•••
Тревога съедала, и шаловливый палец сам нашёл нужный номер в телефонной книге смартфона. — Алло, Тигнари? — он откинулся на кресло, снова притащив с собой кардиган на работу зачем-то. Впрочем, не прогадал, и теперь вязаные узелки утешали воспалённые нервы из-за того, как приятно перекатывались в пальцах. — Ах, привет, — лис чуть задержался, и в микрофоне едва слышно раздался стук стекла о металл. — Что-то случилось? Я уже убрал все колбы подальше, можешь говорить. — Просто хотел убедиться, что всё нормально. — Ну, уж нет, если тебе вдруг захотелось убедиться, значит что-то случилось. Говори давай. А то, знаешь, неприятно оставаться в неведении. — Теперь было слышно, что ботаник ухнул, садясь куда-то. Полицейский мог догадываться, что это лишь предосторожности, которые предпринимались с учётом состояния здоровья. Разумно. Очень разумно. А он боялся. Боялся сказать в лицо и прямо, что он теперь серьёзно обеспокоен их безопасностью. И дело даже не в состоянии здоровья Тигнари и Коллеи. Дела гораздо паршивее. — Мне сказать всё в деталях или очень округлённо? — Давай в деталях, чтобы была полнее картина. — Голос его был слегка небрежным, но уже серьёзным. Крепился, осознавал, что дела неладны. — Мне сегодня пришло письмо с флешкой, где пытают и убивают моего нынешнего агента. — Выдохнул он тихо, чтобы не дай Архонты, никакие шпионские уши, кроме лисьих, не услышали. А в том, что Тигнари не шпион, он даже не сомневался, ни одной клеткой мозга. — Это была угроза. Мне сказали во время теракта сесть на жопу ровно и не шевелиться. Я ослушался. И они решили уже повторить погромче. И… Нари… Они же выцепили его где-то. Наверняка до дома дошли. Мне самому это не нравится ужасно, но я не смогу вас посещать из-за этого. Я не хочу, чтобы в следующий раз ко мне пришло видео уже с кем-то из вас. На том конце молчали, тягостно переваривая поток слов. — И… Каковы будут профилактические рекомендации? — тихонько поинтересовался ботаник. Генерал бы исцеловал его с ног до головы за рациональность. Ведь это именно то, что хотел услышать замученный шакал. — Настал момент мне тебе поведать всё, что я утаил… — обречённо вздохнул генерал, садясь ровно и подозрительно сверля дверь своего кабинета. Ботаник довольно угукнул ему в ухо, будто их не разделяли сейчас несколько километров. — Во-первых, убавь громкость, чтобы меня никто не слышал, кроме тебя. — Уже. — Во-вторых, опасайся всех. Чрезмерную дружелюбность принимай в штыки. У Фатуи много людей во всех областях, даже какой-нибудь дохлый лаборантишка может оказаться одним из них. В-третьих, лучше поменьше выбираться из дома, сожалею, но субботники придётся пока прекратить. В-четвёртых, по темноте и по безлюдным улицам, как бы то ни было очевидным, никуда не ходим. И… Всегда присматривайся, нет ли слежки. Или странных объявлений, надписей на двери. У них слишком широки возможности, они могут выкинуть что угодно, и меня именно это страшит. — Я понимаю. — Фенек проговорил это мягко и утешающе, хоть волнение, разумеется, в его тоне тоже присутствовало. — Я что-то оплошал, даже не научил Коллеи не открывать незнакомца двери. Но я проведу воспитательную беседу. И сейчас позвоню родителям, чтобы тоже были побдительнее. — Я люблю тебя. — Вырвалось само, как выражение высшей признательности. Тигнари тихо хмыкнул ему в ухо, нежно. — Я тебя тоже. Не забывай беречь себя тоже.•••
Следом, в тот же день, властями, с просьбы устрашающего генерала махаматры, ввели более ранний комендантский час для всех. Все были недовольны, особенно те, кто работал в ночь и должен был получать теперь специальное разрешение, чтобы выйти в сумерки на улицу. Но это было меньшее из бед, что могли обрушиться на мирное население. По улицам пошли ночные патрули, СМИ взволнованно пускали ложные слухи и гадали, не дорвавшись до интервью с генералом, что происходило в тёмном мире криминала, чтобы пришлось прибегнуть к таким мерам. И в ночной час, стыдливо нарушая обещание впредь не изматывать себя, Сайно стоял вновь в кабинете Хайтама, оглядывая результаты чужих поисков. Пока из похожего нашлись только коттеджи в одном коттеджном посёлке, но смущало, что форма окна немного не похожа. В таких районах запрещено вносить какие-либо нововведения, даже высаживать на газоне ничего нельзя, не то что модифицировать фундамент, чтобы сделать другое окно. Но пока это было только начало, дальше могло быть больше. — На всякий случай послать бы туда матр… — прокомментировал Сайно, смотря чертежи одинаковых, как капля воды, домов. — Возможно, окна всё-таки те же, просто свет преломляется так? — Возможно. В любом случае, моё дело — лишь посоветовать что-то и найти информацию. Я буду дальше мониторить успехи специалиста и сообщать вам о новых находках. А дальше делайте, что хотите. Угрюмо хмыкнув от беспокойного чувства ложности затеи, Сайно удалился восвояси, чтобы снова пораздавать приказов. И, как чуяло нутро, дома были чисты, будто только были закончены строителями. Экспертный свет не показал крови там, где ожидалось её увидеть в большом количестве. Осталось беспомощно вернуться назад с пустыми руками и томительно ждать новых вариантов. — Генерал, нашли-таки дом. Точь-в-точь похож, прошу проследовать. — Явился Хайтам без стуков и предупреждений. Была поздняя ночь, и полицейский ждал именно этого мига, не собираясь возвращаться в свой дом с грузом вины. Вопреки сонливости у обоих, дошли они бодро, чуть ли не по-солдатски. Очутились мигом у монитора, где показалось чьё-то дорогое поместье, сфотографированное издалека. — Он принадлежит одному банкиру…•••
Генерал махаматра бился в экстазе, не меньше, когда увидел испуганного щекастого банкира арестованным. Он едва держался, чтобы не напасть и не вдохнуть запах его волос с жадной остервенелостью, запах, который так давно мечталось учуять — запах высокого чина Фатуевской иерархии. Орден, которых ещё не было ни разу на руках, красиво блестел на фотографии в личном деле. А банкир в руках махаматры так волнительно дрожал. Но, увы, сговорчивость пока не проявлял, и первый день допросов с небольшим перебором, прошёл безрезультатно. Лишь просил звонки близким, но ему не давали. Было бы дуростью дать ему связаться со своими. Тем временем, Сайно решил хоть мало-мальски починить своё ведро, потратился на то, без чего водить было бы просто незаконно, а остальные царапинки и вмятины решил не трогать ради экономии денег. Жалко, конечно, красивые блестящие бока машины, но это всё можно организовать и в более спокойное время, а пока он собирался убедиться, что сам доживёт до начала этого «более спокойного времени». — Генерал, я вас ищу! — охранник подбежал к нему, пьющему кофе в коридоре. — Только что видел кого-то. В темноте не разглядеть, но этот кто-то у вашей машины возился. Вдруг чего сделал. Тухленький эспрессо был мигом выпит, и Сайно направился со свитой из охранника проверять свою машину на парковке. Достал фонарик на телефоне, оглядел личный транспорт. Всё было чисто, взлома не было. Тогда ему вспомнилась золотая классика фильмов о криминале, и он просто так упал в упор лёжа, подсвечивая дно своей машины. Кое-какое устройство, которого не должно быть на дне автомобиля, незаметно мигало красным светодиодом. Сайно поднялся с ледяными мурашками вниз по хребту, осторожно отходя подальше. — Неужели… — Я сам позвоню сапёрам. Спасибо за бдительность.•••
— Алло, вы не спите? — новый стаканчик кофе, так, для обмывки собственного выживания, чернотой пленил уставший разум. — Спали. Что-то случилось? — промычал только что проснувшийся ботаник. Зашелестели простыни, а генерал снова мучил предмет одежды своего собеседника, укрывая им колени. — Ну, ты хотел, чтобы я был с тобой пооткрытее про то, что тут со мной происходит… Ну, вот, звоню, чтобы сообщить, что я не смогу поспать у себя дома по причине того, что моя машина заминирована. — Что? — лис уже проснулся окончательно. — А как ты узнал об этом? — Мне сказала охрана, что видели странного человека у моей машины, вот я и решил проверить. И паранойя моя подсказала мне, что надо бы ещё проверить низ. А там классическая бомба. — Пиздец. — только и прошипел ботаник в трубку. Хотелось каким-то образом просунуть руку сквозь пространство и почесать за тёмным ушком, чтобы смягчить чужой шок. — Знаешь, я даже привык и не удивляюсь. — Отшутился он, откидываясь на спинку и укрывая плечо этим несчастным замученным кардиганом. Хотелось домашнего тепла. Желательно, мигом очутиться в нагретой фенеком постели и принять приглашение пасть в его объятия. И снова слушать дыхание, биения сердца, пока мозг не отключится, разнеженный всем и сразу, да не подарит что-то хотя бы отдалённо похожее на приятный сон. — А у вас там что? Без происшествий, надеюсь? — Коллеи мне сегодня заявила, что хочет стать врачом… — улыбка в голосе лиса ублажала душу. — Сказала, что хочет помогать людям, но в полицию ни за что не пойдёт. — Правильно делает. — Согласился Сайно, позабавлено хмыкнув. — Она, кстати, ещё и рукодельничать начала. Со стариками скучно, видать, вот и повадилась вязать, плести, шить… И рисовать. Пока рисовать у неё получается получше. — Найдутся её художества? — собственный мягкий голос бархатом прокатился по комнате тихо-тихо. — Давай вышлю по утру, когда проснётся. А то нехорошо крыситься и фотографировать чужую работу без спросу. — Да, конечно. Доброй ночи, лисёнок. Не переживай только, всё будет хорошо. — А ты иди спи, и я перестану переживать. — Хмыкнул лис, но затем смягчился. — Спокойной ночи.•••
После небольшого сна, он подскочил, чувствуя себя чуть свежее. Время — шесть часов. Обычно тогда поднимались его подопечные, живущие где-то там, в хорошем районе, всеми доступными способами им убережённые. Сайно разблокировал телефон, включил передачу данных, чтобы быстренько посмотреть, о чём там судачат СМИ. И ему пришло оповещение, что в мессенджер кто-то прислал фотографию. Открыв чат со своим суженым-ряженым, он застал несколько фотографий белых альбомных листов, изрисованных разными рисунками, качество которых было свойственно девятилетней самоучке, тем более с поправкой на то, что руки у неё до сих пор были непослушные. На рисунках были всякие растения, наверняка высмотренные из гербариев, видно, предпринимались попытки сделать натюрморт, но перспектива не поддавалась ни в какую юному творческому уму. А дальше… Шли изображения людей. Сначала какие-то оторванные ото всего зарисовки, будто для репетиции. Не в цвете, действительно, будто набросок для набивки руки. «Эту страницу она долго не хотела показывать, но потом всё же разрешила» — гласило сообщение со вложенным последним рисунком. Там была он увидел пятерых: три пары лисьих ушей привлекали внимание в первую очередь, чуть присмотревшись, он смог догадаться, что вся левая половина рисунка принадлежала семье Тигнари. Двое старых валука шун, хоть навыки художницы не позволяли изобразить старость, стояли, держась за руки, левее, чем Тигнари с характерной чёрной макушкой и парой салатовых прядок. Ботаник с чуть-чуть неанатомично короткими руками держал за руку малышку Коллеи, волосы которой были более хаотичными, нежели в реальности. А правее… Он увидел себя. За неимением и непрактичностью использования белого карандаша, волосы были нарисованы простым — серым; коричневая кожа и до тошноты знакомая тёмно-синяя одежда. Ну, пожалуй, он мог отпечататься в её памяти как тот, кто постоянно ходит в тёмно-синей полицейской форме. Он едва ли верил, что когда-то весь день искал её на рынке, что брёл за ней в тёмный подвал, что отнимал у неё нож, приводил впервые домой к шокированному лису. И он едва ли верил, что вопреки всем пренебрежениям, всем ошибкам, которые он совершил во вред её психике, она продолжала видеть в нём кого-то близкого. Возможно, даже отцовскую фигуру, но это была лесть самому себе. Казалось, от странного порыва гордости за маленький росточек, который смог пробиться сквозь асфальт и яд, все рёбра раздуло в стороны. И Сайно одолела мысль, которая, в принципе, никогда его не покидала: Он должен принести наказание всем тем, кто причастен.•••
— Чем дольше ты молчишь, тем жёстче я буду, ты это осознаёшь? — он говорил это низко, опасно. Запугивал, вынуждая закудахтать пойманного петушка. Но это всё не работало, хоть товарищ и трусливый попался. Его изводили всеми приёмами, и одного оставляли надолго, чтобы от скуки и тревоги стал терять рассудок, и вопросы издалека задавали, чтобы ослабить бдительность, но мерзавец молчал, рдея от напряжения. Он хлопнул по зазвеневшему натужно столу ладонью. — Признавайся! Кто тобой руководит?! — Генерал, — Хайтам объявился в двери, прерывая допрос. — Могу я вызвать вас на пару слов? Глубоко вздохнул, Сайно кинул испепеляющий взгляд на задержанного и вышел. — Что случилось? — Позвольте мне побыть «добрым полицейским» вместо Кандакии ненадолго. У меня появилась идея, как его расколоть. — Заявил ровно и ладно Хайтам, как генерал вышел к нему. — Не ожидал инициативы. От тебя. — Он специально выделил, чтобы сделать акцент на том, как он удивлён нехарактерным поведением, смахивающим на крайне подозрительное. — Я объясню свою мотивацию: чем быстрее закроется это дело, тем меньше мне придётся терпеть переработки. Как по мне, достойная причина постараться. — И что ты хочешь сделать сейчас? — уточнил ближе к делу махаматра, словно опасаясь, что за его спиной задержанный улизнёт в дверь и даст дёру. — Пока в спешке соберите вещи и скажите ему, что сейчас вернётесь. А сами идите в подслушку. Скажите, чтобы там выключили огонёк на камере, чтобы она казалась деактивированной. Остальное уже будет на мне. И убедитесь, что никто не войдёт к нам. Сайно казалось это странным. Слушаться чужого плана — особенно, но… Тигнари уже как-то ткнул его носом в неумение кооперироваться. И, пожалуй, с этим надо было что-то делать. — Бал твой, правь им. — Буркнул он, приосанился, и стал имитировать спешку. Ворвался в допросную, быстро дёрнул документы со стола, раздражённо нахмурил бровь в сторону банкира. — Сиди здесь. Я вернусь. И вышел, мигом сворачивая в соседнее помещение. Хайтам неторопливо пошагал ленивыми шажками к двери и вошёл вместо него. В допросной сидели операторы, им Сайно приказал, как и просил Хайтам, выключить огонёк на камере, чтобы сделать вид её неработоспособности. За односторонним стеклом медленно бродил Хайтам. Он вытащил из нагрудного кармана рубашки кое-что, что блеснуло в свете искусственного белого цвета. Это был орден среднего ранга. — Господин аль-Нур, — обратился Хайтам к банкиру, который тут же настороженно выпрямился. — Я пришёл к вам на подмогу. — Кто тебя послал? — прошипел мужчина. — Ваша жена — Зульфия. У нас мало времени, я отвлёк генерала, но не уверен, что надолго. — Хайтам, разыгрывая невероятную сценку, даже осторожно выглянул в коридор. А затем спешно приблизился к столу, прессуя этим самым высокочинного Фатуйца. — Есть ли кто, кому нужно срочно передать какие-нибудь ваши сообщения? Я слышал, что вам не давали звонить. Я потом, кстати, украду записи видеонаблюдения здесь, чтобы всё почистить и компрометировать полицию за нарушения. Можете дать ложные показания, я потом скажу, кому надо, чтобы подчистили или подстроили всё. — У нас есть люди в полиции? Впервые слышу. — Сомнение скользнуло в голосе смятённого Нура. Хайтам, как обычно, не терял лица. — Я не работаю в полиции, я просто сумел подделать документы, чтобы тут очутиться. На камеры попасть легче, чем стать участковым. Я здесь чисто, чтобы достать вас. Так что давайте ближе к делу, мы рискуем. И сильно. Банкир вздохнул, слегка недоверчиво, но отчаяние и усталость брали своё. — Пошли письмом от моего имени в поместье иль-Дотторе извинения. И… Я придумал, что можно подстроить. У меня есть вилла в порт-Ормосе. Пусть там какую-то подсадную утку посадят для ареста с фальшивым орденом. — Позвольте, господин, мне никогда не приходилось слать письма в поместье иль-Дотторе, откуда мне узнать адрес? — Спроси Аню, иностранку, она твоего же ранга, в телефонной компании работает, или пусть она сама пошлёт. Виллу-то знаешь? — Виллу вашу знаю. Всё, я вас понял, я пойду. — И вышел спешно, закрывая дверь да поспевая войти в подслушку. Сайно был впечатлён и шокирован разом. — За такое полагается премия. — Только и прокомментировал свой театр одного актёра Хайтам.