Дача алхимиков

– Мои братья во Христе... – смиренно начал Эд, молитвенно сложив ладони. В общажной комнате моментально повисла тишина, а на полковника Элрика уставилось три пары ошарашенных круглых глаз. – Я тебе вроде просто брат... – неуверенно выдал Ал, сидевший на кровати Эда и листавший тяжеленный талмуд по истории алхимии Средних веков. – .. чё ты несёшь, Удивительный политик? – Рассел в недоумении часто-часто моргал, забыв про дымящиеся пробирки в собственных руках. – .. И кто такой Христ? – у Флетчера, сидевшего за Аловым столом, и так-то глаза были огромные, но теперь, казалось, просто занимали пол-лица. Эд, крайне довольный произведённым эффектом, хлопнул себя по коленкам, плюхнулся на кровать Ала и от души расхохотался. – Вы б свои лица видели, придурки!.. – Я тебе щас в морду пропишу – и посмотрим на твоё лицо, – Рассел погрозил ему кулаком, едва не выплеснув порыжевшую жидкость из пробирки себе на «типа белый» (на самом деле серо-буро-пошкарябанный от времени и участия своего хозяина в разных потасовках) лабораторный халат. – Чего это он ржёт?.. – Флетчер обиженно покосился на Альфонса. – Я не виноват, что не понимаю... Ал только развёл руками – сам не мог понять, что на брата нашло. А Эд, отсмеявшись (читай, справившись с криками чайки), закинул ногу на ногу и с ухмылкой обвёл всю компанию лукавым взглядом: – Не нарывайся, Блистательный товарищ, – сам знаешь, при попытке дать мне в морду я в долгу не останусь, а Флетчер вряд ли захочет вправлять нам обоим челюсти, – он подмигнул старшему Трингаму (который всё же вернул пробирку на историческую родину – на стол) и перевёл взгляд на младшего. – Про Христа, то бишь Христоса, то есть Иисуса рассказывать долго и нудно – если уж совсем коротко, то люди на том свете верят, что пришёл однажды такой чувак почти две тыщи лет назад и пожертвовал собой ради человеков – и получилась тамошняя религия. Короче, брат во Христе – это брат по вере!.. – Ну и сказал бы брат в алхимии или там, я не знаю, в Истине... – улыбнулся Флетчер, покачав головой. Эд только отмахнулся и уставился теперь на Ала совсем влюблённым взглядом: – А ты, булка, мне брат по всем возможным параметрам! Кроме одного... – Воздержись от описания подробностей нашей личной жизни, вряд ли Рассел и Флетчер хотят это сейчас слушать!.. – Ал, закрасневшись, фыркнул и замахал руками. – Ты думаешь?.. – Эдвард наигранно приподнял брови и изобразил живейшее удивление. – Не хотят?.. ну если ты настаиваешь... – Да что мы там не слышали-то? – Рассел дёрнул уголком губ. – В этом плане Удивительный нас не удивит, разве что вы прямо здесь и сейчас сексом займётесь, да и то... – РАССЕЛ! – в один голос возмутились Флетчер и Ал, первый – со смехом, второй – обиженно насупившись. – Что? – Рассел невинно пожал плечами, увернувшись от диванной подушки, пущенной в него Эдом (и поймав её, дабы ничего не снесла на столах с колбами). – На правду не обижаются... – Вы все просто неисправимы, – тяжело вздохнул младший Трингам, закатив глаза – но тщательно сжимая губы, чтобы не заулыбаться. – Так... Эд, к чему ты так некультурно нас обозвал? Эдвард, тоже слегка покрасневший и грозивший довольному Расселу кулаком, удивлённо поднял глаза. – А, я?.. – он нахмурился, но тут же просиял. – Да, точно, – у меня ж появилось предложение, от которого вы не сможете отказаться! – Мне уже страшно, – Альфонс усмехнулся. – Ну давай, жги. – Валяй, – небрежно махнул рукой Рассел, взгромоздившись прямо на стол между своими колбами с веществами разной степени взрывоопасности. – Мы все внимание, – подтвердил Флетчер, поправляя на переносице очки для работы с документами, – он вообще, обложившись книгами, писал реферат на завтрашнюю пару по алхимической медицине, когда Эдвард решил озадачить их. Старший Элрик выдержал театральную паузу – и, ослепительно улыбнувшись во все 32, выдал: – А давайте дачу на озере купим – вместо подарков на свои дни рождения! Повисла тишина – на этот раз довольно продолжительная. Эд морально готовился уже убеждать друзей и брата, что он трезв, здоров и не сошёл с ума... но те отреагировали совершенно неожиданно – в очередной раз доказав, насколько они все на одной волне (или, как бы проворчал Мустанг, насколько они все «дебилы» – по присказке «два дебила – это сила, три дебила – это мощь, а четвёртый рад помочь»). – А давайте! – Альфонс, у которого загорелись глаза, хлопнул в ладоши. – Найдём деревянный домик этажа так на три, посреди соснового бора, и будем туда на выходных мотаться отдыхать! – И чтоб там земли побольше было! – Флетчер в воодушевлении аж из-за стола вскочил. – Я там яблоки и груши посажу! И пионы! И ещё какую-нибудь сложновыговариваемую растительную гадость, чтоб Рассел и Эд её хренотенью обзывали! – А когда лето будет, после экзаменов, будем в озере купаться! – Рассел потёр руки. – А осенью грибы будем собирать! И белок кормить! Прикиньте Мустанг и остальные удивятся, когда мы их к себе позовём – раз уж мы большую часть года здесь, то чего страдать, спрашивается?! Эдвард, слушая все эти оживлённые рассуждения, растроганно улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не ляпнуть: «Ребят, я вас обожаю». – … так, ну что, когда поедем? – вывел его из раздумий деловитый вопрос Альфонса. – … поедем? – Эд приподнял брови. – Куда?.. – Как куда? За город, дачу выбирать! – фыркнул Флетчер. – Алё, полковник Элрик, приём, земля вызывает! – Да чего его спрашивать? – Рассел пожал плечами, зачем-то хлопая себя по карманам халата и озираясь вокруг, словно что-то потерял. – Берём деньги, заваливаемся завтра утром в часть, напускаем солидного туману… ой… – Братец, этот туман какой-то не очень солидный, – проворчал Флетчер, размахивая руками, чтобы разогнать клубы сиреневого дыма, весело повалившего из одной колбы. – Давай ты завтра его не будешь напускать, он химозный какой-то на запах, ещё задохнёмся!.. – Да не буду я, не буду, – старший Трингам со вздохом сложил ладони для обратной трансмутации – пока не рвануло. – … Ал, будь другом, открой окно, а то мы задохнёмся уже сегодня. – И не сможем завтра поехать покупать дачу! – подтвердил Альфонс, влезая на стол, чтобы дотянуться до ручки высокого (даже для него) окна. – … Вы что, серьёзно? Я ж это так… – Эд часто моргал. – Я думал, мы как-нибудь потом… после сессии… или вообще… – Никогда не откладывай на завтра… – поучительно начал было Ал, настежь распахнувший обе створки и впустивший в комнату тёплый майский ветер. Ровно в этот момент колба в руках Рассела разлетелась на мелкие осколки – Флетчер едва успел нырнуть под стол, чтобы ему не прилетело в глаз, Эд завалился на подушку, Ал вжался в угол подоконника – а главзав лабораториями всея Аместриса, придерживая свободной рукой рассечённую до мяса щёку, жизнерадостно выдал: – … то, что можешь взорвать сегодня! – Например… моё терпение? – прошипел Флетчер, вылезая из-под стола и окидывая брата таким убийственным взглядом, от которого у всех присутствующих побежали мурашки по спинам. – Поздравляю – взорвал… – Ой-ёй… – Рассел, нервно хмыкнув, попятился назад, умудрившись попутно вручить спрятавшемуся за подушкой Эду осколок горлышка колбы. – Братец, не надо… – На-адо. Очень надо, – промурлыкал Флетчер, закатывая рукава любимой зелёной рубашки повыше. – Ну Рассел, куда же ты… Мне надо тебе хотя бы щёку залечить… Не говоря уж о том, чтобы мозги на место вправить… – Да знаешь, щека-то как-то и не болит почти… – Рассел прислонился спиной к двери, пытаясь нащупать ручку. Кровь с той самой «не болящей почти» щеки уже закапала его халат и воротник серой домашней рубашки. – Ей-Фламель, Флетчер… – Я уж восемнадцать с лишним лет как Флетчер, – процедил сквозь зубы тот, неумолимо наступая всё ближе и ближе. – А вот ты… ты… ты просто… Решив не выяснять, что он там просто, Рассел лихо выскочил в коридор и со всех ног припустил по коридору. – А НУ СТОЙ, ТУПАЯ ТЫ ПАПАЙЯ! – заорал не своим голосом Флетчер, кидаясь за ним. – ТЫ! МЕНЯ! ДОСТАЛ! – Так ты сам за мной бежишь!.. – СТОЙ, ТЕБЕ ГОВОРЯТ! – Спасибо, но я побегаю – движение, это, говорят, жизнь!.. – ТАКИМИ ТЕМПАМИ ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ ВЕЧНО! – Не сердись ты так, братиш, это вредно для здоровья!.. – ДА У МЕНЯ ПОСЛЕ ТВОИХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ НИКАКОГО ЗДОРОВЬЯ НЕ ОСТАЛОСЬ, Я К ДВАДЦАТИ ГОДАМ ПОСЕДЕЮ НАХРЕН!.. – Так что, – как ни в чём не бывало спросил Альфонс, присаживаясь рядом с прифигевшим Эдом на кровать и приобнимая брата за плечи. – Поедем завтра выбирать дачу? Эдвард поднял голову, они с Алом уставились в глаза друг другу – и прыснули со смеху. – Поедем, поедем… – Эд ткнулся носом в плечо младшему и затрясся, издавая приглушённые крики чаек. – Если… ой мамочки… твой Авиценна… – СТОЙ, МАТЬ ТВОЮ, РАССЕЛ! – У нас же общая мать была, почему мою-то?.. – СТОЙ, МАТЬ НАШУ, РАССЕЛ, ЕСЛИ МНЕ ТЕБЕ ЕЩЁ И КРОВЬ ПЕРЕЛИВАТЬ ПРИДЁТСЯ, Я ТЕБЯ ПРИБЬЮ ТВОЕЙ ЖЕ БАКАЛАВРСКОЙ ДИССЕРТАЦИЕЙ! – А вот теперь мне правда стало страшно!.. – … не придушит Блистательного товарища раньше! – закончил старший Элрик, всхлипывая от смеха. – Ну знаешь… он сам виноват, – Ал, тоже истерично посмеиваясь, покачал головой. – Уж блеснул так блеснул…