…
Это была необычная и нехарактерная реакция с ее стороны. Он нахмурился и почесал голову, энергично потирая глаза при этом. Она была не очень-то расположена к комплиментам. Неужели алкоголь подействовал на ее таким образом? Он вздохнул и позволил себе еще немного понежиться в мягкой утробе дивана. Они немало прошли вместе, после ее перевода в патруль СБЦ района Закеры и назначения ему в напарники. Ее стоический и волевой характер, вероятно, должен был противостоять его спокойному и расслабленному отношению к работе. Ему никогда не удавалось заставить ее улыбнуться во время дежурства, а она была не в силах заставить его заботиться о своей работе настолько, чтобы приходить в участок без опозданий — или хотя бы побриться вовремя, если уж на то пошло. Она была непреклонным протоколом, он — непредсказуемой импровизацией. Она была холодной безжалостной буквой закона, а он — открытым и всепрощающим духом закона, или, по крайней мере, считал себя таковым. Прямо таки образчик турианско-человечекого контраста. И их небольшое перетягивание каната по поводу того, как вести полевую работу, длится вот уже два года, изредка изобилуя пьяными спорами и колкими перепалками. Но на свете не было никого иного, кому бы он доверял больше, чем этой женщине. Если разбить шаттл СБЦ в центре незаконного игорного притона кроганов и пережить гнев его владельца, можно кое-что узнать о доверии. Тогда им пришлось прикрывать друг друга из всех сил. Забавно, но с тех пор он ни разу не пытался изменить ее мнение о важности стандартного протокола. А она, в свою очередь, теперь никогда не укоряла его за то, что он опаздывал или не брился, особенно тогда когда заживала его раненая рука. — Вот, попробуй это, — прозвучал ее жесткий и звучный голос. Она протягивала ему квадратный стакан с красивой янтарной жидкостью. Взяв у нее напиток, он осторожно понюхал его. Земной. Легкий и фруктовый. Она осторожно села на другую сторону дивана, подогнув одну длинную ногу под другое бедро. Напарница повернула голову в его сторону, потягивая свой собственный напиток — похоже, она «дозаправилась» им еще на кухне, добавив пару кубиков льда. Он прижался губами к бокалу и откинул голову назад. Янтарная жидкость имела насыщенный вкус: обжигающе горячая и дурманяще тяжелая, она четко ощущалась на нёбе и в горле, после чего на языке оставалось сладкое, приторно-медовое послевкусие. Спиртное оказалось гораздо более крепким, чем это можно было предположить по запаху, но это был приятный напиток. Что-то вроде коньяка или очень сладкого виски? —А на самом деле неплохо, — признал он, впечатленный, удовлетворенно чмокнув губами. — Что это? — Кое-что с Земли. Смесь меда и алкоголя, который люди называют «водкой». В недоумении он посмотрел на свой бокал, как будто в нем было золотое расплавленное сокровище, которое он только что выпил. Он повернул голову к ней: — Почему у тебя что-то такое… — Расслабься, это подарок человеческой девушки, с которой я подружилась на Земле. Она была довольно молода, поэтому, вероятно, не понимала, как отличается наш метаболизм, и что я не смогу это выпить, — напарница пожала плечами. — Просто рада, что мне наконец-то удалось кому-то его предложить. Он сделал паузу и почесал голову в недоумении, никак не ожидая услышать от нее такую историю. Его любопытство разгорелось: — Ты бывала на Земле? — спросил он с легким смешком. — Да. Думаю, это было четыре или пять лет назад. Продолжение программы военного обмена между Палавеном и Землей, помнишь такую? Я служила под началом некоторых человеческих командиров в качестве эксперимента по интеграции турианских солдат в земную систему вооружённых сил. Он почесал подбородок, внезапно поняв, почему она присоединилась к отделу СБЦ Закера, где большинство офицеров составляли люди. — Тебе понравилась Земля? Она посмотрела на него, ее шероховатый голос выдавал лишь намек на тоску. — Это холодное место для моего вида, намного холоднее, чем Палавен. Но у меня остались хорошие воспоминания о моем пребывании там. Ваш вид развил некоторые интересные концепции во время своей истории. — Концепции? — Ваша подготовка полицейского спецназа, ваша теория о ядерном сдерживании и взаимном гарантированном уничтожении… О! И на эти ваши «вертолеты» довольно интересно было посмотреть! Жаль, что ваши правительства утратили связь с учением древней Римской империи, ведь люди могли бы многое почерпнуть, узнав, как автократическое руководство толкает их к величию. Он застонал от разочарования. — А как же наша культура, наш вид в целом? — Люди сами по себе? — повторила она недоверчиво. — Ну… Меня всегда удивляло, насколько дружелюбен ваш вид. Насколько люди открыты друг для друга, — сказала она, украдкой делая глоток из своего бокала. — Был какой-нибудь интересный случай? — поинтересовался он. — Я видела, как многие приветствуют друг друга объятиями на традиционном фестивале, когда люди перелезают через своих товарищей и встают на их плечи, чтобы сделать самую высокую башню… А эти ваши смешные голограммы… — она повернула голову к нему, обвиняюще нахмурившись: — Как иногда говорилось: у вашего вида довольно чувствительная культура. Он рассмеялся над ее реакцией. — Это просто потому, что вы, турианцы, всегда такие подавленные и заторможенные. Нет, подожди… Это просто потому, что вы слишком зациклены, чтобы понять нас. — Пфе! — усмехнулась она на его замечание, слегка сместившись из стороны в сторону. — Знаешь, что было бы полезным для тебя? — продолжал он. — Экспериментировать с чем-то тактильным и осязательным. Они прям в рифму, не так ли? Понимаешь, о чем я? Что-то, что заставит твое сердце сбросить свой железный панцирь и пойти бум-бум. Понимаешь, о чем я? Потому что я имею в виду секс. Потому что турианцы… Она замерла и напряглась, было заметно как ее острые когти сжали бокал, а мандибулы гневно захлопали. — Это начало еще одной твоей нелепой шутки? — спросила она с раздражением. Он остановился, разинув рот и внезапно осознав, что не хочет злить ее из-за чего-то столь неуместного, как грязная шутка на счет ее вида. Он слишком уважал ее, чтобы дразнить подобным образом. Он быстро подумал, не выставил ли себя снова дураком. Скорее всего — пришла такая мысль. Но почему-то ему казалось, что он не сможет отказаться от своих слов, ибо это заставило бы почувствовать себя трусливым хамом. Необходимо было исправиться. Может быть откровенным с ней? Она ведь заслужила от него немного честности, верно? — Нет. Думаю, я на самом деле в это верю, — начал он, стараясь звучать как можно искреннее, но эта попытка была немного подпорчена его пьяной риторикой. — Я имею в виду, секс — это ведь здорово, правда? Это приятно. Интимная близость с тем, кто тебе нравится, доставляет удовольствие. Заставляет чувствовать себя весьма комфортно после этого, понимаешь? Она повернулась к нему, нахмурившись, похоже, неубежденная или все еще раздосадованная. Ее надбровные дуги и мандибулы угрожающе шевелились в тускло освещенной атмосфере. — Добавь к этому, тот факт, что секс снимает стресс, — бормотал он, немного потерявшись в собственных рассуждениях. — Выпустив наружу свои сдерживаемые фрустрации, ты станешь более бдительной к окружающим, более внимательней к нуждам команды, потому что о своих собственных уже позаботилась, понимаешь? Это даже отличный способ понять, как работает собственное тело! Что приятно, а что нет, где чувствительно, а где нет, понимаешь? Секс — это отличный способ познать себя. Она смотрела на него с уже меньшим гневом и, возможно, даже больше с замешательством, слегка выпятив мандибулы и наклонив голову набок. Он чувствовал, что не только с каждой секундой яростно роет себе могилу, но и, вероятно, вещает ей весьма духовный взгляд на такую откровенную вещь, как секс, прямо-таки в духе азари. — Так что да. Я действительно думаю, что тебе стоит почаще заниматься сексом с тем, кто тебе нравится, — он запнулся, понимая, что в его голове это звучало гораздо лучше. — Интимные отношения с тем, кто тебе нравится, — это отличный способ справиться со стрессом, укрепить доверие и улучшить состояние тела и разума… Я уверен, что… — он остановился на полуслове, ведь во рту у него пересохло, а в голове помутилось. Он рассеянно почесал голову, потягивая янтарный напиток, и только потом сообразил, что, возможно, еще немного спиртного сделает его аргументы более четкими и убедительными. Или наоборот? С чего он вообще решил завести разговор о сексе? Он резко вдохнул: — Я уверен, что есть… — Ты хочешь переспать со мной сегодня? — сказала она в тот же момент. — …хороший турианский парень, который… Что? Он сделал судорожное глотательное движение и повернул голову к ней. Ее лобная пластина была по-прежнему изборождена, а нижние челюсти напряженно сжаты, но взгляд был гораздо мягче. Ее стройное тело было повернуто к нему, но руки нервно скрещены на бедрах и крепко держали пустой бокал. На секунду показалось, что ему померещилось то, что она только что сказала, и что он перешел грань от сильного опьянения к состоянию — «совершенно в хлам». — Ты хочешь переспать со мной сегодня? — повторила она, медленнее, ее хриплые слова повисли в тишине комнаты. Она слегка наклонилась вперед, как бы для того, чтобы их головы оказались на одном уровне, ее пронзительные зеленые глаза изучали его лицо в поисках его реакции или ответа. Она резко выдохнула, ее горячее дыхание отдавало запахом алкоголя, немного напоминающую здобу. Он почувствовал, как сильно и гулко забилось его сердце. Она всегда была такой… милой? — Да, конечно, почему бы и нет, с удовольствием, — пробормотал он, почти про себя, завороженный ее зелеными глазами. — Тогда следуй за мной наверх. — просто сказала она, после чего поставила свой бокал и поднялась. Он закрыл глаза и помотал головой из стороны в сторону. Внезапно он осознал, что происходит, и, что, вероятно, последует дальше. Эта мысль, мягко говоря, была отрезвляющей.Часть I: Гостиная
17 сентября 2023 г. в 17:41
Часть I: Гостиная
— … и тогда кроган ответил: « — Оружие? Какое такое оружие? Это всего лишь моя сковородка!» — А? А? Вот это уже было неплохо, да? — он был уверен, что уж эта шутка вызовет у нее хорошую реакцию. Он прекрасно передал юморную суть, и даже дополнил ее небольшими театральными жестами и имитацией ворчания кроганов, что заставило бы любую азари из бухгалтерии разразиться оглушительным хохотом.
— Хм… никогда не слышала подобного раньше, — ответила она со скучающим выражением лица, положив голову на ладонь. Она смотрела на него в мертвой тишине изредка делая бесстрастный глоток турианского бренди, пока его улыбка и оптимизм, казалось, увядали на глазах.
Незаметное позвякивание кубиков льда в ее бокале заставило его осознать, что музыка давно прекратилась, а он просто стоит с протянутой рукой и улыбается, как идиот. Он не продержался и пяти секунд, прежде чем признать свое поражение.
— Ну же! — наконец выдохнул он, неуклюже развалившись на удобном диване. — Сколько еще нужно шуток, чтобы ты улыбнулась?
— Продолжай попытки.
— Турианцы вообще улыбаются? Или они так просто размахивают нижней челюстью, чтобы имитировать смех? — вслух задался он вопросом, прижимая обе руки к своей челюсти, чтобы сымитировать что-то вроде тревожного щелканья. — Вы вообще улыбаетесь? Или смеетесь?
— Ты не смог угадать, улыбаюсь ли я сейчас, — поддразнила она безразличным тоном, — но точно бы знал, если бы я смеялась. Это означало бы, что одна из твоих шуток удалась или, по крайней мере, была немного уместна, — новый глоток синего бренди подкрепил ее слова, а лицо озорно нахмурилось.
Он застонал и сместился немного, чтобы глубже прижаться спиной к мягкой обивке дивана. Она все еще смотрела на него, лениво сгорбившись на пуфике напротив, внимательно следя за тем, когда он начнет дуться, чтобы тонко позлорадствовать по этому поводу. Рассеяно опустив взгляд на низкий столик, отделявший его диван от ее пуфика, он тщетно попытался найти свой напиток среди множества разноцветных бутылок и бокалов. Ощутив внезапно сухость во рту он наклонился вперед, напряженно моргая, пытаясь осознать для себя тот факт, что уже изрядно набрался и находится на грани настоящего опьянения. Это означало, что ему, несомненно, можно было выпить последнюю рюмку перед тем, как отправиться домой.
Но он не мог разобраться в разношерстном карнавале алкоголя и закусок, который был представлен на столе. Слишком много цветов, слишком много этикеток, слишком много шансов, что какое-нибудь декстро-пиво, сидящее в засаде, снова отправит его в больницу. На столе царили недопитые и полусъеденные остатки их веселой вечеринки. Не каждый день СБЦ удавалось полностью перекрыть контрабанду красного песка человеческо-волуского картеля, что на несколько дней даже стало заголовком в новостной сети Цитадели, и, соответственно, заслуживало веселой вакханалии на всю округу. Согласно исконной традиции отделения СБЦ Закеры — «тянуть соломинку», именно ее квартира была «выбрана» в качестве места для вечеринки.
И, согласно этой старой традиции, они действительно весело разнесли ее квартиру.
Полосатые жалюзи пропускали яркий сине-зеленый свет в сумрачную квартиру и освещение в комнате, казалось, пульсировало в ритме гигантской неоновой рекламы «Розенков Матириэлс» снаружи. Все еще поднимался пьянящий и душный дым от оставленной элькором сигары, которая медленно догорала в одиночестве на кухонном столе среди созвездия пустых тарелок, пыльных крошек и кожуры от фруктов. То, что осталось от коктейлей и суши, было перенесено на стол в гостиной, когда вечеринка стала сходить на нет, а пол был покрыт странной стайкой подушек и круглых сидений. Стереосистема давно молчала, либо сломавшись от такого интенсивного использования, либо будучи посрамленной музыкальными вкусами ее пользователей.
Все ушли, оставив только ее — в роли хозяйки поверженной квартиры и его, опоздавшего на вечеринку, но уходящего теперь последним. Как всегда.
— О чем думаешь? — ее голос выдернул его из задумчивости.
— Размышлял немного о последней выпивке перед уходом. Но я не могу понять, что здесь — лево или декстро-джамбо из всего… этого, — ответил он, указывая на стол преувеличенно махнув рукой. — Я в настроении для чего-то… хорошего, но не слишком крепкого. Может быть, что-то немного кислое, но в то же время сладкое. Понимаешь? — он постучал по подбородку, изображая неопытность. — Что-то очень стоическое и непоколебимое, что-то, что может выбить искры из глаз, но заставит мое сердце растаять. Понимаешь, о чем я? Что-то…
— Что-то вроде меня, я поняла, — прервала она с безразличным вздохом. — Позволь угостить тебя.
Он издал смешок, когда она поднялась со своего места с напитком в руке. Она потянулась — с закрытыми глазами и вытянутыми мандибулами, согнув длинную руку — и просто поправила свой облегающий черный топ, застегнув его до самого воротника. Возвышаясь, она посмотрела на него сверху вниз, своими пронзительными зелеными глазами, контрастирующими с тонкими линиями красной боевой раскраски. Он замер, немного смущенный ее задумчивым выражением лица и долгим взглядом.
— Что? — фыркнул он, глядя на ее неподвижное лицо.
Ее мандибулы беззвучно раскрылись, показав ряды острых кинжалоподобных зубов, как будто она собиралась что-то сказать. Она напряглась, подняла голову и с силой выдохнула. — Ты хорошо поработал сегодня, — отрывисто добавила она. — Ты — гордость нашей команды, — и повернувшись, исчезла в направлении кухни.