Перед сном

      Заморачиваться Лололошка никогда особо не любил. Исключениями бывали только те случаи, когда от этого он получит невероятную пользу или большую выгоду. Но в обычной жизни у него всё и так неплохо прокатывало «на авось» и «и так сойдёт». Конечно, неприятностей избежать не получалось и порой его халатность оборачивалась ему же боком, но всегда удавалось выбраться из любых неприятностей. Правда же?       Плохо иметь такую странную память. Он не помнил ничего о своём прошлом. Когда Лололошка появился тут, он помнил как ходить, говорить, помнил все базовые вещи, которыми нужно обладать, чтобы считаться нормальным человеком, у него даже есть какие-то понятия о моральных ценностях и традициях, но откуда они? Он ничего не помнил даже о своём мире, тогда как же он мог помнить своё имя и как готовить яичницу?       Такие вопросы редко посещали его голову, Лололошка предпочитал плыть по течению и помогать тем, кого мог бы назвать своими друзьями. Но во время таких рутинных занятий, как уборка или готовка, ему больше нечем заняться, кроме как анализировать всё, что он знал.       Вихры на затылке всколыхнуло тёплое дыхание, а талию юноши обвили тонкие руки. Он не испугался. Фран часто так делает, особенно, когда скучает. — Доброе утро, новичок.       Ласковый поцелуй на загривке упорхнул мотыльком по нервным окончаниям, вызывая табуны мурашек, которые по всему телу пробежали в поисках конечной точки. И добегают от рук, чуть дрогнувших, когда Лололошка разбивал яйцо о край сковороды. Немного белка вытекло мимо, но юноша быстро сориентировался и вылил содержимое яйца в сковороду.       Обычно, завтрак готовил Фран. Как и обед, и ужин – любил он готовить, а Лололошку при обычных обстоятельствах к плите даже не подпускал, но сегодня кое-кто проспал, и Лололошке пришлось взять бразды правления над кухней в свои руки. Удивительно, как Фран мог не услышать звон будильника с его-то длинными ушами.       Но не только уши у него длинные, но и загребущие цепкие руки, которые отвлекали Лололошку как только могли: щекотливо проходились по бокам, подныривали под толстовку, гладили живот, поправляли домашние штаны, хотя скорее наоборот делали всё, чтобы они упали, не удержавшись на стройных бёдрах. — Фран, ты специально?       Юноша поддел край побелевшей с краёв яичницы и чуть наклонил сковороду, чтобы горячее масло затекло под неё и прожарило часть глазуньи ближе к желтку. Было крайне трудно сосредоточиться, пока тебя пытаются прямо на кухне раздеть и облапать, но он пока держался. — Конечно, а как же иначе? — рука скользнула ещё ниже, пробираясь за резинку белья, и в следующую же секунду Лололошка крупно вздрогнул. — П-прекращай… — нервно отозвался он, вперив взгляд в сковороду, на пузырящееся масло и вздымающийся от жара белок. — Неа, — Лололошка смог услышать его наглую улыбку. — Ты доделывай поскорее. Завтрак на скорую руку лучше, чем секс на скорую руку. Но тут уж тебе выбирать: подгоревшая яичница или неопустошённые яички.       Ло выкрутил огонь плиты почти на максимум. Его сдерживало лишь нежелание жевать подгоревшую яичницу в подгоревшем же доме, но процесс готовки значительно ускорился, как и действия Франа, который провоцировал его как только мог. Казалось, он не чурался никаких, даже самых грязных приёмов, отчего Лололошке, который был прикован к плите готовкой, просто хотелось выть. — Пощади, мы же оба хотим есть, — скулил он, сосредоточенно соскребая прилипшую ко дну сковородки яичницу. — И мы оба хотим трахаться, — стоял на своём эльф, прижимаясь грудью к спине Лошки и кусая его острыми зубками за мочку уха.       Лололошка старался занять себя другими мыслями, помимо невнятных бормотаний про себя о том, какие у Франа нежные, но такие холодные, руки и мягкие губы, но трудно думать о чём-то другом, кроме Франа, когда в твоей голове не помещается ничего, кроме заполонившего её игривого шёпота.       Неаккуратный и не особо сытный завтрак из одного яйца на скорую руку они всё же получили, но это утро стало гораздо лучше благодаря нежному утреннему сексу прямо на столе.