Под моим одеялом

                    Ночь в Сумеру выдалась на удивление тихой, оттого стрекотание сверчков слышно отчётливее, чем обычно. И это немного раздражает слух. Хайтам спешит вернуться домой, помыться после долгой дороги из леса и, наконец, отдохнуть. Лечь в свою идеальную по мягкости кровать и расслабиться. Разумеется, Тигнари предлагал ему остаться на ночь и отправиться в обратный путь утром. НО! В лесу совершенно невозможно спать. Только со стороны может показаться, что там спокойно и хорошо. Но нет! Во-первых, влажность. Удушающая после дневного дождя. Во-вторых, слишком жёсткие лежанки. Назвать эти орудия пыток кроватями язык не поворачивается, а уж спать на таких… И в-третьих, просто необычайное количество звуков. И шелест листвы, и журчание ручья, и плескающиеся в воде или рычащие в глубине леса животные. Лес буквально никогда не затихает. И это отвратительно. Поэтому сейчас, преодолев весь путь в компании — слава Архонтам — молчаливых торговцев и пары вьючных яков, он спешит домой, потирая отсиженные в повозке мышцы.       Ключ проворачивается практически неслышно, и его обступает такая благостная тишина, что он стоит с минуту, не проходя в дом, и просто наслаждается этим. А после воплощает свои мечты и о тёплой расслабляющей ванне, и об отдыхе. Вот только по пути в спальню, уже окутанный полудрёмой и предвкушающий сладкий сон, он слышит тихий всхлип. И сначала даже думает, что ему показалось, но звук повторяется и доносится он из комнаты Кавеха.       Такое иногда случается. Кави слишком чувствительный и не всегда может совладать с собственными эмоциями. Будь то плохой день или дурной сон, и тогда он плачет. Всегда запирался в своей комнате и к себе не подпускал. И если раньше Хайтам предпочитал это игнорировать, оправдывая себя тем, что если кому-то нужна помощь, то о ней просят, то сейчас, когда их отношения немного изменились, он пытается ту самую руку помощи протягивать.       Он тихо подходит к его комнате, дверь которой оказывается приоткрытой, а внутри горит лишь прикроватный светильник. Через небольшую щель видно, что Кавех лежит в кровати, обхватив рукой подушку и уткнувшись в неё лицом. Его плечи вздрагивают, и он снова всхлипывает. И только Хайтам собирается заявить о своём присутствии, постучав в дверь, как слышит сдавленный и совсем не плаксивый стон. Он так и замирает с поднятой для стука рукой и с расширившимися от удивления глазами.       Это совсем не то, что он рассчитывал увидеть… хоть когда-то вообще. Это неприлично с его стороны стоять вот так и зачарованно пялиться на выгибающуюся спину и плавно скользящую руку. Это смахивает на какое-то извращение. И самую чуточку жаль, что Кави лежит к нему спиной, и ему не видно самого действа. Щёки секретаря обжигает жаром и тело аж скручивает от нахлынувшей волны возбуждения.       Хайтам отступает на полшага и деликатно стучит по косяку. Не слишком громко, но как ему кажется, довольно отчётливо. Но Кави, видимо, настолько увлечён, что не реагирует на это или попросту не слышит, а потому продолжает.       — …там, — доносится до него задушенный возглас, и секретарь, не в силах отступить, снова шагает к двери и впивается в него взглядом. Кави прогибается в спине и стонет тихое, — Хайтам…       Всего несколько шагов. Пара вздохов. И вздрогнувшие от прикосновения пальцы легонько скользят по впадинке вдоль позвоночника.       Кави замирает. Мгновенно, будто кролик, увидевший хищника. Но спустя лишь секунду резко натягивает одеяло до самой шеи и густо краснеет.       — Ты!.. — задыхаясь, тараторит он. — Ты как?.. Откуда? Что? Не смотри!       — Но, — выдыхает Хайтам, — я уже увидел. А ты мог хотя бы дверь закрыть. Или попытаться быть тише. Или…       — Хайтам! — распахивая глаза шире обычного, перебивает архитектор.       — М?       — Чёрт, — Кави возится под одеялом, пытаясь совладать с эмоциями, с собой, с ситуацией в целом и при этом лечь так, чтобы не было видно его стояк. И ничего у него не выходит. И он понимает, насколько всё это глупо, ведь Хайтам действительно видел. — Выйди…       — Тебе больше нравится фантазировать обо мне, чем моё присутствие? — Хайтам говорит так спокойно, будто уточняет, что сегодня на ужин, и это заставляет Кавеха сгорать от смущения ещё больше. — Я мог бы тебе помочь.       — Ты… ЧТО? — галлюцинации. У Кави совершенно точно галлюцинации.       Хайтам стоит рядом с кроватью и повторять то, что уже сказал, даже не собирается. Как, собственно, и уходить. Кавех жмурится, трёт ладонью лицо в надежде, что это просто сон, и сейчас он проснётся, и всё будет нормально. Но когда открывает глаза, секретарь всё ещё смотрит на него, ожидая решения. И Кави вытаскивает руку из-под одеяла, цепляется за него и тянет на себя. Хайтам присаживается с краю, гладит ладонью по щеке, уводя её за шею и притягивая для поцелуя. Сначала нежного в уголок губ, потом чуть более смелого в губы, а после, коснувшись их языком, тягуче долгого, распаляющего страсть.       — Я скучал, — бормочет Кави, когда поцелуи Хайтама спускаются к шее, а дыхание щекочет чувствительную кожу.       — Мгм, — не отрываясь, отвечает ему, медленно стягивает одеяло и покрывает лёгкими касаниями губ ключицы и грудь. Вскидывает взгляд к лицу, высовывая язык и касаясь торчащего соска, и ему до мурашек нравится, как Кавех в наслаждении стонет.       Хайтам ведёт пальцами по подрагивающим бокам, обнажая всё больше его тела, хаотично зацеловывая его. Впалый живот, три милых родинки вокруг пупка, языком по пупку, слегка прикусывая кожу после. Кави под ним дрожит, это чувствуется и ладонями, и губами. И Хайтам подбородком сдвигает одеяло ниже.       От головки к животу тянется блестящая ниточка предэякулята, и секретарь дует на его член, заставляя Кавеха вздрогнуть и податься бёдрами вперёд.       — А-а, — Хайтам поднимает голову и отрицательно покачивает ей. — Лежи спокойно.       До ужасного медленно он гладит и целует бёдра, сгибает правую ногу и целует бледный маленький шрам на коленке. Взгляд Хайтама, такой жадный и пожирающий, блуждает от лица до паха, и Кави очень хочется поторопить его, но и всех этих дразнящих прикосновений тоже безумно хочется.       — Развернись на живот, — уставившись прямо в глаза, просит Хайтам.       — А?       — Давай, Кави, — бормочет горячим шёпотом, проходясь языком по коленке.       Архитектор ворчит, чертыхается, но переворачивается. Хайтам довольно мычит, проводя ладонями от узких ступней вверх и сжимая ягодицы, наклоняется, прикусывает одну из них и тут же зализывает место укуса. Кави буквально вдавливается в матрац пахом, и секретарь, заметив это, с силой тянет его на себя и тут же давит на спину, заставляя прогнуться. И вид его вздёрнутой вверх задницы сводит с ума.       Кави уже не удивляется, когда его язык скользит от мошонки вверх и обратно. Кави просто до сих пор находится в шоке от того, что его так глупо застали за дрочкой. Ему всё ещё стыдно, но так чертовски приятно, когда Хайтам его вылизывает, то нежно и медленно, то прижимая к лицу крепкой хваткой рук, то надавливая так, что кончиком языка проникает внутрь. И Кави так бессовестно громко стонет от этого всего.       Но всё же этого недостаточно. И он нетерпеливо тянется к своему члену, но получает шлепок по ладони.       — Без рук, Кави, — он перехватывает за запястье и заводит его за спину.       — Тогда… — лепечет архитектор, выгибаясь ещё больше.       — М?       — Тогда тебе понадобится… что-то кроме языка, — сбиваясь на очередной стон, говорит Кавех.       — Да-а? — заинтересованно тянет Хайтам, немного отстраняясь и потираясь щекой об ягодицу.       — Угу-у…       — Тогда, может, тебе нужно попросить? — одна из рук секретаря исчезает со спины, и тут же пальцы оглаживают вторую ягодицу.       — Что?       — Попросить, Кави, — большой палец размазывает слюну вокруг пульсирующего ануса, но так к нему и не прикасается.       — Мм, — возмущённо стонет он в ответ и покачивает бедрами, ища прикосновений.       — Что мне сделать? — Хайтам сжимает ладонь на ягодице, заставляя Кави выгнуться ещё больше.       — Вставь, — захлёбываясь словами, просит он.       — Что?       — Перестань, — архитектор жалобно хнычет, но это совсем не пронимает Хайтама.       — Просто скажи…       — Вставь в меня палец, Хайтам, — Кави стонет, едва не поскуливая, — пожалуйста.       Секретарь довольно мычит, прижимает палец к анусу, оттягивает в сторону и продолжает лизать, понемногу вставляя его. Отстраняется немного и слегка покручивает его внутри. Всего одна фаланга, а Кави весь дрожит и так сильно сжимается. Хайтам высовывает язык, и с него на палец стекает слюна, чтобы медленно войти ещё чуть глубже. Секретарь целует его зад и с необычайным восторгом слушает стоны, пока поглаживает его изнутри, слегка надавливая и задевая простату.       Чувственно и медленно Хайтам ведёт языком вдоль позвоночника, упирается лбом между лопаток и прикусывает одну, явно сдерживаясь и приглушенно рыча. Потирается лицом о плечи и утыкается в шею. Снова целует.       — Я так хочу тебя, Кави, — признаётся он, обхватывая губами ухо. — У тебя есть смазка?       — Что? — рассредоточено бормочет архитектор, пытаясь найти себя среди всех этих ощущений. — Нет, не надо…       — Кави, у тебя есть?..       — В нижнем ящике, — отвечает, поморщившись, когда вдруг и палец, и горячее тело исчезают. — Хайтам.       — Развернись.       — Не надо, — оказавшись на спине, он взволнованно поднимает взгляд на секретаря и сводит колени вместе, зажимаясь. — Чёрт, у тебя слишком большой!       — Дай мне руку, — тоном, не терпящим пререкательств, говорит Хайтам.       — Что? Зачем?       — Руку, — Хайтам протягивает ладонь, и Кави с опаской вкладывает в неё свою. Выдавливает тягучую прохладную жидкость. — Смажь меня.       Секретарь очень возбужден. Это видно и по абсолютно дикому взгляду, и по напряженным мышцам, и по буквально колом стоящему члену. И когда Кави прикасается к нему, Хайтам вздрагивает и протяжно стонет.       — М, а теперь, — он разводит в стороны колени архитектора, переворачивает его руку и укладывает ему между ягодиц, медленно проводит ей, надавливая и на мошонку, и на член. Подтягивает к себе за бёдра и трётся о пах.       — Хайтам, — в глазах Кавеха вдруг проскальзывает страх, — не надо.       Он хочет сжать колени, но Хайтам закидывает обе ноги себе на плечо, наваливается на него, вжимаясь, и тянется к губам за поцелуем.       — Ты придурок, — выдыхает Кави ему в лицо, жмурясь.       — Кави, — ласково целует его закрытые глаза и тихо шепчет, — я всегда слушаю, что ты говоришь. Даже если тебе так не кажется, — его сбившееся дыхание щекочет лицо, — а ты мне всё ещё не доверяешь. Я никогда не сделаю тебе больно.       Кави со злостью прикусывает ему губу, но Хайтам продолжает целовать, покрывает нежными поцелуями лицо и медленно ведёт бедрами. Его горячий пульсирующий член, плотно зажатый между ног Кавеха, с влажным звуком проскальзывает и потирается теперь и о его член. Архитектор шипит, пытаясь сдержать стон, но терпит сокрушительную неудачу.       Хайтам выпрямляется, прижимая его ноги к своей груди, и начинает двигаться быстрее, гладит Кави по животу и наблюдает, как тот снова расслабляется и довольно прикрывает глаза. Ускоряется ещё, накрывая ладонью его головку и слегка поглаживая. Бёдра Кавеха дрожат, и Хайтам разводит их в стороны, сжимает двумя руками вместе их члены. И Кави, вскрикнув, кончает, а следом за ним и он сам.       — Кави, — он укладывается рядом, тяжело дыша, и притягивает его к себе, — ты… невероятный.       Целует с закрытыми глазами в висок, в щёку, куда только может дотянуться. Кави поворачивает голову и подставляет губы, отвечая на его ласки. Его всё ещё потряхивает. Хайтам потягивается, берёт край одеяла и обтирает ему живот.       — Эй… Эй! Ты чего делаешь?       — Вытираю тебя, пока всё не присохло.       — Но это моё одеяло, — пытаясь оттолкнуть его руки, возмущается Кави. — Как я буду спать под ним?       — Мм, со мной, — Хайтам прижимает его к себе спиной и стирает остатки смазки с бёдер.       — Чего?..       — Будем спать вместе, — шепчет прямо в ухо, вызывая целое цунами из мурашек, — в моей кровати… если хочешь. И под моим одеялом