Chapter 1: Prologue
22 июня 2023 г. в 00:34
Её голос был первым, что он услышал. Тон, которым она озвучивала правильные ответы в классе. Голос звучал так обычно. Ему он напоминал о тех временах, когда их волновали только домашние задания, Кубок огня и квиддич. Как ей удавалось сохранять это чувство спокойствия, гуляя по развалинам, оставалось загадкой для Драко. Когда она обогнула угол с новой группой добровольцев, их взгляды встретились.
— Думаю, для одного утра достаточно. Вы все можете вернуться в Большой зал, а после обеда я дам вам задания, — обратилась она к группе. Она подождала, пока коридор опустеет, прежде чем обратиться к Драко. — Малфой.
— Грейнджер.
Она выглядела усталой. А кто не выглядел? Прошло два месяца с тех пор, как закончилась война, и никто по-настоящему не перестал горевать. Некоторые даже не начинали. Драко получил испытательный срок по милости Поттера и ведьмы, стоявшей перед ним. Она обратилась в Визенгамот от имени многих детей Пожирателей смерти.
Гермиона Грейнджер, защитница беспомощных.
«Вы хотите наказать детей за войну, в которой сами были неспособны участвовать. Либо это была некомпетентность, халатность или уклонение, но вы оставили нас делать вашу грязную работу. Теперь вы хотите похоронить свой провал под тюремными сроками и извращённой формой правосудия», — разглагольствовала она в Визенгамоте, выглядя героиней войны во всех отношениях, которой и являлась.
Драко не мог оторвать от неё глаз, поражаясь тому, как она сражалась за них. Если и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Она была не только самой яркой ведьмой своего времени, но и самой грозной.
Её убеждение было таково, что дети, которые боролись за своё спасение, не должны быть наказаны только потому, что взрослые, отвечающие за их безопасность, подвели их.
Все дети Пожирателей смерти, которые оказались сторонними наблюдателями и пешками, были приговорены к испытательному сроку. Частью условий приговора было то, что они должны участвовать в восстановлении Хогвартса — исправить ущерб, к которому приложили руку. Никто не жаловался. Физический труд был куда лучше, чем пребывание в Азкабане. Драко испытывал душевный подъём, когда чинил сломанные вещи, словно приносил ощутимую пользу миру.
— Я собиралась зайти к тебе раньше, но не смогла найти время, — ответила Грейнджер, находясь на расстоянии вытянутой руки.
— Я не ожидал, что ты будешь искать меня. Полагаю, я последний человек, которого ты хочешь видеть, — Драко отвернулся от неё и вернулся к заделыванию дыры в стене.
Она сделала для него достаточно. Благодаря ей он не гнил в камере, и это было больше, чем он заслуживал от Золотой девочки. Её доброта, казалось, не знала границ, поскольку она старалась поприветствовать и поговорить со всеми, кто участвовал в проекте. Драко на мгновение задумался, с кем она общается, когда возвращается домой.
— Ты же знаешь, что я не виню тебя. Я имела в виду именно то, что сказала на испытаниях. Мы все были поставлены в безвыходные ситуации людьми, которые должны были знать и сделать лучше. Включая тебя, — в её голосе послышались нотки раздражения, стоило ей заговорить. Казалось, она привыкла спорить на подобные темы, разжигая былой энтузиазм. Её позиция в защиту тех, кто сражался не на той стороне войны, вызвала большой резонанс в прессе… Самозащита, должно быть, стала второй натурой.
На мгновение воцарилась тишина, пока он продолжал свою работу, ожидая, что она уйдёт, почувствовав облегчение от того, что может поговорить с другими, более уважаемыми добровольцами. Она положила руку ему на плечо, чтобы развернуть лицом к себе:
— Я просто хотела бы двигаться дальше. С меня достаточно борьбы… и гнева.
Слова не должны были иметь для него значения. Её прикосновение определённо не должно было просочиться теплом по его руке. Он знал, каково отношение Волшебного мира к нему, к его друзьям. Но услышать от кого-то — от неё — слова о том, что они хотят просто жить дальше… это было похоже, что часть его самого тоже подлатали. Как будто он снова мог стать целым, а не очередным разрушенным воином в беспорядке, которого никто не удосужился убрать. Это было похоже на спасение, которое, как он знал, не заслуживал.
— Всё, что ты захочешь, Грейнджер. Я многим тебе обязан, — наконец ответил он.
Когда Драко заглянул в её глубокие карие глаза, в них отразилось понимание. По крайней мере, была гарантия избежать разрушений. Они оба устали от прошлого, от зверств, которые они видели, которые возвращались и преследовали их.
— Нам не обязательно быть друзьями, которые прогуливаются по коридорам, Малфой, — сказала она с лёгкой усмешкой, — но, возможно, мы могли бы попытаться быть… дружелюбными знакомыми. Людьми, которые не игнорируют друг друга и не бросаются ненавистными комментариями.
Её подмигивание шокировало его. Грейнджер шутила? С ним?
— По мне, так это настоящий пример послевоенного единства факультетов, — ответил Драко со своей фирменной ухмылкой.
Она попятилась, выдержав его взгляд. От пристального взгляда девушки ему стало не по себе, но он был рад, что она не отвернулась от него. Это было похоже на осознанный жест, на предложение мира.
В течение следующего месяца они виделись нечасто. Мелькали в Большом зале во время еды. Встречи в коридорах. Несколько сердечных приветствий. Это было больше, чем он ожидал, но он чувствовал, что она — спасательный круг, за который ему хотелось держаться. Благодаря всем волонтёрам и условно-досрочно освобождённым работа была выполнена довольно быстро. Последний день был для Драко одновременно горестным и радостным. Он мог наконец-то отдохнуть перед тем, как встретиться со своими одноклассниками в сентябре, но у него больше не будет мгновений, проведённых с ней.
Может быть, в этом году в школе у него будет шанс. Может быть, он сможет заслужить её дружбу.
После проекта «Хогвартс» Драко отказался возвращаться в поместье. Министерство по-прежнему регулярно проводило проверки на предмет тёмных артефактов, а в комнатах было слишком много призраков. Он открыл магазин в одном из владений своей семьи в Хэмпшире. Это было ближе к Ла-Маншу, а вода гарантировала ему, что он находится так далеко от не имеющего выхода к морю Уилтшира, как только можно.
Некоторое время он наслаждался одиночеством и тишиной, но знал, что к двадцати годам ему придётся вернуться в мир, иначе существовал риск превратиться в затворника.
Возвращение Драко в общество было встречено не радужно. Люди либо смотрели на него с презрением, либо проходили сквозь него. Люди, которым приходилось общаться с ним, сохраняли впечатляющий уровень отстранённой вежливости. В конце концов, Драко решил, что выходить на улицу нужно только по крайней нужде и никак иначе. Он замкнулся в себе и был доволен тем, что вернулся к своей жизни в тихом одиночестве, прерываемой лишь его товарищами, которые отказывались оставить его в покое.
Он мечтал о тех днях, когда расчищал завалы и бросал мимолётные взгляды на кудрявую ведьму. Глаза цвета шоколада, которые никогда не смотрели на него с презрением или жалостью, только с пониманием.