Рвано и ранено (о тебе)

И я знаю, что сейчас мне будет плохо… ©

— Ты меня нервируешь! — Мэтт недовольно смотрит на искаженное гримасой лицо Мелло. Тот в ответ лишь шипит нечто нечленораздельное сквозь стиснутые зубы и царапает ногтями обивку дивана, пока Мэтт пытается отодрать прилипшие к ожогам бинты. Как можно более безболезненно, как можно более осторожно. Когда «операция» заканчивается, геймер с наслаждением затягивается очередной сигаретой, а Мелло, пошатываясь, подходит к зеркалу. Мэтт знает, что сейчас будет плохо. Но кому и насколько, пока предсказывать не решается. *** — Ты невозможен! — восклицает Мэтт, когда, проснувшись рано утром, обнаруживает Мелло за приготовлением еды. Мелло чересчур хозяйственно смотрится в зеленом фартуке и заколкой в волосах. Мэтт чересчур по-домашнему выглядит в красных тапочках. И оба они выглядят до неприличия счастливыми, когда, ударяясь лбами, поедают из одной сковороды приготовленную Мелло яичницу. И Мэтт знает, что чуть позже ему станет плохо. То ли от осознания, что счастья столько не бывает и за все надо платить, то ли потому, что Мелло не блещет кулинарными навыками. Но, пока он смотрит в сияющие глаза напротив, старается об этом не думать. *** — Ты… ты… просто слов нет! — Мэтт озадаченно смотрит на Мелло, безмятежно спящего на его, мэттовой, кровати. Затем тихо выходит, прикрывая за собой дверь. Он понимает, что ему вот-вот станет плохо. Только не понимает причин. И, докуривая третью сигарету, он, наконец, смиряется с мыслью, что действительно хотел бы, чтобы эта ночь была не такой холодной, как все прочие, что хотел бы, чтобы Мелло был ему не просто… Не просто кем? И, докуривая седьмую сигарету, он чувствует нежное прикосновение прохладных пальцев к шее и понимает, что иногда желания все-таки исполняются… *** — Ну, вот и все, — понимает Мэтт, когда люди с пистолетами обращают на него свое внимание. Он знает, что сейчас ему будет плохо. Хуже, чем прежде, намного хуже, чем когда-либо бывало вообще. Но не хочет думать, от чего ему б о л ь н е е: от того, что не будет больше поцелуев с привкусом шоколада и почти семейных вечеров на диване перед телевизором или от того, что перед смертью он не увидит любимых глаз. Ведь, так или иначе, все его последние мысли о Мелло.