Монпансье

Потолок был совершенно незнакомым. А вот воняло горелой плотью все так же привычно. Гарри моргнул, концентрируясь на сложном узоре из трав, ветвей, золотых лент и еще непонятно чего, обрамляющем рамой батальную сцену. В голове было пусто, тело расплылось медузой. Воняло горелым и мазями, хотя и странно. Лицо ощущалось тоже странно, впрочем, как и все остальное. Вот только навалившееся спокойствие не давало понять, в чем именно эта странность выражается. Гарри еще раз моргнул и принялся разглядывать толпу мужиков, забивающих копьями и мечами нечто, похожее на льва в чешуйчатой шкуре. Нечто было здоровым, имело хвост с булавой на конце и здоровенные когти и, судя по кровожадному оскалу, питалось совсем даже не травкой. Охотники с мужественными выражениями чем-то неуловимо странных рож лупили гадину с целью извести, гадина упорно отбивалась. Хмыкнув, Гарри провалился в сон, успев зацепить краем глаза лицо самого патлатого охотника. Когда он вновь открыл глаза, горелым уже не воняло. Густой травяной запах забивал ноздри, лицо ощущалось резиновым, Гарри пялился на потолок, настроение было никаким, и даже ушастая рожа, нависшая над ним с самым обеспокоенным видом, не смогла пробить эмоциональный ступор. Рожа зашевелила губами, Гарри с трудом сфокусировался, неожиданно включился слух. Мелодичные переливы сложились во вполне понятную речь, врач уверял, что все хорошо, вовремя вытащили, все поправимо и вообще, свет Древ сияет, змеев разделывают на части, а его величество жив, почти здоров и скоро будет сражать наповал своей красотой. Не пройдет и ста лет. Да-да. Гарри скептически изогнул бровь, пытаясь донести до собеседника некоторые мучающие его смутные сомнения, врач тут же профессионально подхватил чашку с носиком и превентивно заткнул и так молчащему пациенту рот. Гарри высосал кисловатую жидкость и вновь провалился в сон. Разбудило его осознание того, что дико хочется жрать. И пить. И в туалет. И увидеть свою морду лица. Встрепенувшийся врач, нет, целитель, так правильно, не успел и слова сказать, как Гарри начал исполнять все по пунктам: выдрал из его руки поильник, напился, после чего процедил: — Зеркало. И мяса. Жареного. С корочкой. Эльф — а то, что перед ним не человек, и так ясно, уши намекали, тут любой догадается, молча забрал тару и вымелся из палатки. А это была именно палатка, вернее, походный шатер, как до него дошло наконец, размером побольше всей квартиры Гарри. Особенно последней, той, что он снимал в Лагосе. Поднесенное зеркало поставило точку в размышлениях: спутать отражающееся в золотистой поверхности и свою рожу, которую привык-таки видеть в отражении по утрам, Гарри не смог бы при всем своем желании. Зеркало, поднесенное скорбно поджимающим губы слугой, транслировало привычные ужасы. Левая сторона лица представляла собой месиво из сырого мяса: обугленное удалили, и даже толстый слой мази не мог скрыть расходящиеся от носа на всю скулу глубокие ямы. Глаз целиком затянула мутно-белая пелена, напоминающая бельмо, но зрение, как ни странно, сохранилось. Все это выглядело кошмаром по сравнению с гладкостью кожи правой половины лица, небесно-голубой радужкой здорового глаза под радикально черной бровью и сейчас коротко остриженным ореолом волос цвета белого золота. Отражавшийся в зеркале эльф был нечеловечески красив даже в таком состоянии. А еще он совершенно не походил на Гарри. Ну, если не считать обожженного лица. Гарри смотрел, слуга делал рожу кирпичом, но в его глазах собирались слезы. Целитель бренчал склянками, составляя мазь, судя по запаху. В животе тоскливо урчало. Гарри думал, в какую жопу на этот раз попал и как жить дальше. В то, что это сон, галлюцинация или иллюзия, он не верил. Не с его анамнезом. Да и покойники таким недугам не подвержены: это он знал четко. Наконец принесли поесть — Гарри с сомнением осмотрел поднос, где было и мясо с корочкой, и какие-то салаты, и фрукты немного странного вида, — дернул бровью и с энтузиазмом вонзил двузубую вилку в одуряюще пахнущее мясо, заботливо нарезанное на кусочки. Все принесенное исчезло в желудке, как в черной дыре, под одобрительно-хмурым взглядом целителя. Гарри отдал поднос, поерзал и вперил в стоящего наготове с мазями наперевес целителя тяжелый взгляд. — А теперь — подробности. Но сначала… Целитель понятливо кивнул, торжественно поднеся расписанную золотом фарфоровую медицинскую утку. Обтер Гарри намоченным в горячем отваре трав полотенцем. Накормил какой-то кислятиной, эликсирами, подоткнул одеяло. Позволил здоровенному эльфу, закованному в броню по самые глаза, сделать отчет. Гарри терпеливо перенес процедуры, покивал и отрубился, проснувшись со стоящими дыбом остатками волос. Сердце колотилось как бешеное: обрушившаяся лавиной память эльфа, который реально был королем, едва не снесла ему остатки и так дышащей на ладан психики. Не вся, конечно, далеко не вся, только самые яркие моменты, зацепившие покойного ныне Трандуила за живое, вызвавшие сильный эмоциональный отклик, но и этого хватило, чтобы едва не потеряться в чужой жизни. Одно воспоминание о здоровенных драконах, крайне похожих на китайских — длинных рогатых змеях с короткими лапками и отсутствующими крыльями, — чего стоило! Гады собрались стаей и прицельно плевались струями жидкого огня, пытаясь выжечь эльфов. Как ни странно, Трандуил выжил — стоя почти в эпицентре огненного торнадо. А вот автор воздушной атаки Саурон двинул кони, устроив самоподрыв с помощью все тех же змеев. Поправочка: Великих змеев Севера. Гарри от факта, что его нынешнее тело едва не поджарили Великие змеи Севера, было бы ни холодно, ни жарко, если б не тот факт, что ожоги от драконьего пламени крайне долго и тяжело заживают. Это он помнил по Тремудрому турниру, будь он неладен: Краму и Седрику, пострадавшим во время испытаний, оказали помощь, конечно, но потом все равно пришлось делать пересадки кожи. А у них ожоги были легкие, никакого сравнения с тем ужасом, что отражался в зеркале. Впрочем, Гарри и такой морде лица был рад. А особенно он был рад здоровому телу: красивому, вечно юному, сильному. Никакого сравнения с тем обожженным, переломанным кошмаром, в котором он прожил последние пять лет своей жизни. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Теперь ему надо разбираться с проблемами, идущими в комплекте с так любезно подкинутым ему высшими силами телом. Начать стоило с того, что Трандуил был не просто эльфом, отсиживающим зад на троне. Во-первых, он являлся потомком какого-то там Эльмо, которого сам Трандуил в глаза никогда не видел, но заочно очень уважал, и, как все потомки этой достойной личности, носил «древесное имя», буквально обзываясь Буйным цветением. Мысленно примерив к себе новое имя — не первый его псевдоним, увы, жизнь жестока, — Гарри мысленно пожал плечами и продолжил ковыряться в чужих воспоминаниях. Во-вторых, Трандуил благодаря своему происхождению реально носил корону — потому как на любого другого она попросту не налезала. Отказывалась, видимо в момент посадки на голову производя тест ДНК и сравнивая полученное с эталонным образцом. Кроме того, как потомок того самого Эльмо и Орофера — опять-таки весьма глубокоуважаемых личностей, Трандуил был истинным, прирожденным королем и родней остальным эльфийским владыкам. Что тоже давало некоторые бонусы: с родичами он не ссорился и мог рассчитывать на помощь и советы. Иногда. Увы, отсюда же росли ноги откормленных королевских тараканов. Для начала Трандуил был ксенофобом. Он люто ненавидел гномов, и было за что. Родившийся в городе Линдон королевства Дориат, Трандуил пережил его тройное падение: сначала гномы убили Тингола, соправителя Орофера, потом буквально через год гномы приперлись снова и опять натворили дел, а еще через пару лет приперлись потомки Феанора, убили внука Тингола и превратили город в руины окончательно. Трандуилу на Тингола и его внука было плевать, пусть они и являлись родней, но вот город он любил и его разрушения не простил. После этого и королевство развалилось, так что папаша Трандуила, тот самый Орофер, прихватив сына, друзей и толпу эльфов отправился основывать новое, свое, личное, что у него и получилось. Великая Пуща раскинулась на неплохом таком куске земли, а Трандуил стал наследным принцем, что глубоко в душе горячо одобрял. И было бы у него все хорошо и даже отменно, но тут папаня с друзьями решили поучаствовать в походе на Саурона, местного Темного лорда особо крупного масштаба, и эта затея изначально оказалась в корне неудачной: лучший друг отца Амдир утоп с войском в болоте, любимый папа убился при первом же штурме Мордора, Трандуилу пришлось бросать беззаботную жизнь принца, напяливать корону и становиться королем. И все это в условиях военного времени: осада длилась семь лет, пока Исилдур не оттяпал-таки Саурону палец с кольцом. Казалось бы, победа, вот только Саурон обиделся, призвал Змеев и устроил всем похохотать. Чертовы летающие твари носились как боевые вертолеты, поливая напалмом все, что не успело разбежаться. А Трандуил драконов ненавидел. Так же люто, как и гномов, и опять было за что! Оказывается, хрен знает сколько лет назад прародитель всех этих рамалоков, змеев и еще бог знает кого по имени Глаурунг прилетел в Дориат и навел там шороху. Огромная бронированная тварь размером с пару боингов улетела безнаказанной, и Трандуил навсегда запомнил острое чувство бессилия от невозможности уконтрапупить агрессора. Впрочем, он немного отыгрался уже здесь, проредив ряды потомков Глаурунга и из-за этого же и пострадав: Змеи жгли Трандуила очень даже целенаправленно. Что стало причиной ухода души эльфа за грань, Гарри не искал. Решил не вдаваться в подробности, у него и так от запутанных родственных связей, истории этого мира и прочих знаний ехала крыша. Один факт, что этот мир освещают не солнце с луной, а плоды деревьев, мог свести с ума. Все это объяснить не могла никакая логика, даже косая и кривая, присущая волшебникам. Единственное, что во всем этом дурдоме радовало: никто не удивится, если у Трандуила обнаружится частичная амнезия и потихоньку или внезапно поменяется характер. Не во всех моментах: нелюбовь к драконам и гномам, ну и к людям тоже, Гарри горячо одобрял. А что? Он тоже ксенофоб. И ненавидит всех и сразу, без исключений. Вот такой он толерантный. Разве что к своим подданным будет снисходительным: отбили, вытащили из огня и даже не залечили насмерть. Такая верность дорогого стоит. Так что, нехрен разлеживаться, ноги в руки и бегом домой. Но сначала можно и нужно дать волю еще одному тайному пороку покойного Трандуила: время собрать трофеи. Как бывший наемник и человек, живущий войной, Гарри собирание трофеев весьма одобрял. Патронов много не бывает, как и оружия, и денег, и компромата, и вообще всего, что упало в руки. Трандуил же был слегка скуповат по прозаической причине: казна не настолько блистала сокровищами, как ему хотелось. А сейчас, когда все очухиваются от развоплощения Саурона, самое время пошарить на поле боя, в руинах, ну и, конечно же, Змеи. Нельзя забывать про Змеев: их проредили именно Трандуил и его лучники, так что и туши принадлежат ему. В дело пойдет все: мясо и кровь на эликсиры, шкуры на броню, черепа на стенку, кости… Это будет очень пафосный трон. Репутация, она такая. Ее требуется заботливо создавать и укреплять, а то не оберешься позора — это Гарри тоже по собственному опыту знает. Впрочем, радости мародерства, обретение тела и прочее отходили на второй, третий и бог знает какой план, потому что Гарри наконец позволил себе осознать одну очень интересную вещь. Этот мир — полностью магический. Не анклав, не складка пространства. Не спрятанные территории. Полностью. Он пропитан магией и держится на ней — плоды-светила это подтверждают. Тут есть боги или духи, или… Неважно, как они называются, поддерживающие такое положение дел. И, естественно, обитатели данного мира тоже имели в себе частички магии. Кто-то больше. Кто-то меньше. Все. А эльфы поголовно были магическими существами. И теперь Гарри с трепетом ощущал, как вновь в нем течет магия: то ни с чем несравнимое ощущение, которое раз распознав, забыть невозможно. Магия, которая дала возможность надеть древнюю корону. Помогла проредить ряды потомков Глаурунга. Позволила выжить под струями огня. Та самая магия, что дала ему бог знает какой шанс, оплаченный кровью, рассудком и жизнью. И Гарри этот шанс собирался использовать на полную катушку. Но сначала — трофеи.

***

Возвращение в новый дом получилось не настолько радостным, как хотелось бы. Во-первых, долгую осаду, штурмы и прочие радости борьбы со злом пережила едва ли треть эльфов. Во-вторых, как только закончился бой, Саурон свалил на тот свет, а его слуги или разбежались, или были частично перебиты, и так держащийся лишь на общей цели — уничтожить врага — альянс попросту развалился и начались первые настороженные переглядывания. Гарри было начхать: по его команде эльфы тащили все, что не прибито, а что прибито — отдирали и тоже тащили к себе. Количество трофеев радовало глаз и грело душу, эльфы шустро паковали вещички и собирали обоз. Наконец сборы закончились, и Гарри с подданными свалил по-английски — не прощаясь. Колонна растянулась толстой сытой змеей, Гарри покачивался в седле, мерно стучали копыта огромных боевых коней, шуршали колеса повозок, ветер холодил обожженную кожу: мази снимали боль, но ощущения все равно были странными. Гарри мучился. Ему все казалось, что он что-то упускает. Что есть в окружающем его дурдоме что-то знакомое. Но память намеки понимать отказывалась, да и последние два с половиной десятка лет своей жизни Гарри был занят тем же, чем и первые двадцать: банальным выживанием, причем в чужой стране. Учитывая, что последние пять лет из этих двадцати пяти он плотно сидел на наркоте, обезболивающих и самопальной херне невнятного происхождения, проблемы с памятью были вполне понятны. Впрочем, если это что-то важное, он вспомнит. Рано или поздно, но вспомнит. А пока он будет вспоминать, надо вникать в жизнь чуждой людям расы: когда живешь тысячами лет, то на многое смотришь совершенно по-другому.

***

Зеленолесье встретило своих блудных сыновей ласково. Шумели лесные гиганты, вздымались ввысь искусно вписанные в пейзаж дворец и дома обычных жителей, Гарри, направо и налево светя покоцаной рожей, с чувством глубокого удовлетворения смотрел, как заносят в огромный зал тщательно описанные трофеи. Гора очищенных от плоти костей внушала уважение, как и тюки шкур, и рогатые черепа. Самому здоровому, с рогами как у гибрида буйвола-мутанта и лося, предстояло стать частью трона, остальные найдут места на стенах: Гарри искусство очень уважал, особенно абстрактное, и ничего против арт-объектов не имел. У него вообще на экспроприированные под его чутким руководством полезности были планы: тут тебе и применение в деле, и поощрение подданных, и еще много чего разного и интересного. Особенно Гарри интересовало оружейное дело: лесные эльфы, чьим королем он теперь являлся, были по сравнению с синдар, представителем которых оказался Трандуил, нолдор и некоторыми другими видами эльфов — а их много, оказывается! — скажем так, диковаты. Это он собирался исправить. Точно так же, как и поставить население под ружье, устроив всеобщую воинскую повинность, образно говоря: насколько Гарри разбирался в физиологии и психологии Темных лордов, просто так на тот свет они не уходят. Особенно те, что имеют около или почти божественный статус, как с изумлением раскопал он в воспоминаниях. Так что следовало быть готовыми к любому развитию событий, включая самое печальное. В том, что такие размышления имеют рациональное зерно, Гарри убедился, когда узнал, что пресловутый Исилдур, оттяпавший Саурону палец с Кольцом, неприятно напомнившем Гарри крестраж, утоп в болоте. Вместе с кольцом. Это было настолько нелепо, что не могло не быть правдой и мелкой пакостью с долгоиграющими последствиями от высших сил, которые здесь, в этом мире, были очень даже рядом и во плоти. Игры богов Гарри не интересовали, он вообще, пообщавшись достаточно близко с богами и заимев от этого отвратный жизненный опыт и нехилую моральную травму, не доверял этой братии от слова совсем, и иметь какие-то дела с ними не хотел и не собирался совершенно. Вот только тут ситуация из разряда: «А кто вас спрашивать будет, на колени, смертные!». А значит, чтоб не стать пешкой и пушечным мясом, надо подстилать себе соломку заранее. Очень заранее и загодя. Подтверждение этим размышлениям Гарри получил когда вновь проснулся в холодном поту: не кошмар и не приступ ПТСР, которыми он не страдал, а наслаждался, а вовсе даже воспоминание из той, земной жизни. До него дошло, что именно казалось знакомым: фильмы, поражавшие масштабом съемок и отсутствием логики в поступках большинства персонажей. Да, он мало что помнил, кроме бесконечного похода, разношерстной компании, и безбрежного пафоса, сопровождающего всю эту бодягу, но вот кольцо, из-за которого разгорелся весь этот конфликт… То самое Кольцо, которое сейчас болтается где-то в болоте в компании Исилдура и армии эльфов под предводительством короля Амдира, из которого военачальник был как из Тора — дипломат. И судя по тому, что он помнит, этот поход состоится минимум через несколько тысяч лет. Уже хорошо, у него есть нехилая такая фора. Это раз. И кто сказал, что теперь все пойдет четко по плану? Это два. Тем более, что конец фильма вызвал прорву вопросов: какого черта целые королевства снялись с места и отправились непонятно куда, путь в один конец, без возможности вернуться? Почему эльфы вообще оставили все свои земли и нажитое непосильным трудом людям? Гномам? Оркам? И еще бог знает кому? Только потому, что местные боги отдали приказ и призвали свою паству к ноге, образно говоря? Гарри и тогда этого не понял, и теперь не собирался. Он был занят. Пуща, так называемое Зеленолесье, простиралась на огромные территории, вплоть до вздымающейся ввысь Одинокой горы, в недрах которой копошились гномы, а количество жителей резко уменьшилось благодаря войне с Сауроном. Гарри вникал в законы и обычаи, исследовал территории, прикидывал пути развития. В принципе, ничего особо сложного во всей этой деятельности он не видел: тот же отряд, только побольше размером, и никто на мозги не капает. Даже так называемый верховный король эльфов, который где-то там, а Гарри совсем даже здесь и думает, как повыгоднее наладить торговлю. Планов громадье, времени много, вопрос лишь один: где взять денег на это все? Этот мир полон опасностей на каждом шагу, рядом под горой гномы, которым может стукнуть в голову все, что угодно, драконы, орки, потенциальное возрождение Саурона на горизонте маячит, да и собратья-эльфы тоже не прочь пограбить соседей. В общем, только успевай поворачиваться. А еще вопрос магии. Гарри слишком давно не ощущал в себе бушующей энергии, только бессильную зависть и злобу. Кто ж знал, что голодное детство, а затем магические и физические испытания не идут на пользу организму? Ну, кому надо, те знали. Вот только Гарри никто не сказал. А ему ума не хватило хоть как-то прояснить этот вопрос. Он был занят. Спасением магического мира от Зла. Звучит-то как пафосно! А на деле конкурентная борьба двух незаконных группировок, не гнушающихся терроризма. Глупенький ребенок, решивший, что попал в сказку и вот теперь у него все станет хорошо и просто замечательно, надрывался, пока взрослые решали свои проблемы за чужой счет, и получил закономерный результат. Организм надорвался. Просто и банально. Оказывается угробить здоровье можно не только непомерными физическими нагрузками, но и магическими. Никто ж не предупредил, что подвиги желательно совершать после семнадцати, когда магические потоки в организме стабилизируются, окончательно раскрываются дары и склонности, и можно колдовать без ограничений в меру своих сил. А Гарри кусал василиск, грыз акромантул, он регулярно ломал кости и получал сотрясения во время игр в квиддич, ему без конца пакостили в школе, он спасался бегством от егерей и взрослых боевиков, удирал от драконов и травился всякой дрянью, подсунутой врагами, и попутно колдовал и выдавал магические всплески. В общем, весело жил, на всю катушку, пока не обнаружил, что с магией творится хрен знает что: то не может зажечь банальный Люмос, то тем же Люмосом сжигает камни. Все планы на дальнейшую жизнь в магическом мире пошли книззлу под хвост. И помощи ждать не от кого: закончил школу — вали нахрен. Ты уже взрослый и твои проблемы интересуют только тебя. В Мунго лишь развели руками: поздно вы, батенька, обратились. Уже ничего не сделать, можно только сгладить выбросы и морально готовиться переквалифицироваться из Избранного в слабого мага, только и способного на некоторые бытовые чары, а то и вовсе в сквиба. Да, сквибами не только рождаются, ими еще и становятся. А как относятся к ним, Гарри знал отлично. Сразу вспомнилась фраза Рона, сказанная при знакомстве в поезде, на которую он не обратил внимания, попросту не поняв контекст: «У нас есть кузен бухгалтер, он сквиб, и мы с ним не общаемся». Как-то так звучало, и это говорили Уизли. Позиционирующие себя Светлыми, добрыми и вообще образцом добродетели. Вот и остался он с дипломом, которым теперь только подтереться, странным набором знаний и умений, практически без денег — он, наивный, думал, что гоблины спустят с рук ограбление Гринготтса, — хорошо, была некоторая заначка на черный день, которую он сделал не иначе как в остром приступе просветления в пораженных славой мозгах, и без документов. Друзья резко рассосались в пространстве, враги лишь злорадно ухмылялись, даже не желая пачкать об него руки, пришлось идти к Дурслям, унижаться, просить, платить, выслушивать о себе много нового и интересного. У Вернона оказались знакомые, состряпавшие нужный набор, благодаря которому можно поступить учиться или устроиться на работу. Вот только куда? Знаний обычного мира — начальная школа, образование лишь магическое, протекций нет, мыслей нет, вообще ни черта нет: две трети денег Гарри потратил на Мунго, где ему спешно, буквально живодерскими методами, но зато надежно, поправили физическое здоровье, подорванное учебой в самой безопасной школе магической Британии. У победы над Злом оказался вкус пепла. Он тогда мыкался, не зная, куда себя применить: на высокооплачиваемую работу не брали, там требовались знания и связи, учиться — тоже нет, для поступления в престижные заведения опять требовались знания и связи. И деньги, оплачивать это удовольствие. Попытка обратиться к Делакурам через Флер принесла интересный результат. Да, помочь с угасающей магией они не могли, но Виктор Делакур отсыпал неплохую сумму, выплачивая долг за спасение младшей дочери. Он вообще оказался умным мужиком, не желающим получить откат. И крайне жестко прочистил Гарри мозги, когда тот привычно попытался встать в позу, пытаясь отказаться от денег. Гарри ушел с номером счета в банке, открытом на его имя, запрещенным зельем и адресом человека, у которого он должен был разжиться новыми документами, а также крайне интересными мыслями, появившимися после разговора с главой семьи Делакур. После чего собрал вещи, сломал и сжег палочку — она все равно ему уже практически не подчинялась, принял зелье, отданное месье Делакуром как часть погашаемого долга, и уехал из Англии. Навсегда: возвращаться Гарри не планировал. В новых документах было и новое имя: старое плохо вязалось с изменившейся внешностью. Счет в банке помог выжить, пока Гарри вживался в новую среду, потом пошел в армию. Он же мечтал об аврорате? На, лопай, не обляпайся. Не совсем то, о чем мечталось, но тоже неплохо. Детство, наполненное превозмоганием, как и потеря магии, как и полностью изменившиеся жизнь и внешность неожиданно аукнулись проблемами с психикой: чем дальше, тем больше Гарри становился циником, сволочью и эгоистом. Теперь его волновало лишь собственное благо, ну и его отряда. Диплом Хогвартса Гарри, как истинный англичанин — в душе, не по внешности теперь, — вставил в рамку и повесил в туалете на видном месте. Впрочем, это не мешало учиться, развиваться, идти по карьерной лестнице, в конце концов приведшей к его же гибели. И все равно Гарри практически ни о чем не жалел, даже о кабальном контракте, подписанном при приеме на работу кровью, разве что о том, что не смог помочь тому, кому было еще хуже. Наложенный когда-то на самого себя гейс не давал лгать, зато научил изумительно обходить углы и выворачивать правду наизнанку. Но это не спасло его от увечий, а отряд от гибели. Впрочем, Гарри не был бы собой, если б не устроил под конец настоящую феерию. Он тогда был натуральным инферналом: обожженный, переломанный, плотно сидящий на наркоте, хоть как-то купирующей боль. Он хотел лишь двух вещей: отомстить виновным в его состоянии, и чтоб этот кошмар наконец закончился, а приказ, не дающий ни жить, ни сдохнуть, перестал над ним довлеть. И если с первым все вышло: после его фантастического выхода на сцену в Лагосе Мстителям живо прищемили хвосты, то с последним пришлось подождать. Невзирая на попытку Алой ведьмы его угробить, та почти затухшая последняя искра магии, что еще теплилась в нем, неожиданно подпиталась от этой мутантки, и защитила, позволив уйти на своих двоих. Гарри чувствовал себя нажравшимся допинга по самые ноздри. Ничего не болело, он был бодрым, здоровым и живым, вот только это состояние являлось сплошным обманом: последняя вспышка перед уходом в ничто. Невыполненный приказ давил немилосердно, требуя крови и смертей, но Гарри, сцепив зубы, ждал и планировал. И дождался, решив уйти на своих условиях. Ванда зря считала себя самой хитрой и сильной: магия Гарри бушевала, не давая ни промыть мозги, ни удрать. А потом он открыл глаза. Теперь магия снова была с ним, и Гарри понятия не имел, что с ней делать. Палочек здесь сроду не было, а посох… Нет. Зато тело радовало: круче, чем у суперсолдат. Плюс почти бессмертие. Но теперь у него есть время, и он со всем разберется.

***

Время шло. Гарри правил, прикрыв пострадавшую часть лица иллюзией, — ожоги заживали, но крайне медленно, подданные исполняли приказы, государство развивалось, казна потихоньку богатела. Приглашенные мастера учили эльфов искать полезные ископаемые и ковать доспехи и оружие, создавать произведения искусства и варить эликсиры, возводить крепости и дома, сочинять песни и стихи… И многому другому. Гарри рылся в воспоминаниях, пытаясь выскрести что-то полезное и учился колдовать без палочки, одним усилием воли, изучая заодно эльфийский вариант магического искусства. Даже наладил контакт с живущими под Одинокой горой гномами, начав торговлю, хотя и вялую, и с людьми, жившими рядом с его владениями. Чем больше Гарри вникал в реальность этого мира, тем меньше он ему нравился. И не в том смысле, что созданные добрыми и могучими валарами эльфы воевали, резали друг друга, тысячами лет хранили обиды и прочее, а теперь еще и вынуждены были сосуществовать с людьми. А в том, что этот мир был полностью магическим и держался лишь на магии и желании творцов. Другие об этом не задумывались или им не давали задуматься, а вот Гарри частенько вспоминал показанную на экране историю и вылавливал в памяти подробности. Его крайне занимал животрепещущий вопрос: а что стало после? После того, как эльфы, побросав все, уплыли на кораблях в мир богов? И все ли уплыли? Что случилось с теми, кто остался по каким-либо причинам? Что произошло с орками, гномами и людьми? И самое главное: что случилось с миром? Не схлопнулся ли он, когда валары забрали свои любимые игрушки? От тех, кто вместо звезд в качестве светил определил деревья и плоды — а Трандуил встречал тех, кто видел это собственными глазами, и даже почти щупал, — можно ожидать всего. А что: решили все начать по новой, очистили игровую доску и выставили фигуры заново. И Гарри такой вариант совершенно не устраивал, пусть и в очень далекой перспективе. Особенно сейчас, когда он навел порядок в королевстве, женился и ждет зимой прибавления в семействе. К тому же пошли слухи, что зашевелились недобитые орки, а тут еще и к Одинокой горе зачастили драконы и змеи. Гарри пока что решил не лезть: гномы — народ гордый, не любят, когда в их дела вмешиваются. Вот он и не вмешивается. Но обстановку мониторит: трон получился пафосный и в меру устрашающий, черепа на стенах тоже смотрелись отменно, а вот запас костей приближался к нулю. Уж очень полезные они, запчасти драконьи, для создания всяческих полезных вещей. К примеру — луков. В Гарри неожиданно взыграла память предков, он вспомнил славу английских лучников, длинных тисовых луков, Робин Гуда, будь он неладен… Лесные эльфы отменно стреляли, но Гарри упорно стремился к совершенству. Длинный лук это хорошо, а составной — лучше. А еще лучше — современный составной лук. Гарри подкинул идею, мастера ее обдумали… Пробовали и металлы, и дерево, и кость. Драконья оказалась вне конкуренции, как и несколько видов деревьев, над которыми вдумчиво поработали ушастые селекционеры. Гарри испытаниями оказался крайне доволен, и обитатели Пущи потихоньку учились управляться с тем, что должно было дать преимущество в любом конфликте. Рождение Леголаса отметили грандиозным пиром и не менее грандиозной попойкой. Время шло, наследник рос не по дням, а по часам, радуя родителей, подданные наладили выпуск эльфийских вариантов Огненного Виски, коньяка, арманьяка и ликеров. Гарри подумывал о Бейлисе: что-то захотелось. Гномы все так же воевали с драконами с попеременным успехом. Вроде все было хорошо, но тут в Мордоре зашевелилась Тень Саурона. Гарри понятия не имел, что это и как, но последствия полезли, что те тараканы: лес начал темнеть. Стали появляться мутировавшие в чудовищ животные, земля словно высыхала, деревья разрастались в сплошную непролазную стену. Варианта было два: или бороться, или уходить. Гарри выбрал первый вариант: стоит отступить — и уже не остановишься. В ход шло все: и ритуалы благословения и очищения, и магия, и банальный отстрел всякой пакости, но Зеленолесье все увереннее превращалось в Лихолесье, и это название стало звучать все чаще. Отряды рейнджеров и егерей прочесывали лес, трофеи тут же попадали в цепкие руки исследователей. Леголас, растущий настоящим гением, получил первый охотничий лук и упорно тренировался, горя желанием поучаствовать. Гарри только умилялся такому рвению, и внимательно следил за сыном, демонстрирующим свои таланты. Магия Гарри, наконец раскрывшаяся на полную мощь, была огненной, видимо привет от Алой ведьмы аукнулся. Он спокойно жонглировал сгустками огня, мог легко как сжечь что угодно, так и прогреть почву, наполняя землю и посадки теплом и жизнью, его все чаще называли Летним королем, а вот под ногами Леголаса иногда появлялись морозные узоры, плюс он легко прятался в тени, словно проваливаясь в нее. Это было интересно и немного знакомо, да и сам Леголас рос крайне интересной личностью, что безмерно радовало. Борьба за контроль над территориями продолжалась, Гарри поставил перед собой амбициозную цель, определившуюся после неожиданного разговора с подросшим сыном. Этот мир хорош, вот только перспективы подкачали. И если есть пути в земли богов — а Гарри сомневался, что туда легко попасть, просто переплыв океан, — то почему бы не создать проход туда, где не будет валар, уж слишком серьезно относящихся к своей власти и слишком цепко держащих в руках жизни и судьбы своих творений, причем буквально, но будет магия. Гарри тогда остро взглянул на высказывающего крайне любопытные, даже крамольные для этого мира мысли сына, и кивнул. Действительно. Почему нет. Особенно в свете того, что Саурон явно живее всех живых, раз его Тень творит такие непотребства. Есть над чем подумать. Тем временем драконы одержали победу над гномами, изгнав их в Серые горы: прилетел Глаурунг, и обитателям горы пришлось спешно бежать в попытке избежать попадания в желудок дракона. Гарри смотрел на отлично видимую тварь, обвившую кольцами острую вершину горы, цепко сжимая ее короткими лапками, и рычал от бешенства. В памяти теснились воспоминания о горящих башнях Дориата, стекающих расплавленным воском, о пожираемых заживо жителях, о Змеях, пытающихся его сжечь… Леголас лишь молча проверил лук и предвкушающе улыбнулся. Под подошвами его сапог по земле расползались морозные кружева. Гарри успокоился и прикинул, стоит ли рисковать. Гора полна сокровищ. Не просто камни, металлы и произведения искусства, там еще и оружие, артефакты, оборудование и еще много разных полезных вещей. Для создания пути в другой мир — причем не любой, а подходящий им, тот, что станет новой родиной, им нужны материалы. Очень особые и редкие материалы. В сокровищнице все это есть. Но! Там не просто дракон, а Глаурунг. Прародитель всех летающих и нелетающих гадов. Сильный, умный, практически неуязвимый. Похожий на китайского бескрылого дракона, непонятным образом летающий: видимо на магии. Это с одной стороны. С другой — Гарри давно позаботился об оружии именно для этих целей. Стрелы-артефакты, способные пробить броню дракона. И их много. А главное, с ним рядом Леголас, уже сейчас — лучший лучник королевства, прирожденный снайпер, не промахивающийся никогда. — Что скажешь, сын? — Это будет славная охота. — Тогда… Мы идем на охоту, Зимний принц. Пусть эта история идет своим путем, а они пойдут своим. Убьют дракона. Обнесут сокровищницу и мастерские. Создадут ключ, портал или дверь между мирами. Найдут подходящий именно для них мир, полный магии. Дождутся нужного момента: когда начнется Исход, можно будет с легкостью ускользнуть от всевидящих глаз валар. Они уйдут и заберут с собой всех, кто хочет развиваться, а не существовать тысячи лет как мухи в янтаре. Интересно, каким будет прогресс в исполнении вечных эльфов? И плевать на Кольцо. В эту историю Гарри вмешиваться не будет. Его и без них найдут. А захочет Леголас поприключаться — он препятствовать не станет. — Конечно, отец. Идем. Командир.