По следам Ужасного Волка

      — Ну и шуточки у него, — себе под нос буркнул Киллиан, проводив взглядом пятки чародея.        Лучник уже закончил установку палатки и впервые за день снял опостылевшие перчатки и капюшон. Пройдя сквозь одну из арок, он оказался на берегу почти у самой воды. Не секрет, что реки, протекающие меж горных массивов обычно богаты глиной, и найти её в таких местах бывает несложно, достаточно просто копнуть на берегу увлажнённую почву. Отбросив в сторону горку мелкой гальки, эльф принялся рыть землю голыми руками, и чем глубже копал, тем более вязкой та становилась.       Осталось найти несколько крупных листьев. Лучше всего подошла бы веретёнка или лотос, но как на зло ни того, ни другого в округе не обнаружилось. Зато Киллиан нашёл высокие кусты эмбриума. Порядком общипав растения, эльф долго оборачивал выпотрошенную и посыпанную приправами рыбу продолговатыми заострёнными листьями.       В результате всех трудов прямо в горящем шалашике костра лежали два глиняных кокона, внутри которых запекались пойманные Веаланом рыбины. Таким крупным тушкам требовалось не меньше часа, чтобы как следует пропечься. Это время Киллиан решил потратить на омовения.       Сумерки уже опустились на реку, окрасив воды Энавурис в цвет черной туши, а здесь в купальне из-за высоких стен и деревьев, чьи раскидистые кроны частично скрывали небо, темень была гораздо гуще, насыщеннее. Ярко- алое пятно костра рассеивало мрак на пару метров вокруг. Хворост приятно потрескивал в смертельной ласке огненных языков, жаркие искры мелькали в воздухе и тут же бесследно исчезали, прожив лишь одно мгновение, теплые отсветы дрожали и меняли форму, то сжимаясь то вытягиваясь на земле и окружающих предметах.       Возиться в чужих сумках в поисках мыльного корня Киллиан не стал, хоть и получил на то разрешение владельца. Захватив с собой чистую смену белья, он прошёл обратно за аркаду, и, раздевшись догола, со сладким стоном, ничуть не уступавшем тому, что час назад издал долиец, погрузился в воду.       Сумерки, сменявшие ясный, пышущий жаром день, всегда становились для Киллиана благословением. Немилостивое к нему солнце, наконец-то скрылось из виду за изломами скальных вершин, а потемневшие речные воды ласково приняли его, позволив вдоволь порезвиться, смыть с себя пот, пыль и дневную усталость. Киллиан прекрасно плавал: Арисса часто водила его ещё ребенком к лесной речушке, где он вот так же с удовольствием плескался. Было совсем темно, когда Киллиан вышел на берег, шумно дыша и чувствуя в мышцах уже другую, приятную усталость от долгого плавания.       Веалан проснулся вполне отдохнувшим, но с ощущением зверского голода. Он недолго полежал, гоняя мысли о предстоящей вылазке в крипту. Лишь бы там не было никаких Восставших из мертвых или того хуже, Колдовских ужасов. Не самый приятный вид нежити. И биться с такими крайне сложно.       Наконец, долиец высунул голову из палатки, окинул взглядом лагерь.       — Подснежник, ты здесь?       Киллиан только-только успел натянуть чистые подштанники и скрутить волосы в тугой жгут, чтобы отжать, как услышал голос Веалана.       — Да, я здесь, — отозвался лучник из-за аркады.       Его тонкую полуобнаженную фигурку едва ли можно было разглядеть в арочном проёме: ни одна из двух лун Тедаса ещё не явила себя миру. Было прохладно, и влажная кожа эльфа мгновенно покрылась мурашками. Решив оставить стирку до утра, Киллиан принялся одеваться. Натягивать одежду на влажное тело в кромешной тьме оказалось делом непростым, и Киллиан сыпал тихими ругательствами.       — Как поживает наш ужин? — поинтересовался Веалан, вылезая наружу. — Я такой голодный, что могу съесть даже тебя.       – Ужин лежит в костре. Должен быть готов.       Киллиан вышел к лагерю, встряхивая мокрые волосы одной рукой. Как же было хорошо без капюшона и перчаток!       – И он гораздо аппетитнее моих тонких костей, Терновник. Так что потерпи ещё пару минут.       Взяв из небольшой кучи хвороста палку потолще, он растормошил костер так, чтобы удобно было достать из него глиняные коконы. Приметив на бревне, брошенном рядом с кострищем, давно отслоившуюся кору, Киллиан без особого труда отодрал большой кусок, на который при помощи палки и выложил оба кокона. Когда он аккуратно разбил затвердевшую от жара глину, то по лагерю расползся аромат горячей запечённой рыбы.       — Запах изумительный. У меня слюньки текут, хотя я не большой любитель рыбы. Но лучше есть запечённую форель, чем улиток, — Веалан подошёл к костру и сел на бревно. Он был всё в той же грязной рубахе с распоротым рукавом, кожаных штанах и босиком. Вид небрежный, немного потрёпанный, но на лице по-прежнему сохранялось приветливое выражение, а на губах – мягкая доброжелательная улыбка. — У меня завалялась бутылка односолодового виски. Будешь?       Киллиан, который сушил волосы, стоя возле костра, услышав предложение Веалана, поднял брови.       — Я и не вспомню, сколько лет прошло с тех пор, как в последний раз употреблял алкоголь, — он посмотрел на ласковую улыбку долийца и вздохнул, сдавшись ей быстрее, чем рассчитывал. — Доставай. Но я за себя не ручаюсь. Утром лучше не рассказывай, к чему меня привело это решение.       Веалан поднялся, подошёл к стене недалеко от своей палатки и открыл замаскированный люк.       — Решил вырыть яму для хранения припасов, — пояснил долиец. — Чтобы зверьё не добралось до круп, сушёных грибов да вяленого мяса. В верхней части купальни нашлись старые ящики, оставшиеся ещё с гражданской войны, когда тут промышляли Вольные Граждане. Вот и пригодились. Сколотил короб с крышкой и поставил в яму. Тут довольно прохладно, так что можно смело наварить целый котёл похлебки и оставить на целый день – не испортится. А главное, никто не съест. Кроме того, кто эту самую похлебку сварил. Ага, вот и виски! Готовь кружку. Или будем цедить прямо из бутылки? Ты знай, я не брезгливый.       Веалан возвратился к костру подбрасывая в ладони прямоугольной формы бутыль из толстого стекла, уже немного початую.       Киллиан слушал рассказ Веалана всё так же стоя над костром вниз головой, чтобы волосы просохли хоть немного с внутренней стороны и не липли к шее. Потом откинул белоснежный каскад за спину и посмотрел на бутылку в руках мага.       – Кружки у меня нет, только бурдюк. Но и я не брезглив.       Лучник поднял кусок коры с разбитыми, но ещё не разобранными глиняными коконами, подошёл к бревну и, перекинув ногу, оседлал его. Ужин поставил между собой и вернувшимся на прежнее место Веаланом, так, чтобы обоим было удобно трапезничать.       – Добавил в блюдо несколько сушеных трав из тех, что в здешних местах мне не попадались.       — По запаху я уж подумал, что ты добавил смесь антиванских приправ, — Веалан откупорил бутылку, сделал большой глоток и протянул виски Киллиану. — Угощайся, Подснежник. Если напьёшься и станешь танцевать вокруг костра голышом – это ничего, но если начнёшь буянить, мне придется тебя связать по рукам и ногам и уложить спать!       Веалан разломил рыбину и принялся поедать ароматное сочное мясо небольшими кусочками, опасаясь острых, изогнутых словно сапожные иглы, костей.       На секунду задумавшись, Киллиан представил себе всё, что описал Веалан, включая связывание голышом, и где-то очень глубоко внутри нелюдимого эльфа все эти картинки отдались чем-то приятным, будто бы ему мог понравиться подобный расклад. Он тряхнул головой и, обхватив губами стеклянное горлышко, сделал небольшой глоток виски. С непривычки напиток обжёг горло, от чего Киллиан пару раз кашлянул в кулак.       — Надеюсь, до этого не дойдёт, — вопреки своим мыслям ответил лучник и прставив бутылку наземь, принялся за еду.       — Так что же привело тебя в Диртаварен, Подснежник?— Веалан поднял бутылку и глотнул обжигающий напиток. Долиец с любопытством разглядывал Киллиана, задержал взгляд на его голубых глазах, обрамлённых белыми длинными ресницами, затем на мягком очертании губ, скользнул по подбородку, шее и кадыку. В первый момент их встречи чародей даже подумал, что перед ним девушка. Но лишь на мгновение. Всё же у женщин, даже самых отчаянных и боевых, например, как Искательница Кассандра Пентагаст, не бывает такого взгляда.       Сняв с языка попавшуюся ему рыбную косточку, Киллиан щелчком пальцев отправил её в огонь и, прожевав, ответил:       — Мой отчим воспитал во мне любовь к нашей культуре, — лучник невольно коснулся тонкими пальцами своей груди, где после купания прямо поверх рубахи висел медальон из железной коры. — Я много бродил по лесам Вольной Марки в поисках его клана, хотел рассказать им о судьбе родича и надеялся, что они поделятся со мной хотя бы частью своих знаний. Но безуспешно. Время было беспокойное. Долийцы, видимо, ушли куда-то далеко. Я не смог их настичь. И тогда я решил попытать счастья здесь. На этой священной земле больше шансов прикоснуться к древнему. Даже без долийцев.       Он снова взял бутылку и сделал глоток посолиднее.       — Меня давно тянуло сюда. И не зря. Здесь эльфийский дух в каждой травинке и в каждом дуновении ветра. Ты разве не чувствуешь этого? Вроде бы листва шуршит, а звучит так, будто предки шепчутся, глядя на нас откуда-то сверху.       Киллиан впервые совсем искренне улыбнулся и посмотрел на Веалана. Поймав на себе его любопытный взгляд, он ответил своим долгим и пристальным.       — Чувствую. Здесь много интересных мест, связанных с историей нашего народа. К сожалению, печальной историей. Всё, что осталось – это руины. И те давно разграблены. Мало что уцелело. Надеюсь, до Унадинского грота не добрались жадные кладоискатели. Сам-то я никогда не трогаю захоронения. Неважно, человеческие они или гномьи. Эльфийские тем более. Даже если нахожу какие-то сокровища, артефакты, оружие, которые было принято класть в саркофаг вместе с усопшим. Того, что принадлежит мертвым, не должны касаться руки живых, — Веалан доев свою рыбу, бросил кости и остатки чешуйчатой шкуры в огонь. — Если пожелаешь, поедем посмотрим другие места обетованной земли. Здесь есть и подземелья и остатки древних крепостей. Может быть, даже набредём на какой-нибудь долийский клан.       Киллиан бросил на долийца удивлённый взгляд.       – Ты знаешь эти места куда лучше меня, Терновник. И я был бы рад совершить с тобой путешествие по здешним невероятным землям, но разве тебя не ждут дела где-то на севере?       — Не то, чтобы это были дела, — уклончиво начал Веалан. — Так случилось, что мы ищем одного… человека. Точнее эльфа… Он раньше был с Инквизицией, но потом оказалось… Ладно, не важно. Просто у меня, и не только у меня, к нему накопилось великое множество вопросов. Я намеревался поискать его в где-нибудь в лесу Арлатан или в Тевинтере. Но я никуда не тороплюсь, так что вполне могу задержаться тут, в Долаах       — Инквизиция… — задумчиво произнес Киллиан. — Даже я о ней наслышан. Жители Тедаса многим обязаны этой организации. Инквизицию ведь возглавлял маг из Вольной Марки? А ты, получается, состоял в ней?       Больше трети своей рыбы Киллиан не доел, столько в субтильного эльфа просто не влезало. Он молча пододвинул остатки своей порции ближе к Веалану, на случай если тот захочет ещё, а сам безо всяких манер облизнул пальцы и приложился к бутылке.       Веалан подождал, когда Киллиан сделает глоток, принял у него бутыль и отпил виски. Задумчиво повертев стеклянный сосуд с алкоголем в руках, он передал его Киллиану.       — Стащил бутылку в подвале Скайхолда, когда уезжал. Да, я состоял в Инквизиции. Занимался разведыванием местности в отряде Лейс Хардинг, поиском и исследованием артефактов, переводил тексты с древнего тевене. Ничего героического, ты не подумай. Просто бывало так, что все эти хвалёные орлезианские учёные мужи из Университета, попадая из толстых стен с чистыми, натертыми до блеска кафедрами куда-нибудь в древний забытый всеми храм или таинственную пещеру оказывались ни на что негодными. В полевых условиях от них ровным счетом не было никакого толку, — Веалан вдруг стянул с себя рубаху, затем кожаные штаны. Оставшись в одних подштанниках, он встал с насиженного места и потянулся до хруста. — Надо бы освежиться.       Подобрав вещи, Веалан бросил их подле палатки. Слишком позднее время для стирки, лучше отложить до утра.       Веалан снял с себя и подштанники, легко швырнув их к грязным вещам. Он не стеснялся собственной наготы и вообще вел себя настолько раскованно, что кому-то такие манеры могли показаться даже бесстыдным.       Когда наземь полетели рубаха с драным рукавом и кожаные штаны, порядком захмелевший Киллиан широко распахнул свои раскосые глаза. Он без стеснения рассматривая ладное гибкое тело Веалана, залитое теплым светом костра. Лучник хотел что-то ответить и про учёных, и про полевые условия, но следя за быстрым беззастенчивым раздеванием Веалана, потерял нить своих размышлений. О чём ещё говорил этот долиец? Кажется, речь шла про какие-то артефакты...       Едва Киллиан успел сделать вдох, чтобы ответить чародею, как в кучу к штанам и рубахе отправились подштанники, и совсем иной «артефакт» занял мысли стрелка. Вот теперь слов у него не осталось вовсе       — Не хочешь ещё раз искупаться, Подснежник?       Веалан, ловко расплетающий свою тугую длинную косу, обернулся к Киллиану, одарив того теплой игривой улыбкой и не дожидаясь ответа побежал к воде.       Конечно, если бы Киллиан не вырос рядом с долийцем, то мог бы подумать, что это какой-то особый ритуал скрепления двух мужчин узами дружбы. Но он прекрасно знал: подобных ритуалов у долийцев нет. Ещё можно было бы списать на то, что Веалана просто не привлекают мужчины, потому он не видит никакой проблемы, чтобы обнажаться в их присутствии. Но вот эта заигрывающая улыбка говорила о другом.       — Я… — голос лучника заметно сел, хотя Веалан и так бы его не услышал, – кхм, я, пожалуй, пас.       Не то чтобы Киллиан был жутким скромником, нет. Просто не в его характере было вести себя столь раскованно и открыто с тем, кого повстречал всего лишь полдня назад. Лучник остался сидеть на бревне, не отрывая взгляда от светлого силуэта на фоне ночной красоты Долов. Он сделал ещё один глоток виски, самый солидный за этот вечер.       — Ошалеть…       Широкая полоска реки, отражающая глубокое темно-синее небо и скалы противоположного берега покрывалась рябью небольших волн, нагоняемых лёгким ветерком. Течение тут было размеренным и спокойным, но глубина к середине реки внушительная.       Веалан с разбегу бросился в воду. Громкий всплеск разбил замершую ночную тишину, и где-то на противоположном берегу послышался звук мягко хлопающих крыльев: несколько птиц, потревоженных купальщиком сорвались с насиженных мест и улетели прочь. Веалан нырнул и вынырнул. Протер лицо ладонями, убирая назад налипшие пряди чёрных волос, оттолкнулся ногами от дна и поплыл к противоположному берегу, совершая мощные гребки обеими руками.       Если бы кто-то посторонний сейчас увидел плещущегося в водах Энавурис долийца, наверное оценил по достоинству прекрасную развитую мускулатуру спины и плеч, его сильные и быстрые движения опытного пловца. Брызги окатывали тело Веалана, оставляя на светлой коже влажные разводы, изменчивый рисунок которых то исчезал, то снова появлялся.       Долиец быстро достиг другого берега, где тёмные очертания высоких скал подходили к самой воде, точно стена, подпирающая сами небеса. Глубина там была больше человеческого роста. Веалан нырял возле скал, как будто искал что-то под чернеющей толщей воды. В окружающей темени, его светлая, словно выточенная из белой ветви сильвана, фигура терялась на фоне природных каменных громад.       Зоркие глаза Киллиана какое-то время ещё были способны удерживать в поле зрения мелькающую в чёрных водах алебастровую фигуру пловца. Эльф обнаружил, что смог сделать полноценный глубокий вдох, только когда Веалан полностью пропал из виду. И пусть это безупречное тело предстало обнажённым совсем ненадолго, перед глазами Киллиана так и стояли эти крепкие бёдра, мышцы торса и ровная сильная спина с рассекающей её надвое чёрной змеёй переплетенных волос.       При всей своей сдержанности и замкнутости Киллиан не мог не признаться самому себе, что вид нагого долийца всколыхнул в нём, давно забытое чувство тяги к кому-то другому. Конечно, сейчас в эльфе наравне с природой говорило виски, но разве порою оно не раскрывало те потаённые желания, что мы тщательнее всего прячем от других и от самих себя?       Спустя некоторое время Веалан поплыл обратно, так же стремительно и дерзко.       Приближавшийся со стороны реки плеск воды вывел Киллиана из размышлений и заставил вновь впиться глазами во тьму, жадно выцепить из неё белый силуэт и больше не упускать его из виду. Если бы уровень выпитого в его желудке сейчас был хотя бы на один палец ниже, возможно, он не смотрел бы на вышедшего из воды Веалана так пристально, не окатывал его с ног до головы любующимся взглядом голубых глаз. Впрочем, на трезвую голову он мог бы проделать то же самое.       Достигнув купальни он неторопливо вышел на берег, отжимая волосы. Ветер дул с воды и влажная безволосая кожа тут же покрылась мурашками. Веалан обнял себя за плечи, поежился, быстрым движением растер руки.       Высокий и слишком широкоплечий для эльфа Веалан тем не менее обладал тонкой талией и узкими бедрами, а его длинные стройные ноги с хорошо выраженными мышцами словно были созданы для стремительного лёгкого бега по бескрайним просторам Диких Земель, откуда долиец был родом.       Это тело привлекало многих, а иных просто с сводило с ума, заставляя воображение рисовать картины далекие от пристойных. Вот она — таинственная притягательность эльфийской красоты, не той скромной и даже девственной, какой обладал Киллиан, а совсем иной. Красоты броской и уже испорченной порочной чувственностью, красоты, что действует как сладкий одурманивающий напиток и способна развратить даже самого большого праведника.       Веалан знал абсолютно всё о своей внешности и нередко пользовался ею для достижения собственных целей. Ему нравилось заигрывать, обольщать, соблазнять, но при этом оставаться недоступным. Запретный плод всегда самый сладкий и желанный.       — Бр-р-р-р, ночи становятся холоднее, — заметил он. — Купание в тёмное время суток уже не столь приятно.       Долиец подошёл к костру и сел рядом с Киллианом. Прежде чем надеть на себя свежее бельё беззастенчивый долиец хотел немного пообсохнуть и погреться.       — На противоположной стороне, на дне возле скал есть колонии речных молюсков. Можно завтра насобирать их в холщовый мешок, да сварить. Река хорошо кормит. Просто в этой части Долов нет дичи. Если ты, конечно, не хочешь отведать гальего мяса, — Веалан поморщился. Он не ел галл. — На охоту надо идти в лес, он выше по течению притока. Можем туда наведаться как-нибудь. Охотник из меня так себе. Я пользуюсь в основном ловушками и силками. Магия не слишком хороша для охоты: можно ненароком сжечь добычу или устроить в лесу пожар. А стрелять из лука я давно разучился. Когда-то я неплохо стрелял. И дальше бы совершенствовался в этом, но у меня обнаружился магический дар. Магия сильно меня разбаловала.       Глядя на обнажённого долийца, без тени смущения сидящего рядом, Киллиан не понимал, чего тот добивается таким поведением? Если хочет соблазнить, то дело, считай, сделано. Или просто играет? А вот это зря! Киллиан не любил, когда им пытаются манипулировать, всегда чувствовал это и не позволял себе поддаваться. Не слишком опытный, не склонный к играм на чужих чувствах, он предпочитал быть честным с самим собой и с другими и ценил ответную искренность.       Киллиан во второй раз очнулся от собственных мыслей, передал Веалану бутылку и решил, что на сегодня хватит. В голове приятно гудело, внизу живота тоже. Переведя взгляд на пляшущие всподохи догорающего костра, лучник ответил так, будто и не пялился на Веалана ещё минуту назад:       – Мне попадались снуфлеры. Но я ни одного не подстрелил, слишком много мяса для меня одного. Животное не должно умирать напрасно.       — Как по мне, у снуфлеров слишком вонючее мясо, местами очень жесткое, а местами – жирное. Здешние долийцы если и охотятся на них, то из-за толстых шкур – отличного материала для выделки.       Покосившись на покрывшегося мурашками Веалана, Киллиан вздохнул и, стянув с себя куртку, небрежно накинул её на плечи мага.       — От моллюсков у меня несварение. Но я помогу тебе с их ловлей, Терновник. Только вечером, когда солнце зайдёт за горы, — из уст пьяного лучника новое прозвище звучало почти ласково. Свои сложные отношения с небесным светилом Киллиан пояснять не стал. — Как могу помочь и со стрельбой. Если у тебя есть такое желание, попробуем вернуть тебе былую сноровку.       Подняв на долийца заметно помутневший от выпитого взгляд, Киллиан теперь уже неосознанно залюбовался тонким рисунком валласлина.       — Обойдёмся без молюсков, — махнул рукой Веалан, сделал глоток Виски и плотно закупорил бутылку. — Оставим на следующий раз. Завтра можешь попробовать подстрелить какую-нибудь птицу. На реке водится что-то посъедобнее воронья. Или опять будет рыба. Кстати, ты будешь доедать остатки рыбы? Купание пробудило во мне зверский голод.       – Хорошо было бы наткнуться на уток. Они костлявые, но всё лучше, чем сидеть на одной рыбе, — Киллиан пододвинул свою недоеденную порцию ближе к долийцу.       Веалан доел рыбу, бросил объедки в костер.       — Пожалуй, оденусь. Спасибо за проявленную заботу, Подснежник, — долиец вернул Киллиану его куртку и направился к своему тенту.       Киллиан напоследок оъял взглядом ладную фигуру долийца и тоже поднялся. Он хотел отправиться ко сну, но только сейчас понял, насколько был пьян. Мир медленно плыл перед глазами, земля под ногами качалась, словно дно рыбацкой лодки на неспокойном море.       – Я… пожалуй… пойду спать, — сориентировавшись, лучник мысленно проложил маршрут к своей палатке и неверной походкой направился туда.       Веалан, копошащийся в своих сумках, обернулся и проводил удаляющуюся тонкую фигуру взглядом.       — Спокойной ночи, Подснежник, — произнес долиец тихо, так, что Киллиан не услышал.       Наконец Веалан оделся. Чистые рубаха и подштанники приятно пахли смесью душистых трав. Затем долиец проверил защитный барьер на входе, укрыл Шельму попоной, поглалил ветрогона, который лежал подобрав под себя ноги и дремал, и тоже отправился отдыхать. Нырнул в палатку и вытянулся на лежаке, накинув на себя тёплое шерстяное одеяло. Всё же ночи довольно зябкие в Земле Обещания. Веалан какое-то время лежал, глядя перед собой и не думая ни о чем.       Снаружи догорал костер и редкие алые искорки ещё взлетали в воздух, словно устремляясь в небо к своим холодным и непостижимым собратьям.       Ночное небо отражалось в медленном и плавном потоке реки, который тоже, казалось, заснул в этот поздний час. Тишина накрыла мир прозрачным колпаком, и даже звуки природы сдались и затихли.       Веалан закрыл глаза и уснул.