***
Весь первый курс буквально лежал вповалку на столах в столовой. — Я… поверить не могу… три часа… — проскрипела Найдин, которая выкладывалась как могла под команды Навиля. «Еще… еще… еще…» Лиам не выкладывался, потому что ему нечего было выкладывать, однако голова болела все сильней, и поэтому он выглядел вполне натурально. Лиам придумал складывать руки в замок за спиной. Так сжатый кулак не бросался в глаза. Навиль не объяснял им ничего про силу, про планы на обучение, просто изматывал адептов в ноль, чтобы выяснить, у кого сколько силы. Лиам держал точно такой же темп, как Найдин, и повторял, внимательно за ней наблюдая. Когда сдалась она — сдался и он. Ховрик продержался чуть дольше, но все три аэра сдулись. — Ну что ж, Лиам, — с неким сожалением сказал Навиль, — вы меня, признаться, сперва заинтриговали… но пока что ничего особенного. А глаза-то горели… Лиам почувствовал нахлынувшую волну злости. Неужели так теперь будет всегда? Эти издевочки… Он-то боялся сюда идти, думал, что врать нехорошо. А тут врать — единственная возможность просто выжить. И даже с силой в руке он все равно «ничего особенного». — Я не чувствую в себе ни капли волшебства, если честно, — сказала Найдин. Лиам тут же зашипел от боли и взялся руками за виски. Он терпел весь день, но сейчас голова будто взорвалась от этих слов. — Что с тобой? — встревоженно спросила Найдин, но отвлеклась. В столовую вошли, наконец, фуэры. Позже на полчаса. Десятеро. В обожженных мантиях. — Где вы так долго были? — спросила Пали, глядя на Комли, который тоже еле шел. — В Лазарете, — ответил Комли, падая на стул рядом с ней, — там нас уже ждали. Кажется, я понял, для чего нужен Лазарет. Не для бессонницы, это точно. — А для чего? — Пали провела по большой дыре на рукаве. — Для залатывания дыр в адептах, вот для чего, — сказал Комли и тоже упал головой на стол. — Я впервые в жизни не голоден. Хочется… просто воды. Пали дотронулась до его раскрасневшейся пухлой щеки, и по ней скатились несколько прозрачных капель, сразу же высыхая. — Спасибо, Пали, — тихо сказал Комли, вымучено улыбнулся и прикрыл глаза. Стихийная магия стояла в расписании первого курса три раза в неделю, и сейчас никто не понимал, как это возможно. — Ребята, извините, — Лиам поднялся и быстрым шагом пошел прочь, — мне нужно в Парк. — Скоро ужин, — сказала Найдин. — Ничего, — бросил Лиам и вышел, ускоряя шаг.Часть 13. Стихии
11 июля 2023 г. в 16:52
После обеда все отправились на занятия по стихийной магии: Пали на Акватику, Комли на Фуэрику, а Лиам и Найдин вместе пошли искать аудиторию магии воздуха.
— Здравствуйте, — улыбнулся опять-таки пожилой низкий маг трем пришедшим к нему заниматься адептам. — Я профессор аэрики Атар Навиль. Как я и думал, в этом наборе вас опять мало.
Впрочем, он не выглядел особенно расстроенным.
— Зато, скажу вам по-секрету, аэры в Академии бьют на дальние дистанции.
Старик хитро и озорно прищурился, а Лиам сразу понял, что здесь заложен намек. Он уже будто бы стал мастером по намекам. Лиам спросил:
— Вы хотите намекнуть, что статистически аэры реже отсеиваются?
— Да что вы, — покачал головой Навиль, — в Академии нет отсева, есть только Отбор. Но да, вы правильно меня поняли, молодой человек. Как вас всех зовут?
— Лиам.
— Найдин.
— Ховрик, — представился слегка растерянный паренек.
— Чудесно, ну, приступим, — сказал Навиль.
— Подождите, профессор, — вклинился Лиам, — прошу, расскажите. Почему магов воздуха всегда так мало? И почему они сильнее?
Профессор раззадорился, потому что такие вопросы его только забавляли, судя по всему. Наверное, за много лет он научился находить в них какую-то прелесть.
— Ну вот опять же вы все правильно поняли, хотя и совсем не поняли. С чего вы взяли, что количество аэров в Академии как-то связано с количеством потенциальных аэров вне Академии?
— Порог Очевидности, да? Воздух менее очевиден? — догадался Лиам, полный решимости хотя бы из этого старичка выбить как можно больше знаний.
— И менее очевиден, и, как правило, с воздухом совместимы люди с низкой восприимчивостью.
«Узкое горлышко», — вспомнил Лиам.
— Тогда и мощность у нас ниже, — заключил он.
— Всё верно, всё верно, только вы опять ошиблись, — продолжал улыбаться Навиль.
Найдин хохотнула в кулак.
— Так, — судорожно соображал Лиам, — а, и правда, если порог пройден, то мы все на равных?
— Все, да не все, — ответил Навиль.
— Но если низкая восприимчивость, значит, меньший прогресс! — Лиам распалялся. Он не понимал, где логика.
— Не хватает вам, молодой человек, терпения, — покачал головой Навиль, — не похожи вы на аэра.
Лиам внутри похолодел. Он держал Фасоль в кулаке, но пока не сжимал.
— Извините. Пожалуйста, объясните нам.
— Вот еще что, — улыбнулся Навиль, — ваши однокурсники уже пять минут ждут, когда вы закончите утолять любопытство, Лиам. Ваше личное любопытство.
— Нет, профессор, мне тоже интересно, — сказала Найдин, — и нас большинство.
— И мне тоже, — сказал Ховрик.
Навиль кивнул.
— Ну раз так, тогда слушайте. Вот вам немного старой доброй немагической физики. Если наполнять сосуд с широким горлышком, как быстро он наполнится?
— Быстро, — сказал Лиам. — Теперь понятно. Волшебник с низкой восприимчивостью так или иначе покажет чуть-чуть лучший результат, чем был, но пройдет дальше, сохранив, условно, место для следующих Отборов?
— Именно, именно, — улыбнулся Навиль, — но редкий аэр доберет достаточно сил для того, чтобы впечатлить аэрикой Магистериум. Так что готовьтесь к тому, что упор нужно будет делать на прикладную или высшую магию. Вы, кстати, что думаете насчет факультетов?
— Менталистика, — сказала Найдин, — и Лиам тоже.
— О, хорошо, — весело резюмировал Навиль, — а вы, Ховрик?
— Я пока не знаю.
— Сказать честно, декан Менталистики ведь, ребята, тоже аэр, — я помню, он мне прямо после первого практикума сказал, что будет менталистом, и я только поддержал. Некромантия связана теснее с тектоникой и фуэрикой. Менталистика — с аэрикой и акватикой. А вот дендрика держит баланс или, если угодно, нейтралитет.
— Интересно, — сказал Лиам, даже не зная, что больше интересно — новые подробности про магию или новые подробности про Дарайна.
— А он у вас, получается, учился? Профессор Дарайн, я имею ввиду, — спросила Найдин.
— Конечно! — ответил гордо Навиль. — Вот здесь и стоял, вот где вы, Лиам, стоите. Такой же был, как вы, шибко любопытный. Только волосы золотые-золотые, кудрявые.
Найдин хохотнула в кулак. Навиль ностальгировал, как добрый дедушка.
— А не знаете, как он стал деканом? — спросил Лиам.
И тут его подбросило вверх. Он взмыл на бешеной скорости к потолку, кое-как удержав в ладони заветную Фасоль.
— А как не знать? Неужели вы, молодой человек, думаете, что Магистр Магии может чего-то не знать? Причем о том, что происходит в Академии? Или с его учеником?
Голос Навиля при этом совсем не изменился, был ласковым и безобидным, вот только образ доброго старичка посыпался и исчез в небытии.
Найдин испуганно прикрыла рот рукой.
— Что ж вы больше ничего у меня не спрашиваете? Я же отвечаю вам, видите? — сказал Навиль удивленно.
— Барьер на Магистериуме бьется током, — сказал Лиам, — барьер на Озере тоже. Почему?
Лиам медленно поплыл вниз. Навиль ничего не говорил.
— А вот это хороший вопрос, — серьезно сказал старик, — вопрос по теме. Аэрика включает в себя не только воздух, но и молнию.
Лиам встал на ноги. Сжатый кулак очень мешал, но он старался прятать его, скрещивая руки на груди.
— Выходит, барьер связан с магией воздуха? Но ведь барьеры — это Печати, — не сдавался Лиам. Он был намерен пробиваться до упора.
— Барьер концентрирует стихию, внутри которой формируется то, что невозможно пройти, — серьезно сказал Навиль. — И раз вы получили ответ, дальше сами. Какую еще форму принимает магический барьер? Аэрический вы знаете.
Лиам предположил:
— Если он в воде, то… наверное, непроходимый лед, который слишком больно трогать?
— Верно, — кивнул Навиль, — продолжайте.
— Наверное, если земля, то прочный камень. Нет, стойте. Раскалённый камень. Магма.
— Так, продолжайте, — внимательно прищурился профессор.
— И если… если… если растение… растительность… то есть дендрика… хм… лес…
И тут Лиам вспомнил розовое дерево в Парке. Может ли дерево само по себе быть барьером?
— Ну давайте, — выжидал Навиль.
— Дендрический барьер выглядит, наверное, как кора дерева. Только ведь дерево не может сделать больно. Или это и есть очередной нейтралитет?
— Он и есть, — кивнул профессор, — а фуэрический барьер?
Лиам замешкался. Он не знал. И чувствовал себя глупо.
— Но ведь огонь — это в любом случае больно, — сказал он тихо.
— Фуэрическая печать нужна не для огня, а для металла, — сказал Навиль, словно награждая этим знанием за усердия, — когда вам выдадут перстни Академии, вы поймете, что к чему.
Лиам кивнул. Вот этим он, пожалуй, уже был удовлетворен. Из всего вышеперечисленного сделал вывод, что барьер вокруг парка невидимый именно потому, что является барьером действия артефакта иллюзии. А дерево в центре — барьер вокруг самого артефакта.
— Спасибо, профессор, — выдохнул он.
— А теперь, — Навиль поднял в воздух такие же сферы, которые Лиам видел у Смотрителя, только размером с человеческую голову, — создайте воздушный поток. По очереди. Начнем с вас, Лиам. Вы у нас самый храбрый.