Обжигающе-ледяные ночи

      Возможно, из-за глупой типичной влюбленности в незнакомца, как в слащавых романах, а может из-за обычного нелепого стечения обстоятельств и случайности, из коих состоит вся наша жизнь, но аметистовые глаза, не без удивления, рассматривали белую штукатурку на потолке. Пошевелиться не было сил, все звуки доносились приглушённо, мозг отказывался работать, но Фёдор понял точно, что лежит в больнице, он живой, и конкретно эта мысль отбивала всё желание пытаться думать о произошедшем. То проваливаясь в сон, то вновь осматривая палату, юноша провёл несколько часов, он это понял по севшему солнцу, погружавшему помещение в приятный глазу полумрак, лишь из-за двери лился белый свет, в котором шныряли тени людей. Постепенно парень приходил в сознание всё больше и больше, четкость восприятия возвращалась и логическая цепочка событий складывалась сама собой, но совсем не радовала. Неужели он, боясь проиграшности собственных решений, не смог даже покончить с собой? Холодок пробежал по спине, но его думы быстро были прерваны ярким светом и хлопком двери.       - Ну здравствуй Федя, не так я ожидал встретиться с тобой.- Знакомый бархатный голос отрезвлял, сердце ускоряло свой ход, парень тут же подскочил на месте, стараясь занять полусидячее положение и осмотреть вошедшего. Подозрения оправдались, в проходе, небрежно облокотившись о дверной косяк, стоял мужчина, с усмешкой рассматривая пациента в ответ. Черные волосы были собраны в небрежный хвост, в нагрудном кармане торчала обычная ручка, руки что-то перебирали в просторных карманах. Достоевский хотел провалиться сквозь землю, чувствуя себя невероятно жалким неудачником, но долгое желание встретить этого странного врача вновь, не давало даже убрать взгляд, позволяя неприлично пялиться.- Так и будешь смотреть, словно призрака увидел? Давай, приходи в себя.- Но реакции не последовало, тяжело выдохнув, Мори сел на кровать, дотрагиваясь до ледяной, перебинтованной руки. От лёгкого, но такого неожиданного прикосновения, по всему телу прошел разряд, мурашки табунами проносились по спине, и Фёдор оторвал взгляд, вновь стараясь направлять мысли в правильное русло.       - Что... произошло?- Он сам удивился, каким тихим и слабым голосом была сказана фраза, нежная чужая ладонь не давала сосредоточиться полностью, но о том, чтобы одёрнуть руку, не могло идти и речи.       - Твоя соседка хотела с тобой поговорить о чем-то, но когда ты не отвечал на дверной звонок и стук, она почуяла неладное и быстро вызвала МЧС. Считай, тебе повезло.- Но разве продолжившиеся внутренние терзания могли принести радость? Стиснув крепче челюсти и скрипя зубами, Фёдор старался привести все вспыхнувшие чувства в порядок, но получилось плохо, и, конечно, опытный врач это с лёгкостью заметил. Он запустил пятерню в темные шёлковые волосы, чуть натягивая, вынуждая поднять голову.- Я обещал тебе, что при встрече выполню любое твоё желание и помогу, я держу свои слова.- Немного похотливый взгляд гипнотизировал юношу, и давние тайные желания подняли свою голову из темного угла души.       - Я хочу стать вашей собственностью.- Пылкие, и неожиданно даже для себя, уверенные слова заставили замереть оба сердца, Огай непонимающе рассматривал лицо, которое постепенно наливалось краской, не выдержав гляделки Достоевский опустил голову, скрывая пылающий румянец.- Извините, забудьте что я сейчас...       - Ну, раз это твоё желание, то не вижу смысла отказываться.- До этого нежные прикосновения сменились грубыми и неаккуратными, двумя пальцами подхватив подбородок горячие губы жадно впились в обескровленные юношеские. Парень распахнул глаза, но под таким напором не смог устоять, неумело отвечая. Мужчина целовал жестоко, ни капли не жалея, от чего рот быстро наполнился сладковатой кровью. Пристальный взгляд прожигал насквозь, но Достоевский смотрел не моргая, чем ещё больше вызывал заинтересованность. Беспощадно истерзав чужой рот, врач отстранился и сразу встал, отворачиваясь спиной и направляясь к двери.- Просто слушайся медсестёр и не доставь мне проблем, потом поговорим более серьезно.       После этого и без того слишком запутанный клубок чувств стал ещё больше, но в больнице он не осмеливался сделать что-то из ряда вон выходящее, смирно принимая лечение и иногда предпринимая попытки всё таки поговорить с причиной своих переживаний. Мори же делал всё в точности наоборот, иногда даже пропуская рядовой осмотр. Так прошёл месяц реабилитации, все серьезные раны зажили, Фёдор чувствовал себя как никогда хорошо, особенно если не думал или не обращал внимания на свои волнения, что получалось хоть и плохо, но не на столько, чтобы согласиться на психолога. Меньше всего парень хотел, чтобы ему промыли мозги, вставляя в общепринятые рамки, ведь это значило, что ему бы пришлось лишиться контроля, раз он станет "нормальным". Достоевский верил этому странному и непонятному врачу, хоть тот и избегал его.       Его надежды оправдались очередным утром, приняв антидепрессанты он спокойно сидел, пытаясь ограждать себя от неприятных мыслей. Дверь распахнулась и сквозняк принёс знакомый запах дыма. Фёдор удивился, но не подал виду, стараясь выглядеть как можно менее заинтересованным.       - Я хочу построить новую больницу, весь месяц меня таскали по разным людям для этого, и вот, наконец, всё согласовано. Я стану директором, но так как мой профиль большой, буду помогать и в серьезных операциях. Хоть ты и не окончил институт, я знаю о твоих успехах и могу спокойно предложить тебе должность заведующего отделением и по совместительству на столько хорошего врача, что это ты будешь выбирать, кого лечить. К тому же ты хотел стать моей собственностью, так что приму твоё молчание за согласие.- Какой человек в здравом уме отказался бы от такого? Переполняющие эмоции нашли свой выход, Достоевский подскочил и в порыве обнял Огая, тот в свою очередь опешил, не зная как реагировать на такие действия.       - Спасибо!- Страсть вспыхнула и захватила и без того податливое к чувствам тело, не выдержав внутренней бури Фёдор набрался смелости и робко, но при этом уверенно попробовал поцеловать. Врач не ответил, он застыл, немного мрачно оглядывая пациента, под таким взглядом тот съёжился и смутился, успевая сотню раз пожалеть о необдуманных действиях. Разве мог Мори устоять перед таким наивным, запутавшимся в своих чувствах и мечущимся, как слепой котёнок, юношей? Резко оттолкнув его, мужчина быстро запер дверь, после грубо обхватил худощавое тело, медленно уводя к кровати. Он как дикий голодный зверь терзал сладкие губы, наслаждаясь тихими постанываними извивающегося Достоевского.       Утро было долгим, солнце уже было высоко в небе, когда врач одевался, собираясь идти дальше работать, что, конечно же, расстроило Фёдора. Он сгорал от последствий пережитого наслаждения, сонливость и безмятежность медленно окутывали ноющее тело. Ни одно слово не могло сейчас вырваться с измученных кровоточащих губ, в тишине наблюдая за сборами прекрасного мужчины. Лишь перед тем как открыть дверь тишина прервалась.       - Твоя соседка придёт к вечеру кое-что спросить, я сегодня больше не зайду.- И порыв ветра от хлопнувшей двери приласкал горящее лицо. Ему тоже нужно было одеться.       Ноги слегка дрожали, поясница ныла, и осматривая себя в зеркало было понятно почему. На шее красовались яркие метки и отпечатки чужих пальцев, от которых будут синяки, губы опухли, кровь засохла в уголках, на всём теле были следы ударов и царапины, но именно эта похотливая ярость возбуждала его, вся эта боль доставляла неимоверное удовольствие. Теперь он понял, что означает быть чьей-то собственностью. Мори Огай мог делать с ним что угодно, а Фёдор не посмеет возразить. Это опьяняло и дарило покой. Он наконец-то нашёл то, что ему было нужно.       Короткий стук и дверь открылась, впуская немолодую женщину. Он её помнил смутно, разговаривал всего пару раз, но этого было достаточно, чтобы узнать в ней соседку. Ей было около пятидесяти, но выглядела прекрасно, со стройной фигурой и хорошей кожей.       - Здравствуй, Фёдор.       - Здравствуйте... Зачем я вам понадобился?- Женщина смутилась, но всё же продолжила.       - Я хотела с вами поговорить ещё в тот день, когда я успела...- Воспоминания заставили её зажмуриться, но Достоевский сделал вид, что не заметил.- Моя дочь, Алина, очень хорошо учится, и ей нужно проходить практику... Правда она молодая и ветер в голове, но знания у неё есть, а я слышала ты очень успешный врач... Я хотела попросить помочь с этим.- Парень ожидал, что за свое спасение придется платить, хоть ему и не нравилось, когда что-либо происходило "по блату", но возражать не стал.       - Хорошо, она станет моей помощницей в новой больнице, если, конечно, она сама захочет, я её не буду держать, а за плохую работу выгоню.- Соседка явно хотела что-то сказать на это, яркие глаза гневно блестели, но что-то её остановило, поэтому она просто кивнула и молча ушла, оставляя Федора наедине со своими мыслями.       Так прошёл всего год. Огай, как и обещал, научил парня примиряться со своими чувствами, научил контролировать себя самому, добавил уверенности, а весь негатив заглушать либо сексом, либо вредными привычками. Грубость он любить хоть и не перестал, но фанатизм исчез, и, конечно же, Мори это наскучило. Зверю интересна добыча до тех пор, пока она дрожит, загнанная в угол, вкусив же её плоть и кровь, смысл в ней бесследно пропадал. Мужчина быстро оборвал все связи, кроме рабочих, завёл семью и у него даже появилась дочь, которая нашла общий язык с "другом отца Федей", и врач очень любил наблюдать, как этот "Федя" подавлял в сердце всю ревность и негодование, смиренно играя с милой девочкой. Достоевский же всё ещё был неопытен, да и привычки так быстро искоренить не смог...       Он занимался в основном психологией, хоть и хирургические операции спокойно проводил на высшем уровне, поэтому в основном его пациентами были суицидники и анорексики, так как оправиться с ними было тяжело, и обычно они были связаны между собой. Один из первых его тяжёлых пациентов, попавших к ним с попыткой суицида и начальной стадией анорексии, слишком напоминал Федору его Огая, эмоции взяли вверх, и он сам совершил эту ошибку, пойдя на поводу инстинктам.       Гудки прекратились, выводя врача из воспоминаний, номер не отвечал и беспокойство сдавило грудь. Дверь распахнулась, вбежала Алина, со странным блеском испуга в глазах.