*песня к главе: просто Лера - Взрослые
Тимур изо всех сил душил в себе каждый порыв остановиться, развернуться на стовосемдесят градусов и пойти домой. Музыка в наушниках играла на полную мощность, оглушая и вызывая у парня головную боль, однако это было меньшее из зол. Ещё большую головную боль он бы получил, анализируя свою предстоящую встречу с отцом. Хотя от этих мыслей всё равно сбежать не удалось. Во всех встречах родственниками после долгой разлуки есть что-то неумолимо горькое, отдающие лёгкой толикой надежды на то, что встреченные через несколько мгновений люди станут лучше и учтивее с момента последней встречи. Тимур, при всём своём прагматизме был не в силах избавить себя от этого крошечного кусочка детской радости за предстоящую встречу, хотя дёгтя в этой бочке воспоминаний было явно больше. Вечером становилось прохладнее, щёки и нос щипало быстрыми потоками холодного, влажного ветра. Все дороги превратились в один глобальный затор. Тимур шёл по тратуар без интереса разглядывая красные огни машин, неоновые вывески и рекламу на медиатронах. Ехать на общественном транспорте не было смысла, так что молодой человек решил пройтись пешком до вокзала, тем более, что от университета до ж/д-станции было не больше пары километров. Братья благополучно скинули ответственность за батю на него, а сами растворилась в тумане, пожелав Тимуру удачи. Парень и сам понимал всю безвыходность своего положения, но поделать с этим ничего не мог. В конце концов было бы совсем не по понятиям взять и просто бросить на произвол судьбы только-только вышедшего из диспансера отца. Чувство долга было в нём чересчур велико. Миновав ещё пару кварталов и купив для надёжности по дороге новую пачку сигарет, Тимур вышел к привокзальной площади и остановился прямо напротив выхода, о чём скоро пожалел. Помимо того, что он выглядывал в каждом прохожем своего отца, так ещё и был вынужден параллельно отбиваться от услуг местных таксистов, которые обещали увезти его куда угодно и настойчиво тащили поближе к своим авто. Покрыв наглых извозчиков благим матом Тимур чуть отошёл в сторону и ещё раз проверил телефон. Чингиз написал ему, что поезд с батей должен был прибыть ещё семь минут назад. Каждая лишняя проведённая на улице секунда времени заставляла парня всё больше и больше желать спрятаться где-нибудь в тёплой месте, чтобы банально отогреться. Вот Владу сейчас наверное, хорошо — сидит себе где-то да заполняет всякие бумажки. А могли бы вместе морозиться и ходить по району, разрисовывая все пустые поверхности. Тимур злился на друга не потому, что тот был занят, а потому что ему было необходимо назначить источником своих бед хоть кого-то. Вечер плавно перетекал в ночь, но город и не думал засыпать. На привокзальную площадь толпами повалили приезжие с чемоданами и гружёнными сумками. Таксисты активизировались и наконец окончательно перестали поглядывать в сторону одиноко стоявшего Тимура. Большинство людей встречали друзья и знакомые. Молодой человек накинул на голову капюшон, наблюдая за целой компанией, которая приехала встретить своих друзей. Чуть дальше парень ловил в объятия и девушку и чуть ли не выхватывал у неё из рук чемоданы. На парковке рядом шлагбаумом стояла какая-то семья. Высокая женщина в пальто, что-то говорила стоявшему возле неё мужчине, который держал за руку маленького мальчика. Ребёнок, по-видимому, капризничал и специально вис на руке взрослого, однако никто не придавало этому большого значения. Вместо того, чтобы осадить мальчика и отругать его за плохое поведение, мужчина взял ребёнка ну руки и что-то сказал ему так, что мальчик перестал кончить и рассмеялся. Тимур опустил взгляд на асфальт и отвернулся. — Кого я вижу? Тимур! — застигнутый врасплох молодой человек обернулся и увидел незаметно подошедшего прямо к нему немолодого мужчину чуть старше средних лет. Миндалевидные глаза весело и немного удивлённо разглядывали Тимура с ног до головы. По смуглой коже лица растянулись мимческие и возрастные морщинки и всё же, казалось, что отец практически не изменился за все эти годы, разве что несколько стоптался и похудел на больничном питании. Мужчина опустил на землю два клетчатых баула, — Как вытянулся, а в плечах-то как раздался! Вот это жених, все девчонки штабелями падают! Встреча и так была довольно неловкой, а теперь Тимур и вовсе стушевался, не зная, что ему делать. Он неуверенно поздоровался с отцом за руку и взял его сумки. После долгого путешествия в вагоне возможность ходить собственными ногами по земле казалась привилегий. Искать место для уединённой беседы долго не пришлось, благо наличие круглосуточных кафе позволяло вести беседу в более-менее сносный обстановке. Заказав два куска осетинского пирога и по чашке чёрного чая, Тимур не стал делить счёт и заплатил за всё сразу. Мужчина был приятно удивлён галантностью сына и, достав из на грудного кармана бумажник, спрятал в него несколько лотерейных билетов. — Купил на выходе из вокзала, — вежливо пояснил отец, но Тимур его даже не слушал. Парень смотрел в растянувшееся от пола до потолка окно на привокзальную площадь. Всё повторялось вновь и вновь по одному и тому же чётко выверенному алгоритму: прибывал поезд, из вокзала вываливались мелким разрозненным горохом люди и почти в равных пропорциях делились между троллейбусной остановкой и парковкой. Радиатор топил, как не в себя, из-за чего пришлось снять куртку и закатать рукава свитера. В кафе было тепло, даже душно, пахло маслом, сыром и выпечкой, как на домашней кухне. Отец Тимура облокотился на спинку кожзамового дивана и спокойным проговорил, — Ты, кажется, не очень рад меня видеть. — А должен? — молодой человек искоса взглянул на собеседника. — Тимур, я… — Ваш заказ, — официантка поочерёдно поставила на стол тарелки с тёплым пирогом, чашки с чаем и завёрнутые в белые салфетки приборы. Для самого себя Тимур решил этот вопрос ещё десять лет назад. Его попросили встретить отца с вокзала и помочь устроиться, а не менять к нему своё отношение. За окном проехал чей-то седан, из которого громко вырвался отрывок песни. Молодой человек поморщился, потирая глаза. От этого вечера у него начинала болеть голова. — А помнишь, как мы всей семьёй, когда только сюда приехали, в пиццерию впервые пошли. Я ещё думал, что буду выносить по лепёшке на человека, а она всего одна оказалась, — робко улыбнулся мужчина, чуть щурясь и глядя на Тимура, — У тебя тогда день рождения был. — А через два дня ты избил меня длинной металлической ложкой для обуви и сломал руку, — добавил молодой человек, невольно ведя плечами, но прямо глядя в глаза отцу. То было наказание за то, что Тимур изрисовал в альбоме, купленном на год вперёд все страницы. Отцу очень не нравилась ярко выраженная творческая сторона младшего сына. Старшие братья в ту пору уже начинали искать подработки, а он всё витал в облаках, грезил о своих картинках, воображая, что однажды станет художником, — А когда ты чуть не проиграл на тотализаторе нашу квартиру? Мне продолжить список? — Я этим не горжусь. Тимур, послушай меня, я очень виноват перед тобой, мамой и твоими братьями. Когда я лечился от лудомании и лежал в больнице, я успел обдумать и пересмотреть всю свою жизнь. Мне очень стыдно, правда. Была кровь горячая, была сила кулаками махать, а сейчас что? Я дряхлый старик, от которого отвернулись собственные дети. В больнице мне было очень тоскливо, к соседям по палате приходили гости, друзья, семья, а я лежал один. Одиночество — самое тяжкое наказание, которое только может ниспослать нам Создатель. Я хочу попытаться исправиться, хочу начать жизнь заново. Найти работу, наладить общение с тобой и твоими братьями. Мужчина замолк. Было видно, что слова даются ему с большим трудом, что ему приходится преодолевать какую-то старую незримую преграду. Его рука: загорелая, усыпанная пятнами, сморщеная накрыла сжатую в кулак ладонь Тимура. Это было что-то большее, чем просьба. То о чём отец долго хотел сказать, но, получив такую возможность, просто не мог. — Сынок, пожалуйста, дай мне второй шанс, — Тимур честно старался держаться. Он вспоминал всё своё детство, проведённое в страхе, виденные им на стене в качестве тени силуэт матери, которая прикрывалась руками от града сыплющихся на неё ударов, вспоминал то, как тяжело ему далось осознание их развода. Молодой человек думал, что навсегда вычеркнуд из своей жизни этого жестокого человека, но это дрожащее, ласковое и по-отечески нежное «сынок» сломало его.***
«Я ела только эти четыре продукта и похудела на десять килограммов за неделю!» — Софа сидела с полотенцем на голове после душа и листала тиктоки. Было уже поздно, но особого желания спать девушка не испытывала. Она начинала было смотреть сериал на ноутбуке, но потом ей написала подруга, а затем захотелось отвлечься и посмотреть мемасы, так что теперь экран лэптопа окончательно потух. Очень быстро короткие видео сос смешными ситуациями сменились блоком советов по похудению, и оторваться от них Софа не могла вот уже двадцать минут. К ноге подошла и потёрлась пушистым боком чёрно-белая кошка. Несколько раз мяукнув, животное попыталась запыгнуть на колени к хозяйке, но неудачно. Как итог-свежая длинная царапина ляжке. Софа отложила телефон и, зашипев, прикрыла рану рукой. — Тося, ну ты совсем ебобо? — девушка подняла, пр удерживая под лапы, кошку и взглянула в её щекастую наглую морду, — А если я тебя так покусаю, а? Кошка неопределённо мяукнула, и у Софы, несмотря на щиплящую боль в месте царапины, больше не осталось желания ругать питомицу. Поцеловав Тосю в лоб, девушка отпустила кошку дальше гулять по квартире. — Милая, ужин почти готов, иди мыть ручки, — в комнату заглянула мама с силиконовой лопаткой в руке. Из кухни в комнаты проник умопомрачительный запах котлет. Тося прошмыгнула в открытую дверь и понеслась к своей миске, надеясь, что ей перепадёт хотя бы маленькая часть их будущего ужина. Софа помотал головой, глядя на маму и поворачивать обратно к рабочему столу. — Я не буду ужинать. Мне нужно дописать главу курсач а и отослать её куратору на проверку. — Ну ничего, курсовая подождёт. У тебя спецпитание. Ты сегодня пила таблетки? Вопрос на секунду повис в воздухе. Софа сделала вид, что перелистывать страницы конспекта и что-то ищет. — Да, конечно. Я не голодная, правда, мы с одногруппниками после пар сходили в кафе. — Это тебя твой Владик пригласил? — повеселела женщина, вытирая руки кухонным полотенцем. — Нет, мы расстались. Я же тебе говорила. — А, да, точно. Извини, извини, из головы совсем вылетело, — смутилась мама, качая головой. — Надь, у тебя там что-то горит, — из кухни раздался ленивый голос отца, который совсем недавно вернулся с вахты. — Ой, божечки! — взвизгнула женщина и понеслась обратно, спасать ужин и кухню от пожара. Вот уж точно та, кто и в горящую избу зайдёт, и из коня пельменей налепит. Софа вышла из комнаты и застыла между коридором и походом в кухню. Казалось, здесь даже теплее, чем в комнате. Пахло едой, под ногами тёрлась пушистая кошка, а за столом, громко размешивая чай в чашке, сидел крайне измотанный и полусонный папа. — Валера, так комфорка же погасила, — удивлённо проговорила женщина, снимая сковороду с плиты. — Не погасла, а я её выключил. — Тю, так что ты меня пугаешь, я уж думала, тут всё в угли превратилось… — О, смотрите, кто к нам вышел, отец поднялся с места и подошёл к Софе, чтобы обнять её. В их семье всегда были прекрасные, доверительное отношения. Родители всегда верили, что она, Софа — кладезь всего лучшего, что есть в этом мире. Может, поэтому или по другим причинам, ей не хотелось расстраивать их своими неурядицами. В конце концов от самой себя правду не утаишь, какой бы приятной не была обёртка, — Принёс я эту твою хрень. Отец протянул Софе пакет с покупкой и поспешил поскорее избавиться от него. Было видно, что ему не очень-то и хотелось покупать дочери сомнительную вещь, однако в этом случае заботливый родитель наступил на горло своим внутренним принципам. — Чёрти-что понавыдумывают. Уже непонятно, где пацан, где не пацан, краски-замазки всякие. Вот в моё время… — Па, я видела твои фотки с восьмидесятых. Мне до такой шикарной львиной гривы, какая была у тебя, как до горы раком ползти, — Софа чмокнула отца в щёку и понеслась с пакетом в ванную комнату. Мужчина лишь смущённо пробурчал «тогда такое время было» и сел за ужин. Закрывшись в ванной девушка облегчённо выдохнула и прислонилась к запертой двери. В кармане домашней кофты завибрировал телефон, а на экране высветилось напоминание «лекарства», которое Софа проигнорировала. Вновь появившийся в ней червячок сомнения вот уже некоторое время отправлял её мысли, а расставание с Могилиным так и вовсе выбило почву из-под ног девушки. Когда она в последний раз пила свои таблетки? Неделю назад, а, может, и больше. Когда они только познакомились, Влад был таким лучезарным, позитивным, ярким. Таким его видели все вокруг, и именно это притягивало к нему людей. Но любое, даже само светлое и чистое небо наполняется пасмурными облаками. Софа оказалась к этому не готова. На экране высветилось ещё одно уведомление, на сей раз от Тимура. “Привет, тебя сегодня не было на парах, староста спрашивала, как ты?» — не считая вечно живого чата группы, ни Женя, ни Влад так ничего ей и не написали. Софа вздохнула и, коротко написав «Нормально, завтра буду», заблокировала телефон.