Обжигающе-ледяные ночи

С выпиской в руках, двое друзей шли по заснеженной аллее в сторону двора Гончарова. Гоголь действительно чувствовал себя лучше без температуры, больше не было её сковывающего озноба и внутри было приятное тепло от такой приятной компании. — Предлагаю тебе пожить у меня, есть я тебя не заставляю, но хотя бы в тепле будешь.- Коля серьезно задумался, он давно хотел сменить родные, но столь угнетающие стены, но никак не решался, от чего сейчас был полон сомнений, но чистые серебристые глаза, что с таким теплом и дружеской заботой смотрели на него, быстро их всех развеяли. — Тогда решено! — Радостно Коля вновь начал рассказывать различные истории и нелепые анекдоты, по которым Иван уже успел соскучиться, и хотя он и сейчас был против задумки друга не есть, такое его настроение возвращало их в те года, когда всё было хорошо и беззаботно. Квартира вновь завлекла своим уютом, Гоголь быстро скинул обувь и прошёл на кухню, по-хозяйски осматривая содержимое ящиков и полок. Найдя подозрительную коробочку в самом дальнем углу он громко прочитал: — Чай для похудения… Вань, мне это надо! Заваришь? — Через несколько секунд в проходе показалось недовольное лицо, осуждающе смотревшее на и без того слишком худого друга, но он мог лишь вздохнуть и поставить чайник разогреваться. Он уже успел переодеться, уж слишком любил порядок и чистоту, а Коля тем временем продолжил свои скачки по кухне, заваливая Ивана вопросами о разных заварках. Гончаров всегда любил чай, а точнее конкретно процесс его заваривания, коллекционирование же разных сортов напитка и сервизов к нему стало обычным делом, в одиночку он предпочитал пить либо кофе, либо свежевыжатый сок. К делу он относился более чем серьезно, поэтому чтобы удовлетворить прихоть друга он достал подходящий заварочный чайник и сделал всё по технологии, после чего сел, оставляя его настаиваться. — Коль, ты же понимаешь, что ты себя голодовками в могилу сведёшь? — Беловолосый тут же остановился, обдумывая ответ и обводя кухню беглым взглядом, но через пару секунд снова весело улыбнулся, смотря в глаза дорогого человека. — Все будет отлично! Так прошло полтора месяца, Николай скинул вес почти до критичного значения и очень часто стал падать в обмороки, чем беспокоил окружающих, ведь момент подобрать он не мог, и когда у тебя под колёса на пешеходном переходе падает человек без сознания, сохранять спокойствие было трудно. Пару раз он снова ложился в больницу по каким-то пустякам в виде травмы от удара или мелкой простуды, но врачи быстро лечили его и выписывали, так как бороться с его анорексией было трудно и опасно, особенно если учитывать его упрямый характер. В университете тоже было не всё гладко, из-за его страшного вида и схожести со скелетом его постоянно сторонились, либо дразнили, например скидывая со стула, оправдываясь что это «сквозняк». У Гончарова давно был парень Сигма, он уезжал на практику в театр родного небольшого городка, и когда вернулся тоже ужаснулся Гоголю, который и так его недолюбливал из-за ревности к другу. В очередной день они сидели втроём в аудитории, ослабший Коля втыкал в стену, витая в облаках, пока Иван спокойно миловался с Сигмой. Через какое-то время их отвлёк тихий голос Гоголя. — Я думаю сходить в свою квартиру сегодня, мне нужно забрать некоторые вещи. — А если что-то случится? Я пойду с тобой! — Ваня тут же переключил на него всё своё внимание, действительно волнуясь за него. — Да ну тебя, я же не маленький, ничего не будет. — Я буду звонить каждые пятнадцать минут, смотри мне там…- Коля улыбнулся и снова завис в своих мыслях. Весь день он думал о разных вещах, с самого утра ему было очень плохо, но подать виду он не хотел, прекрасно понимая как за него все переживают, но свои принципы никуда деть не мог. Его охватило чувство, что сегодня его последний день, а значит он должен вернуться в квартиру. С одной стороны он был рад этому ощущению, это же значит что его «свободный выбор» сработал, и он получит то, что хотел. С другой стороны он сам понимал, что он всё такой же обычный человек, и долго прятать леденящий страх смерти он не мог, как бы ему эта «типичная» реакция тела не нравилась. Еле волоча ноги он наконец-то дошёл до родной двери, у которой давно отвалился номер, а ручка держалась буквально на соплях. Решительно открыв её, парень смело вошёл, так же быстро запирая замок и вдыхая волной грудью спёртый, но не менее холодный воздух. Как и обещал, он быстро достал телефон, набирая сообщение Ивану: «Я на месте, не скучай:)». После он прошёл вглубь, стараясь блокировать воспоминания и борясь с подступающей тошнотой от неприятной картины и запаха гнили. С каждым шагом ему становилось все тяжелее, словно он шёл по дороге в ад, но голова была даже более ясна, чем в какой-либо другой момент. В душе царил полный штиль, дойдя до своей спальни он лёг на старую и скрипучую кровать, сам не ощущая веса собственного изнеможенного тела, и с блаженной улыбкой прикрыл свои чистые небесно-голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, пропуская в голове последнюю мысль: «Вот и долгожданный конец». Через какое-то время долгих размышлений ни о чем, и обдумывая бытовые глупости по типу «а закрыл ли я окно?», темнота наконец-то завлекла его сознание, все ощущения угасли, и последним звуком в его голове остался яростный телефонный звонок, но было уже поздно. На том конце перепуганный Гончаров уже в который раз не получая ответа впервые за долгое время по-настоящему растерялся. Сигма рядом мог лишь только стараться его успокоить, что выходило слишком нелепо. — Может он… Спит, или просто телефон на тумбочке оставил… Не волнуйся, с ним всё в порядке! Максимум очередной голодный обморок, не трепли себе нервы этим идиотом. — Я же предупреждал этого сукина сына что буду звонить каждые пятнадцать минут! Мне нужно срочно к нему, извини, но наша прогулка откладывается.- Не заметив разочарования партнёра он быстро убрал телефон, поцеловал парня в щеку и побежал в сторону нужного двора. Никогда как сейчас он так не благодарил расположение университета, хотя во время учёбы иногда жаловался, что не мог проспать, оправдавшись пробками. Забежав во двор его дыхание полностью сбилось, заставляя остановиться и выдохнуть. Мягкий снег медленно кружился, опускаясь на разгоряченное лицо и отрезвляя мысли. Иван прикрыл глаза, на секунду успокаиваясь полностью, словно ничего не происходит вовсе, но как только перед ним вновь встала картинка пустынного тихого двора, тревога снова подняла свою морду, скребя когтями все внутренности и скручивая желудок. Как бы волнение не подталкивало парня, он не был уверен в том, что хочет знать о произошедшем. Голодный обморок? А толк его спасать, раз он ничего не изменит в своей дерьмовой жизни? Но ноги сами вели его в старый подъезд на четвертый этаж, к квартире, которую он помнил с детства, когда ещё родители Гоголя жили здесь. Как и ожидалось, дверь заперта, но он как никто знал, что запасной ключ храниться под изношенным ковриком. Быстро отперев дверь Гончаров прошёлся по всей квартире, морщась от неприятной вони. С одной стороны, это была та же квартира из их детства, в коридоре между спальнями стояло трюмо, на котором стояла семейная фотография где-то в парке аттракционов, старые записи матери под стеклом и отцовский, уже высохший одеколон. Над проёмом в кухню висела небольшая картина с вазой фиолетовых цветов, маленький Иван часто задумывался о том, что именно это за цветы, но тётушка Мария лишь улыбалась и каждый раз придумывала новое название. Но все эти детские воспоминания резко обрывала страшная беднота, заброшенность и грязь, словно в этой квартире не жили очень давно, да на столько, что неизвестно можно ли вообще тут жить. Как он и ожидал, Николай спокойно лежал у себя в комнате, Иван редко видел его таким: с расслабленной улыбкой и в полном покое, от чего мурашки покрыли его спину. Подойдя ближе и вглядываясь в безмятежное лицо его охватил безмерный страх, он протянул дрожащую руку к чужому лбу, который был нездорово холодным. Так же аккуратно он дотронулся до сонной артерии, и на эмоциях не мог ничего прощупать, но как только волна паники схлынула, под пальцами затрепетал медленный и очень слабый пульс. Сразу же с сердца словно камень упал, ноги среброглазого подкосились и с тихим стуком он упал на пол, не издавая ни звука, лишь тупо пялясь в стену напротив. Через несколько секунд он уже пришёл в себя, в груди поднималась чистая ярость на такой «розыгрыш» друга, но так же он не мог сдержать улыбки от того, что его самые худшие опасения не сбылись. Теперь он ясно и твёрдо решил: он оплатит ему лечение в дорогой, и единственной действительно хорошей клинике в их городе. Номер был набран, машина скорой помощи оттуда вызвана, а значит наконец-то покой в его сердце и квартире будет восстановлен. С документами на нового поступившего пациента шла прекрасная молодая девушка, она как никто знала нрав одного из лучших врачей, поэтому предпочла для начала позвонить ему, остановившись возле окна, рассматривая большие хлопья снега. Один гудок, второй, пятый… Она расстроилась от очередного игнорирования её звонков, когда он обычно кому-то постоянно отвечает в любое время и место, и даже не догадывалась, что на том конце мужчина физически не мог ответить, тоскливо косясь на вибрирующий телефон.