втроём, и уже несколько часов пытаются не уничтожить имеющиеся у него в запасе черновики. Идея создать совместный трек с быстрой и агрессивной читкой в куплетах и чарующим припевом от их самого талантливого ведущего вокалиста теперь кажется самой жестокой, которая только могла прийти в голову гения-Юнги. К самой-то идее претензий нет никаких. Ее поддержали сразу и стали накидывать кучу идей. Только вот их оказалось недостаточно, чтобы насытить и без того вечно недовольного своей работой Юнги. Как-то становится жарковато. Не снаружи — в помещении, а почему-то внутри. Разрастается не спеша, опаляя щеки румянцем и легким огоньком. Не спасает ни холодная вода, ни работающий кондер на полной мощности, ни серьёзный взгляд Намджуна, который явно что-то чувствует даже на расстоянии. А Юнги все более голодно смотрит на маячащую аппетитную задницу Чонгука и бросает многострадальный взгляд на Кима, буквально моля о помощи, а тот лишь посмеивается. Ким Намджун — мудрый лидер, знает уже каждого из них, как облупленного, и угадывает любое настроение по одному лишь взгляду. И что-то уж очень сильно веселит его в происходящем в студии, а что, Юнги пока понять не может. — Хён, может, сделаешь кондер потише? Чонгук потирает ладони друг о друга и морщит свой невозможно милый нос. — Прохладно как-то тут… Юнги скептически фыркает, потому что вот кому-кому, а ему совершенно не холодно. Зато жарко так, что хочется превратиться в айсберг и потопить какой-нибудь дорогущий лайнер в открытом океане. Будь его воля — он бы в этот кондиционер влез и сидел там, пока не отпустит. Но просьбу младшего он все же выполняет, прибавляя на пульте пару градусов. Не то чтобы он хотел заморозить их главный голос группы. Упаси господь такому случиться — его распнут прилюдно со всеми почестями. Просто Чонгук — в отличие от хенов, которые были к такому готовы и надели принесенные заранее толстовки, — в широченной майке, которая болтается на нем мешком, и не менее широких шортах выше колен, оголяющих идеально пропорциональные бедра. Накачанные, смуглые, абсолютно гладкие — Чонгук не сторонник растительности ниже головы и избавляется от неё при первой же возможности, что стало одним из пунктиков, потому что Юнги про это вспоминает постоянно. Подумать только — у Чонгука гладко везде. Можно только грезить, насколько чувствительна его кожа, насколько она бархатная и мягкая. Сложно выкинуть из головы. Как и то, что кто-то посторонний видел Чонгука полностью голым. Но, надо признать, такой прикид их младшему чертовски идет: майка подчеркивает точеные плечи и ярко-выраженные ключицы, да и чёрный цвет прекрасно сочетается с обновлённым чонгуковым рукавом, а здоровенные вырезы под мышками изредка открывают доступ глазам к красивой подтянутой груди и едва выступающим ребрам. Скульптура, которой могли бы точно заинтересоваться какие-нибудь итальянские мастера и ценители искусства. А еще Юнги клянётся, что видел, как блеснул маленький стальной шарик возле ореола левого соска (он абсолютно не пялился, не выдумывайте). Чонгук же всегда шёл против системы, Мин бы не удивился новому пирсингу, хоть и странно, как младший мог на него решиться, у него же такие чувствительные… Так, одежда, одежда, одежда! Про шорты лучше вообще ничего не говорить. Да и про то, как Чонгук ежится от холода и покрывается мурашками, тоже. Юнги мысленно воет от того, что через майку прекрасно видны два напрягшихся соска идеальной формы, и, если судить по двум дополнительным маленьким бугоркам по обе стороны от левого — тот все-таки проколот. И, если Юнги понимает толк во всех этих модификациях, больше полугода назад. Вот дерьмо… А он и не приглядывался. — Замёрз, говоришь? Сейчас согреешься. Юнги одним движением хватает младшего за шею и начинает тормошить, успевая забраться руками на оголенные участки кожи, игриво щипает бока, пока Чонгук заразительно смеётся и пытается вырваться. — Ну хён, хватит! Намджун-а, помоги! Когда ещё так получится (не)облапать мелкого. Юнги отпускает, лишь чуть помучив и получив от этого хоть крупицу того, о чем грезит уже достаточно долгое время, да и строгий взгляд Намджуна не располагает пока что к большему. Чонгук отскакивает от него, все ещё смеясь, и с наигранным возмущением сопит. — Я не просил этого! — ворчит он, скрещивая руки на груди, а Юнги нервно сглатывает, видя выступающие на предплечьях крупные вены. Особенно гармонично они смотрятся, где чернеют татуировки. Сейчас Чонгук, сам того не зная, выглядит достаточно властным, и было бы очень даже неплохо, если бы он… — Чонгуки, заберёшь доставку? Намджун — мудрый лидер, понимающий лидер, знает, когда надо вмешаться и разрядить обстановку. Или оттянуть неизбежное. Он смеющимся взглядом смиряет Юнги, который готов уже на стену лезть и истекать слюной, подобно одержимому. — Заодно согреешься, — добавляет он и мягко улыбается. Будь у мелкого собачий хвост, он бы им остервенело завилял. Чонгук с широченной улыбкой несколько раз кивает и резиновым мячиком выпрыгивает из студии, хлопнув дверью. — От тебя за версту развратом шпарит, ты что ж творишь-то, а… Намджун тянет Юнги к себе за руку достаточно резко и властно усаживает на свои колени, а тот даже особо не сопротивляется. Уже колом стоящий в уже чуть намокшем белье член идеально приятно потирается о грубую ширинку намджуновых штанов. Ким Намджун — мастер выдержки, даже Юнги, чьи инстинкты сейчас работают на максимальных мощностях, не заметил чужого возбуждения. На него ли насмотрелся, или же Чонгук так действует абсолютно на всех, Мин не уточняет. И даже при таком раскладе Намджун не торопится. Это его фишка — делать все медленно, тягуче, доводя до безумия своей неторопливостью. Поначалу. Потом же это все перерастает в какой-то неистовый звериный голод, от которого не скрыться ни одному смертному. Признаться честно, Юнги скучает по их шалостям, а их не было все эти треклятые два месяца из-за их плотных графиков. Намджун из тех, кто выжимает максимум из процесса: целует глубоко и властно, ласкает медленно и жадно, а потом трахает до искр из глаз именно так, как нужно. Юнги чуть вздрагивает, вспоминая, как скулил и извивался два гребаных месяца назад в этой же студии на этом же самом диване, пока Ким Намджун безбожно нагло лапал его тело, а потом выбивал каждым толчком из него дух и умоляющие стоны, держа за тогда ещё длинные волосы. На них у Джуна был лёгкий фетиш. А у Юнги — не лёгкий и на всего Намджуна сразу. Он первый и единственный, кому Юнги подставился по своей же инициативе. — Да он невозможный, блять… Юнги обречённо стонет и капризно хмурит брови, удобней устраиваясь на широких бёдрах Намджуна, пока тот со смехом обнимает крепче и похлопывает его возле коленок. Широкие ладони гладят, движутся по бедрам и смыкаются сзади на ягодицах, сжимают их, заставляя рвано охнуть. — И что же ты предлагаешь? Спрашивает как бы между прочим, лаская стройные бедра и снова сжимая ягодицы, а Юнги податливо выгибается, подставляясь под такую желанную ласку. Черт возьми, как же этого не хватало. — Пока не придумал, — шипит он возле пухлых губ и по очереди кусает каждую. — Но ещё раз он поднимет руки или нагнется — я свихнусь. Намджун в ответ только смеётся. И это лишь видимость — Юнги прекрасно чувствует, как сильно возбужден их лидер. Тут уже никакая выдержка не спасёт. Чонгук, будучи совершенно невинным созданием при них, завёл обоих, абсолютно ничего для этого не делая. Не спасает и жадный влажный поцелуй, которым его одаривает Намджун, сразу и бесцеремонно проталкивая язык в горячий рот. В этот раз он даже не пытается растянуть удовольствие. Крепко держит руками, не позволяя двинуться даже на миллиметр, прижимает к себе так жарко, что Юнги непроизвольно всхлипывает, чувствуя трение о чужой возбужденный член сквозь ткань штанов. Он принимает правила, расслабляется и отдаётся полностью поцелую, жадно вылизывает чужие губы, кусает их до ярко-красного, а потом все же опускается ниже. — Да чтоб тебя… — вырывается хрипло у Намджуна. — Куда ты?.. Юнги скалится и приникает губами к загорелой шее именно там, где судорожно дёргается кадык. Он обожает его шею, обожает этот выразительный кадык и пульсирующие жилки — их так приятно вылизывать. Намджун непроизвольно стонет, задыхаясь, потому что Юнги умеет жадно целовать, оставляя минимум следов на видных местах, и сейчас его умелый язык выводит на коже витиеватые узоры, распаляя ещё больше. — Это разве часть твоего плана? — хрипло спрашивает Намджун, чуть усиливая хватку. Все-таки задница у Юнги была создана для того, чтобы её сжимали, а после отшлепали. Чем Намджун и занимается, одаривая такие аппетитные ягодицы поочередными звучными шлепками. Сам Юнги абсолютно не против такого расклада, отзывчиво подмахивая задницей. — Заводит тебя Чонгук, а отдуваться мне? — У нашего золотого макнэ будет выбор, — порыкивает Юнги в его ухо и кусает возле серёжки. — У тебя его нет. Намджун хмыкает, но согласно кивает. Как тут отказать можно, если один очень умелый язык и рот могут довести если не до Гонконга, то до комы уж точно. Шорох падающих на пол пакетов с едой почти тонет в жарком стоне Намджуна, когда Юнги уж очень жадно лижет и кусает его шею. Бутылка с водой падает на пол следом и откатывается прямо к дивану, где сидят эти двое. — Ребят? Чонгук застывает в дверях с полным непониманием и нескрываемым любопытством осматривает хёнов. И любопытства сейчас в его глазах куда больше, чем страха и удивления. — Вы чего? — Малыш Гук-и, ты очень вовремя. Мин, наплевав на все нормы приличия, похож на змея искусителя: выгибается в сторону Намджуна, нарочно задевая его пах, а Ким плюёт и посылает свою выдержку, зажмуриваясь от удовольствия. В голове Юнги от здравых мыслей осталось ровно нихрена, а упустить такой шанс, как соблазнить их общего невинного крольчонка, будет настоящим преступлением. — Присоединишься? У Чонгука краснеют даже уши, а глаза и вовсе становятся похожими на два блюдца. Но Юнги готов поклясться на чем угодно, что видит в них некую заинтересованность. Неужели ему не показалось? — Присое… К вам? Само очарование. Теперь Чонгук действительно оправдывает то, что его называют крольчонком: огромные глазищи, приоткрытый от удивления ротик, обнажающий ряд белоснежных зубов, слегка подрагивающий от частых вдохов носик. Чонгук словно принюхивается, будто так сможет уловить весь этот разврат, что еще скрыт от глаз. Намджун ухает под Юнги от умиления, дивясь тому, насколько же их макнэ может быть милым и невинным сейчас, даже если на сцене вытворяет такое, что потом уснуть сложно. — Гук-и? Он протягивает к нему руку, мягко улыбаясь и внушая полнейшее доверие. Чонгук слегка затравленно смотрит то на неё, то на хёнов по очереди и громко сглатывает. В маленькой студии Юнги становится по-настоящему жарко. Теперь ему почему-то хочется попросить хёна понизить температуру. Градусов так на десять. Но вид этих двоих вызывает странное, но очень приятное ощущение в груди. Чонгук пока не понимает, что оно означает, но ему определённо нравится. Во рту становится вязко и жарко, а слюна густеет, заставляя шумно сглотнуть. Он все же решается, подходит и берет широкую ладонь своими тонкими пальчиками, и вокруг будто пожар разрастается. У Намджуна перехватывает дыхание напрочь, потому что Чонгук только что обрубил себе последний путь к бегству, ведь эту ладошку он уже точно не отпустит. — Милый, маленький дурашка-Чонгук… Юнги нехотя слезает с такого горячего тела и заходит за спину их общей маленькой невинности. — Ты когда-нибудь участвовал в таком, а, Гук-и? Чонгук чуть прикрывает глаза, сильнее сжимая пальцами ладонь Намджуна, будто лишь в ней его спасение. Он вздрагивает и шумно выдыхает, стоит ладоням Юнги провести по его талии. Она настолько же идеальна и изящна, как и весь Чонгук в целом. Манящая своими изгибами, на ней бы очень хорошо смотрелись не только руки, но и, грешно представить, ноги. Юнги даже губу закусывает от удовольствия. Их Чонгуки если не пришелец с другой планеты, то вполне может сойти за запретный плод, который уже практически в руках. — Даже если нет, мы тебя не обидим, — вторит Ким, чуть притягивая к себе. — Если ты откажешься, мы просто вернёмся к работе. Да черта с два они это сделают. По сути, этот вариант настолько нереальный, насколько они уверены, что Чонгук скажет им заветное «да». Но пока малыш колеблется, нужно его грамотно подтолкнуть к согласию. И Юнги делает это в своей излюбленной манере, в которой ему равных нигде нет — подключает свой язык. — Я… Ооох, хён! Затылок и шея покрываются мурашками, стоит Мину лишь разок лизнуть чувствительную кожу. Ладони на талии чуть сжимаются, он притягивает младшего к себе и лениво водит губами по коротким волосам на затылке, фыркает в кожу от лезущих в нос кудряшек, заставляя Чонгука содрогаться. Намджун с долей ревности рыкает, тянет его за руку на себя, пока тот не валится к нему на колени, а потом накрывает кукольную щеку свободной рукой. Чонгук приоткрывает ротик и рвано вздыхает. — Ты что-то хотел сказать, маленький? — шепчет Джун ласково в самые губы. Не целует, ждёт приглашения. Чонгук вновь прикрывает глаза, его ротик распахивается шире от ощущения близости, а тихий стон все же вырывается из груди, когда Юнги уж очень напористо вылизывает пульсирующую жилку. — Я… — он снова запинается, срываясь на хрип, и в этот момент Намджун все же целует его. Целует мягко, осторожно, придавая уверенности. Чонгук будто забывается, отвечая. Приоткрывает губы шире, толкается языком вперёд, отчего Намджун удивлённо вздыхает. Пальчики в его ладони чуть подрагивают, хватаясь за неё, как за спасательный круг. Намджун переплетает их пальцы и ласково чмокает младшего в нос. Чонгук едва заметно улыбается, заливаясь новым румянцем, и Ким очарованно целует каждую зардевшуюся щёчку, завершая свой путь на мягких податливых губах. — Ну, не молчи, котенок… Юнги вьется ужом возле него, урчит в ушко, покусывая горячую покрасневшую мочку, что вырывает из Чонгука судорожный всхлип. Мин диву даётся, сколько же чувствительных мест на теле их милого Чонгуки. Сколько неизведанно, сколько предстоит отыскать и сколько же можно будет пытать его ласками, проверяя на выдержку. — Ох, боже, Юнги… — все, что вылетает из его рта. Намджун не выдерживает и тихо смеётся, целуя зардевшийся носик. Чонгук преступно очарователен и одуряюще возбужден. Им придётся очень постараться, чтобы все прошло в нужном русле, а это значит — никакого звериного напора. С этим малышом нужна другая тактика. — Одно твоё слово, Чонгуки, — шепчет Намджун, водя губами по румяной щеке. — Лишь одно… Чонгук вздрагивает и сладко стонет, когда ловкие пальцы Юнги добираются до резинки шорт и дразняще играются со шнурками, что завязаны слабым узлом. Ткань плотно прилегает к телу, намокая от выступающих первых капель смазки. Он, забывшись, толкается бедрами к рукам и чувствует пахом грубую штанину Намджуна. Мир сужается лишь до конкретной маленькой точки — дивана, на котором восседает неизменный лидер и развратный манипулятор Ким Намджун. Кажется, в студии было чуть больше места, так почему же сейчас так тесно и жарко? — Да… — Ммм? Намджун пытается широко не лыбиться от радости, и это почти удаётся. Он игриво целует его в щеку снова, а потом в нос. — Точно? Юнги закрепляет согласие, забираясь рукой в вырез под мышкой и сжимает такой желанный и ранее недоступный левый сосок. С пирсингом. Черт возьми, все-таки с пирсингом. Пальцы жадно касаются холодных шариков на маленькой штанге, а затем и самой чувствительной бусинки, отчего Чонгук шумно всхлипывает. — Ч…черт… Да! Звучит уже куда увереннее, а в глазах Чонгука внезапно загорается подозрительный огонёк. Он призывно закусывает губу и смотрит Намджуну прямо в глаза, чуть сощурившись, пока Юнги вновь и вновь подтверждает свои догадки и радуется им, точно ребёнок, нашедший подарок на Рождество. Его шаловливые пальцы игриво пощипывают горячую кожу и добираются до второго соска, а потом, не выдержав, возвращаются к первому. Он запускает мысленно салют в своей голове раз за разом, все ещё не до конца веря: макнэ сделал новый пирсинг, и именно им с Намджуном выпадает честь всецело насладиться новыми видами и, самое главное, реакцией, ведь Чонгук стонет жарче, когда пальцы играются именно с левым соском. Юнги едва сдерживает себя, чтобы не сжать беззащитную горошинку с силой. Хотя его манипуляций, кажется, более чем достаточно: Чонгук ерзает на коленях Намджуна, загнанно дышит и сладко, как же сладко он постанывает, отзываясь на все ласки. Юнги же дуреет по новой. Он аккуратно пощипывает сосок, теребит за стальные шарики, чуть прокручивает серёжку и оттягивает, проверяя реакцию. Чонгук изгибается в сторону Намджуна, который очень вовремя забирается руками под майку, сжимая горячую кожу. Она идеально гладкая, и как же приятно ласкать её пальцами, изводя такого чувствительного макнэ. Намджун жадно водит ладонями по стройной талии, пояснице и подкачанной спине, плавясь от того, насколько отзывчиво реагирует на ласку Чонгук, как тихо и сладко стонет возле его губ, как беззащитно всхлипывает от переизбытка ощущений. И как же дуреет голова, стоит его поцеловать. Чонгук целует пылко и горячо, полностью отдаваясь в поцелуй. Он старательно вылизывает пухлые губы Намджуна, аккуратно прикусывает и делает все это настолько очаровательно и мило, что сердце заходится. Чонгук теряется в ощущениях, едва держась в сознании. То, что с ним делают его хены, просто не поддаётся никакому сравнению. Он буквально утопает в ласке и одуряющих поцелуях, изредка забывая делать спасительные вдохи. Все настолько тягуче и приятно, настолько мягко и одурманивающе, что хочется умолять о большем. Он сладко постанывает, не зная, куда себя деть и к кому больше прижаться. Юнги изводит сзади своим языком шею и затылок, попутно блуждая руками по груди, а Намджун ласкает и целует спереди, трется носом о его нос, всем своим видом показывая, что ожидать от этих двоих можно только самое приятное и самое вкусное. — Х…хен… Чонгук сам не знает, к кому обращается, но на его зов реагируют оба. Губы скользят по обе стороны его слегка влажной от слюны и пота шеи, водят по ней синхронно, доводя до уже более громких стонов. Последние здравые мысли капитулируют, оставляя лишь одно огромное похотливое желание позволить двум хёнам сделать с ним все, что они захотят. А мозг, не будь дураком, уже рисует все эти «что захотят» очень красочно и сочно, отчего Чонгук скулит и толкается в их руки ещё больше. Майка явно мешает и в данный момент жутко бесит, Намджун одним движением снимает её с Чонгука и отбрасывает в сторону, и сейчас, черт возьми, он очень понимает Юнги. Вид подтянутой груди, где игриво поблескивает пирсинг, сводит с ума. Надо признать истину, не требующую доказательств — их золотому макнэ идет абсолютно все. Чонгук весь такой беззащитный, горячий, залюбленный, сексуальный до безумия, такой сладкий и жадный до их ласк. Ким облизывается, пытаясь придушить голодного зверя внутри себя, который истошным волком воет в груди, и целомудренно целует каждый изгиб, аккуратно ведёт губами по коже, заставляя Чонгука нетерпеливо ерзать на его бёдрах. Мин едва не пускает слюни изо рта из-за открывшегося вида. Мышцы чонгуковой спины идеально красиво играют под кожей, которая блестит на свету от капель пота, из-за чего Юнги с характерным хлюпаньем вытирает собственный рот. Помогите, боги, не сожрать пацана целиком. Потому что очень хочется. А Чонгук, будто слыша, чуть оборачивается в его сторону, смущённо наклоняет голову, скрывая свои зардевшиеся щёчки и блестящие глаза опадающими на лицо кудрями, но от его хитрой ухмылки, что остаётся видна, крышу сносит начисто. Колечко в губе блестит призывно, добавляя пошлости и жара в этот парадоксально невинный вид. Такой контраст в одном человеке точно доведёт их обоих до ручки. — Невозможный, блять… Юнги жадно кусает смуглое плечо, сжимая обеими руками широко вздымающуюся грудь. Чонгук отзывчиво извивается и с придыханием поскуливает, не забывая ухватиться руками и за другого хёна. — Не напирай так, Шуга, — тянет Намджун, чуть отодвигая похотливые пальцы. — Ты же хочешь, чтобы нашему маленькому и милому Чонгуки было очень приятно? Чонгук покрывается мурашками на последних словах от того, как же будоражит и сладко сводит от осознания, что все делается исключительно ради него. А Намджун лишь ухмыляется, любуясь покрасневшими от смущения и возбуждения щекам. Малыш очарователен во всех смыслах и плоскостях. Проведя ладонями по чонгуковой груди, он, наклонившись, накрывает губами алую бусинку под протяжный и громкий стон Чонгука. — Боже мой, Намджун! Язык шустро гуляет по нежной коже, выбивая дух из тела, жалит самым кончиком серединку и вдавливает маленький комочек в кожу, вырывая из груди Чонгука жаркие стоны. Он начинает дрожать ещё сильнее, потому что Юнги подлезает под его левой рукой и игриво проводит языком прямо возле… — Ооох, нет… Стойте! Ммм… Пожалуйста… Чонгук начинает рвано ловить губами воздух и едва не теряет равновесие, повиснув на плече Юнги, когда тот начинает вытворять что-то невообразимое своим языком, лаская левый сосок и играясь с пирсингом. Сталь приятно холодит, Юнги дурнеет, как кот от кошачьей мяты, расслабляет губы, мягко целуя набухшую горошинку, и в финале быстро и безжалостно жалит кончиком языка самую середину. — Ох, ебаный боже… Намджун удивлённо фыркает от такого красноречия их крольчонка. Он тоже не остаётся в стороне, и если Юнги действует жадно и импульсивно, то Ким вновь делает все в излюбленной манере: медленно, изводя до высшей точки. Чонгук мечется между ними, откровенно поскуливая. Он дрожит и покрывается мурашками, стоит Юнги выпустить разгоряченный сосок изо рта и подуть на него для контраста. Намджун проделывает то же самое, и они уже оба тихо посмеиваются от того, как же очаровательно мило начинает хныкать Чонгук. — Ну… Ну, пожалуйста… Оооаах! Это так нечестно! Ну ребят! Ай! Чонгук практически не сдерживает себя, полностью отдаваясь ощущениям. Стоны рвутся наружу и уже прилично саднят горло, только это больше распаляет, нежели останавливает. Мысли сбиваются в кучу, стоит лишь осознать, что по телу блуждают сразу четыре горячие ладони, которые ласкают одновременно так нежно, так горячо и так страстно. Чонгук ловит себя на мысли, что был бы не против кончить без рук, если они просто заласкают его так, больше ничего особо не делая. Но у хёнов на него совершенно другие планы. — У меня сейчас колени отвалятся, — тихо ворчит Юнги, глядя на Намджуна. — Я бы предпочёл сидеть на чем-то мягком. — Зануда. Намджун хмыкает и сползает с дивана на ковер вместе с Чонгуком на руках, а Юнги с довольной улыбкой опускается рядом. Теперь они на одном уровне, и Мин с новым рвением прижимается сзади, толкаясь бёдрами в упругую попку в шортах. — Ты в курсе, что такие широкие штанины очень провоцируют? — мурлычет он ему на ухо, опуская руки на бедра. — В них же так удобно запустить руки… Покажи ему, Джун… Чонгук слегка испуганно вздрагивает и заходится в новом стоне, потому что Намджун забирается руками под штанины с таким похотливым видом и так горячо исследует бедра ладонями, что воздух застревает где-то в середине горла, даже не пропуская наружу очередной стон. Чонгук хрипит, запрокинув голову, а в его шею тут же вгрызаются зубы Юнги. Признаться честно, Чонгук концентрируется лишь на том, как горячие ладони так беззастенчиво и пошло гуляют сейчас по его бедрам, забираясь к самым чувствительным местам. Намджун смакует каждую его реакцию, гладит и массирует, добирается до уже влажного белья и, едва касаясь, проводит по нему пальцами. Чонгук всхлипывает, закусив губу, и толкается к ним, желая усилить контакт. — Чонгук-и… Намджун выводит его из этого сладкого транса, целуя щеки. — Ты же послушный мальчик? Он гладит его по шее, чуть сжимая возле дергающегося кадыка. — Ты хочешь сделать нам приятно? Чонгук преданно толкается бёдрами к нему и тихонько всхлипывает. — Хочешь, маленький? Юнги с хищной улыбкой начинает целовать его шею. — Хочу… Очень хочу… Чонгук шмыгает своим очаровательным носиком и несмело проводит руками по мешковатой толстовке Намджуна. — Я могу её снять с тебя? Откуда в нем появляется эта робость, и почему она так заводит, Намджун уже не думает. Он чуть отстраняется от него, накрывает подрагивающие пальчики и ведёт вниз к краю толстовки. — Ты можешь делать все, что захочешь, — говорит он ласково. — Мы с Юнги-хёном очень хотим посмотреть, на что ты способен. — Ты же у нас такой талантливый малыш, — вторит урчанием Юнги, опять пробираясь к заветной груди. Он ласкает его уже с большим напором, заставляя дрожать с новой силой. Чонгук откидывается назад, укладывая голову на его плечо, и сладко стонет прямо возле уха. — Отдай его мне, Джун. Мин буквально срывает его с таких удобных бёдер Кима, разворачивая к себе. Толкает в плечи, заставляя упасть прямо на широкую грудь, где Чонгука тут же ловят и обнимают горячие руки. Намджун держит его крепко, подставляя под Юнги, который остервенело облизывает свои губы. В его голове тысяча и одна идея, как довести золотого макнэ до безумия, но выбирает один из самых, по его мнению, безобидных. — Юнги-хён! Чонгук выгибается, упираясь лбом в намджунов подбородок, пока горячие губы и язык начинают свой безумный танец на его груди. Юнги жадно лижет ключицы, покусывает кожу, отчего та очаровательно краснеет. Слюны выделяется больше, стоит только подобраться к желанным уже ярко-алым набухшим соскам. Юнги голодным взглядом осматривает их и приникает губами к самому чувствительному — левому. — Всегда было интересно, повышается ли чувствительность из-за прокола, — тихо шепчет Намджун в красное ушко. — Расскажи мне… Чонгук не может ответить, захлебываясь от нового стона. Юнги добирается пальцами до второго соска и игриво щипает его, покручивает и несильно царапает короткими ногтями. — Хён… Мммм… Ох, боже… Стой. Я же… Оааах! Чонгук пытается приподняться, но оказывается зажат ещё плотнее между двух горячих тел. Юнги наваливается на него всем своим весом, пресекая любую попытку к бегству. Он неохотно выпускает такой вкусный сосок изо рта и начинает крутить пальцами уже оба. Чонгук вскрикивает и гортанно стонет в голос, выгибаясь и едва не скидывая Юнги с себя. — Строптивый крольчонок, — журит его Мин, нарочно щекоча чувствительные бусинки. Чонгук в ответ хнычет и скулит от удовольствия, призывно толкаясь бёдрами в пах Юнги. — Вы же сказали, что я могу сделать вам приятно, — канючит он, задыхаясь. — Я хочу… Ох! Ну Юнги, отпусти меня! Мин недовольно рыкает, но все же отстраняется. Он внимательно следит за тем, как Чонгук едва поднимается с груди Намджуна и садится между его раздвинутых ног, не забыв боднуть лбом колено лидера. Делает пару глубоких вдохов, а потом хитро стреляет глазами в обоих. — Вы сделаете все, что я скажу? Оба синхронно закашливаются от неожиданного вопроса. Чонгук же шмыгает носом и приказным тоном диктует: — Я хочу, чтобы вы разделись. Оба. На удивление, Юнги слушается первым. Буквально срывает с себя толстовку и штаны с бельём, откидывая их куда-то за диван. Вот он, весь готовый, только скажите, что ещё сделать. Чонгук громко сглатывает, даже привстав на коленях, когда перед ним открывается фарфоровая кожа торса и бёдер хёна. Юнги не настолько помешан на спорте, но его мышцы будто высечены из дерева. На груди пестреют бледно-тёмные ореолы, которые Чонгуку нравятся сразу же. Они идеальной формы, а небольшие бусинки сосков кажутся просто невероятными. В хёне все гармоничное, пока не тронутое, и это заводит. — Сядь к дивану, — сипит Чонгук, едва не пуская слюни. — И раздвинь ноги. Мин едва не кончает от таких непривычных для их Чонгуки тона и взгляда, но покорно выполняет приказ, откинувшись спиной к обивке дивана, и разводит в стороны свои невозможно-идеальные ноги. Ниточка слюны все же стекает с уголка рта к подбородку. Чонгук завороженно смотрит на изгибы тела, завершая путь на уже возбужденном до предела члене. Черт возьми, он просто идеальный: крепкий, большой, чуть утолщенный на середине, с крупной темно-алой головкой, из которой густыми каплями выделяется смазка. Вкусно. Юнги выглядит очень вкусно и маняще. Язык от нетерпения тяжелеет и толкается в обе щеки по очереди. Как под гипнозом, Чонгук встаёт на четвереньки и подползает к уже изнывающему от ожидания Юнги. — Не направляй меня, — говорит он уверенно, не отрывая взгляда от колом стоящего члена. — Я сам… Юнги закусывает губу, подавляя скулеж. Это ему точно снится или Чонгук переключил в себе тот самый тумблер? — Ты можешь делать все, что захочешь, хён, — говорит Чонгук, чуть обернувшись к Намджуну. — Пока я… — Понял тебя, солнышко, — перебивает его Намджун, тут же запуская руки на подрагивающие ноги. — Все, что только захочу? — Абсолютно все, — кивает Чонгук и смущённо улыбается. — Мне очень нравится, что вы делаете со мной. — Ох, малыш… Намджун приспускает его шорты вниз, обнажая лишь часть такой желанной попки, и с наслаждением прижимается губами к выгнутой пояснице. А потом достаточно больно кусает аппетитную ягодицу за оголенную часть. — Тогда черта с два ты будешь мне приказывать. Он резко стягивает с него шорты с бельём до колен, нависает сзади, толкаясь обнажённым бедром между ног Чонгука, и кусает за загривок. — Ты будешь очень славным и послушным малышом, если сделаешь своему любимому Юнги-хёну очень-очень приятно. Ты же любишь Юнги-хёна? Чонгук, явно стушевавшись, кивает. Он загнанно охает от очередного укуса и переводит взгляд на едва дышащего Юнги, который, кажется, уже вообще ничего не соображает. — Конечно, люблю, — отвечает Чонгук и тут же поворачивается к Намджуну своей внезапно ставшей невинной мордочкой. — И тебя люблю, хён. — Мой хороший… Намджун вновь переходит на нежность, игриво целуя красные ушки и чувствительные местечки за ними. Он замирает ненадолго, а потом зарывается рукой в лохматый затылок, наклоняясь вместе с ним к едва живому Юнги. — Тогда отсоси ему, малыш. Кажется, на этом моменте Юнги глохнет окончательно. Он во все глаза таращится на осатаневшего во всех смыслах Намджуна и на будто загипнотизированного им Чонгука и понять не может, что происходит. — Черт возьми… — только и вылетает из его губ. Намджун хмыкает и мягко давит рукой на затылок Чонгука. — Он будет делать все, что ты прикажешь, но обещай слушаться меня, иначе… Вторая ладонь ложится на упругую попку и с силой сжимает. — Придётся отшлепать тебя, — выдыхает Ким в его ушко. Чонгук раздумывает недолго. Крепкий литой ствол Юнги манит к себе, но прежде чем начать действовать, хочется немного посмаковать момент. Он опускается ещё ниже, опираясь руками на худые коленки Юнги, и шумно вдыхает терпкий аромат возбужденной плоти. Хён воздухом давится от такого, чем очень веселит его. Чонгук аккуратно трется щекой о влажное от пота и смазки бедро, жалит его своим юрким язычком, при этом глаз не сводит с почти одуревшего Юнги и нагло улыбается. — Вот же негодник… — хрипит тот и закатывает глаза. Намджун со смехом оглаживает округлую ягодицу и несильно шлепает по ней, а потом ведёт рукой по бедру наверх, забираясь по животику к груди. — Хочешь подразниться, а, малыш? Я тоже хочу… Чонгук покрывается мурашками от горячего шёпота, а потом и вовсе начинает хныкать, когда ловкие пальцы Намджуна начинают беспощадно ласкать чувствительный левый сосок. Юнги делал по-другому. Намджун никуда не торопится, вот кто точно умеет мучительно растягивать удовольствие. Волны сладкого возбуждения растекаются по всему телу. Чонгук отзывчиво выгибается, подставляясь под такую невыносимо приятную пытку. — Ну хён… — тихо ворчит, срываясь на нервный смешок от нового поцелуя в изгиб шеи. Он вновь трется щекой о бедро Юнги и зарывается носом в ямочку возле паха. Терпкий запах возбужденной плоти отключает сознание, поэтому уже через мгновение Чонгук приоткрывает свои искусанные припухшие губы и с тихим стоном берет в рот влажную головку. Чонгук не ошибся, его Юнги-хён действительно вкусный: терпкий, чуть солоноватый и до одури горячий. Головка приятной тяжестью давит на язык, смазка выступает из узкой щелочки уретры, которую Чонгук тут же жадно слизывает и смыкает свои пухлые губки на бархатистой коже. Если бы это было возможно, у Юнги бы точно посыпались искры из глаз. Это было сделано так нежно, так невинно, черт возьми, но одновременно жарко и пошло, что становится трудно дышать. Чонгук морщит носик, втягивая воздух, примеряется и уже более уверенно насаживается ртом на литой ствол, не забывая жалить языком нежные места. — Ну какой же ты… Боже ж мой… Юнги уже готов кончить, и ему стоит больших усилий сдержаться, ведь сейчас сжать член у основания у него не получится — территория полностью оккупирована чонгуковым жарким ротиком. Да и вряд ли тот позволит ему своевольничать. Громкий вскрик от удовольствия сдержать не выходит, когда Чонгук, изловчившись, насаживается на член до середины с характерным хлюпаньем и втягивает щеки, плотно облегая ими член. Намджун рвано дышит где-то сзади, наблюдая за стенаниями Юнги, и гулко рычит от его новых жарких стонов. Чонгук полностью увлечён делом, извивается и виляет попкой перед лицом Кима, абсолютно про него забыв. Такой расклад его не устраивает. Он молча оглаживает такие горячие и упругие ягодицы, чтобы потом звонко шлепнуть по каждой. И реакция на это ему очень нравится. Чонгук содрогается и вскрикивает, обдавая вибрацией член во рту. Юнги эхом скулит от удовольствия и непроизвольно зарывается рукой в лохматые кудри, прижимая к себе сильнее. Но Чонгук явно не готов ему подчиниться, тут же выпускает член изо рта и строго, с долей издевки, смотрит на него. Невозможные пухлые и влажные губы чуть кривятся в усмешке. — Нельзя, хён. — Чонгуки… Юнги все ещё ошарашен тем, что им теперь так нагло командуют, но почему-то руку все же убирает. — Я же сказал, что сделаю все сам, — Чонгук похотливо скалится и проводит языком по распухшим от трения губам. — Да ты маленький провокатор! Юнги хватает его за затылок и притягивает к себе, жадно вылизывая такой умелый ротик. Он довольно стонет, чувствуя свой же вкус на мягких губах и дуреет по новой, ведь Чонгук включается в игру, прикусывает чужой язык, жадно сминает губы с пошлым хлюпаньем и сладко-сладко скулит. Юнги едва отстраняется от него, потому что, видит бог, он откинется, если позволит целовать себя еще хоть минуту. — Хорошо, малыш… — шепчет он, потираясь лбом о его лоб. — Хорошо… Сдаюсь. Чонгук ласково бодает его в нос своим носом и вновь медленно опускается обратно. Юнги, готовясь к новому забегу, закусывает собственный кулак, глядя уже на кудрявую макушку. Его взгляд бегает по помещению, в надежде зацепиться за спасительную точку, но встречается со взглядом, полным похоти, напротив. Чонгук возвращается к нему лишь на секунду, чтобы жарко и мокро поцеловать, напоминая о себе, и тут же опускается вниз, насаживаясь ртом на член. Он максимально расслабляет горло и берет всю длину сразу под протяжный вой Юнги, а после и вовсе сжимает его стенками горла, доводя почти до истерики. — Боже, Чонгуки, да ты и правда талантлив во всем… — стонет Юнги, запрокинув голову. — Ебаный свет, ебаное талантище… Чонгук в ответ только бессвязно мычит, втягивая щеки. Член Юнги толкается в стенку горла, отчего то рефлекторно сжимается вокруг головки. Но, признаться честно, такие слова ему нравятся. И черт знает как, но Намджун это в секунду считывает. — Наш маленький талантливый малыш, — довольно урчит он, гладя Чонгука сзади по упругой попке и игриво по ней похлопывая. — Не думал, что ты так умеешь… Всего нашего Юнги и сразу. Умница, Чонгук-и, умница… Чонгук тихо всхлипывает и содрогается от новой волны удовольствия и возбуждения. Он блаженно мурлычет с членом во рту и тихо поскуливает, стоит пальцам Кима подобраться к его соскам. — Мой маленький, сладкий Чонгук-и… Член предательски дергается, обильно выпуская предэякулят. Чонгук растекается от неописуемого блаженства под сильными руками, покрываясь мурашками. — Нравится, когда тебя хвалят, да, Чонгук-и? Нравится, когда ты лучше всех? Чертов Ким-который-все-знает-Намджун! Он буквально упивается тем, как Чонгук становится еще более отзывчивым и податливым. Ласкает гладкую кожу до мурашек и поджатых пальчиков на ногах, шепчет на ухо хрипло и развратно, доводя до полной неадекватности. Чонгук едва балансирует на грани сознания, потому что, черт возьми, да. Ему нравится, когда Намджун так хвалит его. — Такой старательный, — урчит Ким и размашисто лижет ушко. — Такой чувствительный. Пальцы несильно ударяют по соскам, а после вновь начинают свою игру, пощипывая и покручивая их в разные стороны. Левый сосок действительно реагирует острее, Чонгук почти давится от собственного вскрика, но вовремя успевает сделать спасительный вдох носом. Чувствительная кожа будто сжимается вокруг штанги, одуряюще пощипывая. Такие манипуляции подталкивают к действиям, он начинает ритмично двигать головой, меняя угол. Выпускает изо рта почти полностью и снова насаживается на всю длину, доводя Юнги до безумия. Его член так потрясающе, так правильно скользит в его глотке, что можно кончить даже от этого факта. Признаться честно, Чонгук сам не понимает, как еще держится. Сил уже не должно было остаться, но что-то все ещё держит его на поверхности, позволяя отдаваться по максимуму. До его члена лучше не дотрагиваться вовсе, ведь все может закончиться за считанные секунды. А ему этого совершенно бы не хотелось. Он жалобно поскуливает от сладкой пытки, но не может сдвинуться с места — Намджун и Юнги почти не оставили ему места между собой хоть для какого-то маневра. Чонгук вновь всхлипывает, выпускает член изо рта, чтобы пройтись языком по все длине и ужалить несколько раз уретру. Он едва дышит, приоткрыв свой алый ротик, и облизывает губы, на что Юнги издает обреченный стон, толкаясь к нему бедрами. Одарив его хитрой улыбочкой, Чонгук меняет наклон головы и опускается еще ниже, впиваясь губами в поджатые яички. — Силы, блять, небесные! Юнги подбрасывает на месте. Чонгук мастерски посасывает нежную кожу, лижет ее старательно, трется о внутреннюю часть бедра своей щекой. Он почти отключается, погружаясь в новую игру с Юнги, но из нее его вырывают короткими щипками по соскам. Этого хватает, чтобы Чонгук негромко вскрикнул и застонал вновь. — Такой чувствительный… — Намджун оттягивает в стороны пульсирующие бусинки и отпускает, на его слова и Чонгук, и Юнги стонут синхронно. — Ты просто чудесный, малыш… — Чудесней не придумаешь, — хрипло шепчет Мин, запуская руку в мягкие кудри, когда Чонгук начинает играться языком с его головкой, а потом вновь с удовольствием берет в рот до середины. — Боже, какой же ты горячий, Гук-и… В этот раз Чонгук не сопротивляется, позволяет руке сжимать волосы на макушке. Юнги наклоняется и гладит его по щеке, пока тот смотрит на него своими большими глазищами, продолжая жадно посасывать член. И это так очаровательно, горячо и пошло одновременно, что дух из тела выбивает. Юнги бы смотрел на эту картину вечно, если бы было можно. — Тут ещё горячее, я уверен. С этими словами Намджун проникает пальцами между ягодиц и давит на самый центр узкой дырочки, беспощадно лаская ее быстрыми движениями. Чонгук вскрикивает, обдавая член во рту вибрацией, чем лишает Юнги остатков самообладания. Забывшись, он сжимает в руке чужие волосы и несколько раз давит на затылок, проталкивая член глубже в горло. И Чонгук спокойно принимает его, сжимая глоткой головку. Он двигает головой все более рвано, а Юнги беспомощно скулит и извивается под ним, толкаясь в такой шикарный рот. Его в дрожь бросает от влажного хитрого взгляда снизу, потому что Чонгук, теперь это точно известно, малыш непредсказуемый и очень умелый. Если он захочет убить его таким образом, у него точно получится. Но Чонгук подходит к своему делу со свойственным ему мастерством, блаженно закатывая глаза. Ему до одури нравится, как член Юнги скользит в его рту, нравится вкус и тяжесть на языке. Его шустрый язычок кружит по стволу, до куда может дотянуться, и выписывает на нежной коже такие узоры, что Юнги натурально хнычет в свой кулак, забыв, что рядом с ними его личная совесть (не сейчас, возможно, но все же) — Намджун. В уголках глаз Чонгука непроизвольно появляется влага, которую внимательный Юнги тут же стирает большими пальцами, а после вновь откидывается к обивке дивана, беспомощно скуля. — Ну-ну, полегче с ним, Юнги — Намджун мягко целует дрожащие лопатки. — Мы же хотим, чтобы Чонгуку было очень приятно. Чонгук на это лишь тихо всхлипывает. Он разводит ноги шире, открывая больше доступа к своему паху и заднице, и призывно покачивает бедрами практически в лицо Намджуна. — Ты смотри, какой хитрец, — хмыкает Юнги, довольно скалясь. — Да ему нравится. Что же ты хочешь ещё, малыш? Чонгук поднимает на него свои огромные глазищи и смотрит так, что воздух в глотке застревает. Это не их малыш Гук-и. Такого похотливого и дерзкого взгляда даже на сцене никогда не было. Чонгук чуть морщит нос, а потом глубоко вдыхает и вбирает в себя всю длину, упираясь носом в низ живота Юнги. — Ебаный свет! Юнги откидывается на спинку дивана и запрокидывает голову. Он явно уже на грани, и такие манипуляции точно легче не сделают. Так даже интереснее. Намджун же вовсю исследует своими ладонями влажную от пота кожу бедер, нарочно едва касаясь паховой области, лишь проводя по ней кончиками пальцев. Чонгук про себя довольно хмыкает и разводит свои стройные ноги шире, подается сильнее назад и упирается во что-то огромное и безумно горячее. — Уже не терпится, маленький? Намджун снова целует его спину от лопаток до поясницы, дразня языком обе ямочки. Ему бы очень хотелось сейчас подразнить языком кое-что ниже поясницы, но он не уверен, что Чонгук выдержит это в таком положении. Все-таки их малыш нужен им живым. Но, черт возьми, как же хочется… Чонгук едва не подпрыгивает, давясь членом. Он выпускает его изо рта и хрипло стонет, откашливаясь. Это ощущение ни с чем не сравнить. Язык Намджуна умело вылизывает его между ягодиц, толкается в центр, и Чонгук не может не пустить его внутрь, беззастенчиво стоная, сжимая ладонями колени Юнги. Он жарко и так сладко стонет, когда чувствует, как в него проникает кончик языка, и тут же возвращается к Юнги: кружит возле налитого ствола, водит губами по всей длине и чмокает головку, а потом, не сводя наглых глаз с почти одуревшего Юнги, облизывается и насаживается ртом на всю длину. — Да ебаный боже, мелкий! Юнги едва сдерживается, чтобы снова не толкнуться бёдрами вперёд в такой податливый ротик. Чонгук жадно принимает его, крутит головой, меняя угол, и обдает вибрацией от новых стонов. Надо признать, сосёт их малыш мастерски в любой ситуации. Вряд ли он делает это в первый раз, хотя, зная его таланты, Юнги бы не удивился. Он находит в себе силы приподняться, чтобы погладить румяную и влажную от пота щёчку Чонгука. — Какой же ты умница, — едва выдыхает он, а после опускает ладонь к шее. — Такой старательный… Чонгук преданно скулит, чувствуя, как тонкие пальцы крепко обхватывают горло. Дыхание затрудняется, но это только распаляет больше. Юнги едва не кончает от того, как чувствуется движение его члена внутри горла макнэ. Так идеально гладко, правильно, будто Чонгук был создан именно для того, чтобы сделать Юнги лучший минет в его жизни. — Ебаный свет, да это просто нереально, — хрипит он не то Намджуну, не то Чонгуку, не то самому себе. Ким хмыкает позади и уже во всю вибрирует языком внутри горячей дырочки, изредка толкаясь туда пальцами. Чонгук отзывчиво виляет в его сторону бёдрами, что только больше умиляет. Такой он у них податливый и жадный до ласки. Кажется, такая ему нравится больше всего. И Намджун продолжает ласкать его языком, вводя в него пальцы то по очереди, то сразу два. Чонгук все более рвано виляет своей попкой в его сторону, скуля еще громче. Жарко. Внутри Чонгука очень жарко и влажно. Намджун насытиться им не может, приникая губами вновь и вновь к такой очаровательной маленькой дырочке, лижет ее, дует, чтобы та сжалась на его пальцах сильнее, и снова лижет. Чонгук извивается уже всем телом, мертвой хваткой вцепившись в уже побагровевшие от его пальцев колени Юнги. — Хён… Чонгук выпускает член изо рта и чуть оборачивается назад. — Может, добавишь что-то… Покрупнее? Кажется, это не они его хотели развести на секс, а он их. Потому что от этого прищуренного взгляда Намджуну становится трудно не только дышать, но и мыслить. Он машинально хлопает себя по бедрам, забыв, что штанов на нем давно нет. — В моем заднем кармане, — вдруг говорит Чонгук и чуть выгибается от внезапно очнувшегося Юнги у его груди. — Там… Ох… Всё есть… Он запрокидывает голову и сладко постанывает, пока Юнги достаточно требовательно вылизывает его грудь, не спеша утаскивая к себе на колени. — Пускай ищет, а мы подождем его здесь, м? Он жадно впивается в умелый ротик Чонгука, и тот не менее жадно отвечает, обвивая руками его шею. Прижимается ближе и тут же начинает тереться членом о член Юнги. — Притормози, неугомонный, — Мин игриво кусает его за нижнюю губу. — Все самое интересное пропустишь. Намджун с трудом соображает, пока шарит по карманам многострадальных шорт, чтобы найти маленький тюбик смазки и несколько презервативов. — Да он готовился, черт возьми! Намджун выдыхает это с таким возмущением, что Чонгук непроизвольно смеётся и тут же захлебывается стоном из-за крепкой ладони Юнги на его члене. Тот водит по нему вверх-вниз так тягуче медленно, дразня и издеваясь, что Чонгук снова хнычет. — Ч…черт… Юнги, подо…ж… подож… Оаааах! Умоляю! Рука замедляется буквально в секунде от бурного оргазма. Чонгук едва справляется с собой, чтобы восстановить дыхание. Он снова смотрит на Намджуна, который присаживается возле них на колени, откупоривая тюбик смазки. — Думаю, для Юнги ты достаточно растянут. Ты же нам доверяешь? — хрипло говорит он, выдавливая смазку в ладонь, а после кидает ее Юнги. Чонгук замечает нетронутые презервативы, откинутые в сторону, и прекрасно понимает, к чему был вопрос. — Тебя тут так разрекламировали, — Джун кривит губы в одурманивающей похотливой усмешке. — Продемонстрируешь и мне, что ты умеешь, солнышко? Чонгук ойкает, когда его разворачивают лицом к Киму. Юнги выдавливает немного смазки на пальцы и вставляет в узкую дырочку, которая тут же жадно обволакивает их. В этот самый момент Намджун размазывает смазку по члену и приставляет головку в пухлым губам. Вишневый аромат ударяет в ноздри в перемешку с терпким запахом смазки и пота. Чонгук жадно вдыхает носом и чуть касается губами влажной головки. Намджун куда крупнее Юнги. Чонгук даже не уверен, поместится ли такая крупная головка в его рот, не говоря о всем члене сразу. Но как же заманчиво и вкусно он выглядит! Слюна выделяется обильнее, и Чонгук все же решается: открывает ротик и вбирает сначала головку, срываясь на очередной скулеж, пока Юнги самозабвенно трахает его пальцами. Внутри все пульсирует от дикого возбуждения и желания. Он шмыгает носом и берет в рот еще немного, успевая при этом выгнуться в пояснице, чтобы зажать член Юнги между ягодиц. Намека прозрачней трудно придумать. Но Мин Юнги не был бы собой, если даже в такой ситуации не подразнил бы милого макнэ. Он толкается несколько раз в сжатые ягодицы и прикусывает загривок. Чонгуки сейчас занят очень весомым делом, и Юнги может издеваться над ним как угодно долго. Они же никуда не торопятся. — Юнги, быстрее! Чонгук врывается в его мысли тайфуном, срывая пелену. Надрывный, хриплый от громких стонов и таких жарких прелюдий голос не потерпит возражений. Юнги же просить дважды не нужно. Он обхватывает его ягодицы и разводит в стороны. Чонгук призывно приподнимается, подмахивая бедрами в его сторону, и становится прекрасно видно смазанную, растянутую и заласканную дырочку. Внезапно в волосы вплетается широкая ладонь, тянет, заставляя поднять голову. Намджун черными от похоти глазами оглядывает его и ухмыляется. — Трахни его уже. Но стоит Юнги дернуться, тут же осаживает его. — Когда он тебе скажет это сделать. Властно прихватывает Чонгука за подбородок, поворачивая его голову в сторону. Тот явно теряет всю свою борзость именно из-за Намджуна, потому что голос становится более тихим и даже слегка загнанным. — Войди в меня… Он немного медлит, после чего добавляет уже уверенней то, что сносит крышу сразу же: — Весь сразу. И Юнги подчиняется. Приподнимает Чонгука, сжав такую идеальную попку в руках, и усаживает на свой член, входя до основания со звучным хлюпаньем и громким шлепком кожи о кожу. Быстро, гладко, в уже готовую мокрую и растянутую дырочку. Чонгук жадно раскрывается, обволакивает собой, сжимается вокруг так идеально правильно, не желая упустить ни малейшего мгновения удовольствия. Стонет протяжно и громко, упираясь губами в головку члена перед собой, и Намджун пользуется моментом, приоткрывает губы шире и проталкивает его в такой жаркий податливый ротик, упираясь в узкую глотку. В глазах темнеет сразу же, а мозг окончательно перестает работать. Чонгук чувствует себя потрясающе. Заполненный с двух сторон без шанса вырваться. Как же сильно его заводит и распаляет этот факт, и как же хочется уже начать двигаться хоть в чью-то сторону. Он выбирает Намджуна. Втягивает щеки, размашисто двигает головой и принимает в себя всю длину, сжимая горлом именно тогда, когда нужно. Ему стонут в ответ, зарываясь пальцами в многострадальные кудри, лишь обозначают контроль, не ведут силой. Чонгук и без этого дал понять, что прекрасно справляется. Он ерзает на бедрах Юнги, выбирая удобный угол, и сладко скулит, найдя нужный. Он урчит от удовольствия, слушая стоны двух его обожаемых хёнов, и призывно сжимается вокруг Юнги, заставляя того подавиться стоном. — Ах ты маленький… Юнги обхватывает его руками, крепко держа так, чтобы не было возможности отстраниться от Намджуна, и начинает быстро вбиваться в тугое отверстие. Тонкие музыкальные пальцы крепко держат за подбородок, а после оглаживают напряженную шею. Юнги ладонью ощущает, как остервенело двигается внутри глотки Намджун, и натурально дуреет, вгрызаясь в беззащитное чонгуково плечо. — Умница, маленький, — тихо порыкивает Джун, не сводя глаз с этой прелестной картины. — Какой же ты умница… Ему до жути нравится, как Чонгук прикрывает глаза и морщит носик, как его горло так отзывчиво сжимается вокруг него все сильнее, подводя к жаркому оргазму. Он выходит из его ротика в тот момент, когда Юнги входит в жаркую дырочку до основания. Чонгук капризно хнычет, извиваясь, тянется вперёд к Намджуну, высовывая язычок. Ему так понравилось это чувство заполненности, и ему совершенно не хочется с ним расставаться. — Ну хён… — канючит очаровательно мило, запинаясь от нового резкого толчка. — Куда ты… Ааах! Юнги проходится по бугорку простаты, заставляя сладко вскрикнуть. Чонгук жадно лижет свои губы и тянется к Намджуну, жалостливо заглядывая в глаза. — Ох, милый крольчонок, — Намджун с умилением гладит его по румяной щечке. — Хочешь его обратно? Чонгук остервенело кивает и поскуливает, бодаясь в ласковую руку. — Скажи ему, чтобы вышел из тебя, — говорит Намджун властным тоном. — Но… Но, хён… Чонгук недовольно морщит носик. — Чонгук-и. Ким проводит ладонью по его шее и чуть сжимает. Он абсолютно нагло игнорирует не менее обиженный взгляд Юнги, который, будто желая насладиться последними моментами, начинает ритмично вбиваться в горячее податливое тело. — Я хочу сделать тебе ещё приятнее, малыш, — Намджун наклоняется к алым губкам и проводит по ним языком. — Но для этого тебе нужно слезть с Юнги-хёна. Сделай это для меня. Чонгук покорно кивает и раздосадованно шмыгает носом. — Достаточно, — хрипло и сухо говорит он, обернувшись к Юнги. — Ты мне надоел. Мин с недовольным рыком шлепает его по упругой попке, упрямо толкаясь вперёд. Их игра в гляделки заканчивается победой Чонгука, и Юнги с обречённым стоном выходит из такой потрясающей задницы с ужасно мокрым хлюпаньем. Чонгук тут же сползает с его ног, придвигаясь к ногам Намджуна, и просяще скулит. Ким с улыбкой ласкает его, гладя и почесывая за ушками и под подбородком. — Хороший, послушный мальчик, — воркует он, целуя взмокший лоб. — Хочешь сесть ко мне на колени? — Хочу! Чонгук отвечает незамедлительно, едва не кидаясь на Намджуна, но тот вовремя удерживает его. Он ещё немного оглаживает распаленную кожу, массирует плечи и проводит короткими ногтями по спине до поясницы, а потом садится на ковёр, утягивая на себя Чонгука. — Хочу посмотреть на твоё личико, когда ты будешь принимать мой член, — скалится, заставляя заскулить. Чонгук едва держится от нетерпения, впиваясь взглядом в огромный толстый член. Его рот обманывать не может — Намджун действительно большой во всех смыслах. Анус сладко пульсирует, уже предвкушая, как сильно его будут растягивать и жёстко двигаться внутри. — Иди ко мне, малыш. Намджун протягивает к нему руки, и Чонгук буквально запрыгивает на них, прижимаясь к хёну. Горячая головка упирается в уже достаточно подготовленную влажную дырочку, но Чонгук не торопится садиться. Он самозабвенно целует Намджуна, обвивая руками его шею, стонет в поцелуй, пока его нагло лапают по всему телу. — Садись, Чонгук-и, — шепчет Намджун, проводя языком по припухшим губам. — И не вздумай отводить от меня свой взгляд. Чонгук шумно сглатывает и медленно опускается на горячие бедра. Член толкается в разработанную дырочку и входит внутрь с хлюпающим звуком. Гладкие стенки сразу же сжимаются вокруг него, буквально всасывая внутрь. Чонгук выгибается и громко стонет. Член Намджуна идеально горячо растягивает его изнутри, он всхлипывает от удовольствия и садится на член полностью, жарко выдыхая в губы Намджуна. Он смотрит ему прямо в глаза, но на моменте, когда член проходится по простате, непроизвольно закатывает их, за что незамедлительно получает звонкий шлепок по ягодице. Намджун хмыкает в его губы, ловит их и неспешно покусывает. Он приподнимает Чонгука за бедра и начинает двигаться внутри, задавая уже свой ритм. Внутри идеально гладко, смазано и горячо. Член скользит, не встречая никакого сопротивления, стенки лишь чуть сжимаются вокруг при особо резких толчках и когда головка толкается в бугорок простаты. Чонгук разводит ноги шире, пытаясь насадиться на член сильнее, и скулит в такт каждому толчку. Чего-то не хватает. Несмотря на габариты Намджуна, Чонгуку кажется, что он недостаточно заполнен. Его пронизывает волной удовольствия от мысли, что два хёна могут войти в него вдвоём сразу. Он выгибается в руках Намджуна и поворачивает голову к Юнги, насколько это вообще возможно в его положении. — Юнги-хён сделает все, что я захочу? Он призывно закусывает нижнюю губу. В глазах Юнги будто лопаются оба зрачка сразу — настолько они чернеют. Он подлетает к ним, пристраиваясь сзади. Намджун властно притягивает его к себе за затылок и глубоко целует. Их языки сплетаются в неминуемой борьбе, а жаркие причмокивания тонут в громких стонах Чонгука. Тот извивается между ними, теряясь в неописуемых ощущениях. Юнги прицеливается, подстраиваясь аккурат под Намджуном. Головка упирается в пульсирующую дырочку. Чонгук призывно скулит, приподнимаясь с члена, и выгибается для большего удобства. — Хочу… Вас двоих… — хрипло шепчет он. — Вместе… А вот и приглашение. Юнги разводит упругие половинки в стороны, открывая больше доступа, и толкается вперёд. Его моментально сдавливают мышцы, обдавая жаром со всех сторон. Узко. Как же одуряюще узко. Юнги чувствует головкой пульсацию второго члена и закусывает губу. Но посмаковать ему не дают. — Быстрее! Чонгук хнычет, изнывая, и сам опускается обратно, насаживаясь на оба члена, чувствуя, как Юнги уже легче проскальзывает внутрь. Все трое замирают, привыкая к ощущениям. Первым не выдерживает Чонгук, начиная вилять своей попкой. Юнги включается следом, сжимая и раздвигая упругие половинки ещё больше, входя глубже. Намджун лишь усаживается удобнее и одним резким толчком выбивает громкие стоны сразу из двоих. Чонгуку нравится, очень нравится. Он натянут как надо, заполнен до краёв, готовый кричать от наслаждения и восторга. Его буквально колотит от крышесносного удовольствия. В него толкаются ещё несколько раз, примериваясь и выбирая угол. В какой-то момент оба члена идеально соприкасаются друг с другом, что вполне служит сигналом к действию. Они двигаются в нем нарочно в разном ритме, не давая привыкнуть, и если один входит до основания, то второй почти выходит из узкой для них двоих дырки, а потом с бо́льшим напором вбивается обратно. — Ещё… Боже, ещё! Чонгук почти охрип от собственных стонов, а в момент, когда оба члена толкаются в него разом, кричит так громко, что закладывает уши. Ему хорошо, до одури хорошо, а широкая ладонь Намджуна, затыкающая его рот, только подстегивает быть ещё громче. Он капризно хнычет, когда Юнги тянется к губам Намджуна, вовлекая в мокрый и жаркий поцелуй. И Чонгук переходит на какие-то немыслимые ноты, сладко вскрикивая и виляя задницей, насколько это сейчас возможно, а потом и вовсе врывается в их поцелуй, вылизывая обоих. Они целуются уже втроём, лаская языки и губы друг друга, сбиваются с заданного ритма, но ни на секунду не останавливаются. Юнги начинает двигаться более рвано первым. Он сам ещё не понял, как так долго продержался, хотя хотел спустить в Чонгука, ещё когда был в нём один. Он с рыком кусает его за тонкую кожу на изгибе шеи и ритмично толкается внутрь, жарко выстанывая ругательства. Чонгук ответно стонет и сжимается вокруг них двоих, содрогаясь от каждого нового толчка. — Хочешь выйти из игры раньше всех? Насмешливый тон Намджуна отрезвляет. Юнги останавливается, глядя тому в глаза, и скалится. — Внимательно слушаю. — Малыш Чонгуки должен финишировать первым, — Ким ласково треплет макнэ за румяную щёчку. — А мы будем следующими, м? Он вязко целует их сокровище, забираясь руками между ними, и обхватывает сочащийся член. Юнги раздражённо цыкает. — Подвинься, громила. Чонгук вскрикивает ещё громче, когда на члене смыкается ещё одна ладонь. Не сговариваясь, они начинают двигаться синхронно и внутри, и снаружи, плотно зажимая Чонгука между собой, выбивая этим последний воздух. Слишком хорошо. До одури хорошо, заполнено, влажно, горячо и пошло. Сил даже на скулеж не остаётся. Чонгук еле сипит через саднящее горло, трепыхаясь между ними, и голову теряет от того, насколько хорошо и правильно они все делают. Тело будто подключают к сети: каждый толчок, каждое движение руками — реальный удар электричеством по телу. Сердце уже готово выпрыгнуть из груди и ответно клокочет под грудной клеткой на каждый горячий шепот, каждый мелкий поцелуй за ушком или в щеку. Чонгук плотно сжимает губы и блаженно зажмуривается, просто чтобы не начать умолять. В нем двигаются на пределе всех возможностей, а ему до безобразия хочется еще больше. Чтобы их было еще больше, хотя больше уже некуда. Не только он — все его тело умоляет о такой желанной и неминуемой разрядке. Его чувствуют подсознательно, нарочно мучают чуть дольше положенного, ласкают до цветных кругов в глазах и легкого оглушения. Чонгук беснуется между двух горячих тел, кричит и воет, не имея ни единого шанса глотнуть чуть больше воздуха, чтобы даже просто что-то членораздельное просипеть. Финалом становится одуряющий двойной поцелуй — оба языка, такие безжалостные и вкусные, ласкают его рот одновременно с двух сторон: тонкие губы — Юнги — хватают жадно и эгоистично, пытаясь занять больше места, пухлые и искусанные — Намджун — одуряют напором с крупицами нежности, а ритм, заданный вначале, сбивается, становясь более рваным и жестким. Чонгуку бы впору завыть от блаженства, что вот уже огромным валуном несется на него, сметая все на своем пути, но еще держится, хотя этой самой выдержки в нем — жалкая крупица. Он умоляет стонами, умоляет своими изгибами и вздрагиваниями, толкается в обе руки преданно и так отзывчиво, как только может сейчас. Внутри все сжимается сильнее с каждым толчком, разнося по телу одуряющие импульсы. Лёгкие горят от недостатка воздуха, а горло сильно саднит от криков. Последняя капля. Взрывается бомба. Чонгук с силой зажмуривает глаза и воет на одной ноте, захлебываясь. Оргазм накрывает такой сильной и крышесносной волной, оглушая и полностью ослепляя, что на секунду кажется, будто он теряет сознание. Разряды по телу становятся фатальными, само же тело готово лопнуть от переполняющих чувств и эмоций. Чонгук обмякает между двух тел, едва слышно сипя и дергаясь в сладких судорогах. Намджун подхватывает его за бедра, сжимая разгоряченную кожу пальцами. Он с нескрываемым обожанием и желанием смотрит на приоткрытый возле его лица ротик с пересохшими пухлыми губами, ловит тихие выдохи и едва различимый скулеж. Он приноравливается и вместе с Юнги толкается внутрь ещё несколько раз. Резко, но в меру, чтобы не навредить, а лишь продлить тот сладкий миг, в котором сейчас растворяется Чонгук, а после чего оба кончают внутри, заливая все горячей спермой. — Сладкий мой… Намджун ласково целует пересохшие от частого дыхания губы Чонгука, потом одаривает Юнги коротким чмоком в уголок губ, ловя его сытую улыбку, и первым выходит из все ещё пульсирующей дырочки. Неохотно, но на сегодня с их малыша достаточно. Юнги смакует ощущения ещё некоторое время, покрывая мокрую спину макнэ короткими поцелуями, и выходит следом. Для него тоже достаточно, пока не восстановятся силы. Они распластываются рядом на ковре, зажимая, уже не так сильно, Чонгука между друг другом. Намджун укутывает его своими объятиями, давая место и для Юнги, который не меньше хочет затискать их маленького умельца. Похоть сменяется почти что неконтролируемой нежностью, которую незамедлительно хочется отдать. И предназначена она лишь для Чонгука. Для их милого, старательного Чонгука. Они оба нависают над ним, беспорядочно целуя влажную от пота кожу на шее, на груди и плечах, низа не касаются — слишком рискованно. А Чонгук нежно мурлычет, фыркает и хихикает, толкаясь мордочкой в мощную шею Кима, тихо попискивает, когда руки начинают игриво бегать по телу, даря нежные и немного щекотные ощущения. — Ну хён! Кроме Намджуна больше некому. Чонгук смеётся, целует линию челюсти и вздрагивает по новой от дразнящих безумно чувствительную кожу пальцев. Юнги не отстаёт: гладит и слегка пощипывает кожу на влажном животике. Дразнит в своей излюбленной хулиганской манере, но от этого контраста только лучше. Чонгук лезет с поцелуями, получая ответ незамедлительно. Ким-понимающий-лидер-Намджун целует мягко, слегка лениво и до одури нежно, заставляя пальчики на ногах вновь поджиматься к стопам. Их ненадолго атакует Юнги, который, кажется, решил зацеловать все его едва двигающееся тело. Целует по отдельности каждый маленький пальчик и свод стопы, целует икры и колени, огибает бедра и возвращается обратно, покрывая поцелуями вздымающуюся грудную клетку. А Чонгук непроизвольно стонет в пухлые губы, чем только веселит Намджуна. — Тебе все ещё мало, а? Мало? — посмеивается тот, нежно целуя макушку. — Ненасытный кролик. — Не ругай его, — хмыкает Юнги, оглядывая младшего с нескрываемым обожанием. — Наш Чонгук-и заслуживает всей ласки мира. Да, малыш? Тот в ответ тихо хихикает и сладко потягивается в ласкающих руках. Возбуждение, уже не такое горячее, как до этого, а скорее приятно-тягучее, медленно растекается по телу, заставляя блаженно улыбаться. Чонгуку очень приятно и немного щекотно, он вновь тихо пищит от удовольствия, когда Юнги начинает дразняще целовать его живот и талию, покусывая её и при этом игриво порыкивая. — Затискал бы до смерти, — лениво шепчет он, проходясь языком по солоноватой коже. — Что думаешь, Джун? — Думаю, ты очень даже прав, — Ким с улыбкой лохматит чонгуковы кудри. — Покажи ему, как тебе понравилось. Чонгук удивлённо охает, не зная к чему готовиться, но стонет тихонько, растекаясь в руках от переизбытка нежности. Ее очень много, так прекрасно много. Намджун ласкает без напора, сжимает в руках несильно, едва касается кожи пальцами. Целует горячие щеки, трется о них носом, ластится благодарно и с любовью. Пальцы аккуратно массируют измученные соски, и те ярко отзываются сладкими импульсами, распаляя по новой. Чонгук даже не двигается — сил совсем нет, но довольно сопит в его шею и ищет руками второго хёна, а найдя, тянет к себе, чтобы поцеловать. Юнги и не против, старается целовать мягче, но все равно дразнит, укусив за нижнюю губу и чуть сжав зубами кончик носика. Такая игра обоим по душе. Чонгук фыркает и чуть мотает головой, но снова подставляется под поцелуи. Он слабо извивается, вытягивая руки над головой, и с одной ладонью тут же переплетают пальцы. Юнги же продолжает танцевать языком на нежной коже. Молочная карамель с солоноватым привкусом и терпким послевкусием. Чонгука бы впору если не съесть, то выпить без остатка. Вылизать каждый миллиметр дрожащего тела не составляет труда — Чонгук подставляется сам, только поворачивайте в какую надо сторону. Он лениво мурлычет и улыбается, добираясь рукой до головы Юнги, и путается пальцами в волосах. Чешет ласково и благодарно. И Юнги, по непонятным ему причинам и не так, как до этого, дуреет. Он ведет губами по сладко-соленой карамели вниз, опускаясь к вновь наливающемуся члену Чонгука, и быстро жалит щелочку уретры. И от тихого мелодичного стона хочется стереть себе память, чтобы услышать его еще раз. — Мммм… Оох, ну Юнги… Чонгук извивается в руках Намджуна, что держит его и целует, чуть отвлекая внимание, не зная, куда сбежать от такой нежной ласки, уркает в потную шею и жадно отвечает на каждый из поцелуев, которыми его одаривают. — Ты очень хорошо постарался, маленький, — шепчет Джун поощрительно и целует его в ушко. — Мы очень хотим показать, как сильно тебя любим. Можно? Будто ему нужен ответ. Чонгук фыркает в его губы и сладко стонет, давая этим согласие. Юнги его считывает, не спрашивая для себя дополнительно. Он с интересом осматривается и довольно облизывается, отыскав глазами заветное. Красивый. В принципе так же красив, как и его хозяин. Стыдно даже становится, что ему было уделено так мало внимания, пока они были заняты выбиванием воздуха из Чонгука. Пропорциональный (кто бы сомневался, у Чон Чонгука идеально все), в меру толстый, обрамленный венками, прилично длинный член. Темно-алая головка поблескивает каплями смазки и остатков спермы, отчего слюна во рту густеет моментально. Юнги сглатывает и бросает быстрый взгляд на Намджуна. Тот делает вид, что не замечает, полностью погружаясь в миссию — затискать беззащитного макнэ, пока тот не отключится от реальности. Предатель. Юнги возвращается к созерцанию прекрасного, примеряется, кружа вокруг подрагивающего ствола, вдыхает терпкий запах, давая себе пару секунд, чтобы одуреть до нужной кондиции, а после нежно прикасается губами к мягкой алой головке поцелуем. Чонгук мычит в чужой рот от удовольствия и почти задыхается от переполняющих его чувств. Вторым дыханием это не назовешь — лишь жалкие потуги выжать из тела остатки сил. Тело после такого бурного оргазма реагирует острее на каждое прикосновение, извивается слабо в тепле рук, но это так приятно, так сладко, что хочется скулить. И Чонгук скулит тихонько возле губ Намджуна, получая новые поцелуи. Вокруг тепло, так тепло от ласковых рук, хочется раствориться в них и никогда не вылезать наружу. Губы водят по бархатистой коже, едва касаясь и размазывая смазку. Юнги облизывается от нетерпения и все-таки вбирает в рот желанную горячую головку, смыкая на ней губы, и медленно выпускает изо рта. Тонкая ниточка смазки тянется за ним и капает на выступающую бедренную косточку. Юнги гулко урчит и наклоняется обратно, высовывая наружу язык. Он нежно и мягко обводит контур, накрывает лишь губами, посасывает головку и открывает рот шире, давая возможность выбора: или толкнуться внутрь, или терпеть сладкую пытку, пока хватит сил. Если они вообще остались. Чонгук явно выбирает второе, изнемогая от удовольствия. Он жмется к Намджуну сильнее, ластится, тихо поскуливает. Но его явно больше не хотят отвлекать, потому что Намджун целует глубже и ведет руками по груди, подбираясь к соскам. — Нежный малыш Чонгук-и… Пальцы мягко касаются чувствительных бусинок, ласкают без рьяного напора, но после всего пережитого это ощущается гораздо острее, заставляя извиваться от беспомощности. У Чонгука так сладко ноет все тело, так приятно бегают мурашки по коже, что голова кругом идёт. Внутри вновь начинает сладко пульсировать, требуя внимания. — Ты посмотри, как ему нравится, — умиленно шепчет Намджун. — Чонгуки любит, когда с ним нежничают. Обязательно примем к сведению. Что же будет, если мы поймаем тебя при всех и начнём тискать? Чонгук с придыханием негромко вскрикивает от смущения, замирает возле пухлых губ и протяжно стонет, потому что Юнги начинает шустро ласкать его член языком, причмокивая со вкусом, и берет глубже. Признаться, руки так и чешутся сделать с этим невозможным отзывчивым парнишкой какую-нибудь шалость. Так, чтобы он двигаться не смог до ночи. Юнги жадно и тягуче облизывает горячий ствол и нежно оглаживает ладонью мошонку. Все-таки слишком жестоко. — Юнги… Чонгук всхлипывает и непроизвольно толкается в его рот, а тот послушно принимает больше, расслабив горло. Его дурманят подкаченные ноги, что так беззащитно дрожат от нарастающего напряжения. Он гладит эти идеальные бедра, чуть разминает мышцы, перемещается ладонью на пах, массирует яички и под ними так нежно, что Чонгук натурально пищит, извиваясь, а пальцы уже вовсю ласкают мошонку, подбираясь к влажной пульсирующей дырочке. Покружив по ней кончиками пальцев, раздразнивая, Юнги довольно хмыкает, слыша тихие поскуливания Чонгука, а после проскальзывет внутрь одной фалангой, которую тут же жадно сжимают. — Х…хён… Чонгук залюблен и занежен так, что начинает хныкать. Намджун тихо смеётся, сжимая его в объятиях крепче, но ласкать беззащитные соски не прекращает. — Мы хотим, чтобы тебе было очень-очень приятно, солнышко, — шепчет он, покусывая мочку. Чонгук в ответ тихо хныкает, продолжая извиваться всем телом. Оргазм уже наливается приятной тяжестью внизу живота и обрушивается на него с новой силой, когда Юнги вставляет в него второй палец и начинает быстро двигать ими внутри. — Ещё… Пожа…аах… Ещё! Мышцы жадно обволакивают пальцы, а член во рту начинает пульсировать. Юнги толкается языком в уретру, дразнит ее, чувствуя, как она сокращается под языком, истекая смазкой, а потом полностью расслабляет горло и размашисто насаживается на член, доводя Чонгука до бурного оргазма. Он не такой сокрушительный, как первый, скорее плавный, сладкий и тягучий, но гораздо, гораздо мощнее. Чонгук дрожит от нового оргазма, выстанывая их имена в пухлые губы Кима, пока Юнги все быстрее двигает пальцами внутри и проглатывает все до капли. Он ещё немного посасывает горячую головку, заставляя её обладателя громко скулить, и выпускает член изо рта. Сыто облизнувшись, Юнги возвращается наверх, проводя знакомую дорожку из поцелуев до груди и укладываясь рядом с Чонгуком, перекинув через него руку. Слегка влажные кудри приятно пахнут шампунем, Юнги довольно зарывается в них носом, вдыхая сладковатый запах. Чонгук загнанно и рвано дышит, все ещё цепко держась за Намджуна, но стоит ему почувствовать тепло Юнги, как тут же начинает бодаться своей довольной мордочкой в его лицо. Намджун целует его в плечо и кладёт на него подбородок, убаюкивающе мыча себе под нос. — Ну что за ласковое чудо, а, — Юнги сыто облизывается и целует улыбающиеся губы. Чонгук довольно мурлычет, удобнее устраиваясь между ними двумя, буквально растекаясь по ковру. Он бегло целует каждого по очереди в щеки, жмется к обоим. В груди сладко и необъяснимо сжимается. Мозг, проснувшийся от коматоза, спрашивает — не будет ли тяжело теперь смотреть на этих двоих в повседневной жизни или на сцене. Чонгук почему-то расслабленно улыбается — даже если и будет, то из этого получится масса чего интересного, уж он-то в этом уверен. Внезапно он замирает и шмыгает носом. — Есть хочу. Он быстро выпутывается из их рук и несётся к забытым пакетам с едой под удивлённые взгляды Юнги и Намджуна. — Вот же веретено, — присвистывает Мин, глядя на маячащую, теперь голую, задницу. — С шилом в одном месте, — хмыкает Намджун, потягиваясь. Они переглядываются и синхронно смеются. — Затолкали так, что теперь усидеть на месте не может? — ржёт Юнги и пихает Намджуна в плечо, тот согласно кивает. — Вы что-то будете? Чонгук усаживается возле них, потроша пакеты и выкладывая коробочки с лапшой и мясом прямо на ковёр. — Тебя нам пока достаточно, — говорит Намджун и садится рядом, накидывая на плечи мелкого свою толстовку. — Оденься, замерзнешь же. Чонгук смущённо морщит нос, в который Ким его тут же целует. Юнги с подозрением хмыкает — уж больно заботливо трясется над мелким Намджун, или же просто так кажется. Чонгук — само очарование — буквально тонет в огромной кофте, из ворота которой виднеется довольная мордашка. Юнги, кряхтя, тоже поднимается, усаживаясь по другую сторону, и берет пакет с приборами. Раздает всем палочки и садится еще ближе, облокачиваясь на плечо Чонгука. Запах еды пробуждает дремавший доселе аппетит. Прожевав пару кусков свинины, Юнги откашливается, ловя очередную идею в своей невозможной голове. — Я считаю, что припев надо сделать полностью на английском, — говорит он с непроницаемым лицом, перемешивая лапшу в коробочке. — Чонгук бы прекрасно… — Ты сейчас серьёзно? — смеётся Намджун, кидая в него кусочек свинины. — И у тебя еще работает соображалка? Юнги язвительно кривит губы, цокает языком и наклоняется к Чонгуку. — Не верит в нас, ты погляди. Вот ведь… Чонгук фыркает и поджимает плечо к уху, когда Юнги с улыбкой трется о его шею носом, ища поддержки. — Ну хён! Не играйся! Можно заслушаться. Его голос сейчас до одури мелодичный, слегка хриплый после громких стонов, и, черт возьми, как же он потрясающе будет звучать в записи… — Пошли. Юнги подрывается с места и подхватывает Чонгука на руки, закинув на плечо. — Эй, положь мелкого! — лениво ворчит Намджун. — Дай ему нормально поесть, подождет твоя запись! — Искусство не может ждать! — отзывается Юнги уже в районе кабинки звукозаписи, ставя младшего на пол. — Нужно бэк записать, пока есть возможность. Он бесцеремонно заталкивает ошарашенного Чонгука внутрь и захлопывает за ним дверь. — Изверг, — Намджун хмыкает, поднимаясь с пола. — Дай вторые наушники, чтоб тебя… Чонгук маячит по кабинке в одной толстовке, изредка тянет её вниз, прикрывая голые бедра. Можно было бы сказать, что он смущается. Но нет. Чон Чонгук нихрена сейчас не смущается. Да и вряд ли будет в этой-то студии с этими двумя. — Дай ему штаны, ради бога, — сипло говорит Юнги, поджав губы. Нет, нового захода не выдержит ни он, ни остальные, так что лучше не провоцировать. — Сам бы оделся, — ржёт Намджун, но за штанами все же идёт. — Кто бы говорил, — бросает Юнги через плечо, усаживается удобнее в кресле, поджимая колени к груди. — Мои захвати тоже.