Мальчик в манеже

«У меня не встаёт при девушке, что делать?» — такие слова первым делом выскакивают в строчке поисковика. И мне пришлось их набрать. Но часто ли набирают такой запрос восемнадцатилетние? Вернее, мне семнадцать, но со дня на день стану совершеннолетним. Недавно я обзавёлся девушкой. Не буду расписывать детали нашего знакомства, признания, скажу наперёд, что это был мой первый раз. Затянул с этим делом, скажет кто-то, несомненно, разбирающийся, когда кому лучше сделать это. Я не был обделён женским вниманием раньше, я жил с матерью под одной крышей. Я рос хоть и широким в плечах и высоким, но девушки находили во мне что-то женственное, и они тянулись ко мне. А потом я начал растить волосы и заплетать в хвост. Временами ловил косые взгляды, но никто не смел сказать мне ничего плохого, рука-то у меня тяжёлая. Но что-то я отвлёкся. Пригласить девушку на чай с пирожным для меня дело было плёвое. До постели, правда, дела никогда не доходило. Я был воспитан в пуританских условиях. Мне промыли тогда мозги, что всё это возможно непременно только после свадьбы и желательно, чтоб девушка тоже не гуляла до встречи со мной. Второе не было столь критичным для меня. И вот я встретил ту, с которой не против был и до свадьбы. К себе домой я приглашать, признаюсь, струхнул, ведь мама могла нагрянуть в любой момент. Девушка предложила съёмную квартиру взять на день. У неё был готов вариант, оставалось только скинуться поровну. С этим разногласий не возникло. Маму днём ранее предупредил, что пойду к другу на ночёвку. Она сказала, чтоб я берёг себя. Да, берёг себя и хотел отдать кому считал нужным. Нам предоставлена была стандартная двуспалка. Девушка прихватила своё постельное бельё, вместо дорогущего, принадлежавшего хозяину этой задрипанной квартиры. Проблемы начались после того как она разделась. Нет, её тело выглядело великолепно: годы, потраченные в спортзале, были не зря. Она лежала на спине, я навалился сверху. Как только я вставил наполовину, мои глаза уловили движение сбоку, и я увидел отражение нас в зеркале, которое было поставлено в полный рост. У меня в голове произошло будто бы короткое замыкание. Вот я на коленях, а вот девушка подо мной, с широко расставленными гладкими ножками и россыпью блондинистых кудрей на подушках. Мой крепкий до этого безнадёжно обмяк. Во рту пересохло. Я снял презерватив. Девушка обмочила руки смазкой и стала мять меня, как Капитошку, блин. Это не только не оказало предполагаемого ею эффекта, но и вызвало боль. Она предложила помочь мне ртом, но отказался. Полчаса спустя мы попытались снова, но у меня опять подкачало. Должно быть, она подумала, что это всё из-за неё. Я извинился и вставил в неё два пальца, затем третий. Ей понравилось, и это придало мне немного удовлетворённости. Она отметила, получилось даже лучше, чем если бы она делала это сама. На этом мы легли спать. Мне что-то снилось. Это была мама. Я помню, какой она была в молодости, — черноглазой и смуглой, возможно, цыганкой. А я пошёл в неизвестного папаню: кожа бледнее поганки, скучные серые глаза, три волосины на голове. Я был упитанным обрубком, ведь был ниже всех в группе детского сада, и тогда у меня развился первый комплекс. Из этих деталей паззла складывалась не самая жизнеутверждающая картина. Я получил обидную кличку — Карлик Лысый. Это в тринадцать лет мой рост резко подскочил, и пришлось маме подсуетиться, чтобы купить мне кровать побольше, а то я не знал куда девать свои страусиные ноги. И волосами я всерьёз занялся, маски по народным советам делал, как-то попросил маму сделать химическую завивку, что оказалось лишним как по мне, но мама довольна была, мне шло. Ей всегда всё во мне нравилось. В конце концов начал растить, перестал мыть хозяйственным мылом — жалею до сих пор, что так делал, это была фатальная ошибка, — и это придавало немного густоты. Но что-то я опять завожу вас не туда. Мне снилась мама, которая будто скинула лет десять-пятнадцать. Это были лучше годы её жизни. Но с моим появлением на свет что-то в её жизни пошло не так. Мне было года четыре, и она вела меня в детский сад. Я никогда не плакал навзрыд, когда меня отводили туда и сочувственно глядел на ровесников, которые вырывались, выворачивали ведущую их руку, а то и кусались. На их фоне я хотел показать себя большим мальчиком и воспринимал место, куда меня ведут, как что-то должное. Однако в этот день мама не привела меня в детский сад. На моей памяти это был единственный случай. Из глубин моей долговременной памяти всплыло одно из странных воспоминаний. Я остался дома, чему был рад. Детский сад хоть был чем-то должным, но мне казалось, что я там мотаю срок с братьями и сёстрами по несчастью ни за что. Мама была явно чем-то обеспокоена, и это переживание передалось мне. Я нехотя доставал мягкие игрушки — большое щенячье семейство — и играл, но что-то не складывалось у меня с этим. Только прижимал к себе бархатистого ретривера к себе и гладил, как настоящего щенка. Ночь прошла как час. Я постоянно ворочался, мне становилось то жарко, то холодно, то заворачивался в свою часть одеяла, как рулет, то дрался с ним. Девушка из заботы ко мне пару раз вставала, чтоб открыть и закрыть форточку. Наутро она сказала, что для первого раза у меня получилось здорово. Давно ей не было так комфортно с мужчиной. У нас был скромный завтрак из того, что принесли, но больше я отвлекался, когда возникала горячая дискуссия на какую-нибудь тему, а я был заядлым любителем поспорить. Когда наши пути разминулись на трамвайной остановке, то остался наедине с мыслями. В целом, мы замечательно провели время, не смотря на то, что между нами был минимальный телесный контакт. Руминация — штука такая, словно цыганка, пристающая к вам на главной площади. Я размышлял. Что нужно делать первым делом? Обратиться к врачу? Нет, стыдно, я полез в интернет, изучил форумы, в том числе и женские, открыл электронный медицинский справочник. Варианты исчислялись сотнями, и я окончательно запутался, что к чему. Но чувствовал, что проблема серьёзная. Промелькнула как-то мысль, что у меня рак. Короче говоря, не гуглите диагнозы в Интернете! Я записался к урологу. Соврал матери, что мне это нужно для медкомиссии для поступления в универ. Думал, не поверит, позвонит классной руководительнице, чтоб удостовериться, но пожала плечами и принялась смотреть свой женский сериал на «Домашнем» дальше. Не люблю эти поликлиники с детства. А так как я взрослый лоб, и мне даже пришлось слегка пригнуться, чтобы не задеть головой проём двери чистенького кабинета, и пока я сидел в коридоре, от скуки листая амбулаторную карту и вспоминая детские болячки, слышал как ныла малышня, что им, видите ли, скучно и домой хочется. И резонный вопрос, почему их очередь всё никак не настаёт. На моём лице, должно быть, появилась горькая усмешка. Мамы и бабки, как сломанная игрушка, повторяла монотонно одну и ту же фразу, в разных её вариациях: «Потерпи», «Скоро пойдём». — Живёте половой жизнью? — спрашивает она строго. «Ты издеваешься, женщина?» — хотелось сказать ей, но вместо этого сухо ответил. «Нет пока.» Солнечный свет скользнул по линзе её очков, и попал прямо в «яблочко». Моё глазное. Теперь в глазах сверкали искорки. — До сих пор? — спросила она вторя моему тону. — Ну, — замялся я, — мы с девушкой на днях пытались, и у меня ничего не получилось. Она равнодушно уставилась в записи и постучала морщинистым указательным пальцем. — Есть вредные привычки у вас? — Нет. — Спортом занимаетесь? — Да, хожу в тренажёрный зал трижды в неделю. — Смотрите фильмы для взрослых? «Это тут при чём?» Врачиха смотрела на меня не мигая. — Нет. — Совсем нет? — Совсем. Почему-то не тянуло меня искать это, хотя нетрудно было найти, всё в открытом доступе в пару кликов. Один раз всё-таки это было, но давно. В четырнадцать лет я посмотрел отрывок вместе с пацанами, когда мы устроились дружно на задней парте, и перемена только начиналась. Не слишком-то интересно было, но за компанию нужно, как я считал, а не то педерастом обзовут. Правда, вариацией погрубее. В принципе, это слово давно потеряло изначальное значение, и парень мог получить кличку такую за всё что угодно. Клубничка была про женщину и двух мужчин, или даже трёх. Зрелище мне показалось максимально отталкивающим, а актриса играла хуже, чем все героини маминых сериалов вместе взятые. Но парни что-то в этом находили смешное. — Как часто вы мастурбируете? — Иногда. — ответил я. Мне не нужно стимулировать себя ширпотребом, чтобы доставить себе удовольствие. На это есть воображение. — Сколько? — Два или три раза в неделю. — немного подумав, ответил я. — Так мало? — спросила она таким тоном, будто она Шерлок Холмс и нашла наконец зацепку. «Ну я же не конь.» — так и хотелось ей съязвить. И в этот момент я подумал, что плохая была затея ехать сюда из другого конца города. И напрасно пожалел денег на приём в частной клинике. — Да. До этого она что-то записывала, листала мою амбулаторную карту. Потом встала изо стола, и её пенсне повисло на уровне её большой бесформенной груди. — Раздевайтесь и за ширмочку. — скомандовала она и надела синие латексные перчатки. — Ну, с богом! — подумал я и снял штаны. Посмотрела она, покрутила, пощупала, приоткрыла. Сказала, всё в порядке. Я рад услышать был хоть одну здравую мысль за эти полчаса. — У молодых людей это распространено: перенервничал, устал, испугался… — Да чего мне там бояться? — я позволил себе маленькую шутку, слово не поспевает за мыслью. И она, нетрудно догадаться, посмотрела на меня как на неразумного ребёнка. — Обратитесь к вашему педиатру, он пропишет вам успокоительные. — холодно отчеканила она и уселась снова за свою толстую учётную книжку. Я вышел из поликлиники со смешанными чувствами. За валерьянкой и пустырником мне идти далеко не надо — у мамы в аптечке этих запасов до следующего столетия хватит. Врачиха назначила новый приём на среду, но я заранее решил, что не пойду, успокаивал себя, что со временем это пройдёт. Вечером мне написала девушка. Спрашивала, чем занят, как прошли выходные и прочие. Темы для разговора не иссякали, мы дефилировали промеж каждой, и безобидное, почти дружеское, неизбежно перетекло в обмен откровениями. Она призывно предлагала зайти к ней — родители уедут к родственникам на майские выходные, братан младший с ними. Бедный, малыш ещё, нет у него права выбора где и с кем отдыхать. Аж себя ребёнком вспоминаю, каким ведомым и не слишком-то сообразительным я был. Зная, что ждёт меня на этом мероприятии, я без задней мысли дал «добро». Она стала временной хозяйкой четырёхкомнатной квартиры. Прежде чем зайти к ней, я набрал пять здоровенных пакетов попкорна, кукурузных палочек «Кузя Лакомкин», которыми иногда балуюсь после спортзала. Мы планировали посмотреть фильмы в её домашнем кинотеатре, и я был в предвкушении больше от этого, чем от возможного занятия любовью. Девушка была приятно удивлена, но отказалась от сладостей, сославшись на фигуру. Я уговаривал её разделить со мной высококалорийную трапезу, обещал что животик не вырастет — от одного-то пакета, однако она вместо этого вытащила из холодильника натуральный салатик, и мне пришлось уминать их в одиночку. Пока она искала фильм, который давно просила меня посмотреть, но я всё откладывал, я остался на кухне, искал тарелку побольше для сластей. Когда наконец нашёл, я направился в комнату, но, как оказалось, вошёл не в ту. Это была детская. Об этом свидетельствовали обои с рисунком виде мультяшных вертолётов, а ещё детская кроватка. Сейчас пустая. Мне не приходилось видеть её вблизи. Несмотря на стиль модерн, кроватка явно была взята с рук, и имела деревянные доски. Над кроваткой висели игрушки. Это особенно привлекло моё внимание. Всё ещё держа в руках увесистую тарелку с попкорном и кукурузой вперемешку, я подошёл к кроватке и провёл поперёк досок рукой. Пальцы коснулись шершавой поверхности, рыжеватого цвета с бурыми овальными пятнами, название которых позабыл. — Ты что? — услышал я оклик со спины, и моя рука повисла. Я промямлил насчёт того, что кроватка классная. — Это манеж. — деловито поправила она. — А в чём отличие? — Ну… Брат здесь играет. А ведь в детстве у меня была такая же кроватка! Я вспомнил себя трёхлетним малым, который в надежде поскорее вырасти, стал прыгать, как кенгуру. Эта привычка стала частью меня. Воспоминания накатывали, как снежная лавина, а я был скалолазом, который просто не мог это игнорировать. Девушка будто хотела попросить о чём-то, но потом уставилась на быстро сменяющиеся кадры. Потом мы легли спать в разные кровати. Так получилось, в её скорлупку для Дюймовочки я бы не влез, опять же — ноги. Допрыгался я в детстве до метр девяносто пять. Эта ночь тоже стала для меня неспокойной. Мне снилось, что я совсем кроха. У меня короткие ножки, с которыми едва получалось удержать равновесие. Руки с пухлыми пальчиками опирались на перекладину. Я пытался выбраться из манежа, но мама подходила и одёргивала меня. Помню, как она, такая хрупкая, но с большими руками, что создавало впечатление, как будто к кукле Барби приделали руки Халка, везла на разболтавшихся, непослушных колёсиках меня в манеже в тёмный коридор, ближе к туалетной комнате. Я помню, как не удержался в этот момент на свих двоих, и в области затылка стало нестерпимо жечь, а потом боль гудела и распространялась по всей моей голове — задел дверной косяк. Помню, как мама приводила меня, потерявшего всякое самообладание, ревущего, в чувство, вытащила из манежа и усадила на руки. Мне сразу полегчало. Манеж она прикатила на прежнее место — в нашу общую тогда с мамой комнату, рядом с её не застеленной, забитой у подножья всяким хламом, постели. Она была чем-то обеспокоена, и это передалось мне. Я нехотя доставал игрушки и раскладывал по росту — большое щенячье семейство — и пытался играть, только не складывалось что-то. Бархатистый ретривер прижимался к моей груди, а я гладил его, как настоящего щенка. Проснулся я со смутным чувством, что потерял что-то важное. Моё сознание было чистой родниковой водой, но это только так на первый взгляд казалось. Если присмотреться — там плавали взвешенные частицы воспоминаний, задвинутые как можно дальше в долговременную память. Девушка изрекла, что сегодня я «никакой». Я ответил, что, наверно, она права. Больше мы не разговаривали — я позавтракал прохладным молоком и зелёным ароматным яблоком, потом сел в автобус. Хорошо, что на тот момент у меня не было автомобиля, а то на дороге сконцентрироваться у меня не получилось бы.