Верь в мою веру в тебя

      — Да расслабься ты. Зуб даю, они заметили твоё отсутствие только когда мы были уже на середине пути, — Влад запрокинул голову назад, сбрасывая капюшон. Серебристые высветленные волосы были уложены на одну сторону, так что Женя мог отчётливо видеть массивный чёрный плаг в ухе парня и татуированную голову крысы, видневшуюся на шее из-под складок одежды. Могилин в буквальном смысле поймал его на выходе из кабинета и с заговорщицкой ухмылкой околообманным путём повёл за собой. Владу не хотелось проводить несколько часов в компании кислой мины Павла или кого-либо ещё, а вот Розанов его интересовал с чисто научной точки зрения. Один раз, когда тебе снится зашуганный ботаник с секретом — это случайность, два — совпадение, а дожидаться третьего Влад не собирался. Закутанный в шарф Женя смотрел на землю и старался идти исключительно по плитке, не наступая на серые швы.       — Смахивает на похищение человека, а это, между прочим, уголовная статья.       — Пф, что я там украл? Глядя на твои габариты, мне можно инкриминировать разве что административку за мелкое хищение, — Женя ткнул смеющегося Влада локтем в бок. — А это уже разбойное нападение!       Могилин ринулся вперёд. Нога разбила ровную поверхность покрытой радужными разводами бензина лужи. Розовые, синие, зелёные и жёлтые кольца расплескались мелкими грязными брызгами. Женя взглянул на свой телефон. Сразу четыре чата разразились одним и тем же сообщением: «где ты?». Розанов понимал что, чем дольше он тянет с ответом, тем больше его будет глодать чувство вины. Вместо того, чтобы отвечать всем по отдельности он оставил одно сообщение в общей беседе и выключил телефон, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей разговором.       «Я ушёл с Могилиным».       — И всё же, я думаю, не стоило так торопиться. Лучше было бы предупредить их об уходе лично…       — Не-а, иначе ты бы сейчас со мной не шёл.       — У тебя какие-то претензии к моим друзьям? — хмыкнул Женя, готовясь встать горой за близких ему людей. Влад пожал плечами.       — Нет. Не пойми меня неправильно, они по-своему замечательные, но я им категорически не нравлюсь.       — С чего ты так решил? — вопрос показался Розанову каким-то неестественным. В конце концов он сам пару недель и месяцев назад принимал участие в обсуждении Влада за личными разговорами с друзьями.       — Поверь, это заметно. Особенно на примере твоего главного кента, — Влад, чуть приподняв голову вверх, рассматривал чистое светло-голубое небо, очерченное паутиной голых ветвей. Где-то вдалеке, подобно сигарете, дымилась высокая красно-белая труба котельной.       — Во-первых, не кент, а Павел, а, во-вторых, с чего бы ему и всем остальным любить тебя? — резонно заметил Розанов. Влад лишь согласно кивнул.       — И то верно, — Женя замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, глядя куда-то в сторону. — Ты чего?       — Есть хочу. Шестой час, а я только с утра перехватить завтрак успел. Пойдём, заглянем в одно местечко, — юноша махнул рукой и, не дожидаясь Влада, пошёл наискось по протоптанной тропинке, увязая своими ботинками в густом чернозёме. По правую руку от него за ржавым, облупившимся забором носились по площадке визжащие и смеющиеся школьники. Могилин чуть отстал от Жени, но всё равно шёл за ним. Владу подумалось, что со стороны Женя, со своей скромной комплекцией и рюкзаком на спине, очень походит на какого-то старшеклассника, но никак не на почти состоявшегося бакалавра. Интересно, важничал ли он так, в школьные времена и что вообще делал? Скорее всего был самым обычным отличником, собрал полную коллекцию дипломов со всех олимпиад, а ещё посещал вагон и маленькую тележку дополнительных занятий. Казалось, что такой человек, как Розанов, был приспособлен только к одному делу в этой жизни — учиться. Они дошли до главных ворот, и тут Влад увидел расположившийся всего в паре метров от выхода из учебного заведения стан мелких рассадников капитализма — железных ларьков. Со всех сторон их облепили похожие на прожорливых голубей дети и подростки. Влад усмехнулся.       — Вау, ты умеешь выбирать места для свиданий.       — Это не свидание. Просто подожди меня минутку здесь, я скоро вернусь, — Женя принялся протискиваться сквозь море людей, почти наравне с младшеклассниками, борясь за место около ларька. Привыкнуть к Могилину оказалось удивительно просто. Влад не был его другом, но с ним можно было непринуждённо говорить и вести себя свободно.       Оставшись наедине с собой Могилин отошёл в сторону, чтобы не светить перед глазами нежелательных зрителей своей ашкой. Влад облокотился спиной о ствол старой раскидистой жердели и, неспешно созерцая общую вакханалию, обхватил губами атомайзер и сделал вдох. Суета полностью поглотила его разум: не было больше мыслей ни о Тимуре, ни о Софе, ни о ком другом. Химозный мятный дым сносило ветром куда-то вбок. Единственная спонтанная мысль, что пришла в голову Владу, была идея о том, что сейчас он и сам отчасти похож на виденную им ранее котельную. Внутри него шевелятся разные шестерёнки, нагреваются паровые котлы, сгорают чёрные пласты угля и мазута, и всё ради того, чтобы известные и неизвестные ему люди могли чувствовать тепло и наслаждаться его обществом, даже не подозревая, какая тяжёлая работа стоит за внешним беззаботным фасадом.       — Да блин, просил же подождать на месте, — цокнул Женя, обходя преобразованные в клумбу покрышки и глядя прямо на Могилина чуть замутнёнными стёклами очков. Влад чуть удивился, ему казалось, что прошло не так уж и много времени. Вероятно пространные размышления увлекли его за собой настолько далеко, что он и не заметил, как пролетело время. Спрятав электронку в карман, Могилин отлип от дерева и уже был готов продолжить путь в обычном режиме, когда ему в руки впихнули какой-то свёрток. Пакет был ещё тёплым, а крафтовая бумага чуть промаслилась и потемнела. Влад заглянул внутрь и увидел пару пирожков.       — Это ты мне купил?       — Нет, просто подержать дал, — юноша откусил свою сдобу и, прожевав, продолжил, — Спасибо, что подсуетился с графиками. Конечно, ты делал это не за просто так, но всё же мне хотелось как-то выразить свою признательность… Знаешь, я не очень хорош в благодарностях.       — Весьма достойное начало, — ободряющее улыбнулся Влад, продолжая свой путь бок о бок с Розановым. Взяв пакет так, чтобы не касаться промасленной бумаги, Влад попробовал выпечку, — М-м, ещё и с мясом. С козырей зашёл.       — Я раньше жил неподалёку и учился в этой гимназии. По воспоминаниям здесь было отвратно всё, кроме пирожков. Хотя, в сравнении с едой из столовки, что угодно окажется лучше и съедобнее. Пирожки хотя бы свежие.       — Настолько свежие, что мясо из них пару часов назад ещё мяукало, — сострил Влад, наслаждаясь превращением Жени в мелкого чертёнка. Всю оставшуюся дорогу Могилин держался на почтительном расстоянии от юноши, который не упускал ни единой возможности схватить шутника за бок. Пересекая улицы, Влад больше не смотрел на окружавшие его скупые пейзажи с апатией и скукой. Бледное небо окрасилось в звеняще-пурпурные оттенок розового и оранжевого, дома, панельные и кирпичные, стали похожи на игрушечные с максимально яркими цветами фасадов и узорами причудливо ложащихся теней. Даже разномастные нагромождения вывесок вокруг больше не резали взгляд, потому что казались чем-то вторичным по сравнению с идущим впереди Женей.       Учебный центр располагался на небольшой улице и был скрыт за весьма непримечательной железной дверью. Пожалуй, о просветительской миссии учреждения напоминала только прикреплённая к кирпичной стене табличка с наименованием организации. Внутри ячейка будущих инофационных открытий являла собой дом поздней дореволюционной постройки с высокими потолками и встречающей прямо с порога лестницей. Следующие сорок минут жизни Могилина прошли, как в тумане. Свои бумаги парень заполнил быстро, а вот Женя возился ещё минут тридцать, тщательнейшим образом перепроверяя всё, что ему давали на подпись. За всё время ожидания Влад успел сделать немало важных дел, например: наотправлял мемасов из тик-тока Денису, договорился с новой смене на подработку и бесцельно пролистал ленту на сайте с предложениями аренды квартир. Когда все более-менее важные миссии были выполнены, умирающий со скуки Могилин зевнул и направил полный грусти и невысказанной мольбы взгляд на Женю. Влад напоминал пса, которого слишком долго не выводили на прогулку.       — Всё, всё, я уже закончил, — Розанов отдал последний лист бумаги и, подняв очки, потёр напряжённые от чтения мелкого шрифта глаза, — Всем спасибо, все свободны.       — Домой, только домой, — проговорил Могилин и подняв руки вверх, вытянулся стрункой, чувствуя сковывающую его тело истому.       Если во время их прогулки до учебного центра небо цвело оттенками алого и розового то, выйдя за пределы конторы, молодые люди оказались практически в ночи. И без того неприглядные дневные городские пейзажи стали ещё более мрачными и безрадостными. Без магии мерцающего на свету снега голые кривые ветви деревьев, серые выбины на дорогах и грязные лужи на улице смотрелись очень депрессивно и угнетающе. Немногочисленные прохожие старались не смотреть по сторонам и спешили в свои дома, кутаясь в пальто от влажного, пронизывающего до костей ветра. Небо не чёрное, но какое-то коричнево-кофейное безрадостно смотрело на идущих к остановке Женю и Влада.       — А что случилось с твоим мотоциклом? Ты же вроде на нём всегда в универ приезжаешь? — между Могилиным и Розановым по дороге завязался лёгкий диалог, хотя это скорее можно было назвать интервью. Женя по большей части спрашивал Влада о том, о сём, а парень по мере возможностей отвечал: серьёзно или шуточно.       — А он поломался после того как я на нём подвёз Тимура. Я ж на нём обычно катаю тех, с кем потом сплю, а тут осечка вышла. — усмехнулся Могилин и пнул лежавший на дороге маленький камушек, — Отдыхает он, этому драндулету лет больше, чем мне. К тому же навряд ли я сейчас в достаточно трезвом и вменяемом состоянии, чтобы управлять байком.       — Ты же вроде жил в общаге на первых курсах? Ну и как там, интересно было?       — Не знаю, для меня это мало чем отличалось от жизни дома. Разное в общаге бывало: и коменды злые, и увлекательные попытки спрятать запрещёнку, и тараканы, с которыми приходилось драться за еду… Зачем спрашиваешь-то? — Розанов несколько секунд отмалчивался, скрывая идущий в его голове мыслительный процесс за внимательным разглядываением карты в новигаторе. В конце концов не такая уж это и секретная информация, да и Влад не похож на того, кто чешет языком о всём, что видит.       — Я собираюсь в следующем году поступать в магистратуру в столичный вуз. Стараюсь просчитывать все варианты и думать, в том числе, и о жилье. После этого я хочу поступить в аспирантуру, а потом, возможно, начать писать научные статьи, если повезёт, то и поработать с супер-компьютером. На счёт преподавания я ещё не думал, но возможно, после разработки системного ИИ и внедрения его в инженерно-конструкторские процессы, я был бы и не прочь… Ой, немного нагрузил, да? А у тебя какие планы?       — Да вот в магазин за хлебом зайти хотел… — Могилин простодушно пожал плечами. — Мой горизонт планирования ограничен одной неделей. Работаю, иногда на пары хожу. Когда закончу учиться, буду ещё больше работать. Хуй его знает, что мне в этой жизни надо.       Стук идущего по колее состава долетел до остановки раньше, чем сам трамвай. Ритмичный цокот и тихий скрежет металла нёсся вперёд вместе с потоками воздуха. Несколько птиц вспорхнули с асфальта, а у перрона собрались все немногочисленные, ждавшие своего транспорта люди. То мелькая в белом свете фонарей, то исчезая в густо-угольной тьме, из-за поворота выехала красная татра и застрекотала, оповещая о прибытии. Полупустой вагон распахнул расхлябанные двери, впуская пассажиров вечернего рейса. Владу и Жене предстояла дорога почти до самого депо. Не успели молодые люди толком занять места в конце вагона, а трамвай уже тронулся, с силой вжимая Розанова и Могилина в неудобные металлические сиденья. Влад поставил свой рюкзак на пол, а Женя предусмотрительно держал его на коленях, чуть приобнимая. Оказавшись в транспорте, в более-менее сносных условиях, Могилина начало клонить в сон. Лимит его сил был окончательно исчерпан. Дорога домой займёт никак не меньше часа, а организм уже объявил о полной капитуляции перед лицом критической нехватки отдыха. Глаза слипались, а соблазн моргнуть и больше не поднимать веки был слишком велик.       — Неужели ты совсем ни о чём не мечтаешь? — Влад нашёл в себе силы разлипить один глаз и лениво взглянуть им на отражение Жени в стекле окна.       — Хочу себе личную яхту, дом в Майами и миллион долларов.       — Серьёзно? Ты, между прочим, второй, после Паши, человек, которому я рассказал про планы с универом. Неужели нет совсем ничего, чтобы тебе нравилось? — обиженно насупился Женя. Могилин мог бы придумать тысячу и один шутливый ответ на этот вопрос, он мог бы даже проигнорировать реплику Жени или послать юношу с его расспросами куда подальше. Однако Розанов, нарочно или нет, нащупал почву, на которой вечно пофигистичный Могилин стоял особенно зыбко. Вопросы про будущее никогда не вызывали у Влада оживления, наоборот, парень всегда жил в моменте и даже не мог представить себе что ему скоро исполнится двадцать третий год. Поняв, что ждать разъяснений от Влада бесполезно, Розанов уже потянулся за наушниками, когда Могилин всё же соизволил ответить.       — Я не знаю что мне нравится. Всё зависит от того, когда меня спрашивают. Я кайфую, когда бью постоянному клиенту тату, когда перебираю двигатель мотоцикла или, когда просыпаюсь раньше всех и стою один на балконе с чашкой кофе, наблюдая за рассветом. Понятия не имею что это за хрень, но так оно и есть, — Что-то кольнуло Влада изнутри, сигнализируя, о фантомной опасности. Сигналы эти по большей части были безосновательны, однако Могилин ничего не мог поделать с самим собой. От собственной откровенность стало неловко и парень поспешил спрятаться за улыбкой и полушутливой отбивкой. — Вот сейчас, например, мне нравится твой голос.       Женя лишь отмахнулся и с головой ушёл в телефон, открывая все переписки, где скопилось непрочитанные сообщения. В групповом чате, как всегда, спрашивали домашку. Особо наглые одногруппники стучались в личку с просьбой сделать за них курсовую, а Серый просто от балды прислал ему подборку мемов. Но самая жара разворачивалась в общей беседе, где Дима, Паша, Марина и Тимоха успели коллективно препарировать и разложить на атомы Женю за его дерзкий побег. Розанов небезосновательно полагал, что друзья ещё долго будут ему это припоминать. Ушло немало времени, чтобы покаяться во всех смертных грехах и вернуть разговор в чате в привычное русло. Вернее, в относительно привычное. Могилин стал обыденной темой их обсуждения не так давно.       “Он там не выёбывался?» — Дима четырежды исправлял одно и тоже сообщение, неизвестно для кого и зачем.       “А должен? Вроде всё норм.»       “Не обращай внимание, наше маленькое средневековье ожидало гладиаторского побоища или, как минимум, разборок за гаражами» — в воспитательных целях Тимофея выкинули на пару минут из чата, чтобы парень подумал над своим поведением.       » Press F»       “Вы чего? Верните его!»       “Жень, Могилин этот та ещё сволота. Ты бы знал, как херово было Софе на вечеринке, когда он её бросил. Да и сам он какой-то мутный — чего про него только не говорят: что он на нарика похож или у него и вовсе шиза какая-то.» — Паша, вероятно, до сих пор не мог смириться с тем, что ему придётся работать по плану, который для него составил Влад.       “Я вернулся, сучки!»       “Марина, золотая моя, ты зачем вернула Тима?»       “А начиналось всё с обсуждения похода в кино…» — Розанов не мог сдержать улыбки. Вся их неудержимая пятёрка никогда не находилась в состоянии полной гармонии и благоденствия. Все постоянно ссорились, мирились, подкалывали друг друга и были этим счастливы. Долгое время у Жени не было никого из близких друзей, кроме Паши, а теперь юноша чувствовал, что наконец начинает жить и выползать из своей скорлупы. Пока в беседе разворачивался новый срач на тему «на какой фильм мы пойдём?», что-то тяжёлое опустилось Розанову на плечо. Женя повернулся и заметил Влада, который самым беззастенчивым образом дрых на нём. Первым прорывом было дёрнуть плечом и скинуть с себя Влада, чтобы тот спал где-то в другом месте. Но вид спящего и безмерно беззащитного Могилина произвёл на Женю странное и вместе с тем очаровывающее впечатление.       Обесцвеченные волосы цвета платины окончательно выбились из-под резинки и теперь светлые локоны падали на лицо парня. Ресницы на закрытых глазах чуть подрагивали, а брови сами собой хмурились, что было так не похоже на бодрствующего и вечно позитивного Могилина. На его лице не было улыбки, зато отлично проглядывались мелкие морщинки под глазами и тёмные круги. Розанов осторожно убрал волосы с лица Влада, специально садясь поровнее, чтобы высокому Могилину не приходилось сгибаться в три версты, чтобы достать до его плеча. Сам Женя со всей своей недальнозоркостью в межличностных отношениях никак не мог сказать был ли Влад наркоманом, бандитом с большой дороги или просто мудаком. Всё, что знал и видел Розанов перед собой — лежащий на его плече уставший и нуждающийся хотя бы в паре минут обычного отдыха человек. Было ли это каким-то сигналом появившегося к нему доверия или для Влада было в порядке вещей дремать вообще на чём угодно и ком угодно? Женя решил разобраться в это вопросе чуть позже.       Время на часах неумолимо ползло вперёд, как и трамвай, ставший жертвой общих заторов на дорогах. Огромную железную машину не спасли даже специально проложенные рельсы. Розанов поднял очки и потёр переносицу. Стук колеи и музыка в наушниках смогли разморить и его. Глаза начали предательски слипаться, а полк мыслей в голове превращался в вязкий кисель. Какой фильм выбрали ребята: триллер, хоррор, трэш-комедию? А успеет ли он завтра напечатать реферат перед сдачей? Всё это были оторванные от настоящего, будущие вопросы. Женя пристроился к боку Влада, чувствуя исходящее от него тепло. Руки продолжали приобнимать рюкзак, а в наушник одна за другой смеялись песни. Эта мысль посетила его так просто и естественно, что Розанов не счел нужным искать её причинном следственные связи.       “Пусть отдыхает. Да и мне тоже вздремнуть можно. » — подумал юноша, прикрывая глаза и чувствуя у себя на шее щекочущее дыхание Могилина.       — Жень, — Влад приложил немало усилий, чтобы полувнятно позвать юношу. Розанов даже не шевельнулся и лишь промычал в ответ.       — Знаешь, что мне нравится? — но ответа Розанов так и не услышал.