Истории о приведениях

      — Что?! Он собирается написать твоей маме? Серьезно?! Разве не он был твоим сторонником номер один, когда ты решил переехать к бабушке? — Укё насмешливо покачал головой. — Ты шутишь? — пробормотал он себе под нос.       Ген вздохнул, упираясь лбом в стол. — Я не знаю, что с ним. Думаю, он просто злится, потому что он занят и в стрессе.       Кохаку раздраженно цокнула языком и положила руку на спину Гена, потирая ее вверх-вниз в попытке успокоить его.       — Итак, что ты собираешься делать, если твоя мать придет? — спросила обеспокоенная Юдзуриха.       Слизеринец поднял голову и пожал плечами: — Я не знаю. — вздохнул он. — Наверное, я буду прятаться от нее.       Сенку молчал, хмуро глядя в пол. Он не знал, что сказать, чтобы Гену стало легче, или что сделать, чтобы найти решение. Со вздохом он откинулся на спинку стула и стал возиться с листком бумаги.       — Привет, Ген. — Цукаса и Хъёга вошли в класс, заставив остальных учеников повернуться и посмотреть на них. — Что случилось? Почему Касеки снял двадцать пять баллов со Слизерина?       Ген встал, подойдя ближе к старшеклассникам. — Нас с Сенку обнаружили спящими в лазарете. — объяснил он, вздыхая от досады.       Глаза Цукасы и светловолосого на секунду встретились, и брюнет Слизерина улыбнулся ему, прежде чем снова заговорить: — Ну, тебе не стоит особо беспокоиться об этом. — он ободряюще похлопал Гена по спине. — Мы просто заберем их завтра на матче, хорошо?       Младший слизеринец хмыкнул с небольшой улыбкой, играющей на его губах, и кивнул. — Спасибо — пробормотал Ген.       — Тебе нужно идти на арест? — спросил Хъёга.       Ген застонал. — Да. Он также написал нашим родителям.       Цукаса нахмурился. — Твоей бабушке или твоей... — прежде чем он успел закончить свой вопрос, в класс вошел господин Парган, испугав всех.       Он встретил взгляды Гена и Сенку. — Вы двое, пройдите в мой кабинет. Арест начинается сейчас.       Сенку встал, взял свой рюкзак и рюкзак своего парня и вышел вслед за господином Парганом из класса. — Как долго мы будем находиться в изоляторе? — спросил он, стараясь не отставать от профессора.       — Весь день. — ответил он, не оглядываясь. — После ужина я провожу вас обоих в ваши комнаты, чтобы убедиться, что вы не будете шататься по замку.       Ген вздохнул, потирая виски. Он чувствовал, как начинает болеть голова. — Ты серьезно?

___________

      — Я вернусь через полчаса, хорошо? Не смейте никуда улизнуть. — предупредил мистер Парган, вставая и выходя из кабинета.       Ген закрыл учебник и повернулся к Сенку, который сосредоточенно доделывал домашнее задание.       — Знаешь, — наконец сказал он, нарушив молчание. — мне кажется, я не видел свою мать уже больше года, так что я удивлюсь, если она действительно придет.       Сенку повернулся к нему, нахмурившись.       Прежде чем он успел спросить, Ген встал и подошел к окну. — С тех пор, как умер мой брат-близнец, — вздохнул он. — она... Отстранилась от меня. — его взгляд был устремлен куда-то вдаль, но Сенку знал, что он находится глубоко в своих мыслях, возможно, вспоминая не очень приятные вещи. — Это почти как если бы я умер вместе с ним в тот день. — наконец прошептал Ген.       Все тело Сенку напряглось, когда он услышал это признание. Он встал и подошел к Гену.        Слизеринец продолжал говорить. — Вот почему я не могу летать. Потому что это напоминает мне о том дне. — он опустил взгляд, поджав губы и сжимая руками подоконник так крепко, что костяшки пальцев побелели, пытаясь не заплакать.       Сенку положил руку ему на спину. — Все в порядке. Ты не обязан рассказывать об этом, если не хочешь. — он притянул слизеринца ближе к себе, заставив Гена прислониться к его груди.       — Нет. — покачал он головой. — Я хочу, чтобы ты знал об этом. — Ген поднял голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Рейвенкловец кивнул, подбадривая его. Вздохнув, он снова посмотрел в окно, воспоминания нахлынули с новой силой. — Каждый день я думаю, что было бы, если бы я в тот день сделал что-то по-другому. Такие мелочи, как каша на завтрак вместо тоста.       Сенку слегка прижался к нему.       Он захихикал, потирая глаза, которые грозили пролиться слезами. Ген знал, что если он начнет плакать, то уже не сможет остановиться.       — Мой особняк находится недалеко от Лондона, — продолжил он. — но многие из наших соседей - маглы, поэтому мой отец обычно ездил в город на машине, а не на метле. — Ген сглотнул. — Это был... Это был ясный декабрьский день, и я решил, что хочу пойти на наш задний двор и немного полетать. — он чувствовал, как по его щекам уже бегут слезы. — Отец сказал мне, что они с Недом собираются ехать в город, чтобы купить игрушки, но я отказался.       Белокурый нащупал руку Гена и переплел их пальцы. Слизеринец посмотрел на их руки, затем снова посмотрел в окно и продолжил.       — Я даже закатил истерику, потому что очень хотел полетать в тот день, поэтому они оба отправились вместе. Я остался на заднем дворе. — он снова захихикал, на этот раз немного горько-сладко, заставив сердце Сенку сжаться. — Я все еще летал, когда они вернулись. Я мог видеть главную дорогу с того места, где я был. — Ген остановился на секунду, пытаясь справиться с комом, образовавшимся в горле. У него был насморк, и все лицо было мокрым от слез. — Я даже не видел, как ехала машина, и, наверное, мой отец тоже. Я... Я видел все с высоты.       Сенку обхватил руками талию Гена и притянул его ближе, целуя в висок. — Мне так жаль. — прошептал он, хотя знал, что это ничего не исправит.       — Я замерз и упал с метлы. Сломал руку. — Ген продолжал, поджав губы. Он закрыл глаза, когда пальцы Сенку смахнули слезы с его щек. — Нед... Он умер мгновенно. Мой отец чудом выжил. — белокурый обнял его еще крепче. Ген положил голову ему на плечо.       — Мне очень, очень жаль. — снова прошептал Сенку.       Ген тихонько покачал головой: — Все в порядке. — он снова глубоко вздохнул. — А теперь моя мама боится, что наша семья будет запятнана "магловской кровью", потому что я их единственный наследник. — он усмехнулся. — Это самая глупая штука в мире.       Сенку поцеловал его в лоб. Ген открыл глаза и посмотрел на него. Он поцеловал его в челюсть, медленно поднимаясь к губам, и наконец оставил поцелуй на них. На вкус они были солеными от его слез, но рейвенкловца это не волновало.       — Спасибо. — прошептал он в губы белокурого.       Сенку нахмурился: — Я ничего не сделал. Слизеринец улыбнулся и снова поцеловал его, обхватив руками за шею. Он отстранился ровно настолько, чтобы прижаться лбами друг к другу. — Ты появился в моей жизни. Этого достаточно.