Невозможный я

- Хаку Шота! - голос учителя громогласно разнëсся по классу, пытаясь привлечь внимание задремавшего парнишки на вид лет семнадцати с тëмными волосами до плеч и чëрными, большими глазами, которые обрамляли пышные ресницы. Носик брюнета едва заметно дëрнулся, а персиковые губы недовольно зашевелились, прося ещë немного времени, - Хаку! - когда учитель Кан подошëл ближе к парте Шоты и коснулся его плеча, юноша подскочил на стуле, оглядываясь в удивлении. По классу раздались смешки, отчего щëки японца покрылись румянцем. - Простите, сонсенним, я задумался и не заметил как задремал... - взглянув на тетрадь перед собой, Шота зарделся ещë больше. Не написал ни одного слова за весь урок, какой позор. Он постарался прикрыть белоснежный лист ладонями, но это уже было бесполезно, он видел это по взгляду учителя Кана. - Если ваши мысли интереснее истории Кореи, то подойдите ко мне после уроков, хочу их послушать, - Кан Ëсан развернулся к доске, гордо вздëрнув подбородок и направляясь к доске, - Так, класс, - обратился он уже к остальным, удерживая взгляд на Хаку, - Вашим домашним заданием будет выучить параграф двенадцатый, с сорок шестой по пятьдесят восьмую страницу. Ответьте в тетради на вопросы, на седьмой можете не отвечать, он будет задан вам в конце года, когда будет проходить итоговый экзамен. Можете быть свободны. И да, Хаку Шота, не забудь, после уроков. Спасительный звонок прозвенел. Учитель Кан поднялся из-за стола и направился в студсовет, чтобы забрать нужный журнал и выставить оценки за урок. " Наверняка, там опять не окажется нашего журнала " - подумал Шота, быстро складывая учебник, тетрадь и пенал в рюкзак. С одной стороны, это было бы хорошо, плохих оценок, Шоте хватало, а исправлять их не было ни времени, ни желания. Он подрабатывал в ночные смены курьером, а приходя домой, просто без сил заваливался спать часа на три. Конечно, можно было бы найти другую работу, но зарплата, которой хватало на оплату квартиры и на недельный запас еды, вполне неплохо компенсировала все трудности и усталость брюнета. Начальник у омеги был хороший. Его звали Чхве Тэян, можно даже сказать, что они были лучшими друзьями, но умели различать работу и личную жизнь, по выходным позволяя себе хорошенько оторваться в клубе, а на утро понедельника, возвращаясь к своим обязанностям начальника и подчинённого. К Тэяну часто прибегал омега, по виду кажется даже немного младше Шоты, он приятно пах корицей и каждый раз, когда он неожиданно заявлялся в компанию, всë вокруг преображалось. Чонсоб - как звали омегу - был парнем-фейерверком, присутствовал на каждом празднике, являлся душой компании и открыто признавался Тэяну в любви, на что тот всегда хмурил брови, а после притягивал Кима к себе, усаживая на колени и касаясь вишнëвыми губами щеки. Образ начальника рушился, а на лице Чхве появлялась нежная улыбка, адресованная только Чонсобу. Честно признаться, Шота немного завидовал. Он обладал запахом имбирных пряников, немного острым и дерзким, каким был и он сам, а потому многие альфы его сторонились. С одной стороны, это было на руку, ведь Хаку ждал своего истинного, но прошло уже много времени и мечтающий о счастье с возлюбленным альфой, мальчишка вырос. Он понимал, что не сможет иметь такой приятный запах как Чонсоб, что вряд ли найдет свою истинную пару, а потому перестал надеяться и просто день ото дня работал, учился, проводил выходные в клубах, а на утро даже не вспоминал лица тех, кто отворачивался от него, морща нос. Это было и к лучшему. На улице вечерело. Булочка с шоколадом была съедена, а имбирный Раф выпит, пришло время идти к учителю Кану. Поблагодарив баристу-омегу, что приятно радовал уже не в первый раз, Шота оставил ему немного чаевых и вышел из кофейни возле школы. Прохладный ветер, что нëс с собой сон, заставлял тереть глаза, брюнет не заметил как в кого-то врезался, лишь извинился, ускоряя шаг, чтобы не опоздать. Позади тянулся шоколадный след, смешиваясь с его имбирëм, но Шота не обратил на это внимания до тех пор, пока не зашëл в здание. - Неужели...?! Вот чëрт... - крепко стиснув зубы, Шота выскочил за дверь, слыша позади себя крик учителя Кана, но ему было не до этого. Не отрывая глаз, на него смотрел темноволосый альфа с запахом молочного шоколада и хитро улыбался, сложив руки на груди. - Ну здравствуй, истинный.