Квартет. Осколки воедино.

      ***       - Да, попал ты, Фил, знатно!       Подумал Абрахас, слыша допрос с пристрастием, устроенный Филу друзьями и сестрой. Они уже отошли от шока и паники, страх перед чернущими, как провал бездны взглядом отошел на задний план. В ход пошло любопытство, присуще подросткам, а так же истинным детям Годрика, ищущим на задницу приключений. Видя его черные глаза, яркую, малахитового цвета радужку, вытянутый зрачок, а так же мелькающие в волосах ярко-алые пряди, резко контрастирующие с темной шевелюрой, задавались вопросом:       - Кто же ты? – внимательно разглядывал его Фред, крутя в цепких пальцах лицо Фила, смотря в его глаза без страха, а с интересом. Он хотел разгадать ту загадку, что нес в себе этот страшно-интересный взгляд.       - Какое магическое существо могло оставить отпечаток наследия в крови? – Джордж напротив, наблюдал за другом со стороны. Не вертел его лицо то так, то сяк, не выдергивал алые волоски из непослушной гривы, а мысленно, пункт за пунктом, выстраивал план по исследованиям и предстоящему открытию.       Малфою это не нравилось. И вообще, первые несколько секунд, как только он услышал те самые вопросы, Абрахас думал, что близнецы, чуть просвещеннее, чем Рональд и Гермиона, раскроют Фила и уличат его в причастности к народу морфов. Но нет. На голову Поттера, пока что, сыпались лишь вопросы, один вопрос за другим, не прекращаясь. И Фил, не нашел лучшего варианта, как закосить под Высшую Мантикору, что было правдой от части, потому что:       - Мион, ты же помнишь мою проверку крови? – уточнял он у сестры, а та в подтверждение кивнула, соглашаясь, - так вот, как оказалось, в нашем роду потопталось несколько родов с магическим наследием. – Поясняя для Мионы, которая пока что с этим не сталкивалась: - Это рода, в которых вливалась кровь и магия волшебных созданий высшего порядка: Василиски, Мантикоры, Фейри, Эльфы.       - Ты это к чему? – спрашивает девочка.       - К тому, что вот это, - провел он по волосам с алыми прядями, - наследие рода Гриффиндор. Пять-шесть поколений назад наши рода пересеклись, а в магии и крови отпечаток остался. И видимо, в стрессовой ситуации, наследие мантикор дало о себе знать раньше положенного года пробуждения, - вот и все, что было сказано в защиту выстроенной в спешном порядке легенды.       Выдать себя за мантикору Флимонту удавалось, легенда и переплетение наследий в крови, ему в этом помогали, как и некоторые особенности рода. Но при всех доказательствах, и казалось бы, достоверных фактах, оставался лишь один вопрос наследия: внешние характеристики. Этот момент никак не покидал мыслей близнецов, да и не отпускал разум Мионы, сомневающейся в словах брата.       Это словно внутренний детектор лжи, дающий тихие, на грани слуха сигналы о том, что подозреваемый не врет, нагло и по-хамски, но явно что-то недоговаривает, утаивает, предпочитая полуправду. У девочки было много вопросов к брату, она хотела бы их ему задать, прижать к стене и давить, пока Гарри не сдастся, но отдала право провести допрос близнецам, от их обрывающихся и неожиданно начинающихся фраз просто так не увернуться. Даже такому верткому угрю, как Поттер.       - Мантикора, значит… - размышлял Фред, опуская руку на правое плечо Поттера, похлопывая, делая вид, что верит, - да, похоже…       - … алые пряди, меч, извлеченный из шляпы, - поддержал Джордж, вторя брату, похлопывая Фила по левому плечу, так же не веря словам и доводам, но при этом перечисляя прошлые заслуги, - и все бы ничего, сочли бы мы тебя за мантикору… - фраза снова обрывается и продолжается Фредом:       - …если бы не…       - Глазки! – в один голос сказали Уизли, поднимая чуть вьющуюся челку Фила вверх, открывая обозрение на провалы бездны с радужками, сверкающими малахитом, - ври кому-то другому, но не нам!       - Мантикора? Да, ладно? – типа не верил глазам слизеринец, - ты полон сюрпризов, Поттер! – таки пришел на подмогу блондин, спасая ситуацию, появившийся под фанфары злющих взглядов гриффиндорцев, с очками друга в руках, - на! – бросил он их на колени друга, - в коридоре нашел, - пояснил Аб.       «- Чего раньше не показался?» - фыркнул в ментальном море Фил.       «- Любовался твоей Поттеровской изворотливостью!» - привычно съязвил Аб, усмехнувшись напоследок. Покидая ментальное море, созданное побратимским ритуалом, он полностью отдался возникшей от его прихода и вмешательства ситуации. Обстановка накалялась до предела и грозила ему выволочкой, жаркой, как само Адское пламя.       - Малфой! – рыкнули единогласно Уизли, а Грейнджер фыркнула, - вали отсюда! – требовали они, собираясь пригрозить слизеринцу палочками и заклинаниями. Но тот снова поднял руки в защитном жесте и напомнил о перемирии между ним и Поттером, который тут же это подтвердил, сказав, что ситуация на поле, и налетевшие дементоры того требовали. И что топор войны пока не зарыт, но отложен в сторону. А насчет подозрений в наследии мантикоры, и нехарактерных ему глазок, внес ясность в ситуацию Абрахас, напомнив Фреду и Джорджу одну, присущую хвостатым особеность:       - Неучи! – фыркнул Малфой, начиная лекцию в своей манере, надменно и высокомерно, - глазные яблоки мантикор – это отражение их предрасположенности к одному из шести источников магии: тьме, свету, огню, воде, земле и воздуху. – А потом усмехнулся, и посмотрев на Фила, уже спрятавшего черноту глаз, сказал: - и судя по твоим черным, как тьма белкам, ты – темный, Поттер! – на этих словах тонкие брови блондина взлетели вверх, а улыбка стала хищным оскалом, - Герой и Избаранный – Темный! – и рассмеялся, заливисто, протяжно, на всю палату.       Этими словами и своим поведением, наглым и надменным, Абрахас намеревался отвлечь внимание гриффиндорцев, сбить их с построения мысленных выводов, чтобы у близнецов и Рональда с Мионой не было ни малейших подозрений в пробудившемся наследии Поттера. И он этого добился, убедил их в том, что Флимонт относиться к расе Мантикор. А еще разозлил до белого каления, особенно младшего Уизли:       - Ах, ты! – с силой сжал кулаки Рональд, собираясь столкнуть их с самодовольной физиономией Малфоя. Но тот, снова отпрянув от гриффиндорцев, махнув на прощание Филу, сказал:       - Приду позже, когда эти, - показал он на рыжих и Миону, - не будут тебя сторожить, - и снова смех, но тихий, едва слышный, как и присказка: - Поттер – темный! Умора! – не прекращал он удивляться вслух до самых дверей из владений мадам Помфри. А что за ними, уже не слышно.        «- Я тебе это припомню, Аб!» - пронеслось в мыслях Малфоя обещание друга и сопутствующий этому ментальный кулак у аккуратного, аристократического носа, когда Абрахас покидал лазарет, возвращаясь в подземелье факультета. На эти слова Аб только усмехнулся и ответил Филу:       «- Не за что, Фил! Обращайся!» - оставляя друга в компании гриффиндорцев, мысленно обращаясь к Мару, только вернувшемуся от судей Визенгамота и Палаты Лордов на Гриммо, где Тони и Сириус разносили особняк, старинный, как сам род Блэк, камешек за камешком.       Скандал, развязавшийся в стенах Гриммо 12, на глазах Мара, Вальбурги, оглушающий предков, как нарисованных, так и находящихся за гранью, смотрящих на все из владений Бледной Госпожи, был выдающимся. С масштабом разрушений, постигших особняк, могла сравниться разве что первая магическая война, накрывшая мощной волной разрушения гостиную, обеденный зал и все пять этажей дома, не щадя ни единой комнаты, уничтожающей все в щепки, от стола и стула до оконных рам. Над головами жителей поместья, что только не летало, лишь Непростительных да смертельных проклятий не хватало. А все почему?       — Между нами произошел цзынь, Блэк! — скалился Антонин, смотря в глаза-звезды, лежа на полу, поверженный праведным гневом партнера, но не побежденный. Наблюдать за бешенным, пылающим гневом Сириусом, ему нравилось, как и бесить его еще сильнее каждой фразой, действием, подливая масла в огонь пылающего, поднимающегося столпом костра, так сказать.       — Цзынь? Какой еще к ебеням, цзынь? — возмущается Сириус, восседающий на груди Долохова, с силой вжимая того к полу коленом, держа на мушке тлеющего огонька атакующего заклинания, теребя при этом на своем запястье серебристый браслет, на внутренней стороне которого, красовалось имя истинного партнера: — Антонин Константинович Долохов, выбитого изящным, витиеватым почерком.       — Тот самый, Блэк, тот самый! — говорит русский, показывая на свой браслет, с выгравированным именем на внутренней стороне тонкого ободка, оплетающего руку. — У тебя мое имя, у меня твое! Как и положено, — улыбается Антонин, смотря на красивые буквы, складывающиеся в: Сириус Орион Блэк альт Мета.       — Сириус! Антонин! — таки вмешивается Вальбурга в разборку уже остывших мужчин, отошедших и принявших новость об их истинности по отношению друг к другу. Ведь с магией не спорят, как и с ее выбором.       Сириус и Антонин, уже принявшие стоячее положение, смотрели по сторонам, на разруху и руины ими организованную, понимая, что в ближайшее время придется все восстанавливать. А то, что не подлежит восстановлению, возмещать и подбирать по стилю. В противном случае Вал с них три шкуры спустит, и проклятие на крови сверху добавит.       — Мальчики, — улыбается и радуется леди Блэк, видя, что дальнейших сражений между Тони и Сири не предвидится, но все же уточняет: — вы успокоились? Приняли свои статусы? — спрашивает она у потрепанных и изрядно вымотанных волшебников, покрытых пылью, побелкой, копотью. В их волосах и одежде торчали щепки, обрывки обоев. Но они и правда успокоились. И почти синхронно кивнули, это подтверждая.       Между ними нет трепетного притяжения, нежных чувств и всей той химии, что зовется любовью. Зато есть уважение к силе магического источника, к роду, к которому каждый принадлежит, да к партнеру, как к личности. Долохов знает, через что пришлось пройти Блэку, на его месте он был ни раз. Терял друзей, видел смерти близких, рос ментально и магически быстрее сверстников. Сириус, как и Антонин, был осведомлен о прошлом партнера, обо всем, через что тот прошел. Кого потерял, скольким пожертвовал.       И пусть была война, сражались тьма и свет, Орденцы и Пожиратели, это не отменяет того, что Долохов верный и надежный товарищ, заботящийся о близких, готовый вцепиться в глотку врага и порвать того в лоскуты. Так что уважение у них есть, как и понимание о действиях и поступках в прошлом. А чувства? Со временем и испытаниями, которые выпадут в будущем, они обязательно появятся. Магия им в этом в помощь.       — А раз вы успокоились, и более не будете разрушать мой дом, — голос Вальбурги потерял радушие и тепло, в тоне промелькнула сталь клинка, режущего грань добра и зла, взгляд же стал жестким и предвещающим показательную трепку, что собственно и произошло, — то будьте так любезны, верните все, как было до вашего выяснения отношений! — обвела она рукой все то, что натворили эти двое, сойдясь в порыве и пылу сражения друг против друга.       — Эм, — виновато потупил взгляд Сириус, проводя рукой по волосам, вытаскивая из тугих кудрей последствия многочасового поединка, — виноват, — только и сказал невыразимец, подсчитывая ущерб, который они с Долоховым нанесли семейному поместью Блэк.       — Знатный был бой, — заливисто рассмеялся Антонин, смотря на Сириуса с благодарностью, уважением, ведь он оказался достойным противником, — а ты отличный боевой маг, Сириус, — хлопнул партнера промеж лопаток Долохов так, что тот едва на ногах устоял, — не зря в тайном отряде стражей служишь!       — Р-р-р! — рыкнул на русского Блэк, готовясь повторить то, что между ними произошло, но уже довести дело до конца, и выбить все дерьмо из Долохова, раскатав того по полу тонким слоем, — не беси, Антонин, — назвал того по имени, чем вызвал улыбку на губах русского, еще шире прежней.       — Уже по имени, прогресс! — радовался Долохов, обращаясь к светлому источнику, исцеляя свои и партнера раны, от которых за пару минут не осталось и следа. Жаль, что так с поместьем не получится. — Ладно! Пошли порядок наводить! — еще раз дал промеж лопаток, подгоняя Блэка вперед, — начнем со спален и гостевых комнат!       Сириус не спорил, а шел к наиболее пострадавшим от их битвы комнатам. Радует, что комната отца была под куполом непробиваемой Драконьей защиты, как и библиотека рода Блэк. В противном случае на целителя-ведуна и морфа-грима в мире магии стало бы меньше. И смерть за это была бы мучительной, Вал не пощадила бы ни сына, ни друга.       «- Идиоты! — только и сказал Малфой в сторону произошедшей ситуации на Гриммо, отпуская нити побратимской связи, все это ему показавшей. — Истинная пара, дарованная самой Магией — это редкость. Упускать родную душу — преступление перед Высшей Сестрой, карающееся не просто печатью «Предатель Магии», а пожизненным клеймом «Отрешённого», передаваемым из поколения в поколение, без возможности искупить вину!» — читал им ментальную нотацию Абрахас, все еще жалея о том, что в прошлой своей жизни, в годы обучения, так и не проверил на единение и истинность Септимуса.       Возможность соединиться с парой — упущена, заветный шанс на счастье с истинным партнером — потерян, как и сам дорогой, важный сердцу человек. А так похожий на погибшего много лет назад возлюбленного Рональд? Кто знает? Верны ли ощущения Аба, или же ложны, но, смотря на Уизли, ему кажется, между ними может что-то быть…