Вопреки разуму

Фемслэш
NC-17
В процессе
43
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
планируется Миди, написано 73 страницы, 12 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
43 Нравится 9 Отзывы 13 В сборник Скачать

Глава 4

Настройки текста
Андреа резко открыла глаза: Нильс бесцеремонно тряс ее за плечо, — Анди, быстрее, Свен перепил и совсем спятил — ищет баронову внучку по всему замку, у королевы собирается проверить, про какой-то ход между комнатами у слуги выпытал… Андреа выскочила из-под одеяла, как была в рубашке и подштанниках, нисколько не стесняясь товарища, быстро натянула штаны и сапоги и бросилась по коридорам по направлению к главной башне. Зная Свена, нужно быть готовой ко всему. И хотя вечером она все проверила и еще раз проинструктировала товарища, оставшегося у дверей Марии-Луизы, ни под каким предлогом не пускать к ней никого, кроме служанки, надежда, что Ханс устоит против пьяного громилы была маленькая. И что это еще за баронова внучка? Тревожное предчувствие поступило к горлу. и она чуть не оступилась на крутой лестнице. Ханс пытался подняться, держась за стену, на лбу у него красовалась кровавая ссадина, — Прости, не смог его удержать, — виновато проговорил он. — Так я и испугался какой-то бабы с пушкой, — Свен стоял в дверях, широко раздвинув ноги. Андреа бросилась к нему, схватила за руку и заглянула в комнату через его плечо. У огромной постели, посреди комнаты, стояла женщина в тонкой, развевающейся ночной рубашке, с распущенными по плечам золотисто-рыжеватыми волосами. Ее овальное лицо, словно выточенное из белого мрамора, казалось неживым. Как вампир, - подумала Андреа, вспомнив, как кто-то из их французских товарищей так назвал представителей высшего сословия. В  вытянутой руке королевы был пистолет, четко направленный в грудь Свена. Тонкая рука не дрожала. — Свен, ты пьян, успокойся и возвращайся к себе. А вы, фрау, отдайте оружие. — Да катись ты куда подальше, ни Ульрих, ни его любимчики мне не указ, — он оттолкнул Андреа и та полетела на пол. Правда, ударилась не сильно и сразу вскочила на ноги. — А ты лучше положи оружие и отдай девчонку, она же у тебя под одеялом прячется, такую задницу не скроешь, — Свен мерзко засмеялся, — А то и тебя поимею, австрийская сука. Он сделал пару шагов вперед. Раздался выстрел и Свен скорчился на полу, разразившись криками и отборными ругательствами. — Колено, — без малейших эмоций в голосе пояснила королева. Анди подошла к женщине и молча забрала пистолет. Та презрительно пожала плечами, — И много у вас подобных борцов за свободу, равенство и братство? Чертов Свен, Андреа захотелось провалиться сквозь землю. Между тем, из-под одеяла показалась голова со спутанными светлыми волосами и со следами побоев на лице. Девушка испуганно огляделась. Проклятье! Значит, он осуществил свою угрозу. Идеалист Ульрих не очень разбирается в людях, а подобные «товарищи» пятнают их всех, бросают тень на их общее дело. Фрейлин Лизхен, — в комнату между тем ворвалась пожилая служанка, та самая, которой поручили обслуживать королеву. Видимо, челядь уже в курсе всего. — Моя девочка, что этот изувер с тобой сотворил, — запричитала женщина, увидев лицо бароновой внучки. Девушка вскочила с постели, бросилась навстречу старой служанке и разрыдалась у нее на груди. Та сняла с себя шаль, прикрыла плечи девушки и крепко прижала бедняжку к себе, приговаривая при этом что-то утешительное. Наконец, подошли другие товарищи, подняли и унесли проклинающего и королеву, и всех прочих, Свена. — Ни Ульрих, ни другие наши товарищи, не одобряют подобного, — выдавила из себя Андреа, ответив, наконец, на вопрос королевы. Девушка, пусть и тунеядка, не заслужила насилия над собой. Мария-Луиза, хоть и королева, не заслужила, чтобы ее оскорбляли последними словами за попытку защитить невинную жертву. Но просить прощения за преступление Свена, унижаться перед этими двумя высокородными пустышками, она не будет. — До возвращения Ульриха я здесь за главного. Гарантирую, что подобное больше не повторится, — продолжила она, стараясь придать своему голосу беспристрастно-твердую интонацию, — Вы, Лизхен, вернитесь к себе. Вы не пленница, можете жить, как и прежде, в своих покоях и свободно передвигаться по замку. Но сначала вы покажете Эрику ход, по которому сюда пробрались, — она строго посмотрела на девушку. Обе женщины послушно последовали за мужчиной. Ход нужно заделать этой же ночью. И Мария-Луиза должна быть в комнате одна. — Значит, вы утверждаете, что это животное — единственный неблагородный борец за свободу, равенство и братство? — королева впилась в Андреа ледяным взглядом, заморозив ее на месте, — А как вы объясняете убийства без суда и следствия? — она презрительно выпятила полную нижнюю губу, не отводя глаз от Андреа, которая тщетно пыталась найти нужные слова для ответа. — Вы отобрали у меня оружие, молодой человек, так посоветуете, что мне делать, если, например, кому-то из ваших товарищей взбредет в голову ворваться сюда и перерезать мне горло, как это произошло с ни в чем не повинным директором моего приюта сирот? — уже насмешливо проговорила Мария-Луиза. — Он был преступником, — Андреа, не выдержав, выкрикнула это, но тут же взяла себя в руки. Она с вызовом посмотрела прямо в глаза королеве, — Удивительно, что вы, госпожа попечительница, ни о чём не догадывались, — произнесла она как можно холодней. — Могла бы я узнать об этих преступлениях, — уже без издевки спросила Мария-Луиза. — Я зайду к вам завтра и все вам расскажу, фрау Мария-Луиза, — пообещала Андреа и тут же испугалась своего обещания. Ей никогда не научиться такой «великосветской» выдержки, а если вдруг ее эмоции прорвутся наружу во время разговора, королева ее просто засмеет. Австриячка умеет держаться с достоинством даже в полупрозрачной ночной рубашке. Андреа поймала себя на том, что уже с минуту, как рассматривает прелести Марии-Луизы — стройную фигуру с соблазнительными округлостями в нижней части, осиной талией и небольшои упругой, как два мяча, грудью с задорно выпирающими сосками. Мария-Луиза усмехнулась, поймав ее взгляд, — Так что, до завтра, молодой человек, Анди, если не ошибаюсь, — попрощалась она уже снисходительно-добродушно. Конечно, приняла ее за юношу, который попался на ее прелести. Не исключено, что завтра попробует переманить ее на свою сторону. Ну ничего, завтра она узнает, что перед ней девушка и, наверно, будет сильно разочарована. А ей надо что-то с собой делать — нельзя так реагировать на женщин. Андреа как можно холодней пожелала королеве спокойной ночи и спешно удалилась. Нужно срочно заняться этим чертовым ходом, а потом хоть немного выспаться. На следующее утро Андреа поняла, что еще очень долго будет вспоминать недобрым словом проклятого Свена. Попадающиеся им замковые люди смотрели и на нее, и на товарищей со страхом и ненавистью. После происшедшего, они в глазах слуг не лучше разбойников. А королева для них теперь героиня. Хотя, в мужестве австриячке не откажешь. Всем этим убегающим аристократкам, с которыми ей пришлось столкнуться, до нее далеко. Хотя многие дамы и держались спокойно, в глазах у них был плохо скрываемый страх, и даже слезы. Главное, чтобы эти слуги не попытались ей побег устроить, а им не стали бы делать разные пакости. А ведь они поднялись ради вот таких простых людей! Но маленькую баронессу здесь многие любят, как, впрочем, и старого барона многие если не любили, то уважали. Ворота им открыл один из конюхов, который был порот за пьянство. Но большинство слуг, кажется, ничего не имеет против телесных наказаний, если «за дело». Темные людишки, не способные разогнуть спину и поднять голову! Трудно будет с ними строить новое общество. И как их перевоспитать, с такими, как Свен? Опираться на ногу он не сможет очень долго, и хромать, наверно, будет всю свою оставшуюся жизнь. Так сказал доктор, их человек из местного городка. Но ни капельки Свена не жалко, сам нарвался. Не думал, конечно, что венценосные особы женского пола стрелять умеют. Андреа-то сразу поняла, что австриячка не шутит, но думала, что она просто в грудь, наповал выстрелит, куда, собственно, и целилась. А у той и выдержки, и сноровки хватило просто ранить. Не из гуманности, конечно, а чтобы своих «тюремщиков» не озлоблять. Андреа наскоро позавтракала и пошла проверить, насколько хорошо заделали ход между комнатами. На обратном пути, на лестнице, она столкнулась с Гертрудой, подругой одного из товарищей. Она еще с утра поручила этой молодой женщине заменить Анхен у королевы, боясь, как бы старая служанка не попыталась отблагодарить ее величество за защиту своей любимицы, посодействовав побегу австриячки. — Ты только посмотри, Анди, в жизни такого не видывала, — в руках и девушки были нижние юбки и ночная сорочка Марии-Луизы, та самая, из тончайшего шелка, с нежным цветочным рисунком. Гертруда — дочь хозяина захудалого трактира, в который аристократы вряд ли заглядывали, так что её реакция понятна. Саму Анди подобные дамские безделицы не особо интересовали, и она в ответ лишь пожала плечами. — Главное, все это еще чистое, а она стирать отправляет. Я бы ей на это сказала пару ласковых, но интересно стало, что такие носят, — Гертруда глуповато хихикнула, — я еще сама это поношу, перед Хайко повоображаю, — она кокетливо передернула плечами и выпятила грудь, приложив к ней шелк. — Ты этого не сделаешь, я сама отнесу вещи прачкам, — Андреа выхватила у Гертруды вещи, и невольно вздрогнула, ощутив под руками ласкающую нежность материала. Вчерашняя ночная сцена встала перед глазами. Андреа с усилием сделала строгое лицо, — Хватит с нас уже репутации насильников! — Да ну тебя, строгая какая! Тебе, конечно, меня не понять, ты же у нас вообще не женщина, — Гертруда зло хихикнула, покосилась на отобранную добычу, но спорить не стала. Лишь уходя обернулась и крикнула, — Я, вообще-то вам здесь не прислуга, найди другую дуру! Мне уже хватило у отца в харчевне блевотину за всякой алкашней убирать. А эта фифа требует, чтобы и ночная ваза всегда чистая была, и вода горячая каждый день. И еще о ванне спросила! По дороге в прачечную, Андреа не выдержала, на секунду задержалась под темной лестницей и прижала шелковую сорочку к лицу. Просто интересно, чем тунеядки пахнут — попыталась она оправдать свой порыв. Действительно, еще чистая, лишь слабый сладковатый цветочный запах и еще что-то еле уловимое. Анди, как смогла, проигнорировала волну, пробежавшую к низу живота и ускорила шаг. Она еще от Ульриха слышала, что аристократы могут менять белье по два раза в день, так что, Гертруде лучше не пытаться отучить от этого королеву. Да и сам Ульрих, бастард графа, привык каждый день менять свои рубашки. Андреа чуть ли не бегом добралась до хозяйственных построек и избавилась от жгущих руки шелков и батистов. Она зачем-то наказала прачкам отнестись к вещам поаккуратней. Нужно было выполнять обещание — рассказать Марии-Луизе о преступлениях герра Йохана. Опять стало страшно. Эти аристократы только людей своего круга за людей и считают. Наверно, не стала бы эта королева вот так защищать простолюдинку. И почему она вместо ненависти это чертово волнение чувствует? Она же уже не маленькая приютская девчушка, а опытный революционер! Но это ее сегодняшнее чувство не то восторженное ожидание, как тогда, десять лет назад, а что-то непонятное и тревожное. И королева уже далеко не юная добрая фея, а холодная, опытная, и, чёрт побери, красивая женщина. И что она так на нее реагирует? Стыдно! Неужели, она такая же, как Отто с Инго, товарищи из группы Карла, которые живут вместе, как мужчина с женщиной? Неужели, и у женщин с женщинам тоже такое бывает? Андреа тщательно вымылась в бадье на слив и переоделась в чистое. Живя у Ульриха, она приучилась мыться целиком раз-два в неделю. Но ванну она в жизни не принимала — такого предмета роскоши у них не было. Продолжать игру в молодого человека или сразу признаться честно? Если Мария-Луиза встретит ее в «боевой готовности», разодетой и размалеванной, то она продолжит игру, решила про себя Анди. Она понимала, что все это дико глупо, но после такого решения стало легче. В любом случае, она никогда не предаст идеалы революции, австриячка не сможет ничем подкупить ее, не сможет заманить в свои сети. Перед дверью в покои пленницы Андреа сделала глубокий вдох и выдох, постояла с минуту, потом постучалась и вошла. Мария-Луиза сидела на кушетке с альбомом в руках. На ней было закрытое голубоватое, с серебряной вышивкой платье. Наверно, скромное по понятиям королевы, но можно только представить, сколько долгих часов трудились над ним белошвейки за ничтожные гроши. Уложенные волосы возвышались золотистым ореолом и придавали австриячке величественный вид. Если бы не полные губы, ее лицо с орлиным носом можно было назвать волевым. Андреа тут же прогнала крамольную мысль, что так и должна выглядеть настоящая королева. Не будет у них больше никаких кровопийц-королев! Правда, лицо Марии-Луизы при дневном свете уже не казалось таким по вампирски неживым. Просто очень светлая, гладкая, холеная кожа без следов пудры и румян. Этой женщине не дать более двадцати пяти, а тридцатилетние простолюдинки, обычно, выглядят на все сорок. Мария-Луиза подняла на нее свои большие серо-голубые глаза, — Добрый день, Анди, я рада, что вы не обманули мои ожидания, — без кокетства или насмешки, даже немного устало, — присаживайтесь и я вас внимательно слушаю, — она закрыла альбом и отложила его в сторону. Анди присела на противоположный край кушетки, взяла себя в руки и решила покончить сразу со всеми недомолвками, — Я убила герра Йохана за то, что в он продавал детей в рабство на восток, оформляя для отвода глаз отчеты о липовой опеке. — У меня вчера мелькнула мысль, что вы переодетая девушка с портрета на городской площади. Вам, кстати, не плохо с короткими волосами, только одежду надо подобрать поэлегантней, — королева критически окинула взглядом ее мешковатые тряпки, чистые, но плохо поглаженные, — на вас будет хорошо смотреться вестон, ну и шелковые чулки с кюлотами, — санкюлоты* убивают самое главное в этом маскараде — возможность показать стройные икры, — королева заговорчески улыбнулась. Андреа чуть не задохнулась от удивление и гнева от подобной насмешки в ответ на ее признание. — Вы были воспитанницей в моем приюте? Расскажите мне обо всем, — уже серьезно продолжила Мария-Луиза. Ее слова звучали почти как приказ, но глаза королевы потеряли свою холодность, в них были и искренность, и живое участие. Так смотрел на нее Ульрих, когда расспрашивал пойманную им за руку пятнадцатилетнюю воровку о ее непутевой жизни. И она вдруг поняла, что хочет рассказать все этой женщине и заговорила, правда, осторожно, избегая слишком личного. *** — Нас собираются удочерить, — радостно выкрикивает Грета-ангелочек, вернувшись в комнату девочек вместе с еще двумя «куколками». — Везет же красивым! — завистливо вздыхает Роза, подняв грустные глаза над вышиванием. Ее внешность далека до прекрасного цветка. — Убери свои шипы, — бросает Розе сестра Виола, —, а вы, девочки, не завидуйте, а молитесь и трудитесь. Ваш путь в жизни — путь смирения и тяжелой работы. Никто больше не высовывается, с сестрой Виолой, точнее, с ее злым языком, шутки плохи. «Но почему, действительно, только красивые блондинки? И почему не девочки из младшей группы, а уже почти оформившиеся двенадцати-тринадцатилетние девочки?» — задумывается Андреа. За портьерой в кабинете директора пахнет пылью и она безумно боится случайно чихнуть, на всякий случай потирает пальцами переносицу, способ, которому их научила одна из воспитательниц. Она видела в окно незнакомую карету, и ей удалось пробраться в кабинет незамеченной, пока герр Йохан с монахиней-помощницей встречали гостей. Наконец, отворяться дверь. Правда, гостя с ними нет. — Зачем ты ему отказал? Взял бы за девчонку в два раза больше, чем тебе этот пройдоха Федерико платит. — Глупость и жадность тебя однажды почти погубили, сестра, теперь вот этот маскарад носишь, — директор раздраженным жестом показывает на монашеское одеяние, — А если она сбежит от этого старика и нажалуется? — Кто? Ангелочек? Да у нее ума не хватит! А если и сбежит, так к нам назад явится, — «монахиня» противно хихикает. — Я сказал нет! А с Федерико я эти же деньги возьму, такие на вес золота в гаремах«… *** — Как этот Федерико, наверно пират и работорговец, добрался до нашего королевства? — проговорила Мария-Луиза, явно шокированная услышанным. А, мне докладывали, что девочек и мальчиков брали в хорошие семьи в соседние княжества и королевства, даже письма какие-то с благодарностью присылали.., — голос у Марии-Луизы задрожал. Она опустила голову и замолчала. — Но почему вы ко мне не обратились? Неужели вы могли подумать, что я проигнорирую подобные преступления, — через пару минут к Марии-Луизе снова вернулся ее обычный повелительный тон, который на этот раз вызывал у Андреа раздражение. Она уже хотела ответить что-то резкое, но королева снова опустила голову и задумалась. — Что я вообще говорю, вы же еще ребенком были! И за вашей подругой охотились, удивительно еще, что вас не нашли. Мы все совершаем ошибки. Я признаю, что виновата, что не следила за судьбой детей, что доверила все посторонним людям, — чувствовалось, что королеве тяжело дается подобное признание. — Но, боюсь, вы тоже совершаете ошибку, ломая все каноны и устои. Вы даже радикальней французов — у них же до сих пор конституционная монархия! — Но мы за республику и отмену всех привилегий, — твердо проговорила Андреа. Она предвидела, что королева затронет эту тему. — Я вижу, у вас достаточно страсти, чтобы попытаться создать республиканскую форму правления на основе добродетели. Вы читали Монтескье? * — Конечно, — Андреа с гордостью посмотрела в глаза королеве. Ульрих позаботился о том, чтобы она познакомилась и с трудами французских просветителей, и с литературой вообще. Она не уступит в полемике этой коронованной особе. Мари-Луиза снисходительно улыбнулась, — Значит, вы помните, что все граждане равны и при республике, и при деспотии? Только основа деспотии — страх. А преступление, которое вчера было совершено вашим товарищем, показывает, насколько может быть эфемерна грань между этими двумя режимами, когда все законы попраны ради так называемой борьбы. — Но монархия уже давно потеряла свою честь, тоже попрала все законы и тоже находится в шаге от деспотии, — быстро нашлась Андреа. — Люди злы, * — усмехнулась Мария-Луиза. Но не легче ли усовершенствовать уже существующую систему? Кажется, это была цитата Вольтера. Андреа очень боялась ошибиться. Разумеется, он ближе королеве с его просвещенным абсолютизмом.  — Ну Вольтер еще считал, что и образование народу давать нечего, чтобы не рассуждали*, — она вспомнила, как Ульриха возмущали высказывания на эту тему в целом уважаемого им философа. — Вы, кажется, убедились, пока были в приюте, что я поощряю образование, — мягко произнесла Мария-Луиза. Андреа поняла, что чем дальше они говорят, тем отчетливей становится австрийский акцент королевы, мелодичность которого так завораживающе обволакивает. Андреа поймала себя на том, что хочет говорить с этой женщиной еще и еще. — Я хотела бы переговорить обо всем этом с герром Ульрихом. Кронпринц Александер — благоразумный молодой человек, он не причастен к ошибкам своего отца. Он согласится на учредительное собрание и, может быть, на частичное уравнение прав, — продолжила королева. Он как раз сейчас в Пруссии, навещает свою невесту, племянницу прусского короля. Скрытая угроза или предупреждение? Но королева произнесла это с доброй улыбкой. Андреа и сама понимала, что им победу праздновать рано. Посмотрим, что на все это скажут Ульрих и Карл. Карл еще радикальней — сторонник Кордельеров*. Он не согласится на конституционную монархию, а по отношению к Марии-Луизе его планы могут быть и пострашней, чем заключение в этом замке. От этой мысли у Андреа что-то дрогнуло внутри. В любом случае, хотя австриячка здесь и не свободна, она имеет право на элементарное. — Фрау Мария-Луиза, если вы желаете, то можете пойти на прогулку по территории замка или посетить библиотеку. Естественно, с сопровождением, — она постаралась произнести это как можно тактичней. На самом деле, в охране должно быть не менее двух человек. — Если только вы сами соблаговолите быть моим конвоиром, Андреа. Мне интересно беседовать с вами и хотелось бы побольше узнать о вашей жизни. *Кюлоты — короткие, застегивающиесь под коленом, штаны, которые носили с шелковыми чулками. Одежда аристократов. Санкюлоты — длинные мужские брюки, одежда простолюдинов. Вошли в моду во время Французской Революции. *Монтескье, Шарль-Луи-де Секонда (1689-1755)  — французский писатель, правовед и философ. Под принципом правления он понимает основополагающую страсть, которая приводит в движение ту или иную форму правления. Для республики это политическая добродетель, для монархии — честь, для деспотии — страх. *Вольтер, Франсуа Мари Аруэ (1694-1778)  — один из крупнейших французских философов-просветителей 18 века. «Если народ начнет рассуждать, все погибло», «Люди злы», — Вольтер * Кордельеры — политический клуб в эпоху Французской Революции. Руководители — Марат, Дантон и Демулен. Еще в 1791 году составили петицию о низвержении короля.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.