Blurred Lines

Боян до сих пор помнил их первую встречу. Как что-то притягивало их друг к другу с того самого момента, как их взгляды пересеклись. Он не мог ни описать это, ни понять истоков происходящего, а лишь чувствовал, что что-то происходит. Они не говорили на одном языке, они могли общаться только с помощью жестов, улыбок и смеха. Подшучивая друг над другом, изо всех сил пытаясь сформулировать слова с помощью движений, они из кожи вон лезли, чтобы расшифровать друг друга. Они шли через тернии к звездам, не до конца разбирая истинный смысл жестов, но все же понимали друг друга на другом уровне. Словно в тот момент, когда они впервые разразились смехом, их души переплелись. Для них было неизбежно стать друзьями. По мере того, как английский Кяярьи улучшался, им становилось легче общаться. Вместе было проще избавиться от стресса и давления. Им обоим нужен был кто-то, кто мог бы стать их спасением. Боян любил своих коллег по группе, но минуты, проведенные вместе, были напоминанием о предстоящем конкурсе. Постоянных репетициях и прогонах. Но рядом с Кяярьей, с его детской энергией и духом бунтаря, Боян мог быть просто его Джокерменом. А Кяярья мог быть просто Йере. Они могли раствориться в счастье, которое дарила им дружба. Это было то, за что им не нужно было бороться, все произошло по воле случая, как будто это было предначертано им свыше. Несмотря на то, что они соревновались друг с другом, стремясь к одним и тем же целям, пытаясь достичь одних и тех же звезд, это никогда не омрачало чистоту их отношений. Сам факт подобного только укрепил их связь. Они оба понимали природу этого желания, они понимали стресс и тревогу, которые сопровождали его. Это связывало их еще больше. Они оба хотели победить. Жаждали победить. Боян до сих пор помнил ту короткую секунду, когда он осознал, как отчаянно Кяярья хотел этого, и когда он осознал, что чувствует то же самое. Понял, что какой-то тихий голосок внутри него хочет, чтобы Кяярья победил. Это было быстро подавлено его собственными желаниями. Так быстро, что он и не думал, что подобное ощущение когда-нибудь вернется. Но это произошло. Шансы группы уплывали с каждым баллом, а у Кяярьи увеличивались. Сквозь печаль и разбитое сердце, на пепелище их надежд, родилась новая. Новое жгучее желание. Хотелось увидеть, как руки финского парня сжимают приз, о котором мечтают многие. Чтобы его улыбка сияла бы так ярко, что Боян забыл бы даже о своем поражении. Он хотел снова увидеть, как парень исполняет свою песню, испытать через нее свое счастье. Такой уровень счастья, что он мог бы легко насытиться и упиться им. Были объявлены баллы зрителей. Его новая надежда была нафарширована, как утка перед тем, как ее насадят на вертел. Боян огляделся и увидел, что схожие эмоции горят и в душах многих других участников. Как будто их сердца синхронизировались и бились для достижения одного и того же результата. Это правда, что все хотели победить. Но было еще кое-что, что объединяло конкурентов. Они все хотели, чтобы кто-нибудь победил Лорин, неважно, кто именно. Она была прекрасным человеком, и ни в чьем сердце не жила настоящая ненависть к ней. Но в качестве бывшей победительницы ее присутствие, подобно темному мрачному облаку, витало вокруг всех. Ее присутствие было похоже на угрозу, и в некотором смысле все были на взводе из-за этого. С учетом баллов зрителей Кяярья был так близок к тому, чтобы снять проклятие, которое было наложено на всех них с тех пор, как представители всех стран стали известны. Так близок. Все конкурсанты дышали и существовали как один человек, ожидая услышать: «И победителем становится… Финляндия». Но они были лишены этого. Боян в прямом эфире наблюдал, как сердце его друга разбилось на миллион осколков. Смотрел на лицо, которое он никогда не хотел бы увидеть, чье выражение причиняло боли больше, чем его собственное поражение. Он видел тихие слезы, которые хотели вырваться из глаз Кяярьи, и почувствовал, как его собственное сердце сжалось при виде этого. Его охватило невыносимое желание утешить парня, заключить в крепкие объятия и прошептать ему на ухо ласковые слова одобрения. Боян хотел сказать ему, как он им гордится, как хорошо финн справился, что в глазах Бояна именно Кяярья победил. Ему хотелось подбежать к нему, схватить его за руку и увести подальше ото всех и вся, привести его в такое место, где они смогут забыть обо всем, что произошло сегодня вечером. Боян встал и направился в ту сторону, где сидел финн. Когда он подошел, вокруг Кяярьи уже были люди, которые утешали его. Все обнимали его и говорили слова поддержки. Боян проталкивался сквозь толпу людей, ноги сами несли его к другу. Тот разговаривал с одним из участников, когда Боян подошел к нему. Он не думал, его тело двигалось инстинктивно, и его руки незаметно обхватили тело Кяярьи сзади. — Йере, — прошептал он ему на ухо. — Ты молодец. — Джокермен, — Кяярья вырвался из его объятий только для того, чтобы повернуться и еще крепче обнять Бояна. — Ты молодец, — повторил Боян, крепче прижимая тело к себе, словно в попытке слиться с Кяярьей воедино. Он почувствовал, как Кяярья задрожал в его объятиях, и Боян испугался, что его друг окончательно сломается. Боян был напуган, но не потому, что не хотел утешить финна, а потому, что не знал, как это сделать. Ему не терпелось найти решение этой проблемы, если до этого вдруг дойдет. Большая загвоздка заключалась в том, что они были на глазах у всего мира. Его другу не нужно было, чтобы все говорили о его публичном срыве в новостях. Рука Бояна мягко погладила его по спине, пытаясь успокоить. Казалось, это сработало, Кяярья перестал дрожать, его тело расслабилось в руках Бояна, и последний не желал ничего другого, кроме как оставаться вот так, в объятиях друг друга. К его огорчению, Кяярья отстранился, заставив себя улыбнуться. Бояну отчаянно хотелось вернуться в предыдущее положение. Его рука потянулась, чтобы снова притянуть парня к себе, но его планы были прерваны. Появился еще один конкурсант, мягко постукивая пальцами по плечу Кяярьи, прося внимания. Боян знал, что настала его очередь отступить и позволить Кяярье быть любимым. Как бы эгоистично он ни хотел, чтобы его друг принадлежал только ему, чтобы это он принес финну покой, Кяярья должен был знать, насколько сильно он любим. Боян проглотил горечь и отступил назад, повернувшись спиной к Кяярье. — Джокермен, — это Кяярья окликнул его. Полуголый Кяярья держал в руке свое зеленое болеро и протягивал его ему. — Надень. Боян подчинился просьбе, даже не задумываясь. Он, вероятно, сделал бы все, о чем попросил бы финн. Просто чтобы увидеть, как тот слегка улыбается. Как Кяярья и сделал, когда увидел зеленое болеро на теле Бояна. Оно странным образом дополняло рубашку, которая была на нем надета. Комбинация одежды была похожа на смесь обоих их миров, идеальное сочетание. Такое, каким они были друг для друга. Два разных стиля, но такие похожие души, дополняющие друг друга в настоящей дружбе. — Выглядит неплохо, — сказал Кяярья, приправив фразу своим хорошо известным смехом. Боян и не подозревал, что этот смех может так сильно согревать душу. Но это произошло. Он пожелал, чтобы маленькое счастье Кяярьи при виде него длилось вечно. — Теперь я Ча-ча-чамен — ответил Боян. Кяярья просто рассмеялся, и Боян засмеялся вместе с ним. Улыбка коснулась глаз финна, и сердце Бояна затанцевало от этой маленькой победы. Он не снял болеро. Он знал, что это сделает Кяярью счастливым. И действительно так и произошло, даже когда позже до Кяярьи дошла печаль от поражения, даже когда он высказал свои чувства по поводу того, что занял второе место, Боян смог заставить друга рассмеяться, надев болеро и спев пару строк Cha Сha Сha. На данный момент такой властью обладал только Боян. Это было то, чем он втайне гордился. Именно он смог снова вызвать на губах Кяярьи эту яркую улыбку. Он просто хотел, чтобы так оно и оставалось. Он знал, что Кяярье нужно было место, где он мог бы выплеснуть свои чувства. Место, где ему больше не нужно было притворяться. Где больше не нужно было скрывать эмоции, и он почувствовал, что Кяярье нужен кто-то, кто подержит его, пока тому не станет лучше. Кто-то, кто выслушает его. Поэтому, когда Кяярья извинился и пошел привести себя в порядок в своем номере, через несколько минут Боян последовал за ним под теми же предлогами. Вместо своего номера он направился прямиком к Кяярье. Стучась, прежде чем войти в номер. Он знал, что ему не нужно ждать ответа на стук: когда Кяярья увидит, что это он, все будет хорошо. Финн сидел на своей кровати, его лицо было мокрым от слез, которым уже удалось вырваться из глаз. Он встретился с Бояном взглядом, изучая человека, нарушившего его покой. — Джокермен, — Кяярья быстро вытер слезы и выдавил фальшивую улыбку. — Тебе не нужно притворяться, — Боян шагнул вглубь комнаты, прямо к Кяярье. — Это всего лишь я, Боян, — он сел рядом с ним на кровать. — Ты можешь плакать. Это сделало свое дело. Сильные руки снова обвились вокруг него. Негромкие рыдания нарушили внезапную тишину комнаты, когда Боян обнял его. Несколько минут Кяярья просто плакал, его слезы намочили рубашку Бояна, но ему было все равно. Он крепко обнял финна, поглаживая рукой по обнаженной спине. Показывая любовь к своему другу через прикосновения. — Я проиграл, — пробормотал парень, тон его голоса был окрашен в отчаянную грусть из-за глубокой боли, которую таило его сердце. — Только второй, — прошептал он, слово было таким тихим, как будто это было ругательство, которое он не осмеливался произнести. — Я всех разочаровал. Боян слегка отодвинул его, чтобы они могли посмотреть друг другу в глаза. В нем вскипел гнев по отношению к тому, кто заставил Кяярью чувствовать себя так, думать так (даже если, возможно, это был сам Кяярья). Это была неприемлемая мысль. Абсолютная неправда. — Послушай меня, — начал Боян, — никто в тебе не разочарован. Ты покорил сердца зрителей. Ты — народный победитель. Мы все гордимся тобой. Я горжусь тобой, — он видел недоверие в глазах Кяярьи. Поэтому он повторил: — Я, Боян, очень горжусь. — Гордишься? — спросил Кяярья, слегка склонив голову набок. («Мило», — подумал Боян на задворках сознания). Несколько одиноких слезинок все еще стекали по лицу Кяярьи. Но в уголках его рта появилась легкая улыбка, намек на нее. Это было все, в чем нуждался Боян, чтобы продолжить. — Очень сильно горжусь, — ответил Боян. — Ты прекрасно справился. Ты был великолепен на сцене, — Боян хотел продолжать хвалить этого человека, пока его улыбка не прирастет к лицу. Пока его сердце снова не наполнится радостью. Пока… Но его остановил сам Кяярья. — Боян, — начал он, называя Бояна его настоящим именем, и словенец знал, что все, что последует дальше, будет сказано на полном серьезе. — Я проиграл. Ты приедешь ко мне в Финляндию? Сначала Боян не понял, что тот имел в виду. Но воспоминание вернулось к нему, словно молния пронзила его мозг: «Если ты выиграешь, я приеду к тебе в Финляндию». Кяярья переживал, что Боян не приедет, потому что тот только второй? Судя по выражению его лица, так оно и было. «Глупый Йере», — подумал Боян, ничто не могло помешать ему приехать к своему другу. — Ты победитель в моем сердце, Йере, — начал Боян. — Я приеду к тебе. И Кяярья ухмыльнулся. Уже болтая о том, что он покажет Бояну, когда тот его навестит. . . . А Бояну просто хотелось поцеловать эти губы, чтобы ощутить вкус солнечного света.