Верховное болото

      Ирка опять его затащила в какие-то чащобы, ибо объяснить, где они, Антон уже не может. Темнота стоит непроглядная, даже растущая луна на безоблачном небе, которая кое-как да освещала их силуэты ранее, уже не справляется. Они явно спускаются в какую-то низину, уже продираясь сквозь сухие ветки колючих деревьев, собрав всю паутину леса на своей одежде. В воздухе витает запах чего-то гнилостного и влажного, что навевает на мысли, что Ира настолько отчаялась так жить, что решила сгинуть в болоте.       — Ира, мы точно идём в сторону деревни или, — ветка под ботинком Антона так громко хрустнула, что спугнула какую-то птицу, от чего Ирка схватилась за рукав его рубахи, — Или ты решила всех ухажёров за собой в болото стянуть, чтобы они больше тебе не досаждали?       — Было бы славно, — она горько вздохнула, разжимая свои пальцы и судя по звуку, поправляла платье, — Но мы незаметно ускользнули, и дома я спрятала бутылку вина.       — Ну да, умирать не время. Тогда пошли назад.       Ивана Купала как всегда проходит весело задорно, но для всех остальных. Им с Ирой не подходят некоторые нюансы. Пока девки гадают на суженого, прыгают через костёр и защищают купальское деревце, которым нынче оказалась бедная берёзка, и потом голышом купаются с парнями, а некоторые парочки идут искать цветы папоротника и на самом деле там любятся вовсю, они не подходили по божьим заповедям. Ирка на сельских девок на ярмарках так заглядывалась, что удивительно как голову не сворачивала. А Антон старался не пялиться на молодчиков, но в ночи представлял как они своими озорными глазами не на зазноб своих и чужих глядят, а на него, высокого лопоухого кудряшку. В общем и целом, они с Ирой сбежали с этого празднества под видом любвеобильной парочки.       И сейчас пытаются выбраться на свет божий.       Увы, это не удаётся. Вроде бы полезли назад наверх, но вновь заплутали вниз и под сапогами начинает хлюпать вода.       — Тоха, плохо дело, — нервничает Ира, — Кабы в местную трясину не залечь.       — Да кажись, мы уже в ней, хотя, — Антон поднимает голову, стараясь расслышать отдалённый шум, — Слыш, наши вроде орут.       — В Иртыше плещутся уже, — задумчиво тянет Ирка, — Я знаю куда идти, — и поскакала впереди него.       Антон, хоть и жердина куриная, но всегда отстаёт от мелкой Ирки, хотя для всех она статная красавица и спокойно заглядывает в глаза почти всем парням, но для него все кто не выше его подбородка, мелочь. Счастливая любящая друг друга мелочь, у которых из проблем с любовью только небольшой выбор не родственников, и то на Ивана Купала собралось несколько деревень, загляденье. Так что Антон не поэтому гордится, ой не по этому.       Успеть за мчащейся, слово резвый жеребец, Иркой, сложно, но возможно. Правда с определенными потерями. В виде Антона в мочажине, в которую он влетел пока перепрыгивал кочку.       — Ираааа! — Заверещал Антон, — Ира, стой, подожди, я застрял!       — Тох, ну что такое? — С недовольным предыханием спрашивает она, но вроде приближаясь по слуху назад.       — Я кажись в трясине увяз, — говорит Антон стараясь не паниковать раньше времени.       — Чтоооо? Как? Я тебя ваще не вижу.       — Как-как, за пердак! По пояс в воде стою, она кстати холодная!       — Так жара же, вода должна быть тёплой?       — Ира блин, это не Иртыш, я вылезти не могу!       — Вот чёрт, Антох, стой, не шевелись! Ты насколько увяз? — Мельтешит языком Ирка, что-то хлюпает, на шаги не похожее, — Я не могу подойти, тоже провалюсь. Ты за палку хватайся, я вытяну.       Что легко сказать, то сложно сделать. За палку Антон ухватился, да с места не сдвинулся. Ирка может и повыше остальных деревенских девок, но сил ей это много не прибавило.       — Тооооха, — жалобно скулит она, — У меня не получается, ты тяжёлый.       — Не я тяжёлый, это болотник не отпускает, — скалится он.       — Я, я на помощь позову, наши тебя на раз два вытащат, — Ира чем то зашелестела и в сторону Антона ткнулась ветка с листьями, — Это кажись молодая берёзка, держись за неё, а то вдруг увязнешь по макушку. Я быстро!       И усвистала.       Антон остался наедине с ночной теменью и глухим лесом, и только где-то вдалеке слышались весёлые голоса и улюканье односельчан. Разгорячонное тело после прыжков над костром и активным хождением по лесу — быстро остывает в холодной мочажине, что представляет собой впадину, наполненной водой. Ноги увязли в вязком иле и как бы он не пытался их вытянуть, они почти не двигались. В итоге Антон держится за эту предпологаемую берёзку и молится чтобы Ирка быстрее вернулась с подмогой.       Антон старается размеренно дышать и не двигаться, но чувствует как медленно, потихонечку, семечко за семечкой, его тянет вниз. Он начинает дрожать от холода, зуб на зуб не попадает, а живот сводит судорога от которой начинает мутить голову, так расцветает его страх. Дышать спокойно не получается и Антон начинает задыхаться будто тонет в речке, захлёбываясь водой, как тогда в детстве, сил кричать на помощь нет, только пустота под ногами и неминуемая мысль о своей гибели.       Руки болят от напряжения, так сильно он сжимает тонкое гибкое древко и когда к его руке кто-то прикасается, Антон дёргается так, что всем существом чувствует как уходит ещё глубже в трясину.       — Тихо, всё хорошо, — говорит приятный мужской голос и хватает его за ладонь крепче, тянет на себя. Когда Антон уже успел их разжать?       — Т-ты к-кто? — язык Антона не слушается и он полностью уверен что его губы синюшные, как у мертвеца, настолько он их не ощущает, впрочем как и все конечности, и только ладонь незнакомца тёплая и приятная, как солнечный денёк в выходной.       — Я Арсений, — говорит будто улыбается и резко тянет его наверх. Рывок в начале, казалось бы, должен был его выдернуть как сорняк из прополотой недавно грядки, но только натянул его руку будто оторвать хочет. Антон медленно вытягивается из трясины, Арсений хватает его вторую руку и дело идёт ещё быстрее. Зыбун держит его, но Арсений явно сильнее, медленно, но вытаскивает его на явь. Руки натянуты и уже болят, а с ног сползают ботинки, Антон пытается их удержать носками, но прекращает, когда думает что болото сможет засосать его, и ботинки уже не такая большая потеря.       Когда Арсений вытаскивает его босого и мокрого, незамеченные ранее слабые потоки воздуха — сейчас ощущаются особенно сильно, и Антон начинает дрожать ещё сильнее.       — Пошли, а то околеешь, — Арсений накидывает на него что-то тёплое и взяв под ручку, как девицу, повёл в сторону деревни. Или от неё, Антон сейчас вообще в пространстве не ориентировался.       — А где Ира? — Уж если Антон попал в беду, то дочка кузнеца, не только найдет способ его спасти, но и замучить своей заботой после — для неё дело плевое. Её отсутствие настораживает.       Арсений не отвечает, а утробно хихикает, от чего у Антона мурашки проползли не от холода.       — Где-то, — вот блин, загадочный нашёлся.       Пока Антон не начал закипать, Арсений берёт его за руку и пальцем что-то щекотно выводит на ладони. Через секунду по всему телу разливается такой жар, что аж плохеет. Пережидая приступ тошноты, Арсений поддерживает его уже за талию, Антон не заметил как чуть не завалился снова. И сейчас он замечает, что его спаситель почти одного с ним роста.       — Давай давай, это не надолго, — говорит Арсений, мягко его подталкивая рукой вперёд.       — Что не надолго? Что это? — Антонов язык совсем чуть-чуть заплетается как у пьяного, а в голове какая-то муть, — А как ты это сделал?       — А секрет, — снова улыбка в голосе. Антон силится заглянуть ему в глаза, всё ещё темно, но он видит очертания лица, улыбку и блеск глаз. А после слышит как Ира на кого-то кричит, явно не стесняясь в выражениях. Губы напротив кривятся или Антону кажется, — Пришли.       — Он где-то тут, я тебе говорю, дурья ты бошка! Тоха!       — Я здесь! — отзывается Антон, отворачиваясь на секунду от собеседника, а когда поворачивается назад, то никого нет. Он дёргается назад, оглядывая лес вокруг, но Арсения и след простыл. Никого. Жутко.       Зато Ирка с парнями подошли. У неё в руках горящая палка или факел, как обзывает его после ехидного замечания она, и спрашивает:       — А как ты вылез?