Обжигающе-ледяные ночи

Солнце пробивалось сквозь рваные занавески, в квартире давно отключили отопление, от чего дыхание сопровождалось небольшим клубком пара, студёный воздух окутывал такое же ледяное худощавое тело. Голубые глаза, уже без прежнего жизненного огонька, осмотрели пространство вокруг, беднота так же отразилась в желудке его недовольным урчанием, что только ещё больше раздражало юношу. Поднявшись и плотнее укутавшись в тонкое одеяло он поднялся, передвигая ослабевшие ноги на ранее теплую и уютную кухню. Сейчас там царил полный беспорядок, мусор давно никто не выкидывал, еда кончилась, а подача воды прекратилась несколько недель назад за неуплату. Найдя остатки кофе и бутылку воды, которую оставил в аудитории какой-то студент и которая была наполовину пуста, он смешал всё в грязной колотой чашке. Смотря в заледеневшее окно пухлые бледные губы прикоснулись к фарфору, и сквозь отвращение жидкость попала в ноющий желудок. Вид был на заснеженный двор, где постоянно гуляли радостные дети с любящими родителями, от чего в груди поднималась зависть и горечь, опаляя мёрзлые кости. Когда напиток с привкусом песка кончился, тонкие пальцы кинули её в раковину к остальным, но он понимал, что никогда не помоет эту гору стекла. Перед глазами всегда стояла одна и та же картина семейного благополучия и достатка, когда над этой самой раковиной стояла недовольная мать, браня остальных сожителей за неблагодарность к её труду, отец на стуле спиной к окну ласково улыбался, смотря на жену и думая о чем-то своём и явно не слушая её гневные речи и потягивая остывший кофе, и как он сам сидел рядом на небольшом сером диванчике, обхватив пухлыми ладонями огромную кружку какао с маршмеллоу, дуя на сладость смешно складывая розовые губки и плюясь в очередной раз обжигая язык. События десятилетней давности были четкими благодаря его хорошей памяти, но картина перед ним сейчас начинала стирать воспоминания одно за другим. Неожиданная тошнота накрыла парня, после чего он тут же оказался в такой же грязной ванной, склонившись над фаянсовым другом и опустошая желудок. Во рту стоял отвратный привкус желчи, но даже прополоскать рот было нечем, от чего оставалось лишь с безразличным выражением лица подняться и заглянуть в зеркало. Некогда весёлый и привлекательный юноша сейчас оказался застигнут врасплох своим отражением, вида которого он давно избегал. Сейчас на него смотрел незнакомый человек с тусклыми глазами, синяками под ними, грязными белыми волосами, по всей длине усеянными колтунами и давно опустившимися до колен, впалые щеки и синеватые губы свидетельствовали о долгом голоде и затянувшейся простуде. Он знал, что его друг за него волновался, но даже не догадывался о своем жалком виде, усиленно отказываясь от какой-то бытовой помощи. Одевшись в более менее чистую одежду и нацепив уверенное в себе и веселое выражение лица, из квартиры вышел всё тот же всем знакомый Николай Гоголь, что для всех оставался беззаботным парнем без проблем. Его вид подсказывал ему, что нужно переступить через гордость и что идти никуда в таком виде нельзя, поэтому он свернул в соседний двор, идя к знакомой квартире своего единственного и лучшего друга. Его двор был значительно богаче сам по себе, подъезд всегда был чист, а на новой входной двери висел красивый бронзовый номер «46». Постучав три раза сильно и два раза слабо, что являлось тайным сигналом придуманным ещё в детстве, дверь распахнулась и из нее показалось заспанное лицо среброглазого друга в смешной белой пижаме с вышитыми голубыми цветочками, что сразу показывало что это была работа его матери. Авдотья Матвеевна была очень доброй и улыбчивой женщиной, она умела сохранять хорошие отношения даже со своеобразными родителями Николая и даже отпустила сына жить одного во время учёбы, к самому Коле она относилась всегда как к родному, поэтому он иногда ездил в отчий дом друга проведать её. Сам друг пошёл в строгого, но доброго отца, поэтому сейчас, смотря на вид незваного гостя, он явно не был доволен, и даже немного раздражен. Не сказав ни слова он быстро запихнул блондина в теплую и светлую квартиру, отделанную по последним стандартам евроремонта, после чего мог спокойно осмотреть его помятый вид, сердито поправляя растрёпанные пепельные волосы. — Ты говорил у тебя всё хорошо, так почему ты выглядишь так?! — Голубоглазый намного потупил взгляд, стараясь сделать виноватый вид. — Да всё в порядке у меня! Ну отключили воду с отоплением, разница-то какая? Не волнуйся Вань, всё правда хорошо, дай только отмыться и я найду подработку! — Под изумлённый взгляд друга, до которого только доходил смысл сказанных слов, Коля быстро ретировался в ванную, плотно закрывая дверь и жмурясь от разъяренных криков. Встав под горячую воду он наконец смог выдохнуть, не без ужаса рассматривая собственное тело. Побег от проблем запустил его полностью, сейчас он стал буквально обтянутым скелетом с гематомами от каждого небольшого прикосновения. Сейчас была возможность полностью побриться, отмыть волосы и их постричь под привычную длину до поясницы, чем он занимается около двух часов, но зато вышел уже полностью свежим, словно действительно проблемы были лишь выдумкой. В одном полотенце он прошествовал в комнату Ивана, где быстро выбрал себе брюки, нижнее белье и простую рубашку. В этот же момент появился Гончаров, взглядом метая молнии в друга. Он не был против отдать свою одежду, но это свободолюбие и вседозволенность выводили его до мурашек и очередная порция брани полилась на Гоголя, который на это и рассчитывал, тихо смеясь. Вновь привлекательного юношу Иван усадил за стол на кухне, поставив перед ним чашку чая и кусок домашнего пирога с яблоками. Николай его всегда любил, поэтому с яркими искрами в глазах налетел на него. — Что же у тебя такого происходит, что ты в таком виде? Я давно тебя видел потрёпанным, но прошла всего неделя каникул и я тебя не узнаю! — Коля же сделал всего два укуса и его скрутило, после чего он опять оказался на коленях у унитаза, опустошая обратно организм. Обеспокоенный друг побежал следом, помогая держать волосы и в этот раз предпочитая промолчать. Как только пирог оказался смыт в канализацию, отдышавшись он остался сидеть на полу, смотря в серые глаза напротив. — У меня кончились все деньги, если до этого я просто экономил, теперь их не осталось совсем. Если ты мне будешь просто давать выпить воды и помыться я буду рад, я не требую больше ничего.- Обеспокоенный Гончаров дотронулся до бледного лба, распахивая глаза. — Как я понимаю, отопления нет и ты заболел, так ещё и когда ты ел в последний раз нормально? — Гоголь действительно задумался, прикидывая даты в голове. — В прошлом месяце наверное, я не помню. Но знаешь, мне и не надо, я чувствую себя свободным! Эта лёгкость и чувство опустошения доставляют мне удовольствие, ведь меня больше не сдерживает столь обыденная и обязательная еда! — У Коли и так всегда был сильный дефицит веса, он весил всего пятьдесят при своём росте метр восемьдесят, но это творил его быстрый метаболизм, поэтому всё было хорошо, но сейчас он был похож на хрустальную куклу, готовую рассыпаться от дуновения ветра. Такого измывательства организм не выдержал и блондин там же потерял сознание. Когда светлые глаза открылись его тут же ослепил белоснежный потолок, который сразу дал понять что он находится в больнице, рядом сидел Иван, внимательно наблюдая за парнем, который тут же полностью проснулся под неуютным пристальным взглядом. — Что случилось? — Протирая глаза он тут же выдернул капельницу, не заботясь о том, можно ли это делать, он не мог просто лежать, позволяя делать с ним что вдумается, от чего друг только нахмурился. — Ты упал в обморок от истощения, твой вес снизился до сорока семи, а так же была температура. Врачи сбили её и диагностировали тебе анорексию, поэтому тебя хотят оставить здесь до тех пор, пока ты не начнёшь есть. — Не начну. — Почему? Это вредит тебе! — Я знаю, но я чувствую себя прекрасно, словно птица.- Голубые глаза устремили взгляд в окно, в котором как раз были отчётливо видны прыгающие на ветках воробьи, он действительно чувствовал себя как собака, которую сняли с цепи, и его интерес разгорелся: на сколько долго он сможет жить без еды? Да и смерть была неплохим вариантом, что манила тем, что являлась олицетворением свободы выбора и противоречила общественным моральным нормам, хоть Николай и не хотел признавать именно такое своё желание. Ивану же оставалось только тяжело вдохнуть, осознавая, что он никогда не поймет философию друга и переубедить его не получится, он был рад что помог хотя бы избавиться ему от температуры, поэтому просто встал, направляясь к двери. — Тогда собирайся, я пойду скажу это твоему врачу. Дверь захлопнулась и Гоголь подскочил, быстро переодеваясь и радостно сел на подоконник, ожидая друга. Он пожалел о том, что заставил его беспокоится, но быстро отбросил эти неприятные размышления, наконец-то получая передышку от своей бытовой жизни и рассматривая раскинувшееся дерево перед окном.