Квартет. Осколки воедино.

      ***       Рождественские каникулы наконец-то закончились.       Студенты, отдохнувшие и набравшиеся сил, возвращались от родителей и родственников, повторяя путь в школу поездом с платформы 9 и ¾ до станции Хогвартс. Здесь их встречали друзья, оставшиеся по какой-то причине на каникулы в замке, и деканы факультетов, которые с помощью Хагрида и старост, устраивали путь до школы с удобствами и комфортом. Не через Черное Озеро на лодках, а на каретах с фестралами.       Среди встречающих был и Флимонт, стоявший рядом с профессором МакГонагалл и профессором Флитвиком, что-то эмоционально обсуждая, но сдержанно жестикулируя, даже моментами споря. Они так заговорились, что если бы не громогласный бас Хагрида: «Едут!», пропустили бы тот момент, когда к платформе прибыл поезд со студентами, выбегающих стайками, звонко перекликающихся между собой на всевозможные голоса. Ученики, подобно шебутным пикси, куда-то спешащим и звенящим пыльцой крыльев, чуть было разбежались и растерялись. Ситуацию снова спас Хагрид, скомандовав:       — По каретам!       От голоса лесника, низкого, словно в тоннеле, даже профессора подпрыгнули, а студенты замерли и последовали за профессорами и старостами. Но при этом продолжая перешептываться и звенеть детскими голосками, словно струны арфы или палочки металлофона, но уже тише, не привлекая внимание взрослых. Рассаживаясь по каретам, устремляясь к школе, ученики продолжали обсуждать проведенные у родни и родителей каникулы, подарки и места, которые посетили.       — Мы с родителями были…       — А мы видели…       — А нас пригласили…       Слышалось отовсюду. Разговоры вернувшихся, полных эмоций и впечатлений учеников, оставались шлейфами звуковых переливов еще на десятки метров, сливаясь со следующими и последующими, образуя невнятный набор звуков и предложений, несвязанный между собой. И чтобы не попасть в этот поток звуковой волны, трое друзей Гарри, он же Флимонт Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер, сели в самую последнюю карету, замыкающую путь до школы. Ведь то, что им предстояло обсудить не для чужих ушей, лишь для узкого круга лиц.       Об их общих делах и летом предстоящих вступлениях в права наследования и титулов, а так же обо всем, что к этому относится, необходимо было поговорить до школы, до стен, у которых есть много глаз, ушей, и чересчур болтливых языков, так и норовящих донести тому, кому не надо то, что его не касается.       — Какие новости, сестренка? — задает вопрос Флимонт, радуясь тому, что у него есть такая возможность, пусть и редко, в определенном месте и ограниченно по времени, назвать девочку именно так, а не просто по имени.       — Не радужные, братик, — ответила она, шутливо щелкнув Фила по носу, — но и не такие плачевные, как могли быть. Я пообщалась с родней. Как и планировала, выяснила некоторые нюансы о дне моего рождения, передачи из рук в руки, и той ночи, когда умерли наши родители.       На девочку, ожидая подробностей, явно красочного и эмоционального рассказа, смотрели две пары заинтересованных глаз, а слушало еще и три пары дополнительных ушей, готовых внимать информацию о тех днях через ментальный артефакт-кольцо и общее поле сознания, созданное ритуалом побратимства. Девочка, подбирая более культурные и менее эмоциональные слова, начала с рассказа о дне передачи и удочерения:       — Мама, как прямой потомок, а соответственно наследница рода Дагворт-Грейнджер, отказавшаяся принять титул леди и статус главы рода, передала эту возможность мне. Но чтобы получить даже статус наследницы, я была обязана прожить, пусть и в побочной, не владеющей магией семье Грейнджер до малого совершеннолетия, соблюдая этим традиции, прописанные еще нашим предком.       «- Дагворт-Грейнджеры те еще феминистки!» — воскликнул в мысленном потоке голос Антонина, которому доводилось на своем пути повстречать одну из леди рода, носящую титул главы. И пусть не этот старый род он имел в виду, а другой, с его родины, замашки и пунктики по передаче власти все же схожи.       — К этому пункту и дню вопросов нет. Традиции, заведенные предками — это в большинстве семей волшебников, даже сквибов — святое. Почитание магии и предков, само собой разумеющееся, — сказал Рональд, думая о их традициях, при этом не осуждая чужие, — так что с этим моментом понятно. Другой вопрос: Почему они не стали искать Гарри?       — Или искали, но не нашли? — это вопрос от Аба, который озвучил Фил, смотря на Герми. Она развела руками и ничего толкового, вразумительного и все свершившееся, так толком объяснить не смогла, точнее ее приемные родители не смогли, а она передала их слова:       — Они, как гласило завещание и наказ мамы, — голос Мио на этом слове дрогнул, так как она не решалась до этого назвать Лили мамой вслух, лишь мысленно, к тому же не хотела ворошить тот день, на Самайн и случившееся с их с Гарри родителями, но ситуация и разговор обязывали, поэтому: — должны были забрать тебя, воспитывать, как и меня, в традициях рода. Для поисков у них был созданный папой артефакт, срабатывающий на родную кровь. Капнуть каплю моей на кулон и появиться нить, к тебе ведущая, но она не появилась, кровь просто впиталась в кристалл и все, — развела руками Миона, показывая тот самый кулон, отданный приемными родителями по ее же просьбе.       «- Интересный артефакт, — раздался в голове Фила голос Абрахаса, — надо будет Ориону его на изучение дать, когда мы его в чувства приведем», — сказал Малфой, строя планы на лето, как ему возразил резкий голос Антонина:       «- Не мы исцелим, а я! — напомнил другу Долохов, — не приписывай мои заслуги себе, Аб!» — возмутился целитель, покидая ментальное поле их побратимской связи, прося Фила не перенапрягаться и не пробовать этот артефакт на составляющие разобрать. А то Поттер только-только на половину резерв восстановил. Фил сказал «Да», но при этом ничего конкретного не пообещал, просто согласился с Долоховым и все.       — Из этого делаем вывод, — вступил в разговор Рональд, — что на доме Дурслей или отторгающий поисковые чары барьер, — уточняя: — мне о таком папа рассказывал. Он же сказал, что заклятье Отторжения могли наложить даже на тебя, — показал он на друга, а точнее на его лоб и почти исчезнувший шрам-молнию, — папа сказал, а мама подтвердила, что такие заклятья и ритуалы часто использовались в прошлом, чаще всего на врагах, чтобы тех не искали их родные и близкие.       Рон продолжал рассказывать о вариациях чар отторжения, передавая чуть ли не досконально слова своих родителей, а Мар параллельно его рассказу, уточнял опущенные старшими Уизли особенности этого давно запрещенного ритуала, который он сам пару раз проводил:       «- Отмеченный чарами Отторжения, или ритуалом «Полного Сокрытия», которые действуют даже тогда, когда объект мертв. Родня и близкие даже тела не найдут, чтобы не применили и не использовали, связь на другом конце будет отдавать эхом зова, а не голосом пропавшего», — усмехнулся бывший Темный Лорд, уходя в воспоминания о прошлой радости, которую он испытал, наблюдая за потугами и попытками людей, ищущих кое-кого уже давно мертвого.       «- Это все познавательно, но его ли на меня навесили? Или же его аналог? Вот в чем вопрос», — напомнил Фил Мару, возвращая из воспоминаний в реальность.       Бывший Темный Лорд, забыв на время о прошлом, отринув ностальгию, на вопрос друга не ответил, так как не пробовал на ощупь и магическими эманациями шрам в таком виде, в котором он был до перерождения Фила в теле Гарри. А то, что от него осталось, на вопрос лорда Поттера не ответит, так как если там что-то и было, то уже бесследно растворилось ядом василиска и слезами феникса, вымываясь гоблинским ритуалом очищения и принятия титула.       — … так что мама и папа в каникулы навестят тебя, Гарри, проверят наличие барьера, а заодно заберут к нам, а потом и к Сириусу, — такой план Флимонта устраивал. Он был рад тому, что Уизли по-настоящему верные друзья, готовые прийти на помощь.       Таким был и Септимус, если верить словам тех, кто был в его ближнем кругу. Но, Флимонту, как и Абрахасу, да и Мару с Тони, так и не удалось поближе познакомиться с прошлым лордом Уизли. Пару раз пообщаться на общие темы, да на некоторых конференциях пересечься, вот и все моменты их общения, озвученные несколькими фразами да приветствиями.       «- А очень бы хотелось», — прозвучал в море сознания голос расстроенного Абрахаса, текшего на Септимуса слюнями в школьные годы.       И пусть Уизли учился на Гриффиндоре, был старше Малфоя на три курса, это не мешало блондину мечтать и надеяться на то, что видеться они смогут чуть чаще, а их общение станет чуть ближе. «- Пусть и малословно, но продуктивно» — так говорил в те годы Абрахас, каждый раз провожая глазами фигуру в черной мантии с багряной подкладкой, ало-золотым галстуком и нашивкой льва.       — Это будет потрясающе, Рон, — заранее радовался Фил.       Он уже видел недовольную физиономию обиженного директора, чьи планы расстроят Молли и Артур, когда заберут мальчика к себе. А так же уже слышал наставнические речи, пропитанные лживой заботой и переживанием о безопасности от Пожирателей, норовящих убить Героя и Избранного во имя Темного Лорда. Как и очередную лекцию о том, что под сводами крыши дома Дурслей, с наложенными чарами сохранности и защиты, мальчику находиться необходимо и жизненно важно.       — О! Я уже представляю круглый, как галеоны взгляд Дамблдора, когда письмо со школьным списком полетит не к Дурслям, а к вам, в Нору, или лучше к Сириусу, на Гриммо 12! — и рассмеялся, звонко, заливисто, даже до скатившейся по его щеке слезинке. Друзья поддержали Поттера в радости, так же рассмеявшись, сливая свои ручьи смеха с его, разгоняя гулом и громким потоком звуков птиц с веток деревьев.       Порушенные планы, расписанные им на года вперед — воистину один из десятков гвоздей, вбиваемых медленно, но верно в крышку гроба директорского спокойствия. Лозунгом сего действия было: «Долой дамблдорское самоуправство и тиранию!». «Да здравствует свобода передвижения и мысли!». «Да пребудет тьма и все предки рода Поттер, Певерелл, Гриффиндор и Слизерин!». Рано или поздно, но чёрный гроб будет сколочен полностью, обит темно-зеленым бархатом и кружевом, украшен алыми узорами, а впоследствии отправлен под землю на два метра. Шаг за шагом, но Поттер сведет бородатого козла в могилу. Если не магией, то поступками и выходками точно.       — Я рад, что тебе понравилась эта новость, Гарри! — сказал Рон, успокаивая поток заливистого смеха, как и Гермиона, которая со все еще дрожащими плечами и резью в животе, но с широкой улыбкой от представшей перед глазами картины, добавила:       — Мы все будем рады, — уточняя, — кроме одного седовласого старца, сетующего на непослушных детей, его не почитающих, — показала на приближающуюся школу и мелькавшего в главных дверях директора, встречающего приветливой улыбкой всех прибывших. Определенно, летние каникулы Фила и все то, что он собирается за это время провернуть, будут самыми запоминающимися в жизни Альбуса.       — Но, то ли еще будет…