Мой Лорд

Взгляд, что гордо устремлён куда-то вдаль, подбородок приподнят, и голова не смеет склониться без нужды. Он не преклонится не перед кем, ведь даровал ему Будда честь быть императором. На белом личике с фарфоровой кожей никогда нет улыбки, он холоден, лишь усмешка могла снизойти в сторону врага. И каким бы ужасным, несломимым и гордым он не был в глазах противников, для него всё было иначе, от и до. — Мой Лорд, — и снова честь пасть перед тем на колени и касаться губами руки. Беглый взгляд, что посмел взглянуть на лицо молодого господина, тут же повинно устремляется в пол, — Вы звали меня? — мужчина отходит от того на шаг, не смея поднимать головы. Господин жестом указывает придворным, чтобы те покинули зал. Поклонившись, пару человек покидает помещение. Шень шумно выдыхает, словно до этого всё время и не позволял себе дышать. — Да. — тот встаёт, выпрямляясь в спине и не спешно идёт. — Идём. — далее слов не последовало ни с одной стороны, весь путь прошли в тишине. Мужчина то смотрел в спину лорду, цепляясь глазами за длинные белоснежные волосы, то поглядывал искоса на стражей, растянувшихся по всему периметру. Двери в покои раскрываются с громким звуком. Перешагивая порог комнаты, словно пересекает черту миров с многолюдного и враждебного в одинокий и безопасный. Маска уверенности и холода спадает, с лица. Благодаря именно этой его стороне он оказался здесь, с обычного война выбился в генералы, поклявшись верно служить верой и правдой. Шень садится у стола, поправляя низ ханьфу, расположившись расслабленно слегка сгорбившись, нет нужды сейчас быть ровным как стан. Рука сама тянется к бутылке, что открыта ещё до их прихода, наливая себе и пришедшему. — Выпей со мной. — Я не могу, Повелитель, пейте. — но на сказанное им недовольно цыкнули. — Тогда это приказ, садись. — тот послушно сел, беря чашу в руки, отпив немного. Замечая довольный блеск кровавых глаз, напоминающий сияние рубинов. — Как обстоят дела в войске? — сидеть в тишине не хотелось. Генерал отвечал как обычно в уставном тоне. По началу тот его слушал, даже вникал в некоторые вопросы, позже ушёл в себя, не обращая внимания на слова. Было достаточно лишь шума. Тоскливые мысли не хотели покидать его, прокручиваясь по новой, от чего уже начинала болеть голова. Стянув гребень, что тянул волосы, очередной раз залпом осушил чашу. — Повелитель, — оказавшись совсем близко, касаясь плеча, тем самым выводя с транса. И в ответ получая растерянный взгляд в свою сторону, совсем как у ребёнка, готовый вот-вот прослезиться, — извините за мою грубость, но Вы уже не пьёте, а напиваетесь. — пропустив мимо ушей, припал к сильному телу генерала, словно оно могло спасти его от самого же себя. — Я превзошёл всех, поставил Китай на колени, я новый правитель, я. — Шень подобен прекрасном цветку, что чахнет у всех на виду, а те лишь восхищаются его цветением. — А за всё лишь призрение и ужас на лицах. — шершавая ладонь ложиться на шелковистые волосы, поглаживая. Если он дозволил себе многого, так и быть понесёт наказание, но на страдания господина смотреть не в силах. — Мой Лорд, каким бы Вы не были правителем, я всегда буду на Вашей стороне. Шень молчал. Он поджал губы, как будто хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать слов. Или набраться смелости.

***

Разгром. Спустя столько лет правления его свергли. В момент, когда уже всё работало по его ладу, народ его признал правителем, а страна развивалась полным ходом. Да, в политике много прорех, есть недочёты, и всё построено на тоталитарном режиме, но это разве делает его ужасным? — Да будь он проклят, чёрно-белый воин. — приняв полное поражение, изнемогая от ран, он предался отчаянию. Всё к чему он шёл, цель жизни, всё разрушено. Уже нет сил к чему-то стремиться, годы берут своё. На хрупкое плечо ложиться рука, заставляя обернуться, и посмотреть на её обладателя. Суровый вид и блеск красного глаза не пугает. В голове пронеслась мысль, что и он, тот кто служил ему столько лет, был с ним с самого начал, отверг, предал, отвернулся… — Мой Лорд, я всегда буду на Вашей стороне. — сметая все сомнения, отдаются его слова громким гомоном, словно хотят, чтобы навсегда отпечаталось в его памяти. — Вы пали, признаю. Но можно начать всё сначала. — Да какой я Лорд? — отворачиваясь и смотря в землю, тихо выдавливает с себя эти гнусные слова. — Да и как всё начать? Всё в прах — ничего не осталось. — Вы не правы! — оспоряя доводы господина. Обойдя и становясь к тому лицом, подымает подбородок смотря на него, всматривается в глаза, словно в саму душу. — Пусть уже и не станете политическим деятелем, и чина на вряд ли добьётесь. Но чтобы прожить остаток жизнь спокойно, все, что имеете сейчас — достаточно. — Генерал…- вновь не подбирая слов, он застыл. Он не достоин здесь и сейчас этих слов, и тем более от этого человека. Убрав аккуратно руку от своего лица, спустил глаза, куда он же нанёс рану, заметил взмокший от крови кусок ткани, что был умело завязан. — Прости. — столько сожалений и готовность быть наказанным за все свои грехи. — Всё в порядке, Вам не о чем беспокоиться. — Я виноват. — Да хватит! Поздно о чём-то жалеть. — он отходит, садясь на ближайшем обломке, сил стоять уже нет. Беловласый, подумав, тоже скромно присел рядом. Из-за горизонта показалось солнце, что неприятно слепило глаза, залив своим светом Гун Мэнь. Двое сидели в полном молчании, не в силах подобрать слова. На пристани уже никого не осталось, все ушли в город, в том числе и войско. Ладонь тихо подтянулась по балке к полковнику, неуверенно прикасаясь к руке, на что мужчина инициативно переплетает пальцы образовывая замок и сжимая крепче. Шень поднимает руку солдата к губам, целуя. Замечая удивленный взгляд в свою сторону. — Господин? — в голосе изумления было не меньше, но не одернул руки, продолжая крепко сжимать его пальцы. — Ты был прав. — единственное, что выдает в слух. Теперь он понимает, что есть ещё шанс что-то исправить и вернуть то упущенное когда-то давно счастье. Чувство, несравнимое ни с чем, вот что было действительно нужным.

***

Веки лениво открываются, взирая на окружение. Ещё темно и лишь начинает светать. Сон пропал, хоть и есть время поспать. Перевернувшись на другой бок, вытягивает руку, ощупывая перед собою одеяло. Никого. Тут же подскочив с места, он оглядывает комнату. Лицо помрачнело, застывая в озлобленном выражении. Мужчина встает, завязывая пояс на одеждах и выходит из спальни. Да быть такого не может, чтобы тот ушёл ничего не сказав. Хоть с того времени они и прожили всего два года под одной крышей, но он прекрасно знал железный характер его старого волка, и это не в его принципах молча уйти. Вчера же они не ссорились, оба были в хорошем расположении духа, тогда же почему? Да, бывали моменты, когда после ссор мужчина мог несколько дней не появляться дома, обдумывая всё и давая время остыть вспыльчивому блондину. Альбинос обошёл весь дом, не находя себе места. Ступив на крыльцо, остепенился, спокойно вздохнув. Злобы, как и не бывало, а суровый облик растаял лишь от одного вида. Утренний сумрак, тихое дуновение ветерка преподносящий аромат цветущих трав, дымка где-то вдали у чайных склонов. А у края усадьбы, расположившись рядом с одиноким деревцем вишни, сидел брюнет. Тот был не в силах устоять на месте, подбегая по тропке к нему, слегка запыхавшись. — Шень, ты чего? — обеспокоенно окинул взглядом пришедшего, обращая внимание на его вид. Беловолосый устраивается под боком у бывшего генерала. — Я думал, что ты ушёл, — одноглазый, толи в попытке утешить, толи поправляя оглаживает шелковистые волосы. — на совсем. — Какие глупости. — тот слегка усмехается, прикрывая глаз. — Но я серьёзно. — надув губы, пролепетал он. — Не думай больше об этом. — всё в той же спокойной и нежной манере продолжает мужчина. — Я никогда не уйду от тебя. — хоть он и слышит подобное не в первый раз, но всегда в такие моменты, тот был вне себя от радости, а после как влюбленный мальчишка ходил с приподнятым настроением весь день. Любопытно взглянув тому в лицо, неосознанно тянется за новой дозой несказанного счастья. Сидя уже на коленях, прикрыв глаза, поддается порыву чувств, трепетно касаясь манящих и столь желанных губ. Начни он жизнь по такой тропе, не о чем бы не пришлось жалеть. Не было бы поражений, неудач. И всё складывалось с подобных моментов. Он бы отдал всё, чтобы повернуть время вспять и начать всё сначала, с чистого листа, где не будет жестокости и жажды власти, лишь его генерал, с взглядом, внушающий спокойствие и веру, принося в душу счастье.