Верховное болото

      У Антона не было ответа или он просто не хотел говорить об Арсении в присутствии посторонних, но тогда он притворился дико замёрзшим, хотя холода и не чувствовал. Тогда по венам шёл только жар, а серая накидка, которая сейчас висит на стуле напротив, всё ещё хранит запах болота, что-то мховое и илистое, согревала не очень прям так хорошо, как то касание.       Антон водит по своей ладони пальцами, безуспешно пытаясь повторить тот замысловатый рисунок, и его съедает любопытство, кто же этот Арсений такой. Антон не знает всех парней из соседних деревень лично, но таких высоких он всегда вылавливает взглядом в первую очередь. Арсений мог приехать из дальней деревушки или вообще быть городским, но что омский парень здесь забыл? В любом случае неизвестно, хотя Ирка и говорила что на Ивана Купала будет всё та же компашка и их хоть мельком да видели, хоть чуток да слышали. Кроме подросшей мелочи, но Арсений не был похож на мальчишку у которого только губы обсохли от мамкина молока.       Мысль о том что это могла быть какая-нибудь нечисть вьётся в голове у Антона, но он искренне храбрится, не дай бог кто-то из деревенской молодежи признаёт, что он верит в болотников, и его тут же засмеют. Антон не любит когда над ним смеются.       В этот день из домашних дел было счастливое ничего серьезного, поэтому Антон схватил серую накидку, которая больше походила на сюртук, и пошёл туда, откуда его вчера вытаскивали вдесятером, примерно столько Ирка утащила за собой на его спасение.       Саму Ирку запрягли делать какие-то женские штучки, которые она не очень любит, но как-то приноровилась делать хорошо. Так бы и взял её с собой, чтобы не зассать, но увы, придётся брать себя в руки и идти одному. Хотя палка с крюком на одной стороне и колом на другой пойдёт вместе с ним, без неё на болоте делать нечего.       Как они вдвоём вчера зашли на другую сторону леса от костра – одному богу известно, но сейчас Антон усердно идёт в сторону заболоченного леса – мысль, что это реально болотник, не покидает голову, а иначе он про Арсения пошёл спрашивать народ в деревне.       Сама местность в округе очень хорошая, лес не такой дремучий, волки не такие злющие и вообще водятся далеко. И только один участок какой-то проклятый, но клюква там и правда волшебно вкусная. Болото конечно опасная штука, но это же не васюганье, так что не так страшно.       Погода всё такая же, как последние две недели – жаркая да солнечная, дождей давно не было, пылища метёт отовсюду – к слову, всё как всегда. Антон уже свыкся с пеклом – он просто подстраивается под волю божью и надевает короткие штаны с лёгкой рубахой– она нова и красива и это не потому, что он потенциально может встретить того мужчину с очаровательным голосом.       Болото хоть и не васюганское, но всё равно страшно заходить – опрометчиво они вчера пропустили хлюпанье под ногами, но днём хотя бы видно куда ногу ставишь. Под ним мох пружинит и отпечаток водой заполняется, но дно имеется – палка это дело проверяет. Мочажин, куда можно угодить по грудки, пока не видать, но неожиданно, прямо перед лицом появляется парень – не так уж и неожиданно, это просто Антон вниз смотрит, вот и увидел чужие ноги.       – Привет, – нервно говорит Антон, заглядывая в светлые глаза, – Ты Арсений?       – Ну я, – улыбается тот.       Повисает неловкое молчание, которое Антон настолько хотел бы прекратить, что сам прыгнул в мочажину, да только их рядом нет.       – Ээээ, ну я пришёл тебя отблагодарить, ну за то что вытащил, спасибо вот, – Антон пытается смотреть в его лицо, но эти внимательные глаза совсем не дают сосредоточится, – а, ну вот ещё, это твое, а то как-то неловко, что нуу, – он окончательно сбивается, когда замечает, что Арсений улыбаясь наклоняет голову набок, словно довольный кот, объевшийся сметаны.       – И какие благодарности ты принёс? – Спрашивает тот, забирая свою одежду и сразу же накидывая её на себя, как только не жарко ему?       – Ээээ, – растерянно выдаёт Антон, – В смысле?       – Ты же пришёл меня благодарить, так это как? – сначала у Антона пустота звенящая в голове, а потом он заливается таким румянцем от предпологаемого благодарения, что хоть тут могилу рой.       – Ну я пришёл ииии, – Антон вообще никак не понимает, как выразить свою мысль верно и ему вдвойне неловко от того, что он сам что-то сделал не так.       – А я могу сам придумать твою благодарность? – Антон может только сконфуженно кивнуть, – Тогда хочу с тобой поболтать! – радостно выдаёт Арсений, – Расскажи что-нибудь, хоть что-то, вот например, я не знаю как тебя зовут.       – Да Антон я, – выдаёт потерянно он, – А, а я сам хотел спросить, а что ты тут делаешь и почему я тебя на костре не видел? Я бы тебя не пропустил.       Арсений вмиг прекращает улыбаться и хмурится, отходя на шаг от него.       – Ты зачем это делаешь? – спрашивает Арсений, пробегаясь глазами по фигуре Антона, – Почему не выполняешь свою благодарность? – Нервно выдаёт он, напрягаясь всем телом.       – Что? – Не понял Антон, – Аааа, не не не, я всё выполню, мне просто любопытно, я же тебе раньше не встречал. Ну и пришёл, чтобы познакомиться, – неловко выдаёт Антон, поправляя нервным жестом волосы, Арсений немного, почти незаметно дёргается на это, но, осмыслив его слова, постепенно расслабляется.       – Да? Ладно, тогда прощаю, – захихикал он, осторожно прикрыв ладонью нижнюю часть лица, но взгляд от него не отрывая, – Ни у какого костра меня не было, а тут я живу, – и смотрит так внимательно, будто Антон нападёт на него.       Сам Антон сглатывает слюну с паническими мыслями "Чтоооо?!" и отвечает:       – Отлично, – выдыхает он, сжимая кулаки на секунду, чтобы потом их расслабить вместе с телом, – ну тогда слушай, поспорил я однажды с Иркой, что в баню к девкам не забегу....

****

      Антон той историей не гордился. Мало того что девчонки его не заводили в любовном плане, так они его тогда ещё и отмудохали, шо он потом с фингалом ходил, но деревенские пацаны его всё равно зауважали, ибо пройти мимо драконом охраняющую баню Иры никто не смог, а он эвоно как. В итоге Ирка знает, как поднять авторитет.       Арсений так очаровательно слушал, что Антону хотелось говорить и говорить, лишь бы тот смотрел на него и улыбался. Они нашли поваленное дерево и удобно устроились друг напротив друга, а Антон продолжал рассказывать всплывающие в его воспоминаниях смешные истории, и, как назло, самые весёлые были с фигурированием Кузнецовой, от чего у Арсения возник логичный вопрос:       – А Ирина твоя девушка? – У Антона мурашки пошли от того, как он её назвал, он помотал головой.       – Нет, она моя лучшая подруга, – сглатывая слюну, отвечает Антон. Говорить правду Арсению немного (очень даже много) страшно, ведь они с Иркой договорились, что они для односельчан будут показывать любовный интерес после много лет дружбы, и этот незнакомец-знакомец своим вопросом подставляет их договоренность, но страшнее сказать ему неправду, будто если он нечисть (а скорее всего нечисть, у Антона мурашки по хребту от этой мысли) то Арсений точно разозлится.       – И ты не был в неё влюблён? – Продолжает дразнить тот, улыбаясь и голову к плечу склоняя, смотрит так что соврать невозможно и Антон отчеканивает правду, как будто если хоть чуток увильнет от настоящего ответа, то Арсений его в ад и утащит, находящийся прямо под этим болотом.       – Был конечно, в далёком детстве. Она мне казалась самой классной, потому что единственная кто соглашался курей по двору гонять и не боялась ремня после этого получить, – вздыхает нервно Антон, но стараясь успокоится просто пересказывая весёлые моменты дальше, но Арсений так на него смотрит что Антон сам не ведает как выдаёт следующую фразу, – А потом она где-то самогон выкрала и пришла ко мне пьяной целоваться.       – А ты что? – у Арсения аж глаза горят и Антон понимает что пропадает. С одной стороны его охватывает леденящий страх, такой который будто не внутри только ощущается, но и снаружи: воздух будто выстылает, мурашки пробегаются от небольшого ветерка внизу, а сверху шуршат кроны деревьев, его же молчание будто придавливает вниз – это именно та сторона, которая заставляет почувствовать жар и предвкушение от разоблачение чужой тайны, вот именно она и отвечает:       – А я ничего. Понять не успел. Она прекратила и сразу расплакалась. В хате, слава богу, никого не было, все на ярмарку умотали, а то услышали бы, – Антон вздыхает, переживая вновь не особо приятные эмоции того вечера будто погрузился в них чуть глубже чем просто вспомнил, – Тогда она мне и излила душу, что Ванька, который за ней ухаживал и чуть ли замуж не звал, ей ни просто как человек не нравится, а как парень, как и остальные, – Антон приостанавливается переводя дыхание, но голос будто не слушается его, продолжает: – а потом она говорит что мол девушки ей любы и выть начала, аж соседи из домов повыскакивали, мне пришлось всех успокаивать. И Ирку и соседей. А внутри самого пустота какая-то, – заканчивает он будто под гипнозом.       – А у тебя пустота то откуда? – тихо интересуется Арсений, немного придвигаясь вперёд, пальцами перебирая по коре дерева на котором сидит.       – Потому что до того момента мне казалось, что в Ирку я влюблён, просто не знал как начать ухаживать за ней по взрослому, – правда режет Антону горло, а внимательные глаза напротив выражают непонятную эмоцию сочувствия и тоски, – Но целоваться мне с ней не понравилось. Только если обниматься, не раздеваясь я имею в виду, очень приятно, – выдыхает он тише и после этого говорить как-то о чем-то сложном не хочется.       – Обнимемся? – Арсений как какой-то зверёк смотрит на Антона и отказаться невозможно.       Антон кивает и первый пододвигается на бревне к нему. Арсений радостно подползает на встречу и закидывает свои ноги на бедра Антона, обвивает того руками подмышками и утыкается в ключицы. Антон охуевает и неуверенно кладёт ладони на лопатки. С Арсения немного сползает его серая накидка и Антон подтягивает её наверх – снова обнимает Арсения, но уже крепче. От него приятно пахнет лёгкими потом, мхом и чем-то ещё что невольно будоражит сознание.       – Тогда мне казалось, что она единственная из девушек с кем бы я мог жизнь прожить. Это до сих пор правда, но только в виде подруги, а не жены, – говорит Антон, ощущая холодок идущий по спине.       – А потом? Тебе нравились кто-то из девок? – Глухо спрашивает он.       – Да нет, – тихо отвечает, будто не своим голосом.       – А из парней? – с какой-то хитринкой продолжает свой расспрос Арсений и Антон напрягается, чувствуя щекотное покалывание по хребту ещё сильнее что будто не даёт не сказать правду.       – Симпатизировали, но не прям так чтоб нравились.       – А я? – Антон совсем теряется на этот вопрос и начинает паниковать, холодное чувство будто примораживает его, но Арсений горячо выдыхает в шею и поднимает глаза, – А меня поцелуешь?       Перед таким предложением невозможно устоять, когда тебе дают сладкую закуску от которой слюньки собираются во рту, а ты уже представляешь вкус того кушанья. Арсений так близко, их носы буквально в росинке друг от друга, и Антон сдаётся. Или подчиняется?       Губы у Арсения тёплые и сухие и это так приятно, до дрожи, тут на болоте не так уж и жарко. Антон звонко чмокает Арсения несколько раз подряд на что тот улыбается и облизывает верхнюю губу Антона, а руками. А своими шаловливыми руками лезет под рубаху и оглаживает ребра ладонями. Они холодные и влажные будто Арсений очень волнуется, у Антона они тоже вспотели, но он от этого движения выдыхает и сам дотрагивается кончиками пальцев до задней части его шеи и того словно судорогой выворачивает. Арсений поцелуй разрывает, тяжело дышит и Антон замечает как его зрачки расширены, от чего глаза такие тёмные, как омуты затягивают. Он и тянется вперёд и Арсений вновь ему отвечает.       На этот раз Арсений аж полностью залезает на его бедра, от чего Антона придавливает в кору упавшего дерева, но он подхватывает его чтобы тот не завалился. И так получилось что прихватил он его за жопу. Уже думая поднять руки чуть выше, на поясницу, для приличия, так Арсений его отвлекает укусом за нижнюю губу – что оказалось болезненным – и вторгается в его рот с языком, у Антона от этого сводит низ живота и член дёргается.       Арсений ведёт руки выше и вплотную притягивает его за лопатки, стонет прямо в поцелуй и трётся об его живот, изворачиваясь в его руках как змея ибо его ноги свисают с одной стороны. Антон от переизбытка чувств сжимает его задницу правой, а левой ведёт выше. Хотел залезть под рубашку, но рука неожиданно дрожит и сильно дёргается, поэтому он ведёт выше пока не добирается до шеи. Там оглаживает кончиками пальцев границу волос и от трясучки задевает ухо.       Арсений отскакивает от него как ужаленный и глаза у него реально чёрные, даже на белках, но вот тот моргает, уводит взгляд вниз, поправляет свою рубаху, серая накидка уже давно валяется на мху. А потом поднимает свои обычные светлые глаза и исчезает.

****

      Антон сначало ничего не понимает, а потом пугается. Мысль что Арсений взаправду какая-то нечисть будоражит сознание и холодит затылок. И если бы остальные плюнули и воскликнули: "Чёрт попутал!" То Антону – любопытно. Это как любовь ко всему запретному – страшно окунуться, но так тянет будто воли собственной нету, задевает что-то внутри за живое или животное.       Он дотрагивается до своих губ, вспоминает как Арсений выгибался и Антона обдает жаром. Возможно, но скорее всего, если его подозрения верны, он будет либо гореть в аду, либо его душу высосут и он всё равно будет гореть в аду. А возможно за ним придут сверху и осудят за мужеложство. Вряд ли у Антона когда-нибудь получится создать семью которую ему хотелось бы, а попробовать то что так сильно хочется и к чему влечет – так велик, что Антон поддаётся этому соблазну.       На следующий день злющая Ирка шлёт его куда подальше и добавляет что встретятся через пару деньков – у неё, мол, начались кровавые дни. Антона всегда пугала эта тема, но не из-за самого действия, а от того что это так болезненно. Он соглашается с ней, но перед тем как умотать на болото приносит Ире свою порцию выпечки, которую с утра приготовила матушка. Ирка скупо его благодарит и занавешивает окно, Антон знает что первый день для неё сложный.       Погода всё такая же жаркая, но на болоте, как и вчера, чуть прохладнее, чем везде. Антон свободно вздыхает влажный воздух и тыкает заострённым концом палки в близлежащую кочку, чтобы проверить, можно ли на неё ступить. Как матушка учила – не прыгай по болоту, любой прыжок может стать последним – проверяй дно палкой, не по земле же ходишь же, а другой конец, с крюком который, для того чтобы ты, балда, если ошибёшься, мог спастись.       Антон доходит до того поваленного дерева, Арсения там конечно же нет, и продолжает свой путь. Идти по болоту на самом деле такое себе удовольствие, под ботинками чавкает вода, замедляя путь, комарье да мошкара летает перед лицом, и хоть Антон намазался сегодня отваром полыни, но вчера по пути его знатно так покусали. И только с Арсением комары Антона не доставали, будто чудак с пронзительными глазами одним своим присутствием отгонял их.       Сам чудак находится быстро, Антон замечает его облокотившегося на дерево – в белой рубахе с неброской черной вышивкой по подолу, воротнику и рукавам. Такие обычно носят девицы под платье. Тот неуверенно улыбается, но выглядит будто уставшим.       – Привет, – начинает Антон и подходит ближе к нему. Арсений смотрит на него затравлено, но продолжает молчать.       – Рассказать какую-нибудь историю? – предлагает Антон, Арсений кивает, – Ну так слушай. Гоняли однажды мы с Иркой курей по двору, а там рядом туалет был открытый.