Квартет. Осколки воедино.

      Флимонт       Прошел апрель и подходил к концу май.       А это значило лишь то, что не за горами экзамены и летние каникулы. Подготовка забирала все свободное время, не оставляя и часа на дела рода, которых накопилась целая гора. Золотохват помогал, но документация и бухгалтерия это даже не половина обязанностей главы. Но, судя по нагрузке, всей на меня свалившейся, обязанностями главы я буду заниматься на каникулах. Закроюсь в кабинете Ориона и не выйду оттуда, пока все не улажу. В том числе и вопрос с директором, отчаянно сопротивляющегося выплатам и неустойкам, по взятым у рода Поттер ссудам. Все его письма-доказательства непричастности к долгу с внушительным количеством нулей на конце, перебивались и перечеркивались заверенными гоблинами накладными, а так же отчетами по тратам за несколько лет.       — Ты с него живьем не слезешь! — смеется Малфой, видя в моих руках очередной ответ от директора с чистой, без единого намека на долг репутацией, а так же с прошением о встрече, дабы пересмотреть все документы вместе и убедиться в его чистоте перед родом Поттер.       — Не слезу, — улыбаюсь, — и не успокоюсь до тех пор, пока его загребущие руки не будут отрублены по самый локоть, в лучших традициях восточных стран, — усмешка и письмо, написанное моим почерком, передается Мору, заскучавшему без дела. Ворон, как только получил задание, восторженно каркнул и унесся ввысь. А мы с Малфоем остались в библиотеке одни.       К тому, что мы с ним нормально общаемся, не пытаясь друг друга при удобном случае прикопать, почти вся школа привыкла. Перемирие, о котором мы со слизеринцем объявили, медленно перерастало в общение и общее времяпровождение, где выяснялось, что Малфой, оказывается, не такая уж и гадина, каким кажется на первый взгляд. А просто заносчивая и высокомерная задница, воспитанная Люцом на своем примере.       — Опять ты?! — Рональд, как бы мы его с Мионой не уговаривали, не убеждали, был против блондинистой личности в нашей компании. Даже сестра, на которую в прошлом выливалось с подачи Драко ведро помоев за ведром, приняла слизеринца, не простив, но на время, забыв о его перед ней прегрешениях.       — Удаляюсь, — говорит Аб, широко улыбаясь Рону, специально его задоря и беся, махая рукой на прощание, напоминая уже мне о тренировках и игре.       Да-да. С подачи директора, тот матч так и не был засчитан. Поэтому, кроме экзаменов, над нашими головами, как лезвие гильотины, висела еще и последняя игра в сезоне за кубок по квиддичу. Ведь спор между Слизерином и Гриффиндором за место в полуфинале так и остался открытым. Так что нам с Абом вновь придется сойтись в небе в погоне за снитчем. И не нам одним. Рейвенкло и Хаффлапафф, отложившие матч из-за дементоров, так же выяснят, кому участвовать в финальной арке. А уже победители полуфиналов, проведя последний в году матч, узнают, кто же получит кубок и звание Чемпион года.       В связи с предстоящими матчами, с разницей в пару недель, начался Ад на земле. И те апрельские тренировки, после которых игроки едва волочили ноги, казались наслаждением. Капитаны, от Оливера до Маркуса, вновь приняли на себя амплуа инквизиторов и пытали бедных игроков изнуряющими и выматывающими тренировками. И в этот раз досталось даже ловцам. Мы с Абом, имея побратимскую связь, поддерживали друг друга напутственными словами, мол, не все так плохо, могло быть и хуже. Но нет, каждый раз, что Оливер, что Маркус, превосходили наши ожидания и выдавали перл, граничащий с безумием. При этом, мы с Абом замечали, что речи обоих капитанов, что зеленого, что алого, как-то странно похожи, не словарными оборотами и построением предложений, а содержанием.       «- Фил, как там говорится у Тони на родине? — забыл фразу Аб, которой Тони периодически пользовался, когда речь шла о любви и отношениях, — кажется, от ненависти до любви?» — и наконец-то понял, на что намекает Аб, показывая Маркуса, пылающего огнем азарта. И правда, сейчас, если вспомнить, он мне Оливера напоминает, тот же взгляд, улыбка и желание размазать противника тонким слоем масла по только изжаренному тосту.       На это я не ответил, а промолчал. Нет у меня привычки лезть в чужие отношения, какими бы они не были. Не важно, только зарождающиеся они, уже давно выстроенные, или же печально утраченные, без просьбы не лезу и другим советую. Именно поэтому, в нашем общем ментальном море тема об истинности Сириуса и Антонина не поднимается. Это их дела и только им в своих отношениях разбираться. И пусть этих отношений нет и в ближайшее время не появиться любви, отказываться друг от друга они не собираются. Понимают, что если отрекутся от дарованного магией, то станут Отверженными, повесив клеймо позора на оба рода и всех предков.       «- Что у твоего крестного с самообладанием, Фил? — рычит Тони, одновременно с этим выставляя щит Тьмы, принимая на него огонь гнева. — Я всего лишь предложил в нашей будущей супружеской комнате ремонт сделать, объединить два направления магии и… — но не договорил, как послышался грохот, взрыв, отборный мат, потрясающий своими кружевами и очередная реплика в сторону крестного: — Придурок блохастый!» — и на этом передача образов оборвалась, так как я покинул связывающую нас связь, полностью включаясь в уроки и подготовку к экзаменам.       Не хватало мне еще «Троллей» схлопотать из-за этих упертых баранов. Меня и так отвлекают от учебы все, кому не лень. Начиная Абом, который страдает по одному рыжему мальчишке, проецируя на нем чувства к погибшему Септимусу, заканчивая близнецами, ставящими на мне эксперимент за экспериментом, проверяя на подлинность пробудившегося наследия мантикоры. Положительные результаты, доказывающие именно это наследие, не уверяли их в подлинности моих слов, а наоборот, распаляло огонь азарта все сильнее.       — Достали! — рявкнул я, когда из моей шевелюры было резко выдернуто несколько волосков, а с пальца срезан ноготь, — что на этот раз? — умаяли они меня своими проверками. Рон и Миона мне сочувствовали, но сделать против этой парочки ничего не могли. Как не говори, они не слышат и творят задуманное.       — Последний эксперимент! — в один голос заявила эта парочка, демонстрируя флакон со знакомым зельем, именуемым «Оборотным». Оборотка, ими сваренная, хорошего качества, на пятнадцать минут эффекта чужой внешности хватит. Даже с расстояния я чую почти идеальную консистенцию. Северус может ими гордиться, ученики у него что надо. — За твое здоровье! — в один голос произнесли они, опуская волосы и ноготь в жидкость. Взболтав содержимое, и выпив его залпом, приготовились к изменениям, но…       — Не выйдет, — улыбнулся я уголками губ, сверкнув на них из-под очков зеленью глаз, — увы, — говорю, перелистывая книгу на следующую страницу, выписывая термины для эссе по Трансфигурации. Миона и Рональд, сидящие рядом со мной, как и Тони с Абом и Маром, видящие происходящее моими глазами, почти одновременно усмехнулись, поминая близнецов добрыми словами и пожеланиями удачного перерождения и жизни в будущем. И так бы произошло, не отсеки я от себя эти части тела формулой. С ее помощью все то, что взято у меня насильно, не возымеет эффект, станет бесполезным.       — Отсечение? — уточнил Фред, смотря на свой флакон, в котором плескалось потерявшее формулу оборотное зелье. — Ну, ты и зараза, Гарри! — буркнул недовольно рыжик, скалясь и обещая: — значит, это еще не все!       — Определенно не все, — пообещал и Джордж, присоединяясь к обещаниям брата, оставляя нас с друзьями одних в библиотеке. В том, что их эксперименты продолжатся — не сомневался. Как и в том, что они вновь и вновь будут показывать тот же результат. Я — мантикора, буду ей столько, сколько понадобиться.       — Спать! — протянул Рон, закрывая учебники и сворачивая свитки с написанными эссе, — Мион, пошли уже, — измучено зовет сестру, которая с головой погрузилась в чтение и книги по Чарам.       Ее, как и всегда, пришлось из святая святых вытаскивать чуть ли не за уши. Если бы не уроки утром и пробные экзамены, то она бы осталась до самой полуночи. Но, уроки и пробные экзамены важнее, так что девочка собрала в стопку книги, отправив их на прежние места, сложила все исписанные свитки, перья в сумку и присоединилась к нам. А по пути таки зевнула, показывая накопившуюся за день усталость. Готовился ко сну и я, желая таки устроить романтическое свидание с подушкой и одеялом, но не тут-то было. В голове, в ментальном море раздалось:       «- Наконец-то! — хозяина этого голоса хотелось ударить чем-нибудь тяжелым по голове, если бы не новость, которая за этим возгласом последовала: — Орион пришел в себя!» — за это я Тони и простил, как и Аб, уже спящий и видящий сны.       «- В тебе, Тони, я не сомневался, за Ориона нескончаемо рад, — проворчал Малфой, зевая, — но можно было об этом утром сказать, а?» — недовольно пробубнел блондин, закрываясь от нас всех, снова засыпая.       «- Как он? Истощен?» — спросил у друга, параллельно расстилая кровать и переодеваясь в пижаму. Вместо длинных слов и заумных целительских терминов, которые будут лишними в данный момент времени, Тони показал проекцию его ауры и едва светящиеся каналы внутренней энергии, нуждающихся в укреплении и отдельном лечении.       «- Дел еще много, но жизни и магической составляющей ничего не угрожает, — обрадовал нас новостью Тони, заключая: — при должном уходе, зельях высшего качества, моей помощи и стараниях самого Ориона, к началу учебного года он будет на ногах и при половине своего прежнего резерва», — воодушевляющие перспективы, которым нельзя не радоваться.       «- Тони, — уже сонно бормочу, — передавай Ориону привет, а-а-а-а! — не удержался, широко и громко зевнул, при этом сладко причмокивая, — и постарайся не бесить Сириуса, уверен…» — но что я хотел сказать Тони, и в чем был в тот момент уверен, так и не озвучил. Сон все-таки захватил меня в плен, выключая сознание, отправляя в грезы.       Антонин       Как же хорошо, что Орион морф. И как же ему повезло, что Вал владеет магией крови и кровными ритуалами. Не используй она связующих нитей единения души и тела, то на одного морфа в роду Блэк было бы меньше. И еще тогда, в далеких 70-х ему настал бы безоговорочный конец. Но, Вал успела поймать душу и разум Ориона, окутать его тело нужными печатями, привязав жизненные показатели к своей ауре и магии. Что-то вроде недавнего симбиоза Фила и Мара, использовавшего магию и применявшего физическую форму за счет друга и его магической энергии.       — Последний круг исцеления! — выдыхал я, направляя поток светлой энергии в жизненный узор Ориона, соединяя и переплетая нити его души с телом и сущностью, зацикливая течение энергии по стандартному потоку, без моего вмешательства.       Теперь он живет без подпитки от чужого источника, на своей собственной энергии. Пусть генерируются лишь крохи магии, а каналы внутренней энергии узки и тонки, но на поддержание жизни хватит. Процесс самоизлечения запущен, осталось дело за укрепляющими и восстанавливающими зельями, а так же стараниями самого Ориона. Уверен, он скоро придет в себя. День, два и он очнется.       — Как он? — раздался над ухом обеспокоенный голос Сириуса, вот уже час наблюдавшего за моей работой. Тон его непривычно спокойный, размеренный, без резкости и рыка. Негатив по отношению ко мне, так и исходящий от него круглосуточно, сейчас не бил во все стороны пылающими разрядами, а был подобен туману, стелящемуся под ногами.       — Должен в ближайшие дни прийти в себя, — отпускаю я руку Ориона, отзывая целительские потоки, покидая каналы внутренней энергии, рассматривая розовеющие щеки и спадающую с век темноту, — день, два… — я начал, было, рассуждать о времени пробуждения, как веки друга дернулись. Пальцы Ориона на моей руке едва сжались и тут же разжались, грудь заходила ходуном, жадно вбирая в легкие воздух, а сердце затрепетало пичугой. — А может и раньше, — усмехнулся я, не переставая удивляться Блэковской живучести.       — Отец, — ринулся к кровати Сириус, опускаясь рядом, касаясь руки, смотря на родителя с беспокойством и радостью одновременно, — спасибо, Антонин, — слышать от него мое имя странно, а в купе с благодарностью еще страннее, но факт остается фактом. По имени и спасибо я таки от истинного услышал. Уже что-то.       — Я же обещал вернуть Ориона к жизни, — сказал ему, подходя ближе, опуская руку на плечо, — а я всегда выполняю свои обещания, — напомнил Блэку прописную истину рода Долоховых, — так что… — но я снова не договорил, так как глаза старшего Блэка открылись, глотка захрипела, заскрежетала, как покореженный временем металл, но все же выдала:       — Горыныч, разве я не помер? — прохрипел Орион, пытаясь подняться на локтях, приняв сидячее положение, но был Сириусом уложен обратно, а мной отправлен в исцеляющий сон. Но перед тем, как друг ушел в мир грез, убедил его в том, что он и правда в мире живых, а не в одном из потоков реки перерождения.       — С возвращением, Асура!