Солнце горит.

Солнце горит. Оно слепит глаза, вынуждая скрыться в тени ив, спустить ноги в прохладные воды. Или – заслонить рукой, наблюдая, с болью, ибо лучи всё ещё жгут белыми мостами, как пальцы просвечивают кровью. Как чернеет в глазах, стоит лишь опустить их на землю. Верховенский же смотрит на солнце сквозь листву укрывшей его берёзы, и представляет, как однажды просветит своим Ведущим Солнцем тех, кто в его светлой головушке предстали в облике берёз – конечно, начать надо с Шатова… Солнце покойно. Еле светит в своем кабинете, не зная, что тогда, за пределами спокойного дома матери, его сердце подожгли, и нагло запустили обратно в грудную клетку. Не знает, что грязь с ног не отмылась, а полезла вверх, и скоро даст о себе знать. Солнце горит – днем и ночью, в ночных кошмарах и видениях наяву, нелепыми и ужасающими картинами. Страх? Нет, спасибо, но в лица, полные вековых страданий, Солнце дьявольски хохочет в экстазе, смешивает себя с землёй с пола, с каждой коричневой лужей на дороге, впускает в сердце всю грязь этих мест. Как Джозианна, внебрачная дочь короля Иоанна, решившая отдаться либо богу, либо дьяволу – и ничему между, разве что и тому, и другому, Солнце бьёт, и даёт бить себя, Солнце опускается в разводы на тротуаре вместо моря, пылая в дни заката. За этой пантомимой, прекрасной и уродливой одновременно, с усмешкой наблюдает Поджигатель. Рано или поздно, Солнце поймет, что к лицу кровь приливает жаром не от вина, а от кровавого факела в груди, и вернётся к нему, Поджигателю. Или не вернётся. Солнцу жарко, Солнце скрывается в туманах, испарениях с остывших домов, в скользких от дождя тропах, в тех дебрях, что зовутся улицами. И никак не потушит кровь, ни слезами, ни упреками. Искра губительного огня вонзилась в самый узвимый и потаённый уголок. Безвозвратно. Солнце никак не пойдет к своему доброму знакомому, значит, он пойдет к Солнцу. И получит в нос. Ибо солнце устало. Солнцу бы погаснуть, но получится только сгореть до последнего уголька. Но Поджигатель не сдастся так просто. И вновь Солнце ощущает на своих заражённых огнем руках прохладу его кожи. О, да! То, что нужно. С ухмылкой добившегося своего Поджигателя считаться Солнце не станет, да. Точно не станет. «Вы мне надобны.» – Кричит Пётр в спину Ставрогина. «И я вам надобен.» – шепчет с безумным блеском в глазах. Не уходите, вы ведь Солн..! Солнце обернется, прощально махнув рукой. И вскоре, прямо на глазах у почтенной публики, останется черный уголёк от когда-то могучего светила.