Зеркальная фантасмагория мистера Куэйда

      Они были достаточно далеко от бухты Суенман, но Ариэль все равно отчетливо слышал рокочущий шепот волн. Солнце близилось к полудню, и с каждой минутой под зеркальным куполом собиралось все больше посетителей. Очередной город, очередные выступления, очередной день в череде бесконечности. Слишком привычно, чтобы обращать внимание на новые лица, пусть и столь похожие в последний месяц на его собственное.       За последние пятнадцать лет Ариэль перестал обращать внимание на то, в какой части света оказывался. Да что там, он и за купол то практически не выходил последние лет так пять. Менялись страны, города, одно оставалось стабильным — ему больше нечего было искать за пределами Фантасмагории. Когда-то давно, еще веря в судьбу или справедливость, он, в самом деле, рвался наружу. Бродил по улочкам, кричал в морскую воду, вглядывался в чужие лица. Лишь разочек, лишь на один взгляд, но он так хотел найти то, что вернуло бы желание жить. Или хотя бы человечность. Лицо, размывшееся в памяти до воспоминаний и прозрачного образа. Где он? Счастлив ли?       Куэйд каждый год в тот самый день благодарил Ариэля за преданность сухим «все еще жив». Без подробностей, доказательств, мест и имен. Пожалуй, это было достаточно. Уж точно стало достаточным, когда желание бродить по очередному переулку уступило место холодной одинокой постели в ставшем уже обыденным шатре. Ариэль не привык жаловаться. Ариэль привык к такой жизни.       — Только пол часика, отец, прошу тебя, — раздается низкий голос откуда-то сзади, и Ариэль оборачивается скорее инстинктивно. Слишком уж глубокий тембр, который в последние годы он слышал лишь от самого себя.       Направо и слегка по диагонали — совсем еще мальчишка с выкрашенными в бирюзовый цвет волосами тянет за руку мужчину в дорогом костюме. Милое лицо, пухлые губы, почти европейский разрез глаз, выделяющийся на фоне типичных жителей Пусана. Ариэль отчего-то не может отвести взгляда, и дело вовсе не в том, что мальчишка явно из смешанной семьи. Нечто неуловимое в его лице. Словно воспоминание о том, как вглядывался ребенком в поверхность воды, наблюдая за собственными искажаемыми чертами.       — Уильям… — ласково, но твердо начинает предупреждать мужчина, и все внутри Ариэля летит вниз прежде, чем тот поворачивается к нему лицом.       Он изменился слишком сильно для того, кто бы жил под водой. Все эти морщинки вокруг лисьих глаз, опустившиеся уголки губ, уставший взгляд — лишь волосы, как и раньше, слишком длинные. Не по возрасту. Ариэль вглядывается в знакомые черты, забывая о том, как моргать. Губы сами собой беззвучно шепчут запрещенное головой имя.       Мужчина, словно почувствовав чужой взгляд, смотрит ему прямо в глаза и недоуменно сдвигает брови всего через несколько секунд, так и не договорив. Впивается слишком сосредоточенно, чтобы не заставлять нервничать. Ариэль глубоко вдыхает через приоткрытые губы, не разрывая зрительного контакта. Тот, кем он был пятнадцать лет назад, отчаянно молит глубоко внутри: «Вспомни». Тот, кем он в итоге стал, поднимает подбородок вверх и ухмыляется. Мужчина растерянно моргает, опуская ладонь на голову того, кто назвал его отцом. Ариэль гонит логику подальше. Он подумает об этом позже, когда посетителей под куполом не останется, только не сейчас. Слишком опасно.       Этим двоим лучше бы убраться куда подальше, но за последние годы Ариэль прекрасно понял, что в цирке Куэйда нет места случайностям. Он знал, что они придут. Значит, решил устроить очередную проверку, за которую придется слишком дорого заплатить. Ариэль отворачивается первым, пытаясь унять рвущееся наружу пение. Горло зудит, телу становится слишком жарко.       — Филипп, Уильям! — окликает кто-то за спиной, и Ариэль крепко сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Если и он здесь, то все становится в разы опаснее. Они ведь не за ним пришли?       — Дружище, ты в порядке? — третий голос не затыкается, и даже за закрытыми веками Ариэль видит обеспокоенное лицо.       — Эрик, скажи ему, что мы всего на пол часика. Пожа-алуйста, дядюшка, тут так здорово, — канючит мальчишка с бирюзовыми волосами, пока Ариэль пытается заново научиться дышать. Все внутри молит «уйдите». До того, как он сорвется. До того, как пострадают все трое.       — Ари? — выглядывает из шатра взволнованная мордашка. Элло смотрит за его плечо, меняется в лице и тянет внутрь, обеими руками впиваясь в напряженные плечи. — Какого черта они тут делают? Они тебя видели? Они тебя узнали? Ариэль твердо качает головой, боясь посмотреть в глаза единственному за последние пятнадцать лет другу. Тот, будто чувствуя, мягко обнимает ладонями его сжатые кулаки.       — Все хорошо, успокойся. Куэйд искал тебя, так что просто иди и сделай то, чего ему на этот раз надо, — уговаривает Элло с тем тоном, которым обычно успокаивают взбесившихся животных. Ариэль резко вскидывает голову, считывает чужое беспокойство и не может прогнать один единственный вопрос, обжигающий язык.       — Ты ведь видел? Это был Ву?       Элло медлит, но все же кивает, крепче вцепляясь пальцами в его руки. Ариэль прогоняет воздух по легким волной и расслабляет плечи.       — Значит, я не жалею ни о чем, — только и произносит он. Лицо вновь становится беспристрастным, тяжесть внутри отправляется в копилку самого тайного — того, что все годы тянуло на дно. Ариэль готов жить дальше.       Только между лопаток все еще чешется от чужого — слишком родного — взгляда.